безвременье где-то, надеюсь не в аду
— Да приди же ты в себя! Шлепок. Болит всё тело, я даже не понимаю, меня ли бьют. Раскрыть веки оказывается невероятно трудно. Но я пытаюсь, концентрируясь на воспоминаниях из прошлого и странной головной боли. Я слышала редкие удары, но совершенно не слышала музыки. Музыки… — Открой глаза! Меня обдало кипятком, и я резко встала. Выполнить абстрактный приказ не вышло. Кровь прилила к голове, и я ощутила себя в невесомости: без опоры и ориентации в пространстве. — Эшли, — очень близко провозгласил кто-то, — Объясни, что это значит. Набравшись сил и духа, я распахнула глаза. Это был Сэм. Он стоял напротив Баки и с искреннем недоумением смотрел прямо мне в глаза. Его серый джемпер потемнел в некоторых местах. Вероятно, от пота. — Как ты попал сюда? — это самый первый вопрос, который я задала. Однако, в ответе я не нуждалась. Я неловко повернула голову и увидела открытую дверь. Все просто. Вспоминай… Но мозг отчаянно сопротивлялся этому. Я все еще опиралась о подлокотник кресла. Я не могла прикинуть, сколько сейчас время. Не могла понять, почему Сэм так взволнован. Не могла оценить своё собственное состояние. Мои мыслительные процессы протекали медленнее, чем протекало время. — Что ты тут поджигала? Что за дрянь рассыпана на столе? — он сокрушался с завидной твердостью в голосе. Я метнула взгляд в сторону стола. На нем была гора табака и клочки пергамента, подпаленные по краям. Эта конструкция возвышалась на столешнице, как маленький муравейник и выглядела действительно крайне подозрительно. Бам-с. Все встало на свои места. Мои глаза безбожно щипал едкий воздух, ватные ноги отказывались делать широкие шаги, а голова словно была гонгом, который колебался от моего собственного дыхания. Меня тошнило. Я ощутила потребность в свежем воздухе. Не говоря ни слова, я стремительно выбежала из палаты и в рекордное для себя количество времени миновала двери центра. Вновь удар по мозгам и приступ тошноты. Пересохшее горло саднило, будто та грязь, что запачкала одежду, проникла в трахею и теперь, гонимая кровью, смрадной отравой разъедала все тело. Я вспомнила всё. Я вспомнила письмо от Ронды, вспомнила свою позорную истерику, вспомнила танцы и запах грейпфрута. Вспомнила такой тошнотворный сейчас аромат сигарет, их вкус и то, как я с извращенностью, свойственной только маньякам-извращенцам, прилипла к Зимнему Солдату. Было тошно от одной только мысли, но я быстро отрезвила себя порцией кислорода и обжигающе яркого солнца. Это. Твой. Косяк. Я приняла этот факт, но не вздохнула от этого полной грудью, не сбросила камень с души. Я свыклась с мыслью, что это произошло. И что придется за это ответить. Вряд ли я причинила Джеймсу несоизмеримый вред. Кажется, свой собственный ущерб был куда более серьезным. И тем не менее, это был мой выбор. Мой. Все было таким туманным и болезненным, что внутреннее «я» посылало весь мир и обстоятельства к черту и шептало скрыться в Канаде от всех грядущих проблем. Совесть же упрямо твердила остаться и принять удар. Солнце светило действительно ярко, мне пришлось потупить взгляд. Я обнаружила, что стояла босиком на каменной дорожке, а мои джинсы стояли колом и где-то сложились в фантастические складки. Предплечье адски пульсировало под напульсником. На больший анализ мой мозг не был способен. Возвращайся к Сэму. Я максимально быстро вошла в здание и зашагала по коридору, озираясь по сторонам. — Стивенсон! Казалось, хуже уже ничего не может быть. Прямо напротив материализовался главврач и с взглядом высокомерного коршуна брезгливо оценивал мое состояние. — Мистер Харрисон, я могу… — Молчать. Меня напугал его голос. Пожалуй, даже на базе ко мне никто не обращался в таком тоне. Даже первый сержант Фостер – царь и бог военной базы северо-восточного подразделения штата Флорида. Он не был мягким, совсем. Но то, как грозно рявкнул на меня Харрисон, не сравнится ни коем образом с тем, как воинственно отдавал приказы командир. — Как вы посмели заявиться на рабочее место в таком виде? Он процедил эти слова нарочито медленно, наклонившись ко мне, как к одному из своих пациентов. Но я осознала смысл его слов довольно быстро. Харрисон был высоким худощавым мужчиной с коротко стриженными рыжими волосами. Халат смотрелся на нем более чем нелепо, поскольку едва прикрывал бедра, но даже этот, вроде как, комичный факт не смог меня расслабить. — Я промолчу, что ранее вы заявлялись в центр в свободном стиле, хотя среди адекватного, — он сделал паузу, — квалифицированного, — вновь пауза, — персонала распространен официальный. К горлу снова подлетел тошнотворный комок, и я оперлась о стойку информации. Я ни разу не видела медбратьев и медсестер в костюмах-тройках и на каблуках. Все выглядели повседневно и никого из пациентов не смущал наш внешний вид. — Но вы, видимо, ощутили себя неуязвимой, раз посмели нарушить график более чем несколько раз и заявиться сюда с раскрасом портовой шлюхи, — он выплюнул свою гениальную фразу едко и чрезвычайно гневно. Непроизвольно мои руки потянулись к щекам. Я вспомнила, что на лице до сих пор оставалась потекшая тушь. Мешки под глазами казались будто заполненными чем-то. — При всем уважении, мистер Харрисон, но у вас нет прав называть меня… — Ты, — внезапно перешел на личности мужчина, — ты слишком много знаешь о своих правах и ни черта не представляешь о возложенных на тебя обязанностях! Частично...он прав. Я делала короткие шажки назад, ощущая, как он давит на меня своим авторитетом и надменным громким голосом, от которого мой внутренний гонг издавал сокрушительной частоты волны. Они ударяли по вискам, по горлу, по руке. — Хотел бы я взглянуть на твою мать! Удар ниже пояса. Одновременно ощутила и боль, и злость. Злость на себя. На Харрисона. На Ронду. Да, я бы тоже хотела взглянуть на нее. Лицо Харрисона исказилось в зловещей гримасе, я зацепилась пальцами за спутанные волосы и простонала в голос. Никогда еще в жизни я так сильно не подставлялась. — Прошу прощения, — из-за спины врача выплыл Стив, — Мисс Стивенсон была вынуждена нарушать рабочий график. Я попросил ее оказать мне услугу и лично курировать своего пациента. Шок испытала не только я. Его испытал и врач. Он несколько секунд ошеломленно моргал, и то засовывал, то высовывал руки из широких карманов. Почему Стив делает это? Он уже знает о произошедшем? — Я могу повысить оплату услуг, если потребуется. Глаза Харрисона вспыхнули, и он что-то затараторил. Но эти слова были далеки мне. Я все еще находилась в прострации и тяжело дышала. Взгляд метнулся на часы.10:22 Реабилитационный центр «Писфул Хиллс», штат Аляска
Теперь все окончательно прояснилось. Было дискомфортно всему телу. Но, пожалуй, больший дискомфорт я ощущала морально. Это был стыд, боль, злость, задетая гордость и ощущение никчемности. Вернулись школьные годы. — Не смею вас беспокоить, — любезно отозвался мистер Харрисон и поспешил в неопределенном направлении. Стив мгновенно сорвался с места и устремился в конец коридора. — Стивен! Я испугалась собственному голосу. Он был охрипшим и очень неприятным. Вслед за словами, брошенными мужчине, поспешило и туловище, упрямо двигающееся за его спиной. — Позволь я… Бам-с. Я ударилась спиной о что-то твердое. Несмело подняв глаза, я обнаружила Роджерса, гневно сомкнувшего челюсти, давившего на меня прижатым к ключицам предплечьем. Он ничего не говорил, он ловил мой туманный взгляд и что-то прокручивал на своем языке, то делая финальный вздох, но вновь порывисто выдыхая. Вскоре он вновь зашагал в палату. Мне не оставалось ничего, кроме как поспешить за ним. Неужели я для него настолько...бесполый объект? — Стивен, прошу, — голос звучал жалко и чрезвычайно пронзительно. Я прошла в палату и зацепилась взглядом за Сэма. Сэм словно преграждал мне путь, но я упрямо надавила на его тело и протиснулась в комнату. Вслед за моими действиями последовал приглушенный стон. Стив стоял спиной ко мне, оперевшись руками и стол. Его фигура была чрезвычайно громоздкая и грозная. Страх. — Я просил помочь ему... — тихо начал Роджерс, разминая свою шею. Я отчетливо слышала, как похрустывают его суставы. Я метнула беглый взгляд в сторону Баки. Он не спал. Он лежал с приоткрытыми глазами и вглядывался в мой силуэт. Он был спокойным, но чрезвычайно бледным. Пожалуй, даже бледнее, чем при первой встрече. Стыд. — Стивен, я сама не понимаю, как так вышло! Это…случайность. Я бы никогда целенаправленно не попыталась… Я оборвала предложение и затихла. Мурашки стадом пробежались вверх по позвоночнику и столпились где-то в районе затылка. Было очевидно, что у меня отравление. Было чертовски плохо. Было невыносимо горько на языке. Но большую горечь я испытала, когда Роджерс повернулся ко мне и хладнокровно сверкнул глазами. — Поместила в камеру с едким дымом, — он сделал паузу и вновь сомкнул челюсть, — Я даже не знаю, что за капельницы ты ему ставила. Кто? Меня отшатнуло, когда я уловила резкое движение в свою сторону. Он вновь стоял напротив и без единого намека на дружелюбие пронзал взглядом. — Не понимаю… — Кто заказал его? Кому ты рассказала? По голове ударили чем-то тупым. Несколько секунд я не могла переварить сказанное. Далее, я не могла поверить, что такая ситуация произошла не в идиотских сериалах, а со мной. Роджерс напрягал свои желваки чаще, чем я успевала хватать едкий воздух. — Я никому не рассказывала… Он сделал шаг, я инерционно отодвинулась. — Честно, я бы никогда, Стив… Меня пугала эта напряженность. Меня пугал стремительно идущий тараном капитан. — Я виновата, я виновата! — отчаянно крикнула я и вновь ударилась спиной о стену, попыталась удержаться на ватных ногах, — У меня была истерика, я не знала, что творю. Я виновата! — вновь залепетала, как отчаянная я, — Это чистая случайность! В нескольких сантиметрах от меня о стену оперся кулак. Паника. Наконец, мне вернулась ясность ума и зрения. И я смогла мыслить не обрывками слов, а полноценными фразами. Я даже сумела разглядеть те самые трещины, уловить своеобразный туман в комнате, заметить, в каком месте стены облупилась серая краска. Я заметила порванные сигареты на столе, какие-то папки. Я бегло цеплялась взглядом за всё, что меня окружает. Металась по предметам, словно кролик. И в душе носилась из угла в угол, уворачиваясь от невидимых преград. — Я получила накануне очень неприятную новость. Это выбило меня из колеи, я была расстроена, пришла сюда и просто…просто… Ловить губами кислород становилось все сложнее. Капитан навис надо мной, и я мысленно забилась в угол и обняла ногами колени, как испуганный ребенок. — Просто?.. — процедил капитан, набрав в легкие воздух, — Просто решила, что Щ.И.Т. хотя бы заплатит за твою услугу, — Стивен безумно злился, я это улавливала подсознательно, — Я был мил с тобой, игнорировал...неоднозначные поступки, не хотел создавать…конфликт, — он выделил последнее слова и прикрыл глаза. Сердце ушло в пятки. — Думал, что тебя не достанут. Что ты сдержишь то слово, которое дала. Надеялся, что ты честный солдат... — Стив! Все еще находясь под впечатлением от всего выше сказанного, я перевела взгляд на Баки, так нежданно подавшего голос. Оборванная фраза приобрела определенный смысл, так сильно задевший внутри очень тонкую струнку. В глазах вновь стояли слёзы. Но они были скорее синтезом напряженной едкой обстановки и ужасного самочувствия. Удивление Стива можно было бы изобразить на хосте импрессионистам. Настолько он оказался обезоружен. Они хоть раз поговорили нормально с начала всей этой неразберихи? — Прекрати, — я подняла подбородок и поджала нижнюю губу, пытаясь подавить непрошенные стоны. Гонг продолжал отбивать ритм самбы. Взгляд Солдата был не на шутку взволнованным, отчего вдруг заволновалась я. — это я попросил. Чтобы притупить боль. Бам-с. Я попросту не выдержала. Перед глазами пронеслись картины предыдущего дня, сегодняшнего. Я вновь сощурилась от приступа тошноты и проронила из-за этого пару слезинок. Так вот, оказывается, почему попросили меня. Так вот, почему он был таким милым. Выходит… Капитан в моих глазах вдруг стал резко омерзительным. Издав приглушенный писк, я прикрыла нос рукой и поспешила покинуть эту палату.***
11:03 Реабилитационный центр «Писфул Хиллс», штат Аляска
— Я не слышу…— отчаянно шептала я в телефон, снова и снова нажимая на кнопку увеличения звука. Я видела, что разговор длился уже полминуты, но продолжала в беспамятстве шептать одну и ту же фразу и нажимать на одну и ту же проклятую кнопку. Я сбросила вызов и оперлась руками о раковину, со свистом вдохнув в себя воздух. Меня трясло. Ты навредила Солдату. Дура, настоящая тупоголовая блондинка! Королева драмы и искусная фантазерка, которая только надумывает себе кучу проблем и провоцирует эмоциональные срывы! Нервно просмеявшись, я подняла глаза на запотевшее зеркало и протерла его мокрой рукой. Я находилась в душевой, рядом с сестринской. Вдоль виска стекала капля воды, светлые мокрые волосы уже начали виться, опухшие серые глаза с полопавшимися капиллярами и припухлыми веками особенно ярко выделялись на моем чистом и бледном лице. Всё, что я могла объективно сказать: вода смыла боевой раскрас, но не смыла усталости. Острые ключицы, некогда так яро желанные, вдруг стали раздражать, ведь лишний раз отдаленно напоминали мне о том, что я хрупкая дама, а значит падкая на всяких мерзавцев, которые… Не надумывай себе проблем!«Поставь на громкую связь. Может, так услышишь.»
За сообщением последовал входящий звонок от Тейта. Я быстро приняла вызов и нажала на значок динамика. — Эшли? — послышалось на том конце, и я замерла со странным чувством в груди. Я скучала по его голосу. Очень. Мне вдруг стало комфортно и совсем не больно, не страшно, не стыдно. Я ощутила себя спокойно. Тейт был моим лучшим другом. Он был мне, как старший брат. Он отдаленно напомнил мне, что такое семья. Брал с собой на отгулы к родителям. Самой первой представил свою даму сердца. Мы доверяли друг другу самые позорные тайны…я скучала по его яркой мимике и вечно саркастичной ухмылке. — Привет, Тейт, — прозвучало тихо и очень жалко. Чрезвычайно жалко. На том конце прозвучало приглушенное «я догоню», а после странный шелест и шум ветра. Наверное, их выгнали на пробежку. — Прости, я невовремя…Просто хотела услышать, что у тебя все хорошо, — поспешно затараторила я и вновь отложила смартфон на край раковины. Ванная была в синих тонах. Глубоких и темных. По размеру была ничтожно мала, но в нее вмещалась душевая кабина, унитаз, раковина и корзина с грязным бельем. Туда обычно кладут использованные полотенца из шкафа. Я ощущала себя здесь, как на дне океана: защищенной и еле живой. — Ну, нет. Я с тобой знаком не первый день. Рассказывай, я готов слушать. Послышался тяжелый вдох и свист. Громкая связь искажала звуки, прерывала их, но иначе бы я никак не смогла поговорить с ним. — Я утопила свой телефон, — шутливо прошептала я, надеясь, что Тейт не услышит, но он уловил звук моего голоса. Все же, в ванной было тихо. — Ты постоянно ломала свои телефоны. Сколько тебя помню. То уронишь на пробежке, и по нему пробегут сотни ребят, то случайно выбросишь в океан, махнув рукой. Тейт засмеялся, а я выдала жалкое подобие на улыбку. Отвернувшись от вновь запотевшего зеркала, я обняла плечи руками и прокрутила в голове назойливую мысль: «Кактусы, телефоны…куда ж ты людей кинулась спасать?». — Тейт, — повысила голос я и прочистила горло, — Я очень сильно накосячила. Ты не представляешь как. На том конце не послышалось ответа. Парень терпеливо ждал продолжения. — Я поступила, как самый ужасный человек на свете. Как самая наивная в мире курица! — усмехнулась я и завязала мокрые раздражающие волосы в высокий пучок. — Я поддалась эмоциям и раздула из мухи слона. — Так и будешь говорить загадками? — Я не могу иначе. Обещала. Тейт тяжело вздохнул и протянул нетерпеливое «ну». — Я устала от этого города. Он меня угнетает…, — продолжала я, глазами бегая по мокрому кафелю, — Я получила письмо от Ронды. — решив рассказать хоть что-то, выпалила я. На том конце все еще свистел ветер, Тейт думал. — Знаю, что это для тебя больная тема. И поэтому мне страшно предположить, что ты там учудила, капрал. Я вновь невесело ухмыльнулась. На нервах, видимо. — Ты напала на фургон с мороженым? — Боже, нет! В глубине души я была рада такому варианту. Этот человек редко превращал негатив в позитив. Подобными метаморфозами всегда занимаюсь я. И оттого подобные слова приятно расслабили. — Ты ограбила магазин нижнего белья? — Я неумышленно… Я замешкалась. Хотелось бы сказать, что я чуть не убила пациента, но здравомыслящая часть меня осознавала, что его таким образом не убить. Не так просто. Он суперсолдат с супервыдержкой. Скорее уж, я задохнулась. Да и то...вряд ли умерла. — Я навредила нам обоим, — процедила сквозь зубы я и вновь повернулась к раковине, — Но у него не было выбора. Я не дала его…просто… — Замолчи. Голос Тейта дрогнул. — У меня не так много времени. Просто послушай. Я напряглась и хотела взять смартфон в ладонь, но наткнулась взглядом на бледные полосы на руке и провела по ним подушечками пальцев. — Ты никогда не была идеальна. Но ты всегда была собой. — вдумчиво произнес парень, изредка замолкая и подбирая слова, — Да, Эшли. Ты эмоциональная. Для тебя скулящий щенок на улице – повод засудить всех, кто бросает своих собак. Ты импульсивная, ты веришь в то, что все люди искренны. Но ты – это ты. И я правда дорожу тобой. Я нахмурилась, переваривая его слова. — Ты умеешь быть ответственной. Твое чувство вины и совести несказанно огромное. Поэтому, просто попытайся все исправить. Не отчаивайся и постарайся больше так не поступать. А я всегда буду рядом. Ты же знаешь. Мне пора, Эш. Я напишу позже. — Тейт... Прозвучали гудки, и я поспешно сбросила вызов. Я никогда прежде не испытывала недовольства собой. Я всегда знала, что если сам себя не полюбишь – то никто не полюбит. Но за прошедшую неделю произошло столько всего, что я поневоле начинала задумываться: а могу ли я сама себя любить? Что во мне такого социально полезного? Прекрати думать, философ глянцевых журналов! Одевайся и за работу! Быстро натянув на тело рубашку и затянув ремень на джинсах, я ныряю пальцами ног в больничные тапочки. Замок на двери щелкает, и я натыкаюсь взглядом на чью-то спину. В сестринской, в пол-оборота ко мне сидит какой-то мужчина, запустив пальцы в волосы. Я не намерена разбираться, что он тут делает, чем могу помочь. Я просто делаю шаг и закрываю за собой дверь. Наклоняюсь, чтобы подхватить халат с дивана и узнаю профиль Стивена. Он не реагирует на шум, который я создаю. Он даже не дергается, когда я приближаюсь. Он сидит неподвижно и мерно дышит. Я не нахожу слов, чтобы что-то сказать. Оправдаться. Извиниться. Мне стыдно за свою незрелую беспечность, но в то же время по мозгам сильно ударили последние высказывания Капитана. Надеялся, что ты честный солдат. Какой бы злой и жестокий поступок я ни совершила, но я знала, что эти слова были лишними. Стивен просто погорячился. Как я. Я сорвалась на Баки из-за Ронды, а Стив сорвался на меня из-за Баки. В душе теплилась надежда, что он сожалеет о сказанном, о недоверии и поэтому пришел. Баки вступился за меня...Пожалел? Вспомнил вчерашние слезы? Стивен слышал наш разговор с Тейтом. Я надеялась, что в сестринской будет пусто, что все разбредутся по процедуркам. Этот факт сильно задел. Личное. Набрав в легкие воздуха, я покидаю комнату, покусывая кончик языка.