Итама в кипятке

— И-и-и, взяли! И-и-и… Стой!!! Сейчас упа… За зычным окриком последовал оглушительный грохот — и десяток крупных брусков, скрепленных между собой веревкой, чуть не размозжили череп голосистого бригадира, успевшего вовремя отшатнуться. Но оступившись из-за поднятой в воздух пыли, тот рухнул в кусты, откуда тут же донесся наполовину разъяренный, наполовину изумленный рёв льва, которому упитанная косуля придавила лапу своим копытом. И несколько раз попрыгала. Тяжела и неказиста жизнь простого строителя. Сато-кун, замерший около неё, надрывно закашлялся, а Итама страдальчески закатила глаза, борясь с желанием зажать уши и сделать вид, что она ничего не заметила, но отмела эти мысли как недостойные. Как же она устала, кто бы знал! На прошлом совещании милый бурчащий дикобраз-Мадара восторжествовал: почти единогласно было решено готовится к Обону, а не изобретать кунай, тем более до того было рукой подать. С тех пор Итама пахала, как лошадь: подъем с первой зарей, завтрак своим мужчинам, потом мчаться, теряя тапочки, контролировать процесс и попутно разбираться с возникающими проблемами в ходе организации мероприятия, если повезет — перекус, потом смена в госпитале... Весь этот «Фестиваль-Дружбы-Кланов» смахивал на пир во время чумы и больно бил по бюджету: деревня еще строится, место Хокаге пустует, а старейшины обоих кланов плетут свои интриги, однако эту новость приняли на удивление тепло. И если сначала контролировать процесс подготовки праздника казалось простой задачей — в следующие несколько дней Итама воочию убедилась, как сильно была не права. Оба клана добросовестно выделили людей, самую малость надеясь, что по ходу дела те проникнутся друг к другу зачатками товарищества — надежды не оправдались. Без размолвок не обошлось. Осознав свою ошибку, для урегулирования последних, быстренько приставили руководителей, этаких миротворцев, которые бы следили за атмосферой и предотвращали смертоубийства. Мадара назначил Хикаку, как пользующегося уважением среди соклановцев человека, так как сообразивший, что пахнет жаренным Изуна успел подсуетится и избежал этого геморроя. Прознав об участии Хикаку, Итама вызвалась сама, уповая на своё красноречие. Она в жизни не видела столько конфликтов, сколько могла лицезреть, и даже поучаствовать в разрешении, за последние часы: чего стоит один спор между девушками насчет цвета ленточек. Усталость срубала почти сразу: утомленная беготней Итама только и успевала подползать под бок то к Хашираме, то к Тобираме, — смотря кто был ближе, — и отрубаться. Несмотря на это, Сенджу-химе не ныла. В конце концов, именно по её вине заварилась вся эта каша — ей и расхлебывать. В связи с этим план пришлось отложить в дальний ящик: времени просто на просто не хватало, да и подходящего момента все не подворачивалось. Итама решила не спешить, чтобы не спугнуть и не насторожить красноглазого мечника, ибо слишком напористые попытки «задружиться» с Хикаку могли иметь не только навязчивый характер, но и трактоваться превратно. Между тем пострадавший мужчина наконец выбрался из кустов: — Остолопы! — откашлявшись от пыли, попавшей в легкие, и разлепив глаза, избавившись от застлавшего их мусора, гаркнул он. Бригадир, дородный и высоченный, но добродушный мужик, превращался в настоящего Они, когда кто-то из его бригады делал что-то не так, как того хотел он. И мог жутко оскорбиться, предложи Итама ему помощь шиноби. Строили, кстати говоря, почти что театральные подмостки. Стало известно, что некая бродячая труппа артистов собирается посетить их мероприятие. Когда Тобирама спросил зачем нужна сцена, если всё, что им нужно у них с собой, то не получил никаких внятных объяснений. Зато был оглушен на одно ухо, пока их выслушивал. И вообще, сетовал Хаширама, где произносить будущему Хокаге свои высокопарные речи? И всё это под одобряющие кивки лидера Учиха. — Хомура-сан, — раздался за спиной мужчины доброжелательный голос Итамы. Тот подскочил, схватившись за сердце: — Принцесса! — а потом согнулся в поклоне. — У вас проблемы? — с лёгкой иронией улыбнулась девушка, приветственно кивнув. — Никак нет, принцесса, — добродушно рассмеялся Хомура. — Если не считать мелких неувязочек, — ухмыльнулся он, намекая на инцидент, которому Итама стала свидетелем. — Большая удача, что на нашем фестивале будут присутствовать эти актеры, — с небольшим намеком отозвалась она. — Говорят, они даже выступали во дворце дайме. Онии-чан очень на вас рассчитывает, Хомура-сан... — Не волнуйтесь, принцесса! — понятливо закивал Хомура. — Под этим небом ещё не родился тот, кто мог бы превзойти Вашего покорного слугу! Хомура Рейджи — лучший в своём деле! — Мужчина хитро прищурился. Даже такой далекий от политики человек, как Хомура-сан, понимал, что актеры — нечто иное, как замаскированные шпионы, засланные самим дайме. Пускать их дальше внешнего круга, где и будет проходить мероприятие, никто не собирался. — Я и не сомневаюсь, Хомура-сан, — глухо сказала она, удовлетворенно спрятав глаза за белесыми ресницами. Неожиданно раздался громкий вопль голодного желудка. — Уже обед, — смущенно буркнул Хомура, извинившись. Мельком глянул на солнце. — Пора сделать перерыв, как считаете? — Вы правы, — снисходительно согласилась Сенджу, приподняв занятые руки, обратила его внимание на сверток. Она его прекрасно понимала и не винила: у самой с самого утра маковой росинки во рту не было! Пока выдалась спокойная минутка — Итама решила урвать момент и перекусить. Собственно, потому они с Сато-куном держали путь в сторону небольшого луга, на котором Итаме полюбилось обедать и, так уж вышло, что им нужно было пройти через стройплощадку. Мужчина умиленно улыбнулся: — Приятного аппетита, принце... — осекся бригадир, застывая в прощальном недопоклоне, и тут же сменил тон, распекая своего подчиненного: — Ты чё творишь, олух?! Держи крепче! — И Вам, Хомура-сан, — рассмеялась девушка. — Берегите себя! Распрощавшись друг с другом, Хомура занялся своими делами, а молодые люди поспешили покинуть зону поражения их ушных раковин. Добравшись до места, которое Итама облюбовала для перекуса, Сенджу обнаружили там Изуну. Тот трудился в поте лица, высекая искры, но, заслышав их шаги, ненадолго оторвался от заточки своего излюбленного ниндзято, чтобы подарить девушке глумливый взгляд. Итама задохнулась от возмущения. Этот... гнусный человек точно не даст им спокойно поесть. Воображение услужливо подкинуло картинку, как Итама безжалостно хлестает бумажным веером по затылку человечка с листочком на лбу, где жирно выведено «Злость». То, что он подозрительно напоминал Изуну — всего лишь совпадение, разумеется! Сенджу-химе почти искренне улыбается. В отличии от своей химе, зверски голодный Сато-кун не являлся обладателем железной выдержки и утробно зарычал за её спиной. Положа руку на сердце, Итама его понимала — Изуна может выбесить кого угодно. Пока Сато-кун отвлёкся, гавкаясь с надоедливым Учиха, Сенджу, не желая тратить драгоценное время, стараясь не привлекать лишнего внимания, стала пятится. Шаг за шагом она отдалялась от препирающейся парочки, пока те были заняты друг другом, а потом развернулась и опрометью бросилась прочь. Окрыленная своим успехом, едва не улюлюкая, в мгновение Итама пролетела мимо незнакомых шиноби, оставив тех в вихре пыли, и чуть не сбила нескольких рабочих. Они проводили её обалдевшими взглядами, но Итаме было плевать на загубленную репутацию: наконец-то свобода! «И, если так посмотреть, — Итама довольно осклабилась, — им никто не поверит». Хаширама, как-то прознав о недавнем инциденте, приставил к ней Сато-куна. Только ведь избавилась от одного надсмотрщика... Пусть Кохей только попадется ей на глаза! На собственной шкуре узнает, что такое терморектальный криптоанализ! За оставленных позади девушка совсем не волновалась: задирал Изуна достаточно сознательно, до драки ещё ни разу не доходило — Тобирама был тем самым исключением, которое подтверждает правило. Очнулась Итама от своих мыслей полных злорадства тогда, когда с горем пополам пробиралась сквозь мохнатые ветви. Справедливо решив, что время не резиновое и имеет свойство бежать со скоростью бешеной газели, девушка с упрямством осла продолжала ломиться вперед. И не пожалела. Отодвинув древесный полог, Итамы выкатилась из густого подлеска на залитую ярким солнечным светом поляну. То есть, раньше этот выжженный кусок земли мог зваться поляной, теперь же — тренировочный полигон. Вообще-то, он был общим, но в основном использовался каким-то отрядом Учиха. Осмотревшись и никого не обнаружив, минуя самодельные манекены, Итама расположилась в корнях раскидистого дерева, что своими кривыми, хищными ветвями напоминало дзюбокко*, на другом конце полигона. Несмотря на то, что оно росло немного обособлено, тень давало хорошую. Жара властвовала вовсю — хоть язык набок свешивай; у Итамы не было совершенно никакого желания прожариться до хрустящей корочки. С двух сторон нижние ветви клонились к земле пушистой завесой, создавая иллюзия уединения. Огладив бархатистый мох, девушка опустила руки на вздымающиеся над землей мощные корни, как на подлокотники трона дайме, расслабленно откинулась на шершавый ствол, почувствовав спиной все неровности, Итама позволила себе на секунду прикрыть глаза и... чуть не подскочила, услышав добродушное: — Гокиген'йо*, химе-сама, — раздавшееся подозрительно близко. (Gokigen'yoh — очень формальный способ поприветствовать кого-либо). Хорошо, что она не успела распечатать свой бенто, иначе вся еда оказалась бы на её коленях. Голос раздался настолько неожиданно, что Итама даже не сразу поняла откуда он донесся. Она резко заозиралась, пытаясь высмотреть недоумка вздумавшего её напугать, даже заглянула за ствол, но нашла только сиротливо затерявшийся в сохранившемся клочке изумрудной травы контейнер для бенто. Видимо, этот кто-то собирался здесь отобедать, пока она не нарушила его покой. С легким порывом ветра, разметавшим прическу, с ветки дерева мягко спикировал Хикаку, зазвенев своей цепочкой, пришитой к рукаву. На поясе висел его верный дотануки, выглядывая из ножен рукояткой, обмотанной темно-синим шелком. Итама заметила, что он никогда с ним не расстается. Это и неудивительно, какой шиноби добровольно расстанется со своим оружием? — А я уже обрадовалась, что как истинная Сенджу могу чирикать с деревьями, — раскланявшись друг с другом, нервно схохмила Итама, раздосадованная своей невнимательностью. К его чести, Учиха ни словом, ни взглядом не выразил своего отношения к её посредственным навыкам шиноби. — А это всего лишь ты, Хикаку-сан. — Всего лишь я, — эхом отозвался юноша, отвернув от неё голову и смотря куда-то в сторону, словно Итама вызывала у него неприятие. Это же её воображение, да? Раньше он казался таким дружелюбным... — Что ты здесь делаешь, Хикаку-сан? — попытала удачу Сенджу ещё раз, но Хикаку так и не повернулся, продолжая всматриваться во что-то ей неведомое. Он сильно щурился, чем ещё больше напоминал какую-то хищную птицу. — В деревне слишком шумно, потому я решил перекусить на полигоне нашего отряда, — достаточно спокойно, даже скорее устало, пояснил Учиха. Теперь, когда Сенджу подумала — она ни разу не видела Хикаку обедающим. Видимо, он всё это время скрывался здесь. — Но неожиданно для себя заснул. — Я тебе помешала? — проклюнулось сочувствие у Итамы. Бедный Хикаку, его желание тишины и покоя легко объяснялось: ведь, когда она уходила в госпиталь, он разгребал всё в одиночестве. Ну, не считать же Изуну? Тот скорее пакостил. — Наверное, ты хотел побыть в одиночестве, Хикаку-сан... Я сейчас уйду, — с последней фразой невозмутимое лицо Хикаку дрогнуло, и она, наконец, завладела его вниманием. — Вовсе нет, химе-сама, — Учиха слегка повел головой в намеке на отрицание. Затем двинулся в её направлении, но прошел мимо, обошел ствол и уже оттуда зазвучал его голос: — Вы не создаете много лишнего шума и суеты. Совсем не мешаете. Получив разрешение, Итама, более-менее усмирившая расшалившееся сердце, с чистой совестью вернулась на прежнее место и распечатала свой обед. Посчитав невежливым общаться через ствол, да еще и спиной друг к другу, Хикаку вернулся назад, но уже с перекусом. — Садись рядом, Хикаку-сан, — девушка потеснилась, уступая место рядом с собой, прежде чем он успел опуститься на пыльную землю. Волной накрыл заманчивый аромат, исходящий из небольшой коробочки в руках Сенджу. Учиха с трудом сглотнул слюну, стараясь не смотреть в её сторону взглядом каторжника, которого не кормили несколько недель. Итама, настроившаяся спокойно поесть, уж точно не ожидала, что только-только севший Хикаку в следующий момент потянется к ней. Сенджу-химе так и замерла с палочками навесу. Тудум. Время замедлилось, жуткая пятерня неумолимо приближалась к её лицу. В ушах грохотал пульс, приглушая звуки окружающей среды. Тудум. Выпавший комок риса скрылся в траве, а мужское запястье очутилось в жестком захвате. Казалось, весь мир замер вместе с ними. Не спеша его отпускать, девушка поджала губы и настороженно глянула на него исподлобья. Итама не знала, что отражалось в ее глазах, но явно ничего хорошего. Сенджу притихла, отслеживая реакцию, готовая в любой момент дать деру: вздумай Учиха напасть — шансов у неё не будет. Хикаку пристально смотрел в ответ, не двигаясь, словно боясь спугнуть неосторожным движением небольшого зверька. — Волосы. Итама изумленно моргнула: — Волосы? — поняв, что мстить ей не будут, Итама отпустила захваченную конечность. Учиха медленно убрал руку: — Листок, — и разродился ещё одним словом. Проведя пальцами по волосам, Итама действительно нащупала несколько штук. Должно быть листва застряла в её волосах, пока она пробиралась сюда. — Ох... Смущенно кашлянув, девушка панически забегала взглядом вокруг, ища повод сменить тему, пока пауза не стала слишком неловкой, и зацепилась за открытую коробочку с бенто. Переваренный рис, превратившийся в малоаппетитную кашу, белый налет на соусе — на язык так и просилось сочувствующее «М-да, скудненько». Никаких изысков не было: обед Хикаку больше напоминал сухпаек, а не бенто, приготовленный с любовью. Не мудрено, что тот предпочел вздремнуть на ветке этой ужасной... пище. Тем лучше: никаких непредвиденных соперниц, от которых пришлось бы избавляться. Вспомнив, что, когда Изуна приволок Хикаку с ранением, он должен был некоторое время воздержаться от употребления острой пищи, чем был невероятно расстроен, Итама прикинула в уме время его поступления к ней, и прервала неловкую паузу: — Время диеты закончено, не так ли? — пара заинтересованных хлопков ресницами, — ни в коем случае не наивных и, упаси Боже, глупых! — делая вид, что ситуации, подвергшейся неправильной трактовке с её стороны, не было. — Думаю, — медленно ответил Хикаку, явно не понимая к чему она ведет, — да. — Тебе нравиться острый карри, верно? Я сегодня малость переборщила со специями, а Катон немного не по моей части, — мягко рассмеялась Сенджу. — А ты говорил, что любишь острое, так что я подумала... — Вы запомнили? — Хикаку поднял на неё оживившийся взгляд. Его это, похоже, тронуло. — Конечно, — Итама пожала плечами, неловко улыбнувшись, спрятала подрагивающие пальцы, что могли выдать её нервозность, в объемных рукавах. — Тогда, в медпункте, ты упомянул об этом, помнишь? Не знаю, почему, но сия информация врезалась мне в память. — Я... — Я подумала о тебе плохо, Хикаку-сан. Не отказывайся, позволь мне искупить свою вину, — переживая, что он отклонит её предложение, девушка подцепила мелко трясущимися палочками ещё один комочек риса, пару раз уронив в контейнер, обмакнула его в карри, и шустро, пока не запачкала всё вокруг, отправила в рот. Молодой мужчина, несколько оторопев, замолчал, так и не захлопнув рот. — Выдышь? — Итама сморщилась, что можно было подумать — она старается не выдохнуть тот самый Катон. Карри было на самом деле не очень-то и острым — съела бы и глазом не моргнула, тем более в этом их вкусы с Хикаку схожи; девушку внутренне корежило от своего же поведения: она показала себя не только отвратительным шиноби, который не заметил чакропользователя у себя под носом, что явно не улучшило его мнение об Итаме, но и предстала криворукой идиоткой. А ещё эта неловкая ситуация, подумать только, она приняла его за извращенца, далекая от мыслей о том, что Хикаку может одним движением свернуть ей шею! Захваченная врасплох неожиданной встречей, Итама нервничала, не зная, как стоит действовать рядом с ним и боялась облажаться, что мозги напрочь отключались. Хотелось развернуться и крепко приложиться о ствол пару раз, выбивая из головы нездорово-наглое безрассудство, ибо первоначальное желание покормить Учиху с рук, — точнее, запихать в рот, чтоб точно не отказался, — иначе не обзовешь. Куда подевалось всё её хваленое самообладание, спрашивается? Хикаку странно на неё посмотрел. Определенно блаженной посчитал... «Не смотри на меня так! — едва не взвыла девушка. — Чья это вина по-твоему?». Нет, так дело не пойдет, нужно срочно брать себя в руки, иначе такими темпами она точно просрет свой шанс на заманчивую альтернативу! Представив Изуну в амплуа своего жениха — Итаму чуть не перекосило, благо, она смогла удержать свою стандартную благожелательную улыбку, которую всю эту минутку самобичевания, Сенджу, в противовес внутренним метаниям, умудрялась сохранить, искренне надеясь, что выражение её лица было достаточно тёплым, для деактивированного шарингана, а изгиб губ — мягким, и не выглядел так, словно лицевой нерв защемило. — ...согласен, — короткое согласие вмиг развеяло нависшее напряжение. Итама возликовала, просияв лучезарной, с едва заметной ноткой облегчения, улыбкой. На этот раз подлинной. Передав приготовленный для себя бенто Хикаку, Итама распечатала контейнер телохранителя. Да. Она была настолько бесстыдна, чтобы ограбить своего подчиненного. В конце концов, будет Сато-куну наука — нельзя оставлять свою химе без присмотра, коли вызвался охранять. Если не хочешь, чтобы тебя совершенно случайно объели, конечно. Хикаку покачал головой, безмолвно сетуя на то, что Итама не позволила ему договорить, вежливо улыбаясь самыми уголками губ.