Волшебные цветы

      Спустя месяц легче не становилось. Единственное, что не могло не радовать, так это наличие собеседника. Фригг сидела в комнате сына пару часов каждый день. Говорили они мало, но присутствие матери успокаивало парня, хоть он в этом никогда и не признается. Она даже несколько раз пыталась успокоить его после ночных кошмаров, но Локи прогонял женщину.       — Просыпайся, сынок, всё уже хорошо, — мать только слегка потрепала аса за плечо, и он тут же вскочил, как будто не спал вовсе.       — Уходи, — маг запустил трясущиеся руки в волосы, понимая, что звучал грубо. — Правда, я в порядке, можешь идти.       Фригг поджала губы и села ближе к сыну на кровати.       — Мне так жаль. — Локи прекрасно знал, что она винит себя. Слишком уж часто извиняется. В глубине души он тоже винил её. — Я не понимаю, почему заклятие не потеряло своей силы, прошло уже столько времени. Твои… — пауза затянулась, и трикстер засомневался, будет ли женщина продолжать, — чувства уже должны были пройти.       — Я никогда не любил? — он много раз задавал этот вопрос в надежде, что ответ царицы изменится, но Фригг в очередной раз кивнула. Грустная и отчасти саркастичная улыбка долго не сходила с лица Локи. — С ним я впервые что-то почувствовал, — маг на секунду прикрыл глаза, вспоминая. — Меня как будто тянуло к нему. Сейчас я понимаю.       — Нужно ещё подождать, сынок, все пройдёт.       — Хватит это повторять, — мужчина отвернулся к стене. — Я буду спать, иди к себе.       Фригг знала, что спорить с сыном бессмысленно, поэтому удалилась.       За это непродолжительное время во дворце Локи нашёл себе не так много занятий, но было то, что он любил делать. Маг пару раз взмахнул рукой в воздухе, и на ней образовался небольшой круг, внутри которого была видна квартира цветочника. Видеть любимого человека убивающимся — возможно, самое ужасное, что можно представить, но у мага не было ничего другого.       Том был в ужасном состоянии. Он топил горе в алкоголе, хотя, когда трикстер рассказывал об асгардских пирах, говорил, что не пьёт, потому что ему не нравится чувство горечи на языке. Локи засомневался в том, что Том сейчас чувствует хоть какой-то вкус у напитков; печальное зрелище. Вид напивающегося смертного разбивал его сердце, но он никак не мог ему помочь. Мама строго запретила рассказывать правду, ведь вся его обычная жизнь разрушится. Магу так хотелось прижать цветочника к груди, почувствовать его тепло, любовь, но, конечно, это было невозможно. Ас не хотел ещё больше навредить Тому. Если мужчина погибнет, то Локи наложит на себя руки, будучи переполненным чувством вины.       Снова вошедшая Фригг была печальна, как и всегда в последнее время, а когда она увидела, чем занимается сын, то в её глазах мигнул огонёк злости, который она тут же подавила внутри себя.       — От этого будет только больнее, — царица выдохнула. — Я знаю.       — Он так убьёт себя.       — Не убьёт, Хеймдалль присматривает за Томасом.       — Посмотри, что мы сделали с ним.       — Я знаю, дорогой, — Фригг села на край кровати. — Вы оправитесь, но это будет сложнее, если ты не отпустишь его.       — Я не могу.       — Клянусь, ты не потеряешь меня, — повторял цветочник, успокаивая мага после очередного кошмара. — Я рядом. — Локи испуганно хватался за торс человека, больно царапая бока, но голубоглазый не смел шевелиться. — Я всегда буду рядом.       На следующий день Локи проснулся от протяжного стука в дверь. Он знал, что Фригг уже перестала стучаться, а Один просто не придёт. Он бы соврал, если бы сказал, что удивился, когда в комнату зашёл Тор.       — Здравствуй, брат.       Трикстер кивнул, приподнимаясь на локтях. Для младшего всё было как будто в тумане. Голова болела, тело ныло, а в мыслях — плачущая мать, что этой ночью снова слишком долго извинялась. Как только маг смог сфокусировать взгляд, то взял с прикроватной полки резинку и завязал волосы в тугой пучок. Минуты шли, а громовержец молчал, что уже начинало подбешивать мага. Вся его злость ушла, когда он присмотрелся к брату. Волосы того были растрёпанны, глаза красные, ведь капилляры внутри полопались, а губы потрескались до крови.       — Я не знаю, что сказать, на самом деле. — Локи только непонимающе моргал. — Знаю, что виноват, но…       — Извиняться — это прямо семейная черта, — перебил брата маг.       — Если бы я только знал, то, клянусь, поступил бы иначе.       — Нет. — Наступило время Тора удивлённо смотреть. — Ты всё правильно сделал, — грустная улыбка появилась на лице бога.       — Совсем раскис, если такое говоришь.       Трикстер понял, что громовержцу никто не рассказал, что на самом деле случилось с Томом. Бесконечное враньё осточертело Локи, поэтому он без раздумий рассказал брату историю, что поведала мать. Тору понадобилось чуть больше времени, чтобы воспринять информацию, чем самому магу.       — То есть это… он мой брат? — Взгляд зеленоглазого метнулся на Тора. Обида подкатывала к горлу, ведь Тор всегда, что бы ни случилось, считал его своим братом, а сейчас трикстер никто. Просто ётун, испортивший их семью. — Извини, я не это хотел сказать.       — Точно семейная черта, — хмыкнул маг. Старший потянул руки к брату для объятий, но младший отшатнулся. — Не бери в голову.       Пару минут братья сидели в полной тишине со своими мыслями, а потом громовержец тихо сказал:       — Я могу помочь, — он был не уверен, потому не торопился. — Хочешь, могу передать что-то от тебя?       — Нет! — Локи начал активно трясти головой в разные стороны. — Не подходи к нему. — Громовержец кивнул. — Поклянись мне, Тор! — Бог одними губами проговорил: «Клянусь». — Том ни за что не должен знать, — в глазах трикстера читалась жалость, — это его покалечит.       Стоит ли говорить, что маг уже совершенно не стеснялся открыто проявлять заботу о смертном?       Тяжело дыша, испуганный Локи открыл глаза. Очередной кошмар из прошлого не давал ему спокойно спать, но именно в эту ночь младший принц не проснулся в руках смертного, поэтому подумал, что тому надоело присматривать за богом. Конечно, это было не так. Ежедневные кошмары повлияли и на Тома. Как только ас просыпался, цветочник ещё пару минут успокаивал его, а когда он засыпал, человек уже не мог нормально спать, думая, что должен оберегать сон бога.       Но не сегодня. Организм мидгардца слишком устал, поэтому он свалился с ног и уже не мог подняться. Через пару мгновений маг осознал, как измучил своими страшными снами парня, и сильнее накрыл его одеялом.       — Сладких снов, — Локи обнял голубоглазого со спины, прижимая к себе сильнее. — Люблю тебя, — он сказал это только потому, что Том уже глубоко спал.