Роза Ветров

Я — сын Эгмонта Окделла. Мирабелла поняла это сразу, как увидела его до боли знакомое лицо, молодое, серьёзное, словно высеченное из камня. Таким когда-то был её муж. Герцог Окделл. Повелитель Скал. Трус, подлец и предатель. Но отчего-то услышать это вслух было намного больнее. — Но почему вы… Мирабелла окинула взглядом дом, где от неё пряталась старшая дочь, и снова встретилась с холодными глазами цвета зимного соснового бора. Той ночью они казались зелёными. Светлая бровь приподнялась в немом вопросе. — Почему вы охраняете Айрис? — ей всё же пришлось закончить вопрос. — Потому что генерал Алонсо приказал мне беречь её, как зеницу ока, — ровным голосом произнёс Артур и, бросив взгляд на дом, тяжело вздохнул. — Хотя, сказать по правде, я сам вызвался. — Но почему? — Мирабелла прикусила губу так сильно, что почти почувствовала вкус крови — желание старшего сына Алвы защищать её дочь почему-то не вызывало сомнений. Серо-зелёные глаза долго смотрели на неё изучающим, почти что испытующим взглядом, словно бастард сейчас одному ему ведомым способом пытался понять, насколько она достойна ответа. Унизительно. Но необходимо. — Потому что отец в желании поиздеваться над вами назвал её именем моей матери, — в низком, как громовые раскаты, голосе послышалась горечь, и Мирабелла почувствовала, как сжимается кулак. — Потому что мы оба пострадали от него, хотя ни в чём не были виноваты, — светлая голова склонилась набок и золотой луч закатного солнца превратил его светлые кудри в сияющий нимб. — Я надеялся обрести семью, которой он лишил меня… И мои надежды оправдались. Герцогиня едва подавила в себе желание отступить на шаг или вовсе сбежать. Громовые раскаты сверкали искрами такой искренней ненависти, что даже она сама не помнила, к кому испытывала столь сильное чувство… Разве что к Рокэ Алве в первый год после гибели Эгмонта… А этого бастарда, должно быть, эта новость порадовала! Сколько лет ему было тогда? Десять? Одиннадцать? — Вы ненавидите Эгмонта, — Мирабелла не смогла не отметить очевидное. — Ненавижу, — не стал спорить Артур. — Человек Чести… Много ли чести в том, чтобы обесчестить влюблённую девчонку и не жениться лишь потому, что она родом не вышла? — он бросил на герцогиню куда более жёсткий взгляд. — Много ли чести в том, чтобы заставить жену ненавидеть собственную дочь? — Я не… — Не врите хотя бы самой себе, герцогиня, — Артур ухмыльнулся, хищно так, опасно, как Рамиро несколько дней назад. — Вы держали Айрис взаперти, не давая ей даже зеркала, убеждая тем самым, что на неё нельзя смотреть. Вы прогнали её из родного дома, когда она посмела возразить вам. Вы подняли на неё руку в её собственном доме, — он выдохнул. — Кого вы пытаетесь обмануть? — Вы… Мирабелла сжала кулаки. Хотелось расцарапать его и без того изуродованное лицо, но, глядя в эти холодные глаза, не сложно было понять, что это может стоить ей жизни. — Вы считаете меня ужасной матерью, — сорвалось с губ. — Думаете, Айрис было бы лучше без меня? — Думаю, да, — изуродованная щека дёрнулась. — Она была бы куда счастливее без вас. — Тогда почему вы спасли меня? — Мирабелла окончательно потеряла ход его мысли. — Если я столь ужасна… — Если бы убили тех двух ублюдков, — Артур почесал щёку и поморщился от боли. — Следующий человек, кто ощутил бы на себе тот нож — вы сами… — Именно, — было до ужаса неприятно, что какой-то поганый бастард видел её насквозь. — Так зачем же? — Когда пришла новость, что отец погиб, моя мать сбросилась со стены, — серо-зелёные глаза сверкнули. — Если бы вы тоже убили себя… Это значило бы, что он победил. Не найдя, что ответить, Мирабелла опустила голову, созерцая серую каменную пыль на его сапогах. Похоже, он ненавидел её немного меньше, чем отца. Отчего-то это наполняло сердце надеждой. — Кроме того, — продолжил Артур спустя полминуты молчания. — Думаю, Ричард расстроился бы…

***

Летние вечера в Фельпе были намного жарче, чем в Олларии или даже в горной Сагранне, не говоря уже о Надоре. Влажный горячий воздух давил на грудь, выжимая человеческое тело, как мокрую тряпку… Конечно, летний вечер виноват. Не два часа бешенных тренировок. — Я больше не могу, — Ричард опустил клинок, на всякий случай делая шаг назад. — Хах, — Андрес воткнул шпагу в песок и расплылся в улыбке. — Ты молодец, Дикон. — Почему вдруг? — он вытер пот со лба и наконец нашёл в себе силы убрать оружие. — Когда мы только познакомились, ты едва выдерживал полчаса, — острые голубые глаза сверкнули холодным огнём. — А теперь — гляди, — он кивнул на горизонт. — Солнце уже садится. Ричард отбросил волосы с лица и, немного помедлив, стянул с себя рубашку. Андрес склонил голову набок, окидывая его до странности внимательным взглядом. Словно оценивал. — Что? — он гордо расправил плечи. — Сагранна явно пошла тебе на пользу… Холодный взгляд прошёлся по уверенным плечам, по разросшимся грудным мускулам и остановился на подтянутом животе. Ричард слегка поёжился. Быть может, вовсе не Марселя стоило обвинять в гайифских наклонностях? — Веронике можно только позавидовать, — с лёгкой улыбкой добавил Андрес. — Вот и завидуй молча! Оба тут же обернулись на знакомый голос, начисто забывая, о чём шла речь. На каменной ограде, окружающей палаццо, виднелась худощавая девчонка с острым носом и сияющими чёрными глазами. Даже без длинной косы, белого платья и дорогих сапожек, в простом наряде, обычном для путников, это была она… — Вероника! Сделав несколько шагов в сторону стены, Ричард непроизвольно протянул к ней руки, и она, ехидно улыбнувшись, спрыгнула, совсем как тогда, в их первую встречу. Только теперь ловцом был не эр Рокэ, а он сам. Она была лёгкой, словно пёрышко. — Ричард, — прошептала Вероника, обнимая его за шею тонкими руками, и прижалась всем телом, словно он не был покрыт потом с ног до головы. — Я так рада… — Дурочка, — не найдя в себе сил отстранить своевольную девчонку, Дикон обнял её, запуская пальцы в немилосердно отстриженные кудри. — Зачем же ты так… — В Сэ было невыносимо, — ответила она, утыкаясь носом в его оголённое плечо. — Дети, тревога… И всё без тебя. — Совершенно невыносимо, — Андрес рассмеялся у него за спиной, и Ричарду подумалось, что не будь его крепких объятий, остряку было бы несдобровать… — Братец… — прошипела Вероника, царапая оголённую кожу острыми коготками, как недовольная кошка. — Да брось, сестрёнка, — он звучал по-прежнему весело. — Я тоже рад тебя видеть. Ричард медленно вдохнул, ощущая знакомый аромат бумаги и нежный запах местных цветов. Фельпский вечер резко стал ещё жарче.

***

Вдохнув холодный ночь воздух, Его Высокопреосвященство закрыл окно и, тяжело вздохнув, приложился лбом к деревянным ставням. Сердце стучало, отдаваясь эхом в ушах, как церковный колокол в руках неопытного юного звонаря. Сон не шёл. Волшебная микстура не помогала. Словно сам воздух пытался задушить его. Но Сильвестр не собирался сдаваться. Опираясь рукой на холодную стену, он дошёл до стола и, порывшись в верхнем ящике, достал ордие преступления. Тяжёлый нож, что загнал Белль в запертую комнату, впился в ладонь причудливыми золотыми завитками. Кардинал поднёс его к свече, касаясь лезвием пламени, и наконец почувствовал облегчение. Словно маленький едва заметный огонёк действительно мог спасти его слабое сердце. Тонкое, слегка изогнутое лезвие поглотило свет, играя языками пламени, словно человеческими жизнями. Рукоять, обтянутая чёрной кожей, была украшена длинными извивистыми полосками, подозрительно похожими на щупальца. Лиза Карлион утверждала, что Джастин Придд подарил ей это красоту в честь помолвки. До того, как встретил Аделию Алва. Но что-то — вероятно, здравый смысл — подсказывало, что не может быть всё так просто. Даже если нож когда-то принадлежал Приддам — что тоже вряд ли, учитывая больно экзотический и непрактичный вид — господин супрем, следуя традициям Дома Волн, был слишком осторожен для таких публичных глупостей… Впрочем, поверить в то, что к нападению причастен его младший сын было ещё абсурдней. Этот юноша не побоялся выйти против Рамиро Алвы ради его сестры… И не погиб. — Ваше Высокопреосвященство? — а вот и он, лёгок на помине. — Капитан? Кардинал повернулся к тёмной тени в углу. Надо поставить там шкаф… Пусть входит через дверь. — Как ваше самочувствие? — Рамиро вышел на свет, и на мгновение Сильвестру показалось, что он улыбался. — Сестра попросила спросить? — с усмешкой уточнил он, отмечая тёмные круги под глазами собеседника. — Неплохо, благодарю… Чёрные брови слегка приподнялись, словно ожидался совершенно другой ответ. Ещё бы… Алва привыкли, что без них кардинал не мог жить, как человек. Пусть катятся в Закат. — Сестра была не столь благосклонна, — Рамиро не стал садиться и даже облокачиваться на стол. — Но велела передать вам записку. Ну конечно… Она ведь обещала. — Благодарю, — получив заветную бумажку, Сильвестр заставил себя улыбнуться. — Ещё что-нибудь? Рамиро задержал взгляд на ноже, и на мгновение на лице его появилось странное кровожадное выражение… Словно он мог зарезать кардинала прямо здесь. Надо что-то с ним делать. И побыстрее. — Нет, Ваше Высокопреосвящество, — бросил он ледяным голосом. — Доброй ночи. Оставшись один, Сильвестр долго смотрел на небольшой клочок бумаги, в котором скрывались обещанные двадцать слов, но, наконец, заставил себя развернуть его. До свидания, Квентин, Я не могу больше. Расследуйте, что хотите, но помните — Кэртиана не прощает должников…

Искренне не ваша, Белль