Дикая охота

Очередная неожиданность начала следующий день. Пара вернувшихся жнецов, отнюдь не зелёные новички в своём деле, впервые не выполнили задание и пребывали в шоке. Во-первых, обречённого смерти человека обнаружили совсем не там, где он должен был находиться, еле нашли его следы в каком-то лесу. А потом… Творилось что-то странное и ужасное в своей неотвратимости, они ничего не могли сделать. Затравленный человечек, теряя рассудок, бежал к болоту, а его с двух сторон настигали призрачные всадники – на рыжем и каком-то бледном, без масти, коне, в огневом и зеленоватом свечении; оба в глухих плащах с капюшонами, у одного в костлявой руке сверкал меч неописуемой красоты, у другого – огромная коса, украшенная скелетом. Они загоняли его, как зверя, и ясно было, что свою добычу не отдадут никому. От всадников веяло жутью, и это были Жнецы! Что они сделали с поверженным смертным, неизвестно, только после от него не осталось даже костей, лишь прах. - Кромешники, – со вздохом вымолвил Уилл и на миг прикрыл глаза. Что о них было известно? Кромешники – высшие Жнецы, их всего четверо. Для них не существует закона, вернее, они сами – Закон. У них нет имён, никто не видел их лиц. На кого и почему они охотятся, тоже никто не скажет. В своих действиях Кромешники могут быть опасны для кого угодно, остальные жнецы не исключение. Сметая всё на пути, они носятся по миру, и где они сейчас, никому неведомо. Если они выступят сразу вчетвером, землю поглотят голод, страх, война, гибель, а за ними наступает ад. По слухам, их могущество сравнимо разве только с Небесной Триадой. И лишний раз их не поминают. - Неужели это правда? – отказывался верить Нокс, припоминая всё, чему учили в Академии. – Семпай, ты о них слышал что-нибудь реальное, кроме легенд? Грелль открыл было рот в намерении высказать всё, что думает на тему этих бредовых страшилок для новобранцев, но услужливая память тут же подкинула вдогонку: на миг голый череп как истинное лицо, зеленоватое свечение косы, украшенной скелетом, – и панический ужас, когда ринулись от него на всех своих четырёх конечностях, потому что в спину дышала сама Погибель… Сатклифф прикусил торопливый язычок. Невозможно!.. А Рональд позабыл? Или что-то пропустил, зажмурив глаза, а потом ему было уже без разницы, что там показалось с перепуга. Немного разъяснил жнец, когда-то видевший Кромешников в деле: - Каждый из них косит, как комбайн: взмах – полгорода сметено! Работают сразу со многими душами. - И не путаются в воспоминаниях? - Не путаются. Они на бригадном подряде: первый намечает души, второй их оценивает, третий снимает, напоследок четвёртый убирает тех, кто ещё остался, если остался. После них на месте делать нечего, всё стерильно. - Зачем им это? - Они Чистильщики, псы Господни. Гонят на убой овец заблудших, кого-то загрызают по ходу. Зачищают землю под новые, более совершенные души. Так же, как старый лес выкорчёвывают, чтобы на его месте вырастить сад. - Красивая трактовка, Эрик. Только у людей бывает, что лучше скорая смерть, чем то кромешное безумие, которое для них готовят им подобные, – негромко заметил мягкий голос. – Души нужно беречь, они выдержат не всякое испытание. - Прошу прощения, мастер Доминик, – Эрик подскочил. Когда он успел появиться, стоял в сторонке, не привлекая внимания. Все закрыли рты. А двое пострадавших, вжавшись в диван, воззрились на его Косу Смерти с полной обречённостью на лицах. У страха глаза велики. - Это одна из древних Кос, она досталась мне после боя, – проговорил Доминик, слегка улыбнувшись, и любовно погладил череп в её основании. Кое-кто был готов забиться в истерике. Жнецы вспомнили, что в их работе вообще-то перерывов нет, смерть приходит к людям во всякий час, и кому-то пора уходить. Только Грелль Сатклифф, словно заворожённый, не мог оторвать взгляда от того, как длинные пальцы Доминика медленно скользнули вдоль древка Косы. Он вёл пальцами в чёрной перчатке по рукояти, где-то на уровне пояса, вниз, потом потихоньку вверх, как искушение, поглаживая её, будто в задумчивости. Эта часть древка была соблазнительно изогнутой, толщиной примерно как… Грелль судорожно сглотнул. Доминик оглянулся на него, в уголках мягких губ таилась улыбка. У Сатклиффа помутилось в голове. Предлагать так откровенно и тонко… впрочем, нет, о чём это он! Забываясь, он не замечал, что сам, слушая жнецов, водил пальчиком по ободку своей кружки, и этот заманчивый жест могли толковать кому как нравится, хотя на него давно перестали обращать внимание и, по сути, он ничего не значил. - Грелль!.. Грелль, ты в порядке? Твой журнал смертей… – встряхнул Рональд Нокс, подавая упавший блокнот, на обложке которого остался отпечаток тонкого каблука. – Сатклифф! Да что с тобой? Дать воды? Очнувшийся Грелль что-то промычал, кивнул, наконец отхлебнул из поданного стакана так поспешно, что поперхнулся, захлёбываясь. И выругался, проклиная и старшего жнеца, и Гробовщика, и Кромешника, чтоб скелет с этой долбаной Косы зверски отымел их во все отверстия. Как бы ни было, но метания на земле двух Кромешников ничего хорошего не сулят, наверное, где-то носятся ещё двое. Словом, людям надо ждать страшных бедствий, а жнецам – прибавления работы в разы и полной мобилизации, то есть забыть про увольнительные и отпуска, при жёстком графике. Дикая охота начата, и с этим ничего не поделаешь. По Департаменту выдали устный приказ: не вставать у них на пути, по возможности уходить от любых контактов с ними, а если это неизбежно, их указания выполнять беспрекословно. Посмотреть хотя бы на эту Дикую охоту, замечтался Сатклифф. И как они, не топтаться на месте в ожидании, но лететь на цель, захлёбываясь ветром, никто не указ. И мгновенно выхватить трепещущую душу, выполняя обычное последнее желание смертных – уйти легко из их мимолётной жизни. Люди боятся погони, но они боятся любой смерти, даже когда заживо сгнивают на кровати, корчась в мучениях. Опять гангрена, тьфу! Сколько можно!.. Грелль терпеть не мог запах разложения и гноя, тем более, эти брызги на губах, хотелось плеваться. Унылые стены больниц навевали тоску. А в нудном ожидании с минуты на минуту очередного смертника прорывались воспоминания аромата роз, что остался в другом мире, и где-то совсем за гранью мечты летел стремительный Охотник с древней Косой… Красный жнец встал перед следующей жертвой. Я твоя смерть. Да, именно такая – огненная, острозубая. А какую ты ждала? Зачем ты выпила уксус, юная красавица? Теперь умираешь не от любви, всего лишь от кислоты, что сожгла тебя изнутри. Зубья пилы вгрызаются в плоть, с кровавыми ошметьями вырывая воспоминания и последнюю боль. Покойся с миром. Дело закрыто, примечаний нет. Ворвавшийся Нокс чуть не снёс его в коридоре. - Семпай! Надо спешить. Нам в западном районе… - Что опять?! – взвыл Грелль, он успел вымотаться, до сумерек таскаясь по больницам. - Семнадцатилетний парень вывалится из окна. - Самоубийца? – уныло уточнил Сатклифф. - Там неясно, то ли вывалится, то ли сам выпрыгнет. Есть примечание: он одержим демоном. Я с таким ещё не сталкивался. С контрактом понятно, да, а с одержимостью… Говорят, раньше одержимые встречались гораздо чаще, – по пути разглагольствовал Рон, переносясь с крыши на крышу. - Одержим? Скорее, буйнопомешаный, – фыркнул Грелль. - Ну, знаешь, без демона помешательство рассудка вряд ли обходится. - Кто тебе сказал? Смертные сами легко ломают себе души через колено. Иначе психиатрическая лечебница кишела бы демонами. Рон хихикнул. Они были уже на месте, оставалось ждать, присев на краю крыши. - О, поступило разъяснение, – сообщил он, снова заглянув в свой журнал. – Настоящая одержимость. Это суккуб. - Баба, – Грелль обречённо вздохнул. – Как раз по твоей части. Вообще не понимаю, что я тут делаю. К ним на крышу заскочили Эрик Слингби и Алан Хамфриз. - А вам что здесь понадобилось? – ворчливо полюбопытствовал Грелль. - Мы отработали рядом, и нас направили к вам в помощь, – отчего-то смущаясь, пояснил Эрик. – Мистер Доминик Анку, сегодня он работает с нами, – Эрик спрятал глаза, а Алан спрятался за его спину. Гробовщик возник на другом конце крыши и оставался там, не приближаясь к остальным жнецам. На сей раз его волосы были собраны в высокий хвост и стянуты чёрным бантом, так ему даже лучше. - Да неужели? Кое-кто считает, нас нужно четверо, чтобы уложить одну взбесившуюся сучку! – Грелль подскочил, окончательно разозлившись. – А он сам с ней в состоянии справиться? – бросил ехидно, с вызовом, так, чтобы услышал старший жнец. Сатклифф выходил из себя, потому что, как течная кошка, сначала таращился на его игру пальцами, теперь на него самого, и никак не мог собраться с мыслями и со всем пылом предаться делу вместо нелепых фантазий. Он услышал. Обернулся и глянул Греллю прямо в лицо, на губах угадывалась всё та же чуть насмешливая улыбка. Вызов был принят. - Вон они! Я вниз, – заметил смертника Рон и сорвался с крыши на дорогу. Из большого окна на карниз ступил юноша, глаза его были закрыты. Блаженно улыбаясь, распахнул руки, как крылья. Собрался в полёт, так взлетай, голубь, без долгих прелюдий, тебя пятеро ждут. Темноволосая девушка высунулась из-за его плеча, легонько подтолкнула – лети! Сатклифф приземлился одновременно с ней. Ей навстречу уже гнал Рональд Нокс, наскочил с радостным воплем, столкнувшись, и… Отпрыгнул далеко в сторону, совершенно растерянный. - Я… не могу… – только шептал припухшими губами, мотая головой и ничего не видя перед собой. Притом пытался себя ощупывать. - Ты дал ей себя коснуться?! – возмутился Грелль. Пренебречь элементарной безопасностью, не подумать, что прикосновение суккуба мгновенно и дико возбуждает плоть! Но потом, потом все разбирательства… Сатклифф яростно развернулся к демонессе. - С ума сойти!.. Перед ним метнулись длинные красные волосы; большие миндальные глаза, чуть вздёрнутый аккуратный носик, – почти копия его самого. Почти, потому что прозелень глаз фальшива, и стройное, тонкое тело осталось женским, с высокой грудью. Она рассмеялась. - Ну! – подстегнула. – Ты ведь не станешь драться со своим идеалом? - Ты не мой идеал! – отпарировал Грелль с ядовитой улыбкой во все острозаточенные зубы, обходя её сбоку и отклоняясь. Вышел бы неплохой удар, если б не тянула к нему свои пакостные ручонки. – Какая игривая! Красный жнец занёс косу смерти, но резко отпрянул. Алая вспышка сверху неслась на него в лобовое столкновение. Неистовая, быстрая, взглядом не уследишь. Перекувыркнулась, встала вне досягаемости. - У тебя поднимется рука на самую прекрасную леди, на самого себя? – опять с хохотом. - Однажды уже поднялась, – пролетая мимо, всё же задел её, легко удерживая бензопилу на одних пальчиках, как дамскую сумочку, даже не нацеливая. Зацепил вскользь прямо по вызывающе открытому декольте и оставил кровоточащий порез. – Леди, вам идёт красный! Зашипела, фыркнула по-кошачьи. С размаха впечатала в него ногой, острым каблуком, Грелль отвернулся, оберегая лицо. Откинутый мощным ударом, сшиб собой напарника Рона и свалился в яму. Чёртовы грязнули-смертные! Доска с крючьями из какой-то живодёрни, на которую напоролся спиной, проткнула насквозь и держала цепко, не давая подняться. Грелль тщетно рванулся несколько раз, как придавленный, в попытках освободиться. Уже не красноволосая, рыжая сочная бестия полоснула когтями, едва не выдрав кусок плоти, отшвырнула Алана. Эрик бросился к ней наперерез, и был отбит Косой Смерти, украшенной скелетом. Старший жнец встал между ним и суккубом. Эрик рыкнул, но отступил, уже не ввязываясь. Снова темноволосая, совсем молодая девушка, очаровательно невинная внешне, и так соблазнительно облизнула пухлые губки. - О, ты меня защищаешь, Жнец! Хочешь… – обольстительно улыбнулась и скользнула вниз, упав на колени, приложила ладонь к его паху. – Я отблагодарю тебя… - Как эта сучка смеет его лапать!! – Грелль пытался сорваться с места, и не получалось. - Да он вроде непротив, – кряхтя, прокомментировал Рон, с трудом поднявшись на четвереньки. - Что ты несёшь?! – увы, из своей позиции Сатклифф не мог видеть половины происходящего. Жнец, стоя над ней, казалось, оставался безучастным. Лишь наблюдал, глядя сверху вниз, как она высвободила из одежды его набухшую плоть, пробежалась по ней лёгкими пальчиками и, кинув на него лукавый взгляд, припала нежными губками. - Что он творит?! Предатель! – сквозь стон выбросил Алан, его трясло. - Молчи! Лучше молчи, глупыш. Не смотри, – Эрик прикрыл его собой. - Куда ты пялишься?! – заорал Грелль Рону и закашлялся, захлёбываясь кровью. Штыри пробили лёгкие, было небольно, но противно чувствовалось, как они там ворочались при малейшем движении. – Забирай воспоминания, идиот! Пока эти между собой… – прохрипел, восстанавливая дыхание. Рональд послушался. Кое-как подобрался к разбитому телу, оно ещё изредка вздрагивало, и пристроил газонокосилку. Вот для этого его коса смерти годилась в самый раз, не давая малейшего шанса воспоминаниям вырваться в сторону и взвиться удушающей петлёй. Он закончил, и в тот же миг к нему под ноги с глухим стуком упала отрубленная голова в тёмных кудрях, от неожиданности Рон едва не поскользнулся, отъезжая со своей газонокосилкой. В другую сторону повалилось уже рассечённое тело, распадаясь пополам. И всё это скукоживалось, чернело, превращаясь в угольную пыль. Эрик поднял лицо, выпустив напарника. Алан, зажимая глубокие царапины от когтей суккуба, в изумлении таращился то на тающие останки, то на мастера Доминика. - Ох ты ж!.. – восхищённо выдохнул Рон. – Скосить голову любовнице, когда она тебе отсасывает, – это же экстракласс, «мёртвая петля» из высшего пилотажа! И смутился, наткнувшись на взгляд старшего жнеца: «Извините». Старший промолчал. Шагнув к Сатклиффу, встал над ним так же молча, будто раздумывая. Один удар Косы Смерти… Ну же, не томи! Грелль бесстрашно смотрел ему в глаза, изжелта-зелёные, как у всякого жнеца, и холодные. - Поднимайся, – проронил тот. Под его взглядом Грелль оперся на локти и медленно, ровно двинул тело вверх. Он и раньше мог это сделать, подумал, удивляясь сам себе, если бы спокойно сосредоточился, а не дёргался во все стороны. По мере того, как исчезали за плотью гнутые штыри, страшные раны бесследно затягивались, впитывая в себя кровь, только ткань рубашки осталась разорванной в нескольких местах. В голове шумело. Встав на ноги, Грелль потерял равновесие и, качнувшись, ухватился за Доминика, тот поддержал. - Не самые приятные ощущения, – согласно кивнул. Убирать с него руки не хотелось. Грелль мог поклясться, что в полуприкрытых глазах под белыми ресницами полыхнула мгновенная молния. Гробовщик отстранился. Пожалуй, серьёзнее всех пострадал Алан. Если не считать того, что кое-кто оказался попросту не способен сражаться с суккубом. - Можно было и без этих жертв. Двое отвлекают, двое прикрывают, один работает. Вам такая тактика незнакома? – кому-то отвечал старший жнец, указательным пальцем поправив очки на переносице. Он только наблюдал, как каждый проявил себя, наверное, не должен был вмешиваться. Наблюдал. Привычное присутствие… Грелль вскинул взгляд. - Суккуб действует нелогично, поэтому часто опаснее любого другого демона. Почему вы отправились вдвоём на столь сложное задание, диспетчер? – в вопросе старшего не было укора, лишь интерес. - Но вы ведь справились один, – сказал Грелль и не утерпел, почти прошипел ему в лицо: – Когда меня вдвоём с Ноксом отправили собрать больше тысячи душ на тонущий корабль, вы не задались вопросом «почему». Вы развлекались. К его удивлению, Доминик едва не расхохотался. - Интересный ответ, мистер Грелль Сатклифф. Вам зачёт! – вдруг ткнул пальцем прямо в порез на его одежде, коснувшись голой кожи, будто ожёг её. – Ты ничуть не изменился, красный жнец, – шепнул одними губами. - И тебе это нравится, – заносчиво ответил Грелль, тоже чуть слышно. - Безумно, – опалил шёпотом, снова отошёл. Все эти подробности припоминались потом, ночью, пока Грелль метался на одинокой постели, путаясь в сетях собственных волос. Маялся в развратной наготе, постыдные ласки самого себя не давали разрядки. Подобные приступы случались и раньше, хотя не настолько бешеные. Воображение подогревали мечты о таинственном дарителе, с кем он сейчас, с кем был вчера? В благоухании роз тонуло всё вокруг. Цветы пахнут особенно ярко перед смертью. Ночная прохлада из распахнутого окна избавила от духоты и слегка развеяла головокружительный аромат, но она не принесла забытья. Похоть, влажные желания поглотили и тело, и разум целиком. Бросало в жар, он тщетно студил водою пылающий рот. Где-то по краю сознания проплыла разумная мысль, что нужен прохладный душ. Сквозь ресницы померещилось, будто тень промелькнула у открытого окна. Всего лишь ветерок откинул занавеску. В своём бредовом полусне Грелль уже не отличал явь от грёзы. Заставил себя подняться, как в тумане, пошатываясь. Чужие руки поймали, обвили, удержав его на ногах. В зеркале при лунном сиянии отразилась серебром длинная прядь. - Ты?.. – выдохнул Грелль и развернулся в этих руках, прильнув к нему всем телом, едва не застонав. Луноволосый обхватил ладонями его лицо, усыпал торопливыми поцелуями. Грелль натыкался на его мягкие губы, нетерпеливо отвечая, и неверными пальцами расстёгивал пуговицы его рубашки. Словно знали друг друга давным-давно, и долго не виделись. Зацепился за пряжку ремня, но опять с силой был прижат теперь уже к голому телу. Его била внутренняя дрожь, потому что до предела напрягшаяся плоть оказалась стиснута между ними, готовая взорваться нарывом. Луноволосый прислонился спиной к стене, и куда он там поставил ногу, но колено, обтянутое кожаной штаниной, упёрлось Греллю в промежность, задевая внутреннюю сторону бёдер. Грелль совсем потерял голову. Плохо соображая, сам насаживался, тёрся об него; сбившееся дыхание вырывалось стонами и вскоре перешло в прерывистый вой. «Чш-ш!..» – луноволосый приклонил его голову к своему плечу. Тело свело судорогой, Грелль вонзил зубы в восковую кожу, погасив вскрик. Липкая, тягучая жижа обожгла живот, испачкала обоих. И смешивалась с кровью, что сочилась, стекала из прокушенной раны. Обмазанные в этой смеси пальцы любовник поднёс ко рту Грелля, и он, слизывая, ловил их губами, кончиком языка, всё ещё вздрагивая и всхлипывая. Он не помнил, как оказался опрокинут на постель, чужая упругая плоть безошибочно ткнулась в тугую влажную точку. Грелль зажмурился, зная, что теперь прорвёт боль, убивая сладкие грёзы, слишком давно у него этого не было, очень давно. «Посмотри мне в глаза», – соблазнительно вкрадчивый шёпот, как искушение. Чёрный зрачок посреди потемневшей зелени похож на омут, он затягивал, лишал воли. Губы к губам, глаза в глаза, слегка подрагивали пушистые белые ресницы. Толчок вышел безболезненным, и следующий, и ещё, ещё… Так не бывает, почти вне осязания. Только накрывало волной блаженство, наконец утоляя дурную страсть. Поцелуи влажные и тягучие. Не обычное исступление до беспамятства, а вязкий, покорный полусон. Тихий уход в небытие… смерть. Очнувшийся жнец подскочил на кровати, соображая, что ему давно пора быть в Департаменте или уже бегать по городу, выполняя обязанности смертоносца. Но оказалось, у него ещё в запасе время поваляться. Странное сновидение, вспомнил он. Кажется, с ним делали, что хотели, а он…умер?.. Или не сон. Просыпающееся тело начало заявлять о своих ощущениях и вопило о том, что сегодня вряд ли он сможет нормально сидеть. Болел зад так, будто его сразу втроём лишали девственности. Она, как известно, после такого заново не регенерирует, потому и болел. Грелль улыбнулся, подминая под себя подушку, и представил, как теперь попытается встать.