следовать велению

Потрясение шло за потрясением. Казалось, будто все сговорились, чтобы пошатнуть и без того хрупкое состояние руководителей Инквизиции. Советники решили не разглашать информацию о прибытии самой Героини Ферелдена, хотя секретность — лишь вопрос времени. Лавеллан сидела на балконе, свесив ноги вниз, и приложилась лбом к перилам. Их холод кое-как сохранял спокойствие и трезвость разума. Раскинутое над головой небо, усыпанное яркими звездами, влекло своей красотой и неизведанностью. В горах было на удивление тихо, измотанную — морально и физически — главу Инквизиции не беспокоил даже ветер. Прошло около недели по возвращении ее отряда из Адаманта, а ощущалось, будто произошло все только вчера. Черный атлас невыносимо стеснял грудь. Закусив губу, Даниэль расстегнула пуговицы траурного мундира и глубоко вздохнула. Она изо всех сил старалась не показывать своих переживаний, являя миру столько скорби, сколько положено по этикету. Выходило превосходно. Что-что, а притворяться Лавеллан умела. Не без помощи леди Монтилье, разумеется. Даниэль всхлипнула. Слишком много ответственности ложилось на хрупкие плечи. Героиня Ферелдена закончила Пятый мор меньше, чем за год, ей было чуть больше восемнадцати; Лавеллан же — двадцать один, и к этому времени она позволила умереть множеству людей. Все мысли сводились лишь к одному — она снова оплошала, снова все испортила. — Ах, никак не могу уснуть, уж слишком сильна печаль в Скайхолде. Вероятно, наша Вестница ее источник — подумал я и оказался прав. Впрочем, неудивительно. Этот акцент она узнает где угодно, не стоило даже оборачиваться. Даниэль подождала, пока Дориан подойдет к перилам, и только тогда подняла голову. Как ни странно, альтус тоже одет в черное. Скорее всего, он еще не ложился, несмотря на довольно поздний час, и зачитался в библиотеке. Волосы как всегда идеально уложены, да и в принципе его вид говорил о полной готовности к внеплановому приезду короля или королевы. — Хорошо выглядишь, — невесело усмехнулась эльфийка и, отвернувшись, продолжила разглядывать внутренний двор под ногами. — Обожаю твою проницательность, миледи Дани, — хохотнул Дориан и облокотился о перила. Они пребывали в молчании еще несколько минут, никто не спешил начинать разговор: у Даниэль попросту не было настроения, а Дориан в кои-то веки не знал, что сказать. Он был не силен в словах утешения. В конце концов, мужчина никогда не слышал таковые, да и случая их говорить не подвернулось. — Не думала, что меня это так заденет, — тихо начала Инквизитор, не выдержав молчаливого присутствия тевинтерца. Тот внимательно слушал, также не сводя взгляда с огней на дне Скайхолда. — Что же тогда чувствует Варрик? Я не виделась с ним с тех пор… — она замолчала на какое-то время, борясь с навернувшимися слезами, и проглотила завершение фразы. — А что чувствовала Лелиана, потеряв Верховную жрицу и не зная, жива ли Героиня или нет? Что чувствуют все те, кто ежедневно теряет близких? — Неужели сама леди Инквизитор еще не постигла боль утраты? — неожиданно серьезно спросил Дориан, меланхолично скосив на нее взгляд. Он так томно взмахнул длинными ресницами, что Даниэль влюбилась бы только за этот жест. — Нет. И не хотела бы. — К счастью, от нашего желания это не зависит, иначе, только представь, сколько народу бы пришлось выручать твоей светящейся ладошкой. Кто-нибудь ее да оторвал бы. Она и так это делает. Впрочем, Лавеллан молчаливо согласилась и поднялась на ноги. Спать до сих пор не было желания, а значит появилось свободное время для того, чтобы разобрать ворох бумаг на столе. — Извини, мне надо работать, — бросила она холодно и зашла внутрь покоев, Дориан двинулся следом. — Хорошенько подумай, прежде чем съесть себя, — его губы тронула неизменная обаятельная улыбка с толикой абсолютного понимания. — Не все в этом мире случается по твоей вине, — и маг исчез за дверьми. Она обманула его. Стоило ей опуститься на стул, Даниэль уронила голову на ладони и разразилась слезами, пропустив очевидную заботу товарища мимо ушей. Ей казалось, она успела подвести всех и каждого. Все эти дела с Инквизицией зашли слишком далеко, чтобы от них отказываться, но Лавеллан уже растеряла все силы бороться. — Стыд. Боль скручивает горло, ломает ребра, не дает нормально дышать. Нет смысла. Разочарованы. Солнце никогда не одарит светом, — влажная холодная рука опустилась на ее голову и начала мягко поглаживать короткие светлые пряди. Лавеллан вздрогнула, ей никак не привыкнуть. — Я могу помочь. Девушка взяла его ладонь обеими руками и отстранила от себя, подняв голову: та же шляпа, тот же Коул, та же привычка сидеть на ее столе. Возможно, это и правда верное решение? Она колебалась несколько секунд, загадочный юноша смотрел ей в глаза и в то же время будто сквозь. — Я хочу помнить, — решилась Даниэль и мимолетно закусила губу. — Но помоги мне уснуть.