Локи казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он оказался в этой камере (только пятый день). Всё, что делал Бог — смотрел в стену и периодически спал. От еды отказывался наотрез в надежде, что без неё быстрее умрёт. Он не собирался всю жизнь гнить в темнице, уж лучше смерть.
Пытаться выбраться из асгардской тюрьмы — бессмыслица. Стражи не спят, вечно сменяются, никогда не сводят с него глаз, а иногда даже кажется, что не моргают.
Локи — стратег, он мог бы выбраться из любой темницы, но тишина, которую он раньше так любил, теперь давит, мысли не могут собраться во что-то внятное.
Он думает о матери, о Торе, Томасе. Да, он постоянно думает о Томасе.
— Голубые глаза, кудряшки, улыбка, улыбка, улыбка, — шёпотом, как мантру, повторяет Локи. — Смех, объятия, поцелуи, — он боится забыть всё это, поэтому почти одними губами проговаривает и представляет у себя в голове. — Длинные пальцы, нежные руки.
— Что ты там бормочешь? — страж стукнул по стеклу, чтобы бог обратил на него внимание. — Колдуешь?
Локи промолчал, даже не подняв головы, потому что не собирался больше никогда ни с кем общаться, тем более с тюремной стражей.
Стук повторился, но с большей силой; тогда Лафейсон всё же поднял взгляд и увидел те самые родные глаза. Это определённо был страж, но от этого взгляда по позвоночнику бежали мурашки.
Бог был в ступоре, но рот его был открыт, будто он собирался что-то сказать.
— Ничего не говори, просто выйди, пока Фригг держит волшебный барьер. — Бог нахмурился. Он было подумал, что это очень странный сон, но нет, всё стало более реальным, как только из крупного стража человек превратился в Тома, облачённого в огромные доспехи. — Давай же.
Локи не мог выкинуть из головы мысль о том, что будет с Томом после «спасения» его самого.
Казнят, упекут в тюрьму, изгонят из Асгарда.
— Пожалуйста, выходи, — Том протянул руку, Локи взглянул на эти длинные пальцы, до которых было всего несколько сантиметров, пальцы, тепло которых он уже не надеялся почувствовать, пальцы, так идеально подходящие к его собственным. Тогда Лафейсон не смог отказать.
Он полностью игнорировал все мысли о какой-либо ответственности за Томаса, который, по мнению Локи, явно не понимал, чем всё это может обернуться.
Цветочник тянул бога за руку по подземным ходам Асгарда, где в одной из тайных комнат их встретила царица.
— Вы живы, хвала Богам! — Локи всё это время будто находился в тумане. — Ты хорошо справился?
— Да, я спрятал настоящего стража в одну из камер со звукоизоляцией, его не найдут ещё пару часов.
Мама. Это она его подговорила.
Боги, эта женщина спятила.
Зачем, чёрт возьми, втягивать в свои невозможные планы Томаса?
— Отлично, — женщина коротко взглянула на Локи и не увидела в нём даже намёка на радость. — Я знаю, что ты сейчас думаешь обо мне, но мы не могли оставить тебя там. — Локи просто покачал головой. — Вам надо уходить, Хеймдалль передал, что Один уже раскусил обман Тора с «непорядками в Ётунхейме». Они оба уже направляются сюда, а мне нужно будет защищать твоего брата от разъярённого отца.
— Хеймдалль? — поднял взгляд трикстер. — Он жив?
— Он жив и совершенно не винит тебя, дорогой.
Локи только коротко кивнул и снова уставился в пол.
— Тор?
Глаза царицы потухли, ей не хотелось говорить, что брат теперь презирает младшего, хоть и согласился помочь с их планом.
— Вам нужно уходить.
— Как? На Радужный мост мы не успеем.
Царица усмехнулась.
— Всегда есть другие пути.
