Дикая охота

- Надеюсь, теперь он от нас не убежит, – заявил Рональд Нокс, плюхаясь на сиденье. – От смерти не скроешься! – довольно добавил. Грелль кое-как пристроил свою натруженную пятую точку, стараясь не обеспокоить её лишний раз. Жнецы на последней секунде успели залететь в поезд, отправляющийся на север. - С чего ты взял, что он скрывается от нас? - Ну, некоторые чувствуют приближение… – неуверенно высказал предположение Рон. - По-моему, у него просто мания преследования, – Грелль открыл журнал смертей. – Так, что с ним приключится? Внезапный паралич… И не сидится же этому умнику дома! Пожилого профессора жнецы вели уже полдня. И если поначалу его поступки вполне соответствовали почтенному солидному человеку, то к вечеру его действия перестали подчиняться логике. Он начал озираться ещё в своей лаборатории. Почему-то его очень напрягало окно, за которым была только глухая стена, притом третий этаж, то есть наблюдать за ним в окно кому-то из смертных невозможно. Сами жнецы давно и спокойно зашли через дверь. Домой человек добирался какими-то перебежками, резко меняя направление пути, стараясь избегать безлюдных мест, и постоянно оглядывался, точно некто неотступно следовал за ним и был ему угрозой. Дома он тоже не задержался; вызвав знакомый экипаж, отправился на вокзал Черринг-кросс, где пытался затеряться в толпе, взяв билет на ближайший поезд. И непонятно, собирался ли он доехать до станции назначения. Его явно что-то беспокоило и пугало до паники. Неудивительно, если при таком волнении хватит паралич. - Куда его несёт, на ночь глядя? – Нокс зевнул, видя, как профессор направился к выходу. Сатклифф вчитывался в запись о нём в своём журнале. Изображение в журнале смертей позволяет видеть не только внешний облик человека и его ауру, но и ореол его запахов, тепла, волны энергии, которые у всех только свои, как отпечатки пальцев. Поэтому жнецы быстро и безошибочно находят нужного им смертного где угодно. Но в этом случае отследить его в толпе было весьма затруднительно. Постоянно шли какие-то помехи, сбои, изображение колебалось, точно кто-то со стороны влезал в эту душу. - Он собрался сойти на технической остановке, прямо сейчас! – заявил Сатклифф и захлопнул журнал. – Чёрт, я чувствую себя ищейкой, – простонал. - Почувствуй себя охотником, выслеживающим добычу! – хохотнул Нокс и хлопнул его по плечу, разом вжав в сиденье, отчего зад снова заныл, а Грелль скрипнул зубами. Выскочив из вагона и оценив обстановку, Рон поёжился. - Тучи какие-то странные, не находишь? Нависают, будто в них что-то прячется… Рядом с железной дорогой тянулся лес. Приветливое местечко, нечего сказать. Человек вошёл в единственный здесь домик смотрителя. Указанное время смерти приближалось. Пока жнецы раздумывали, проникнуть в дом или ещё подождать снаружи, некая чёрная тень приблизилась к освещённому окну. Своим видом он напоминал монаха в балахоне с глубоким капюшоном; прильнув лицом к стеклу, заглянул внутрь. - Это ещё кто?! – изумился Рон. – Что у них тут за сходка? - Тс-с! – Грелль зажал ему рот. – Мы не одни… Присутствие высшего он ощутил сразу. Рон тоже наконец сообразил, испуганно вытаращил глаза, дёрнулся и затих. Вокруг дома витало что-то неясное, как ленты тумана. На высокой крыше возник второй «монах», между складками его одежды ослепительно блеснуло длинное и прямое лезвие, как лунный луч. Скрипнула дверь, на пороге показался смертник, что-то бормоча, спокойно пошёл по тропинке в лес. Первый «монах» легко взметнулся на крышу, вместе с собратом исчезли. Туман пополз с двух сторон. И с двух сторон, сквозь лес, мелькнули слабо светящиеся тени, обводя тропку. - Они мысли читают? – оторопело прошептал Рон. - Не знаю. Но внушать точно могут, – ответил Грелль и вскинул бензопилу. – За ними! - Куда?! - Вон туда, в обход! – Сатклифф указал направление. – Они выгонят его точно на нас! Рональд нёсся за напарником лишь по привычке, перепрыгивая с дерева на дерево, планируя между ветвей, обходя стороной злосчастного профессора и всадников. Человечек уже бежал, задыхаясь, даже не оглядывался, экономя силы. Он чуял смертельную опасность, жуть, которая застилала всё вокруг, ослепляла и настигала. Он выскочил на поляну. Приближаясь, контуры всадников становились чётче, уже был направлен меч и занесена коса. Только не было слышно топота их коней, стояла кромешная тишина. - Гре-елль!! – Рональд, словно обессиленный, повис на Сатклиффе. – Не смей, не надо! Был приказ… - Задницу подтереть этим приказом! – бросил ему Грелль и рванулся им наперерез. – Ну уж нет! Я вам его не отдам!! Коса Смерти лязгнула о взвизгнувшую бензопилу. От силы удара Грелль отлетел, но закрыл собой уже свалившегося обречённого человечка. Для решительного броска наезднику понадобится разгон, а это время, успел прикинуть Грелль. Зря понадеялся. Всадник сорвался с коня, вставшего на дыбы, тут же оказавшись перед диспетчером. - Ты такой же жнец, как и я. И эту душу ты не получишь! – заявил ему Грелль, показав все свои острые зубы. Кромешник легко отпрянул от его выпада. Казалось, под колыхнувшимся балахоном не было тела, вообще ничего. Взмах Косы целил по ногам. Хочет заставить попрыгать? Грелль подскочил, не слишком высоко, но так, чтобы подсечь ему голову, или что там у него под капюшоном. Тот опять увернулся, отклоняясь назад. При неверном лунном свете в капюшоне насмешкой сверкнул белозубый оскал, показавшийся Греллю слишком знакомым. И он уже не хотел, если честно, страшился узнать, кто там скрыт. Коса крыльями убийственной мельницы провертелась в воздухе, а сзади раздался сухой, скрипучий смех, будто кости тёрлись о кости. Стремительно уворачиваясь от Косы Смерти, Грелль откинул луч лезвия меча, уже занесённый над умирающим, забившимся в судороге и замершем. Второй конник пролетел над головой. Куда исчез первый? Плевать. Грелль встал при смертнике и яростно вонзил свою косу. Воспоминания вырвались бурным фонтаном, у человека была насыщенная жизнь. Два всадника неслись на него с разных концов поляны, нацелив оружие. Только бы успеть… Лента, шурша, втягивалась в бензопилу. Доли секунды, миллисекунды, микросекунды. Коса смерти накалилась в руках, визжа на предельной скорости. Быстрее, ещё быстрее… Он успел, и откатился в сторону, выронив бензопилу из обожжённых ладоней. Где Рон? – скользнул запоздалый вопрос. Не обращая внимания на упавшего жнеца, Кромешники слетели с коней у тела человека. Что им надо от бездушного трупа? Оба склонились над ним, вонзив свои Косу Смерти и Меч, вокруг которых слабо завились еле заметные дымки разного цвета. Тело таяло на глазах, иссыхало сначала до костей, а потом и кости стали осыпаться прахом. Грелль наконец понял. Они высасывают остатки любой энергии, даже последнее тепло умерших тканей и угасающие колебания волокон плоти. Стервятники. У самого не хватало сил отползти от них, как-нибудь спрятаться, не то что сражаться. Он выложился полностью, усилием воли, силой жнеца выжал из своей косы смерти все её возможности до конца, мощью древней Косы она не обладала. Что они сделают с ним самим? Не хотелось верить кошмарным слухам, что творят Кромешники с другими жнецами, но проверять эти слухи на себе тоже не хотелось. Тревожным метрономом пульсировала прежняя мысль: где Рон?.. Снова сухой смех, и перешёптывания. Над Греллем вороньим крылом взметнулось чёрное полотнище, сильная рука подхватила его зашиворот и, как тряпичную куклу, перекинула через холку призрачного коня. Над головой дикий хохот, уносящийся в небо. …Грелль пришёл в себя среди цветов и травы, неподалёку мерно журчала вода. Знакомый и привычный уголок парка с гротом у пруда, около которого сегодня расцвели лилии. И порхали белые ночные бабочки, оставляя светящийся след. Огромная луна освещала всё ярко и ясно. В мире жнецов луна заслоняет четверть неба, вовсе не кружочек с монетку, как у людей. И ночь всегда равна дню. Времена года проходят, плавно сменяя одно другим, не бывает слишком холодно или жарко, даже ветер не пронизывает и не рвёт, даря лишь прохладу. В городе смерти всё упорядоченно и размеренно. Разреженный чистейший воздух, возможно, затруднил бы дыхание человеку, а жнецу дышалось легко и свободно. Грелль был почти дома, но уходить в кампус не хотелось. В стороне по траве размётаны лунные пряди, и дикая лилия в руке у лица. Вполне ожидаемо. Казалось, он спал, растянувшись на спине. Грелль подобрался к нему совсем близко. Тихо провёл пальцем по шраму на его лице, прохладный рубец чуть плотнее кожи, потом потрогал его губами. Верхняя пуговка на кителе расстёгнута, из-под него выбился кончик воротничка рубашки. Грелль осторожно начал расстегивать ему и китель, и рубашку, так же бережно коснулся пальцами и губами шрама на шее, и на груди был рубец, наискось через тело. Дрогнули белые пушистые ресницы, открыв янтарно-зелёные глаза, взгляд по-кошачьи цепкий. - Что ты делаешь? - Просто смотрю на тебя, – Грелль наклонил голову набок и улыбнулся. Несколько красных прядок упали на грудь Доминику. – Потерял очки? – сочувственно спросил Грелль. Доминик мотнул головой. Провёл лилией ему по губам и остался лежать в той же позе, закинув руки наверх. Не стал мешать. - Ты, случайно, не знаешь, где Рон? – осмелился спросить Грелль. – Рональд Нокс, мой напарник, светловолосый мальчишка. - А, этот… – проронил Доминик. – Я видел его около бара, когда сюда шёл. Что-нибудь не так? Шёл?.. Грелль не стал задавать вопросов. Зачем? А если всё только приснилось, тем более… Перебирал его шелковистые волосы, легко гладил ему лицо, обнажённую грудь. - Тебя называли Гробовщиком. Ты вернёшься в свою контору, или наскучило? Он перехватил пальцы Грелля, переплетая со своими. - Не скоро, если вернусь. Я хоронил уже третье поколение своих клиентов, которые меня знали семьями. Для людей полвека – это много. По их меркам, на такой работе я уже должен стать высохшим, почерневшим стариком за это время, оно для них быстро летит. А я не меняюсь. Мне пора было исчезнуть. Грелль наклонился, целуя его тело. Тронутое лунным сиянием, что подчеркнуло мускулы и гладкую упругую кожу, будто светящуюся изнутри, оно дразнило, тянуло к себе. Хотелось припасть и нежиться в окружении этого бархатного шёлка. Грелль потёрся об него щекой, вдыхая его запах, перемешанный с запахами трав, который тоже нравился ему, приносил покой. Уже было мало открытой части, Грелль принялся за застёжку его брюк. К тому же, интересно, что именно так похозяйничало вчера в его теле. И высвободил уже возбуждённый орган. Он оказался не гладким и ровным, вены на нём выпукло выделялись, он словно обвитый сизым шнуром. На обхват едва хватило длины пальцев, и он тянулся до пупка, подрагивая. Налитая головка, как яблочко, может, такое и соблазнило в раю. Не удержавшись от искушения, Грелль коснулся её губами, обвёл языком и самым его кончиком заскользил по всем венам. Пальцы любовника запутались в его кровавых волосах. Вдруг сжав копну, Гробовщик потянул его на себя и приник к губам, жадно пил. Потом перевернул на спину, срывая с него одежду. Грелль уже изнемогал, забыв, как страдал всего несколько часов назад, теперь внутри пылало и чесалось до зуда. Любовник оставлял следы от страстных поцелуев, покусывая ему соски, и спустился губами по животу в самый низ. Грелль слабо простонал, когда он втянул в рот его нетерпеливый член, играя языком, снова выпустил и повторил это вновь, принимая его только глубже. Тёплые ладони ласкали внутреннюю сторону бёдер, туда же вдруг сорвались и губы. Грелль промычал что-то бессвязное. - Да ты весь открыт… – на сбившемся дыхании хрипло выговорил Гробовщик, уже поднявшись и нависнув над любовником, удерживаясь на локтях. - Только не надо, как вчера, – попросил Грелль, облизывая сохнувшие от желания губы. – Зачем ты?.. - Не хотел, чтобы первый раз со мной тебе запомнился болью, – проворчал Гробовщик. – Да и ты её не хотел. - Много ты знаешь, чего мне хочется, – Грелль вдруг смутился. – Мне важно чувствовать тебя, понимаешь. Любовник накрыл его рот поцелуем. Грелль не смог вытерпеть, охнул, когда он вошёл плавно и сразу до упора. Грелль вцепился ему в плечи так, что пальцы оставили синяки, а ногти взрезали кожу до крови. - Почему… так больно? - Потерпи. Ты же хочешь всё чувствовать. Снова движение. Грелль извивался змеёй. - Не могу… больше… – выдохнул наконец. Его заживо разрывали изнутри, заполнив до предела, и не пожалуешься, что кое у кого слишком много для его узкого тела. Он ежесекундно слизывал кровь из прокушенных губ, но это не увлажняло вконец пересохший рот. - Мрак. С тобой как впервые, – приостановившись, шепнул Доминик в его податливые губы. – Так всегда будет? Его ладонь легла на вздыбленный член любовника. Несколько скорых поцелуев, и неуловимый язычок лишь коснулся губ в самых чувствительных местах, Грелль попытался его поймать. А Гробовщик неожиданно резко двинулся, назад, вперёд с силой и глубоко. Грелль вскрикнул, но тут же застонал, выгнувшись навстречу. Боль отпустила как-то сразу, сквозь её отголоски захлёстывала волна жгучего удовольствия. Любовник вновь и вновь вонзался в него, увеличивая темп. Теряя остатки разума, Грелль метался под ним, теперь опасаясь сорваться с его пики, дарящей наслаждение, и потому судорожно хватался руками за траву, за его волосы, за него самого, пытался дотянуться до его бёдер, которые сам давно обвил ногами. Он вздрогнул, когда выплеснул горячее семя, и внутри уже билось, пульсировало, заполняя таким же вязким соком. Потом он плыл где-то в тёплой неге, или его несли на руках. Куда?.. - Уже у тебя дома, – ответил Гробовщик, целуя его и укладывая в постель. – Не спать же нам в парке. - М-м… угу, – согласно промурлыкал Грелль, устраиваясь у него на плече и почти засыпая. – А ты опять там намутил, чтобы небольно?.. – вспомнив, спросил сквозь сон непослушными губами. - Ничего я не делал. Незачем… Спали вдвоём до утра. Доминик поднялся рано: «Мне пора. Хорошо тебе, по графику к вечеру. До встречи, дорогой». На подушке рядом осталась лилия.