Роза Ветров

Молчание затягивалось. Победители и побеждённые смотрели на друг на друга, с гор дул ледяной ветер, развевая флаги с козлиными головами, флаги, над которыми ещё пару месяцев назад наверняка смеялась вся Кагета. Теперь в Кагете никто не смеялся. Бешено светило солнце, светило и не давало ни капли тепла. Алонсо оглянулся на собственную делегацию. Отец скучающе что-то высматривал в небе, Ричард явно нервничал, хотя он не мог понять, почему… Может быть, переживает за Робера? После авантюры с Барсовым Оком Эпинэ ходил, как пришибленный, почти не ел… Отправить его к Эмилю сразу после этого было хорошей идеей. Тем более, что по словам Рамиро, его люди уже давно были готовы. — Я слишком поздно узнал, — Адгемар тем временем горестно качал серебряной головой, и Алонсо понял, что за своими мыслями о судьбе Робера пропустил начало речи. — Кто был виновником нападений на Варасту. Вы должны меня понять, никогда не ожидаешь такого предательства в собственной семье… Только сейчас Алонсо заметил, что Луллак стоял за спиной своего дяди, побитый и связанный. С каменным лицом молодой и перспективный генерал слушал, как брат его матери перечислял его несуществующие пригрешения. — Воспользовавшись моим доверием, с помощью лжи и золота он склонил на свою сторону несколько бирисских вождей, — продолжал вещать Адгемар. — Глупцы за моей спиной стали совершать набеги на Варасту, о чём я… Воин в багровом что-то поднял. Алонсо не сразу понял, что это была голова. Длинные седые волосы — значит, барс. Казар тем временем кивнул, телохранитель шагнул вперёд и бросил страшный предмет к ногам победителей. Приглядевшись, он узнал его — этот человек командовал защитой Барсовых Врат, кажется… Кажется, к нему обращались «Мильжа». И если бы в запасе у казара был только он… Адгемар называл имя за именем, и новые головы падали на камни, сокрушая осенний лёд своей тяжестью. Алонсо мысленно поблагодарил отца за то, что тот отослал Робера прочь. Потому что скорее всего Иноходец узнал бы их. Перед ними лежали все, кто смог пережить Барсовы Врата, Дарамское поле и сель. И Адгемар принёс их в жертву. Чтобы выслужиться перед Талигом. К горлу подступила тошнота. — Я надеюсь, мои объяснения брат мой Фердинанд сочтёт исчерпывающими, — голос казара становился всё более проникновенным и от этого стало ещё противнее. — Я понимаю — сейчас не время говорить о подобных вещах, но залогом моей искренности может стать рука моей младшей дочери. Этери красива, она знает талиг, я растил её в почтении к нашему великому соседу. Брат мой Фердинанд женат, Повелитель Ветров тоже, но как я вижу, старший сын последовал по стопам отца, — Лис смотрел прямо на Алонсо. — Я был бы счастлив, если бы вы рассмотрели моё предложение. Интересно, а прекрасная почтительная Этери знала, в который раз поменяла жениха? Робер рассказывал, что Адгемар обещал её даже ему, как и до этого десяткам других неудачливых претендентов. Что она думала теперь… Впрочем, любящего отца это явно не интересовало. — Мне больше нечего сказать, — серебряная голова склонилась. — Мы мирный народ, мы пытались защититься и не смогли, это наша ошибка… Моя ошибка. Я жду слова Талига, ибо в его власти наша жизнь и наша смерть. Что скажет побеждённым Проэмперадор Варасты? Сгорбленная по бременем вины спина казара являла собой памятник лицемерию. Проэмперадор Варасты какое-то время в упор смотрел на Адгемара, затем скучающий взгляд скользнул по остальным кагетам и ушёл вдаль, к острым лиловым скалам. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Первый Маршал не заинтересован в переговорах, но Алонсо лучше других знал, что всему виной утренняя касера, нагло украденная у Коннера. — Ваше Величество, вы заблуждаетесь, — проговорил отец совершенно трезвым голосом. — Претензии Его Величества Фердинанда к бирисским вождям не имеют никакого отношения к причине, по которой здесь находятся вверенные мне войска. Талиг пришёл на помощь дружественной Бакрии. Я не более, чем военачальник, подчиняющийся Его Величеству Бакне Первому. Мы находимся на земле Бакрии, и лишь её король и её народ могут выдвигать требования и заключать мир. — Я счастлив приветствовать брата моего Бакну, — всё так же проникновенно заверил Адгемар, видимо, с их последней встречи успел смириться. — Я надеюсь склонить его выслушать нас, но пойманный нами преступник должен принадлежать Талигу, и я передаю его… Бакна Первый — сухопарый старик с тёмным морщинистым лицом, украшенным столь презираемой бириссцами и кагетами длинной бородой, хранил гордое молчание. Видимо, опять делал вид, что не понимает талиг. Он играл свою роль прекрасно. — Ваше Величество, видимо, до сих пор неправильно представляет себе положение, — медленно произнёс отец. — Все пленные и все трофеи принадлежат Бакрии. Мы удовлетворимся тем, что Его Величество Бакна сочтёт уместным нам передать. Бакна с некоторым сомнением выступил вперёд, пожевал губами и заговорил на талиг. — Мой народ много и долго терпел, — начал новоявленный король, — и виновны в этом бирисские кошки и кагетские ызарги. Но пришёл наш день и Великий Бакра указал нам путь к победе. Мы вернули себе всё, что потеряли, но этого мало. Бакна не оставлял Адгемару ни одной лазейки. Лиса загнали в нору, а запасные выходы завалили камнями. Конечно, он сейчас начнёт рыть новый, но успеет ли? — Наш народ помнит не только зло, но и добро. Мы не позволим облезлым кошкам вредить Талигу. Враги наших друзей — наши враги. Подведите того, кто привёл бириссцев в Варасту.

***

Будь сейчас раннее утро, Его Высокопреосвященство не пошёл бы смотреть, но Рамиро Алва, будто прочитав его мысли, назначил дуэль на полдень. Традиционной площадкой был выбран двор Нохи, но сегодня у предстоящего боя были зрители. Не особенно скрывая своих намерений, многие из видных людей столицы пришли посмотреть. На балконе Сильвестр обнаружил и Ги Ариго, и нервного Штанцлера, видно было и несколько рыжих голов. Вальтера Придда не было. Подойдя ближе к перилам, чтоб лучше видеть, кардинал с удивлением обнаружил Изабеллу Алва. Девушка стояла, облокотившись локтями на каменное ограждение. Казалось, что она внимательно смотрела вниз, но когда Сильвестр приблизился, оказалось, что её глаза закрыты. — Что вы делаете, дочь моя? — спросил он, краем глаза следя за тем, что происходит внизу. Дуэлянты встали друг напротив друга. Лионель Савиньяк стоял за спиной своего оруженосца, Придд тоже привёл в качестве секунданта своего монсеньора. — Я слушаю, — пояснила Изабелла, и её глаза обожгли кардинала своим смертельно-синим огнём. — Что люди говорят. — Вам интересна не дуэль, а зрители? — удивился кардинал. — У меня нет никаких иллюзий насчёт того, чем всё закончится, — она слегка пожала плечами. — А вот послушать, какие планы строят присутствующие здесь… Это куда увлекательнее. — Многим интересен не столько результат, сколько процесс… Кардиналу вдруг стало неловко признаться ей, что он как раз из таких. Как будто это могло разочаровать дочь Алвы. А нужно ли её очаровывать? Что отвлечься от неожиданно недостойных мыслей, Его Высокопреосвященство взглянул вниз. Дуэлянты двигались по кругу, изучая друг друга. Осеннее солнце было достаточно высоко, чтобы не слепить ни одного из них. Неужели время было выбрано именно для этого? Рамиро хотел хотя бы немного уравнять шансы… Несомненно, это могло воодушевить юного Придда, дать ему небольшую надежду на успех. Хитро, Рамиро, очень хитро. Глаза в глаза. Шаг друг к другу — удар. Рамиро целился в шею, но не попал, Валентин быстро увёл его руку в сторону и отскочил. Быстрее, чем ожидал кардинал. Этот парень точно был шестым в списке Лаик? — Вы удивлены? — Изабелла звонко рассмеялась. — Неужели забыли его предыдущую стычку? Эстебан Колиньяр, семь человек, помните? — Разве в той дуэли не участвовал другой ваш брат, помладше? — возразил кардинал. — Андрес, верно? — О, это верно, — она склонила голову набок, не отрывая взгляда он дуэлянтов, которые снова столкнулись и снова разошлись. — Но смертельный удар Колиньяру нанёс Валентин Придд. Вы не знали, Ваше Высокопреосвященство? — Запамятовал, — признался кардинал — за всеми делами он и правда забыл о такой незначительной детали. Тем временем шпаги и руки фехтовальщиков сплетаются, а Рамиро прижимается грудью к спине противника и хватает его за горло. Изабелла удивлённо выдыхает. Очевидно, такого он раньше не делал. — Леворукий тебя подери! — доносится до Его Высокопреосвященства. Локоть врезается в живот Рамиро. Противники снова расходятся. Кардинал поднимает глаза. Солнце всё ещё ровно над головами фехтовальщиков.

***

— Ты виновен в преступлениях против Талига? — голос старого бакрана был твёрд и холоден, как голос его гор, если бы те вдруг заговорили. — Подумай и ответь. Луллак думал. С той самой минуты, как его разбудили среди ночи и заковали в кандалы. Нет, даже раньше, когда он наблюдал за действиями дяди на Дарамском поле. В тот момент, когда Алонсо Алва появился перед их правым крылом в золотом уборе, а Адгемар не стал ничего делать. Просто смотрел, как казароны один за другим погибали под копытами. Это он убил их, не талигойцы. — Ты виновен? — возвысил голос старик. Сказать им правду про Адгемара, уже далеко не белого Лиса? Луллак поймал взгляд Алонсо Алвы. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, как тогда, в тронном зале Равиата. Нет смысла, понял он. Если талигойцы не глупы, а они не глупы, они уже всё поняли. — Ты виновен? Пора отвечать. — Я не виновен перед Талигом, — Луллак смотрел на сына Ворона и видел, что он думает так же. — Лишь перед своим казаром. Его Величество не зря переживал за свой трон. — Хм, — козопас хмыкнул и повернулся к Алве, а дядя, будь он неладен, закрыл рот рукой и отшатнулся куда-то назад. — Я сужу этого человека на земле Бакры и по закону Бакры, так пусть Великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. На голову обвиняемому кладут плод абехо, обвинитель должен сбить его из лука, — глупее суда не придумать, но бывшему генералу Кагеты не предлагали выбирать. — Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьёт. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьёт плод. Если плод абехо будет сбит, обвинённый оправдан, — талигойцы всё понимали, но захотят ли они даже попытаться? — Если обвинённый умрёт на месте, он виновен. Если выстрел пропадёт, испытание повторится. И так каждый раз, пока Бакра не примет решение. Сын Ветра, — обратился он к Рокэ. — Ты — кровь Талига, и ты — обвинитель. — Я понял, — Алва усмехнулся, но что это значило, Луллак не понял и не мог понять. — Но я не стреляю из лука. Согласится ли Бакра на пистолет? — Смерть может принять любое обличие. — Отлично, — Ворон вынул оружие. — Луллак, — обратился он к «обвиняемому». — Молитесь Создателю, чтобы Бакра рассудил по справедливости и покарал истинного виновника бед Талига и прочих бед, настоящих и будущих. «Леворукий и все твари его», — с тоской подумал Луллак, следуя за молча отмеряющим шаги бакраном. — «Он же пьян. Вот уж воистину суд божий… Будь он трезв, он пристрелил бы врага Талига и пошёл обедать, а сейчас… В голову он не промахнётся, сколько бы ни выпил, а вот в дурацкую ягоду — запросто, даже если вздумает пощадить». Пресловутый плод сорвали с росшего тут же кривоватого деревца. Такими заросло всё у горы Бакра, но нигде больше в горах такого не было. Сам абехо Луллак не успел разглядеть — что-то красное и круглое, больше вишни, меньше яблока. Попасть трудно, но чем Леворукий не шутит? Алва картинно взглянул в небеса, медленно поднял руку с пистолетом, прицелился, затем пьяно засмеялся и сделал пару шагов в сторону. — Если это суд Бакры, пусть он видит все подробности! Видит? Ах, ну конечно, Бакра ведь смотрит на мир с горы, которой дал своё имя. Алва снова вскинул пистолет. Выстрелит он когда-нибудь или нет?! — Да свершится чья-нибудь воля! — провозгласил Ворон, небрежно перебрасывая пистолет в левую руку. Грянул выстрел, над головой Луллака что-то взвизгнуло, раздался дикий крик. Пробираясь сквозь окружающий его туман, он с трудом поднял руку, коснулся лица, поднёс к глазам. Не кровь — сок, хоть и красный. Алва таки сбил проклятую ягоду, потому и орут? Выходит, сам Бакра его оправдал? Именно Бакра, ведь Ворон не целился, похоже, он вообще спустил курок случайно, перехватывая пистолет. Эти курки так легко соскальзывают… Странно, оправдан он, а смотрят в сторону, вон, мальчишка за спиной у Алвы аж позеленел. Закатные твари, да что там такое?! Повернуться оказалось ещё труднее, чем поднять руку, но, собрав последние силы, Луллак повернулся. Адгемар неподвижно лежал на земле. Половина его лица была залита кровью, кровь залила и благородные седины, и белую опушку одежд. Он был бесповоротно мёртв.

***

Тень под ногами противника слегка увеличилась, и Валентин отступил на шаг. Не отвлекайся, — повторял в голове голос Джастина. — Смотри в глаза, не на ноги. На мгновение зажмурившись, он поднял голову и взглянул в лицо Рамиро. С его лба образовались две аккуратные струйки пота, задержались на острых чёрно-белых бровях и стекли по вискам мимо глаз. У него белые ресницы, неожиданно заметил Валентин. — Устал? — спросил Рамиро одними губами. — А ты? — таким же образом переспросил Валентин. — Загонял ты меня, — хищная улыбка украсила его острое лицо. — Пора заканчивать. Рамиро крутанул головой и принял боевую стойку. Валентин смахнул волосы с лица и встал напротив. Когда придёт время, — вспомнил он их изначальный план. — Мы оба устанем. Движения станут медленнее. В этот момент ты должен пропустить удар по животу справа. Это наиболее безопасный вариант. Что ж… Главное, успеть отразить всё, что прилетит слева, а там… Два шага. Удар в шею. Блок. Неужели именно так Рамиро Алва убивал всех, кто претендовал на его прекрасных сестёр? Потому что он явно злоупотребляет этим приёмом. Любой, кто будет достаточно быстр, сможет увернуться вместо того, чтобы ставить блок, и ударить в беззащитный торс. Валентин продолжал отражать его атаки — силы Рамиро тоже были не безграничны, он действительно устал, его молниеносные движения стали медленнее… Интересно, видели ли это зрители? Придд не особенно вглядывался в пёструю толпу на балконе, но две фигуры сложно было не заметить. Благообразного старика в чёрной робе и светловолосую молодую женщину в подбитом серебристым мехом синем плаще. Кардинал Сильвестр и Изабелла Алва — вот кто был их главными зрителями. Не отвлекайся! — воззвал к нему призрак Джастина, но Валентин не услышал. Впервые за бой он оступился — споткнулся о торчащий камень, и, конечно, Рамиро не мог этого не заметить! Быстро перехватив шпагу в левую руку, он совершил заветный удар. Вернее, Валентину казалось, что он сам налетел на его шпагу. Крик толпы. Рамиро не даёт ему упасть, напротив — он почти аккуратно кладёт обессиленное тело на камни Нохи. Валентин закрывает глаза и видит, будто рядом так же лежит Эстебан Колиньяр. — Рамиро! Услышав знакомый голос, Валентин всё же открывает глаза. Аделия склоняется над ним и касается его щеки. За её спиной Рамиро держится за лицо и хохочет, истерически, почти безумно. — Жив! — на её щеках слёзы. — Жив, — шепчет Валентин одними губами и теряет сознание.

***

Прошло уже две недели с того момента, как Робер Эпинэ увидел горное чудовище, смывшее с лица Кэртианы долину Биры вместе со всеми её обитателями. Большую часть этого срока он отсчитывал дни по свету, проникавшему в его тесную карету, больше похожую на гроб. Они ехали по ночам и отдыхали днём. Пленник ел здесь, ночевал здесь, благо, хоть по нужде выпускали… Эпинэ слишком хорошо помнил, как оказался в таком положении. Через несколько дней после воссоединения с Савиньяком, к ним без стука, предупреждения и объявления войны заявился мрачного вида кэналлиец со шрамом на лице, больше похожий на бандита, чем на кого угодно другого. — Дор Эмильо, — поприветствовал незнакомец. — Хуан? — похоже, Савиньяк знал его… Что ж, это обнадёживало. — Что ты здесь делаешь? — Дор Рамиро сообщил мне, — взгляд Хуана равнодушно скользнул по лицу Робера. — Что с вами находится человек, которого требуется доставить в Сэ, не привлекая внимания. Я здесь по его приказу. Иноходцу стало зябко от ледяного взгляда кэналлийца. Пусть он явно находился на службе у дома Алва и его послал сюда брат-близнец Алонсо, но ехать куда-либо с ним совершенно не хотелось. — Хуан — специалист по скрытному перемещению людей, — звучало это не слишком обнадёживающе, даже напротив, вызывало определённые опасения. — Вы занимались работорговлей, Хуан? — догадка не отпускала Эпинэ. — Занимался, — на лице кэналлийца не дрогнул ни один мускул. — Был пойман. Соберано в милости своей, — за время, проведённое в армии Ворона, Робер уже знал, что так в Кэналлоа называют Рокэ, а до этого его отца и отца его отца. — Заменил смертную казнь на пожизненную службу ему лично и его семье. Приказ сына соберано — достаточная причина не продавать вас третьим сторонам, если вас беспокоит именно это. Эмиль, похоже, знал эту историю и до этого, но Робер неожиданно для себя почувствовал себя в некотором роде собратом этому бывшему работорговцу. Человек ждал казни уже ни на что не надеялся, но тут пришёл Рокэ и по собственной прихоти отменил её… — Я вас понимаю, Хуан, — Робер заставил себя улыбнуться. — Я тоже должен вашему соберано свою жизнь. Клемент что-то пропищал ему в ухо. Робер взял крысёнка в ладони. — Твоё крысейшество, — зверёныш зафыркал, услышав свой титул. — Ты представляешь, три недели назад я думал, что у меня нет никого, кроме тебя. Клемент поднял уши и склонил голову набок, совсем как Рокэ и все, кто хоть сколько-то времени провёл с ним. Эмиль, Алонсо, даже Ричард! Вспоминая их, Робер не мог удержаться от улыбки. Нет, он не был один. Пусть даже те, кого ещё заботило его существование, были теперь далеко, Иноходец больше не чувствовал себя одиноким. — А ты во сне опять увидишь свет, — прошептал Эпинэ, почёсывая крысёнка за ушком. — И сонмы легких образов неясных… Клемент свернулся клубочком и принялся дрыгать лапками от удовольствия. — Для сына смерти в мире смерти нет, — продолжил он. — Ты просто спишь и сны твои прекрасны. — Дор Роберо, — за своими музыкальными экспериментами Робер не заметил, что карета остановилась, а в двери виднелась тёмная физиономия Хуана. — Хуан? — Мы пересекли Рассанну, — сообщил он и, чуть помедлив, продолжил: — Я подумал, что вы захотите взглянуть на Варасту в последний раз. Робер вышел на улицу, с наслаждением вдыхая холодный осенний воздух. Рассвет лишь слегка окрасил желтизной безграничную степь, и небо ещё могло похвастаться россыпью звёзд. Месяц Осенних Ветров заканчивался, Всадница потихоньку уходила за горизонт, а за ней гнались Враги. Ленивая старая луна смотрела на них, едва заметная в жёлтой полосе рассвета. Иноходец посадил Клемента на плечо и раскинул руки в стороны. Именно сейчас он чувствовал себя свободным. — Ты просто спишь, — пропел он чуть громче, чем собирался. — И сны твои прекрасны.