— Сестра не принимает, — глаза цвета голубого льда сверкнули, как острые ножи, — мужчин.
Хотя Аделия Алва на вид была без оружия — с этими вороньими девицами никогда не знаешь, где может скрываться опасность — Его Высокопреосвященство на всякий случай отступил на шаг. Впрочем, как показала история Лизы Карлион, женщинам совершенно не обязательно принадлежать к этому проклятому роду, чтобы быть закатными тварями.
— Именно мужчин? — он слегка приподнял брови, удивляясь такому специфическому ограничению.
— Именно мужчин, — Аделия, однако, не видела в этом ничего удивительного. — Более того, вас лично сестра не желает видеть больше всего.
Значит, всё ещё злится насчёт Савиньяка. Или не хочет показывать своё новое лицо, потому что…
Моя дочь любит вас, — напомнил кто-то внутри голосом Ворона. —
Просто имейте ввиду.
— Мне не обязательно видеть её, — произнёс он медленно, тщательно подбирая слова. — Только сказать кое-что…
Взгляд Аделии смягчился, словно она поняла, как сильно его волнует произошедшее. Насколько много сестра ей рассказала?
— Если только через дверь, — проворчала она и, тяжело вздохнув, спрятала руки в лёгкой сиреневой шали. — Идите за мной, Ваше Высокопреосвященство.
Сильвестр последовал за ней, пытаясь справиться с гремучей смесью противоречивых чувств. Нет никакой разумной причины, почему кардинал Талига, человек, который управляет страной, должен идти на поводу у двух упрямых девчонок, которые строят ему стену.
Кто они такие, чтобы ставить ему условия?
Но когда Аделия аккуратно постучала в дверь, он замер в нескольких шагах от неё и медленно выдохнул. Словно её ответ действительно мог что-то поменять.
— Кто там? — раздался из-за двери голос, одновременно знакомый и до странности чужой.
— Как тебе сказать, — младшая сестра бросила взгляд на кардинала. — Я думаю, ты можешь догадаться…
— Что вам надо, Квентин? — он не видел Белль, но почему-то точно знал, что она хмурится. — Я, кажется, всё уже сказала.
— Сказала, — не стал спорить Его Высокопреосвящество. — Но я расследую нападение на тебя.
— И Лиза, конечно же, ничего не рассказала…
Аделия обречённо прислонилась к стене и устало прикрыла глаза, под которыми пролегли заметные тёмные круги. Как давно она спала? Неужели всё время сторожит сестру?
А главное — от кого?
—
Я напишу тебе письмо…
За дверь раздался тихий звон гитарных струн, и Сильвестр почувствовал, как больное сердце пропустило удар. Белль ничего ему не скажет, нет. Но споёт.
—
В нём будет ровно 20 слов, — продолжила она тем временем, и он был готов поклясться, что она облокотилась на дверь с другой стороны. —
О том, что я пишу назло… О том, как нам не повезло, - в голосе её послышалась усмешка. —
Но повезло.
Сильвестр едва сдержал смех. Повезло, как же…
—
Жди меня-я, — протянула Белль, втыкая ему в сердце очередную иглу. —
Мы когда-нибудь встретимся заново, — хотелось бы, конечно, но верилось с трудом. —
Жди меня, обречённо и может быть радостно, — скорее первое, чем второе. —
Жди меня, в этом городе солнце идёт за скитальцами… Как бы не сгореть мне, как бы не сгореть.
На мгновение Белль замолчала, и краем глаза кардинал заметил, как Аделия потирает виски пальцами. У неё болит голова? Или это просто усталость?
—
Жди меня-я, — снова раздалось из-за двери. —
Я когда-нибудь выйду из комнаты, — какая радость-то… —
Жди меня, я приду этой осенью, может быть, — это звучало довольно неуверенно. —
Жди меня, за меня там все молятся, жмурятся… Как бы не сгореть мне, как бы не задеть их.
Сильвестр тяжело вздохнул, прикладываясь лоб к двери, чувствуя тепло через толстое дерево.
—
Я протяну свою ладонь, — в этот момент в её голосе послышалась надежда. —
Мы оба будем без колец, — сапфировый перстень будто бы сжал палец. —
Во мне откроется огонь… Наш путь ведёт в один конец.
Белль на мгновение замолкла, и Сильвестру показалось, что иглы в сердце вышли наружу, заставляя несчастный орган кровоточить.
—
Жди меня, я когда-нибудь вырвусь из пламени…
***
Катарина металась по комнате, хватаясь то за одну шкатулку, то за другую. Окончательно потерявшись в этом бесконечном хаосе, она опустилась на кровать, укрытую ворохом разноцветных платьев, и тяжело вздохнула.
— Давно ты здесь? — спросила жена, не глядя на него.
Муж почувствовал болезненный укол. Он не имел права вторгаться на её территорию. Никогда. За все годы семейной жизни. Женское пространство, будь оно неладно.
Король был почти уверен, что у Первого Маршала совсем не так.
— Что ты делаешь? — ответить вопросом на вопрос показалось единственно возможным вариантом.
Катарина бросила на него уничтожающий взгляд и снова взяла в руки шкатулку с драгоценностями. Сверкнула алая ройя.
— Я уезжаю, — произнесла она не терпящим возражений тоном. — И даже не думай меня отговаривать!
— Дорогая, — Фердинанд примирительно поднял ладони, слегка выставляя их вперёд. — Я понимаю, произошло ужасное… Но если ты просто сбежишь вот так, как будет выглядеть корона?
Её пальцы, бледные и тонкие, стали ещё белее, так сильно она сжала несчастную шкатулку. Что ж, хорошо, что не его шею…
— Как будет выглядеть корона, — ядовитым голосом повторила Катарина. — Леворукий тебя побери…
Всё же найдя в себе силы аккуратно поставить несчастную шкатулку на прикроватную тумбочку, она поднялась и одарила Фердинанда убийственным взглядом. Никогда ещё в этих серых глазах не было такого яркого пламени.
— Когда что-то случится с твоим драгоценным Рамиро, я посмотрю, как будет выглядеть корона, — совершенно не королевские выражения создавали странное ощущение истинной хозяйки жизни, перед которой должно преклоняться и никоим образом не перечить. — Я всё решила, муж мой, — отчего-то это обращение показалось издёвкой. — Я либо уеду…
— Либо?.. — уточнил Фердинанд, просто чтобы сказать хоть что-то.
— Либо я больше не выйду из этой комнаты!
***
С тех пор, как маршал Ариго забрал к себе старшую герцогиню Окделл, она стала выглядеть намного лучше. Пропали синяки под глазами, да и цвет лица стал намного более живым… Но безумная искорка в глазах осталась.
С этими глазами она подняла руку на Айрис. И Артур не собирался впускать её снова.
— Герцогиня, — вежливо поклонился он и тут же поднял голову, ловя взглядом серые блестящие глаза. — Рад видеть вас в добром здравии.
— Вы…
Она слегка сощурилась, вглядываясь в его лицо. Узнала… Ещё тогда узнала.
— Айрис не хочет вас видеть, — сразу обозначил Артур, и Мирабелла сжала губы в по-детски обиженной гримасе. — Ваша последняя встреча закончилась не слишком хорошо… И с тех пор произошло многое.
— Я… — герцогиня нахмурилась, но лицо её на удивление быстро разгладилось. — Я понимаю.
На мгновение она замолчала, и он уже собирался сопроводить её обратно в дом Ариго, но…
— Постойте, — герцогиня прижала руки к груди в до смешного комичном жесте. — На самом деле… С вами я тоже хотела поговорить.
— Со мной? — Артур приподнял брови. — Почему вдруг?
— Вы спасли меня от страшного греха, — она опустила голову. — И к тому же…
Серые глаза снова сверкнули в его сторону, и Артур подавил в себе навязчивое желание отступить на шаг.
— Вы, — она нервно облизнула пересохшие губы. — Вы ведь…
Глядя на то, как внимательно Мирабелла изучает его лицо, Артур тяжело вздохнул.
— Эгмонт Окделл — мой отец, — признался он.
