You exist?

У Намджуна тело неприятно сводит от чужих слов, будто колючие розы обвивают ноги, больно впиваясь иглами в кожу, будь он человеком, то обязательно бы понял это сравнение. Возможно, смятение Джуна было замечено, поэтому Сун растянулся в ещё большей ехидной и победной улыбке, довольствуясь тем, что он явно доминирует над ним. Нечеловеческое "сердце" щемит от дурных воспоминаний, связанных с собственным отцом, с которым Намджуну и придётся повидаться на совете старейших, решающем, в принципе, все в этом лесу. Как бы он не пытался избегать его, ему снова придётся встретиться с ним лицом к лицу, да ещё и в какой ситуации - решать судьбу своего сына, отличная альтернатива, не так ли? А Джун был абсолютно уверен, что даже наличие родства не изменит жестоких чёрт отца, в кого же пошёл младший со своей любовью к людям - так и осталось загадкой. Перед глазами парня уже мелькали все расправы, поскольку часто присутствовал на вынесении решения против различных существ и точно знал - каждый раз будет только хуже. — Чего сжался, как грязная облезлая мышь? Неужели стало страшно? - хмыкнул Сун, всё ещё находясь в алом пламени и еле сдерживая порыв ногой сломать чужие ребра, - теперь ты не сбежишь, как в прошлый раз, - он резко отпустил чужое тело, заставляя упасть на колени и ощущая приятное наслаждение от унижения Намджуна, - ирония на иронии. Самостоятельно ты умело прятался, но человек все испортил. Жаль, что ты ещё не понял - как раз таки люди причины всех наших бед, стоит только уйти в глубину истории и... — Нас обманывают, - прерывисто прокряхтел блондин. Он смотрел на Суна снизу вверх и щурился - как же до сих пор все вокруг не поняли, что никакого заговора нет? Что суд старейшин нарочно выставляет людей врагами, дабы укрепить своё положение? Сун старше на целых двадцать лет, но, похоже, от возраста мышление действительно не зависит. — Ты никогда не станешь человеком, - старший моментально помрачнел, теряя улыбку с лица и вовсе прекращая свои игры, - смирись уже со своей сущностью, - он медленно приблизился к Джуну, пронзая собственной рукой и пропуская ток по чужому телу. Намджун ничего далее не помнил и не видел - так бывает со всеми лесными жителями, когда на них применяют заклятие блока, которым обладал далеко не каждый. Сняли его только лишь в центре озера, где всегда проходили серьёзные собрания сего народа - таким образом, ни люди, ни иные возможные формы жизни не могли им помешать. — Сун, - строго и очень низко произнёс двухметровый мужчина с лёгкой неаккуратностью на лице: на нем мелькала лёгкая темная щетина, а на правой щеке расположился крестовой шрам, - почему я должен говорить тебе, что делать? — Прошу прощения, - словно послушный домашний пёс, Сун подошёл к силуэту парня, что был привязан за конечности едва различимыми в воздухе блендо-красными нитями, и провёл воображаемый круг, располагая указательный палец на чужом лбе. Намджун тут же распахнул глаза, тут же чувствуя неопредолимый страх перед родителем. Обстановка, как и витавшее напряжение, была абсолютно такая же, как в тот день, когда он намеренно поставил границу между собой и всеми остальными, сбежав и соорудив себе магическое убежище. В то же время Джун надеялся, что меня действительно забрали люди и что это снова не было обманным ходом Суна. Воцарился хаос. Все ссорились, ругались, даже гавкали или рычали друг на друга, разделяясь на два фронта: одни настаивали на том, что сына старейшины нужно лишь оградить от города, другие же требовали немедленной казни за слишком близкие отношения с людьми, что оскверняло их народ. Лишь несколько "больших людей" стояли молча, осматривая Намджуна и переглядываясь между собой, ведя таким образом дискуссию между собой. Отец Джуна медленно поднял ладонь вверх, от чего буквально за секунду наступила глухая тишина, а его губы растянулись в пугающей улыбке. — Наказание Ким Намджуна, - громко провозгласил старик, - твоя вина будет полностью искуплена, если будет стерта напрочь память о тебе из воспоминаний твоего возлюбленного. Почти всем это наказание показалось слишком мягким, снова стало шумно, а Джун не сводил глаз со старейшин. Только они и он прекрасно понимали, что намного больнее наблюдать за кем-то, когда он в априори не помнит тебя. Суд знал, как и куда давить, выводя Кима из себя. Он попытался вырвать одну руку, но воображаемые верёвки, словно пропитаные электротоком, ударили по телу, доходя до "сердца", заставляя заключенного некоторое время задыхаться. — Уведите его с глаз моих долой, - старик устало прикрыл глаза, выдыхая и протягивая ладонь за бокалом с темно-бордовым содержимым, - и принесите мне ещё крови. Безусловно, они не были вампирами, но имели странную привычку походить на них. — Я не согласен! - прорычал Ким, когда Сун оказался с ним рядом, обвивая ладонями запястья, и попытался вырваться, - не трогайте его! Убейте меня! - он дернулся вперёд, но ощутил яркий удар под ребра. — Тебя никто не спрашивал, - хмыкнул старик, изящно держа двумя пальцами новый бокал, - впрочем, думаю, нужно добавить ещё одно условие, - он медленно поднял глаза, встречаясь со звериным взглядом сына и оттягивая такой сладкий момент, - все, безусловно, должно происходить в присутствии заключенного. Намджун застыл, ощущая невыносимую тягучую боль внутри, будто от туда безжалостно вырвали частичку и крепко сжали в руке. Буквально через минуту чужие силуэты растворились в воздухе, а Сун снова приблизился к Киму, поглаживая нежную кожу лица. — Разве не всегда все так заканчивается? Сейчас именно тот момент, когда ты должен отпустить.

_End Flashback_