Роза Ветров

Катарина Ариго сидела у зеркала, и две служанки что-то делали с ее густыми пепельными волосами. Дик не видел ее лица, только его отражение. Видимо, Ее Величество тоже увидела их в зеркале. Она едва заметно вздрогнула, но была ли тому причиной неловкость камеристки или их появление, Ричард предпочел не думать. — Господа, — голос ее был юным, слишком юным для тяжелого черно-белого платья и высокой прически. — Мы всегда рады видеть Первого маршала Талига и его оруженосца. — Оруженосца? — Рокэ оглянулся и посмотрел на Дика. — Действительно, оруженосец. Я забыл сказать ему, чтобы ждал в приемной. — О, — быстро произнесла королева. — Я рада этому юноше. Не сомневаюсь, Алва, вы не станете раскаиваться в своем выборе. — Ваше Величество может не беспокоиться, — Алва усмехнулся. — Я, как известно, не раскаиваюсь никогда и ни в чем. Королева лишь вздохнула. Теперь Дику казалось, что она напоминает одновременно Изабеллу и Аделию — белокурая красавица, просто квинтессенция красоты, и вместе с тем — столь печальная, столь болезненно хрупкая… — Я надеялся, что Ее Величество еще не выбрала драгоценности, — в руке Рокэ бреснула алая звезда. — Вы очень шедры, — королева приняла украшение слегка дрожащими руками. — Воин, похоже, как всегда, опередил монаха, — голос этот был приятен, но, обернувшись, Дик едва удержался от того, чтобы сжать кулаки. — Я полагал алые ройи морисскими сказками… Ричард отвел взгляд и снова посмотрел на королеву. Говорить что-либо казалось лишним, даже тогда когда в комнате появился невзрачный король и долгожданный эр Август… Ричарду казалось, что он понимает все. Он понимал королеву, которой ради своих людей пришлось выйти за Оллара. Понимал семейство Алва, которым пришлось нести на себе проклятие Рамиро-Предателя. Понимал, хоть и с натяжкой, и не без помощи Андреса — Фердинанда Оллара, пытающегося кое-как сохранить равновесие между навозниками и Людьми Чести. Но Квентин Дорак, которого не связывали ни низменность происхождения, ни злодеяния предков, был непонятен, а потому пугал даже больше, чем сам Ворон. В этом Дикон себе признаваться не хотел, но мысль все равно пробралась в голову и поселилась там, как та крыса из Лаик. Большая, мерзкая и с ядовитыми зубами. Дикон смотрел на королеву, печальную и прекрасную в этой комнате, наполненную злобой ненавидящих друг друга мужчин, и ему мерещились голубые глаза Аделии Алва, задыхающейся в объятиях своего чудовищного брата с разными глазами и черным, как ворон, сердцем.

***

Выйдя от эра Августа на следующий день, Ричард осознал, что запутался еще сильнее. Все трое детей Катарины от Ворона — в это невозможно было поверить, как и невозможно поверить в то, что они могут быть от ее никчемного мужа… Дочь Людей Чести, она не могла изменять королю, хоть и такому, с кем-то, кроме Алвы, а он сам… Из всего, что кансилльер рассказал об Алве, хуже всего было со слухом о том, что герцог Алва приманивает молодых Людей Чести на своих прекрасных дочерей, а потом использует их и избавляется… Как бы страшно это ни звучало, Дикон мог поверить, что Алва на такое способен, но, вспоминая печальные глаза Аделии и ее тонкий, надломленный голос, Дик отказывался верить, что это неземное прекрасное существо могло добровольно принимать в этом участие… Теплый камин никак не хотел разгонять мрачные мысли. Дикон шел к эру Августу за ответами, хотел разобраться, а в итоге только сильнее запутался. И это было отвратительное ощущение. Будто он идет по темному лабиринту, где нет даже малейшего намека на факел или хотя бы свечу. — Герцог, — неожиданно раздавшийся из-за спины женский голос заставил Ричарда вздрогнуть, и в кресло рядом опустилась эрэа Эмильенна, герцогиня Алва. — Герцогиня, — почтительно приветствовал он ее, про себя отметив, что это как раз тот человек, которого не стоит спрашивать о внебрачных связях Алвы или чем-то таком. — Эр… То есть монсеньор еще не вернулся? — Не вернулся, — печально произнесла она, глядя на огонь. — Должно быть, проводит время во дворце… Эта фраза, особенно учитывая мелькнувшую на лице герцогини злость, почти была ответом на мучавший Ричарда вопрос, но он все равно решил уточнить: — Проводит время? — Пьет, — с досадой произнесла герцогиня. — Со старшим Савиньяком и нашим сыном. Вы вчера имели сомнительное удовольствие с ним познакомиться. — А, — Дик почти успокоился, но след напряжения все равно остался. — И часто он так… Проводит время? Эмильенна подозрительно посмотрела на Дика, но скоро снова перевела глаза на огонь. — Штанцлер много вам рассказал, верно? — она сцепила руки на коленях. — В том числе, что Рокэ любит блондинок, не так ли? — Герцогиня, пожалуйста, послушайте… — Нет, это вы меня послушайте, герцог, — голубые глаза смотрели на него не то злобно, не то печально. — Вы оруженосец моего мужа, значит, он должен вас чему-то научить. А раз он не собирается этим заниматься, кое-какие уроки придется дать и мне. Ричард промолчал. Казалось, что женщина перед ним сейчас расплачется. — В Олларии все преследуют свои цели, по крайней мере, те люди, что близки к власти, — проговорила она тихо. — Поэтому смотрите своими глазами. Слушайте своими ушами. Сердце нас обманывает. Голова шутит шутки. Другие люди и подавно. Только глаза видят правду. Это было сложно. Но Ричарду стало немного легче. Что говорят глаза? Что герцогиня Алва любит своего мужа? Что королева боится его же?.. — Есть кто-нибудь? — раздался у входа в гостиную знакомый голос. — Рокэ! — Эмильенна вскочила и, пробежав несколько шагов, бросилась в объятия мужа. — Эми, — нежно произнес Алва, сжимая жену почти до хруста и страстно целуя. Что же… Глазам все понятно. Герцог Алва любит свою герцогиню. И кто мог пустить этот мерзкий слух о Вороне и королеве, да еще так правдоподобно, чтобы эр Август поверил… — Еще кое-что, герцог, — неожиданно обратилась к Дикону, казалось, полностью занятая любимым мужчиной женщина. — Если вас волнуют мои интересы, которые я преследую, рассказывая вам все это… Я люблю своих детей, герцог. И счастье некоторых из них сильно связано с вами. Поэтому, если вы предадите моего мужа… — Окделлы не предают! — возразил тот, вставая. — Я дал клятву… — Потише, юноша, — устало сказал Рокэ. — Будете так кричать, разбудите детей. Ричард прикусил язык. — Шли бы вы спать, герцог, — промурлыкала Эмильенна и тотчас забыла о существовании Дика.