Thorny path to happiness

Глава 4

За многие годы разлуки с матерью и, в последствии душевного одиночества, у принца выработалась своеобразная привычка, перед тем как лечь спать заново осмысливать прошедший день. И в этот раз, лёжа в кровати и балансируя на грани сладкого забытья, Чен вспоминал сегодняшнее утро. Он снова и снова видел Моонестайн в лучах восходящего солнца. Разве можно насытиться видом скал, выступающих в ярком, но в тоже время тёплом свете? Разве можно забыть их, грозно пронизывающих темноту и сверкающих по краям так, будто на их поверхности лежат все драгоценные камни, все сокровища, что до этого хранились в недрах гор?       Закрыв глаза, принц словно ощущал теплоту лучей раннего утра, ласкающих его. Он протянул руку, будто хотел дотронуться до этого великолепия. И ему даже почудилась шершавая, неровная, немного грубоватая, такая родная поверхность скал. Но жестокая реальность решила напомнить о себе: раздался стук. Принц с недовольным стоном опустил руку. Уютный кокон, который Чондэ создал вокруг себя - на подобии зеркала с обидным и печальным звоном - разбился на мелкие кусочки.       - Входите, - не особо стараясь, чтобы его услышали произнёс Чен.       Двери медленно и со скрипом отворились. На пороге стояла мать… За обыкновенной маской величественной холодности, которая присуща всем особам королевского рода, таилось беспокойство и хорошо скрываемая забота. -       Сын мой, - голос королевы дрогнул, и она замолчала не в силах продолжить дальше, её нижняя губа слабо задрожала, выдавая скрываемые эмоции, маска трещала по швам. Но всё пересилив себя, Ким Морелин продолжила. - Чондэ, лучик, что же ты делаешь? Зачем? - Тут эмоции взяли вверх и королева, наплевав на всевозможные правила и этикет, бросилась к постели сына. Обхватив голову Чена руками, женщина жадно вглядывалась в его лицо, будто после долгой разлуки насыщаясь каждой черточкой любимого лица. Из глаз её брызнули слёзы, послышался тихий всхлип. Королева обняла своё дитя.       Принц прибывал в неком состоянии эйфории, он медленно, словно боясь, что это не взаправду, а всего лишь мираж, галлюцинации, ответил на объятия матери. Руки Чондэ мелко-мелко дрожали, он не знал, как показать свою любовь, как выразить свою радость. Все те эмоции, что охватили его смешались в единый ураган и не давали здраво мыслить, всё, что Чен мог сделать, так это молчать и глупо улыбаться.       Со вздохом полным внутренней скорби женщина отстранилась и Чену выдалась возможность за долгие годы «разлуки» наконец-то посмотреть на маму так близко, она была рядом, он даже чувствовал её теплоту её тела. Несмотря на возраст, внешность королевы практически не изменилась. Всё то же красивое и аккуратное личико, с высокими скулами, на которых присутствовал еле заметный румянец. Небольшой, слегка вздёрнутый маленький носик и чуть полноватые бледно-розовые губы. Густые распущенные волосы цвета воронова крыла, по краям были заплетены в косы и отведены назад, где скреплялись маленькой заколкой в форме кленового листочка – излюбленная прическа королевы, многие придворные дамы и те, что приезжали на балы, частенько копировали образ Ким Морелин, её же в свою очередь это забавляло. Но что больше всего Чондэ любил в матери, так это глаза, глаза изумруды. Слегка раскосые, окаймлённые густыми чёрными ресницами, они смотрели прямо в душу, успокаивая и вселяя радость. Чен мог вечно смотреть в них, тёмно-изумрудный цвет завлекал, казалось, что он скрывает за собой некую тайну, которую, как всякому мальчишке, Чену хотелось разгадать.       - Сын мой, - снова начала королева, при звуке голоса матери Чондэ будто вынырнул из водяного омута, - Зачем? Скажи же мне, зачем ты драконишь отца?! Зачем травишь мне душу?!, - С каждым словом королева повышала голос, под конец она уже практически кричала, обхватив голову Чена так, что побелели кончик пальцев. – Радость моя, я понимаю, тебе хочется свободы и вольной жизни. Указы старших тебе противны и слушать их нет никакого желания. И…, - тут Ким Морелин увидела, что её сын заливается слезами и дрожит, будто многие часы провёл на морозе. –Лучик мой, что случилось? Радость моя…       - Мама…я-я ведь…я-я ведь…м-мне…, - от переизбытка эмоций, вызванных обидой и жутким негодованием, принц не мог толком ничего вымолвить. Не так он представлял себе этот разговор. Принц надеялся, что мама извинится за долгую «разлуку», что она единственная, кто поймёт истинную природу его поведения. Но она! Она! Его мама! Самый родной человек на свете, обвинила в нарочном непослушании…Злые слёзы обиды пуще прежнего полились по бледному лицу Чондэ, они душили его, не давая ничего сделать, он только и мог, что беззвучно плакать и смотреть в изумрудные глаза матери.       -О, Боже! - Страшная догадка осенила королеву! Стыд охватил каждую частичку её души (Неужели мой малыш тянулся ко мне, забывался в воспоминаниях о наших днях. О Господи! Что же я наделала?!). Ким Морелин обняла Чондэ и стала качать в колыбели своих рук, прижавшись щекой ко лбу сына она стала тихо говорить: - Родиночка моя, что же наделала твоя глупая мать! Как я посмела оставить тебя одного! Кровиночка, прости меня…нет, мне нет прощения. «Нет спокойствия той матери, что оставила на погибель своё дитя», так говорят священные писания и они правы, как всегда…правы. Ох, ЧенЧен, мальчик мой…, - королева тихо плакала (Я собственными руками уничтожала своё дитя! Господи, почему же ты раньше не открыл мне глаза?!).       Принц приник к груди матери, обхватив её талию руками и прижался что есть мочи. - Мамочка, - тихо позвал Чондэ, - ты же теперь будешь рядом? Не оставишь меня? - Он с надеждой посмотрел в заплаканные глаза матери.       - Конечно нет, солнышко, конечно же нет, - Ким Морелин через силу улыбнувшись кончиками больших пальцев вытирала слёзы с щёк Чондэ. Облегчённо вздохнув, Чен опустил голову на колени матери. Так он и заснул, лёжа в руках королевы и слушая её сказания о далёких странах и любимом Моонестайн. Как в детстве…