Child of vice II

Долгая неделя, тянувшаяся, подобно патоке, зачерпнутой огромной ложкой, доводила Лин до грани. Она боялась, тряслась по ночам, крепко - до крови, маленьких, но глубоких ссадин, сжимая в руках шелковую наволочку подушки, молилась, чтобы старший Сакамаки к ней не пришел. Кое-как ей удавалось досиживать до конца завтрака-обеда-ужина, чтобы в истерике не бежать, куда глядят глаза, чтобы не кричать от страха под равнодушным взглядом бездонных синих глаз, не биться в истерике, разрывая телефон отца бесконечными звонками. Девушка знала: тот уже ей не помощник. Он скинул ее с сестрой, подобно ненужному балласту, надоевшей игрушке, к коей интерес давно потерян. Утро выдалось на редкость поганым — завтрак отвратительным, а понятие «настроение» укрылось под толщей самых скверных мыслей, спряталось в бесконечной серости раннего акварельно-мутного неба. Вампирша уже не старалась пробежать мышкой в свою комнату — шла уверенно, не пытаясь скрыть свою усталость и раздражение. Не нашлось даже сил рассмотреть картины в витиеватых деревянных рамах и общий интерьер особняка. Ступая вдоль тянувшихся бесконечной вереницей дверей, Лин вспоминала свою прошлую жизнь, полную разочарований, отнявшую у нее детство и мать, присыпанную наркотиками и теми, кто их употреблял. Однако, пусть в ней было так мало проблесков — мамы, отрывающейся от дозы, чтобы сыграть на пианино (чертовой вещи, что, кажется, она ценила больше собственных детей, потому не продавала), девушка не могла скрывать глупую улыбку, пробивающуюся на бледном лице. Рэн открыто говорила дочерям, что родитель из нее отвратный, сипло смеялась, охрипшим прокуренным голосом, затягиваясь дешевой сигаретой, но, задумавшись, обещала, что накопит деньги на обучение девочек и ведь копила — потом, правда, тратила; на опиум, гидрокодон и прочую дурь, которую могла себе позволить. Но вампирша верила — верила, когда держала ее — блюющую, с размазанной тушью, мокрыми липкими волосами за голову, верила, когда та валялась в недельном бреду, в слезах обещая, что исправится. Это стало систематической ошибкой — погрешностью, исправно (как бы противоречиво это не звучало) совершаемой из раза в раз. — Лин, — та резко остановилась, оглядываясь вокруг. Мелодичный голос повторил ее имя, заставляя обернуться — напротив стояло витое массивное зеркало с оттиском цветочных узоров, в последнем же отражалась девушка с фотографии в комнате Шу. Рыжеволосая с глубокими синими глазами, в том самом черном платье с легким кружевом, более походящим на тонкую паучью нить. — Все же ты меня видишь… хоть кто-то… — та стояла за спиной вампирши, грустно улыбаясь, образ ее норовил исчезнуть, будучи при этом вполне четким, и если бы не уточнение — в жизни не понять, что та уже мертва. Бессмертная в испуге обернулась, но сзади никого не нашлось — лишь гулкая тишина и окутывающая тьма пустых коридоров, находящихся по бокам. Сакамаки нервно сглотнула, чувствуя сухость во рту, сжимая запотевшими от страха руками подол школьной юбки — призраков она пусть видела, но жуть как боялась. Кровь застучала в висках так сильно, что казалось, будто голову разорвет в клочья. Лин медленно повернула голову к зеркалу, маленькими шажками подходя к нему вплотную, пальцы коснулись холодной поверхности, а сзади снова она — та чертова умершая девица с изображения, с грустной улыбкой и платье ее, отчего-то в крови. В этот миг в памяти пронеслись все молитвы, голова непроизвольно повернулась в сторону визави. Девушка успела только закричать, будучи со всей силы впечатанной в собственное отражение, разбивая поверхность вдребезги тяжестью собственного тела. Осколки впились в кожу, разрывая ее, превращая в кровавое месиво, некогда напоминавшее нечто целое. Братьев ждать не пришлось — все собрались в холле, с непониманием (кто-то — отчуждением) смотря на сестру, вот только та успела уловить взглядом лишь копну рыжих волос и кроткое «прости», уводящее сознание куда-то вдаль, в самые задворки.

✗✗✗

— И как так вышло? — равнодушно поинтересовался Рейдзи, волнуясь больше за дорогое винтажное зеркало, нежели за девчонку, из коей он уже час вытаскивал осколки разного диаметра и толщины. — Я не помню, — повторяла слова призрака, сидящего на пуфике, вампирша. Лисса параллельно рассказывала о себе, пока второй Сакамаки что-то констатировал и упоминал о наказании за порчу имущества. Лин не вслушивалась — ее интересовала мертвая собеседница, которая оказалась дочерью старшего брата, в отличие от коего была очень даже милой. Она весело улыбалась, жаль, что глазами обмануть не могла — печаль в них была столь явна, что думалось, будто сейчас польются слезы, но слез не было — те были выплаканы еще в первые дни после гибели. Бессмертная по крайней мере так предполагала, ибо о своих переживаниях покойница не говорила, молчала, словно не придавала этому значения. Говорила лишь о том, как соскучилась по братьям, как тяжело там… во тьме, как холодно и одиноко, как хочется коснуться хотя бы мизинцем Шу, как хочется назвать его папой и понять, что тот ее слышит. Как охота хоть секунду побыть в его объятьях, сказать, что он не один, что его дочь рядом, так близко, буквально на расстоянии вытянутой руки. Что она любит его… Губы призрака предательски дрогнули — эфемерное сердце, почему-то все еще ощущаемое, сдавило болью, сжало в крепких тисках, но Лисса виду не подала. Вновь засмеялась, подмечая, что Рейдзи все тот же вредный педант, дотошный до мелочей. Лин улыбнулась. Столько добра таилось в ее собеседнице, столько позитива и пусть фальшивого, зато такого заражающего, открытого, что невольно хотелось улыбаться самому. В этом месте она давно забыла о радости, этот дом съел ее депрессией и страхом, эти стены связали ее путами безысходности и отчаянья. Странно, что именно здесь живет такой яркий свет — дочь бессмертного убийцы. — Сможешь идти в школу? Вампирша уже не чувствовала боли, и вообще стало как-то хорошо, словно и не было падения на зеркало, будто и не пугалась она до смерти, потому в учебное заведение очень хотелось отправиться. Девушка вопрошающе посмотрела на покойницу — та кивнула, шепотом бросая кроткое «иди», исчезла, не оставляя и следа. — Смогу, — Лин предвкушающе улыбнулась; школу ведь никогда не посещала, потому что не было денег даже на форму, потому что даже если бы каким-то образом наскребла — на долгие годы стала бы объектом насмешек и издевательств со стороны сверстников, потому что дети жестоки, особенно к тем, кто на них не похож. Им плевать, что у тебя нет денег — они не знают им цену.

✗✗✗

Дорога прошла в тишине, нависшей свинцовым облаком в лимузине. Атмосфера натянута, подобно тонкой струне, но братья старательно сего не замечали, будто дело привычное. Мей листала страницы социальных сетей, отрываясь на приходящие уведомления о новых сообщениях, потому интереса, к каким-то обстановкам и братьям ей не было. Лин же внимательно наблюдала за каждым с затаённой грустью — вампиры были ещё более холодными друг с другом, чем с ней самой… А ведь не чужие. Но, выходя из салона, заметила, как реагировали на появление бессмертных девушки: поджимали губы, улавливая каждый их шаг, вздох, легкое движение волос на ветру, будто заворожённые упиваясь всем их существом. Представители мужского пола скромно завидовали, либо отворачивались, делая вид, что происходящее их не касается. Незаметно выскользнув через толпу поклонниц, Лин выдохнула — лишнее внимание ей было ни к чему. Как и вопросы. Осматривая огромный корпус школы, выполненный в мрачном готическом стиле, она и не заметила, как подъехало еще несколько автомобилей, которые заставили обратить на себя внимание остальных учеников. Из черных кроссовера и внедорожника вылезли два парня, стараясь как можно быстрее пройти через толпу. Кажется такой интерес со стороны школьных зевак им не льстил: они раздраженно петляли между девицами, сующими под нос коробочки с бенто, чтобы скрыться в одном из коридоров здания школы. И не успела девушка этих «гостей» рассмотреть, как из бардового блестящего, подобно рубину, кабриолета выпорхнула девица, похожая на первого юношу. Но она источала уже со всем другую ауру: она казалась несмотря на свою холодную внешность невероятно теплой, улыбчивой и доброй, но чем дольше приходилось на нее смотреть, тем больше внутрь закрадывалась мысль, что она вовсе не такая, какой представляется на первый взгляд. Северные вампиры были чем-то диковинным в здешних местах, потому даже Сакамаки бросили в их сторону заинтересованный взгляд, хотя и сами без оного не остались. Троица обратилась в сторону братьев, блондинка что-то презрительно фыркнула да поспешила внутрь здания. — Эти русские никогда не отличались манерами, как были, так и остались дикарями невоспитанными, — констатировал Рейдзи, отправляясь в свой класс; в самом деле он размышлял над тем, зачем же бессмертные здесь появились, причем не низшие кровососы, а ныне правящая на тех землях династия. Расширять круги влияния? Бессмысленно. Вампиры не люди — представления о границах имеют, потому не берут сверх того, что им нужно. — А мне понравилась сучечка, — промурлыкал Райто, — говорят, северные девушки — самые горячие. Может, проверить?