Волшебные цветы

      — Эбони Мо перенёс моё сознание на какую-то неведомую планету, — начал было Локи; он сидел на стуле, по-прежнему в наручниках, а его щиколотки были привязаны к ножкам. Уже на этом моменте рассказа Один прервал его:       — Что ему было нужно?       — Это следующее, что я собирался рассказать, — закатил глаза трикстер. — Когда я падал с Радужного моста, мне не выпал счастливый билет с путёвкой на пригодную для жизни планету, — он сглотнул, вспоминая. — Я задыхался, а он совершенно случайно наткнулся на меня и согласился перенести на Землю, если я окажу ему услугу. — Всеотец хмыкнул, а Локи начинал злиться. — Конечно, я согласился! — чуть громче сказал маг, будто оправдываясь. — Я был готов на всё, чтобы выжить, но я был уверен, что тот захочет богатства или долголетия. Мы бы договорились…       — И как? Договорились? — язвительно уточнил отец; Фригг негромко охнула в другом конце зала.       — Он хотел, чтобы я захватил Мидгард, но я отказался. Тогда меня подвергли какому-то заклятию. — Всеотец кивнул, показывая, что слушает. Он не собирался верить ни единому слову сына, пока не убедится в его честности. — Казалось, что это обычное заклинание подчинения, но в разы сильнее. Я видел, какие деяния творятся моими руками, но ничего не мог сделать. Моё собственное тело было мне неподвластно.       — Что ты чувствовал?       — Страх, — Локи свёл брови вместе, задумываясь. — Я боялся встретить на своём пути Тома или Фригг.       — Ты бы убил их? — Трикстер ничего не ответил, а только опустил лицо в пол. — Ты бы убил их? — повысив голос, спросил Один.       — Я не знаю, наверно, да, — кивнул растерянный Локи. — Но это был не я. Не мои решения, не мои действия, поэтому…       — Я тебя услышал, — Всеотец не дал сыну договорить, отчего последний недовольно что-то буркнул себе под нос. — Итак, ты согласен на то, что я буду созерцать твоё прошлое твоими глазами и разумом?       — Да, — почти шёпотом выдохнул Локи.       В Асгарде редко практиковалась подобная магия. Влезать в чужое сознание небезопасно, а уж перематывать чужие воспоминания — тем более. Неизвестно, для кого это представляет бо́льшую угрозу, ведь Локи может навсегда застрять в определённом отрезке своей памяти, а Один — повредить разум своего сына или свой собственный. Но это единственный стопроцентный вариант, как проверить слова трикстера.       В комнате находились Один, Локи, Фригг, Том и врач, который может понадобиться в крайнем случае. Маг зажмурился, тяжело дыша и вцепившись ногтями в подлокотники. Процедура проникновения в сознание проходила долго и мучительно, будто Всеотец специально издевался над собственным сыном.       — Ему больно? — шёпотом спросил Томас у матери.       — Да, — на выдохе ответила она.       — Почему мы позволяем Одину так издеваться над ним?       Царица задумалась над ответом. Она не знала, как правдоподобней соврать. Нельзя сказать, что она, как и муж, не верила словам сына, но крупицы сомнения всё же закрались в её разум, отчего она не могла спокойно спать, раздумывая, правильно ли они поступают, пытаясь освободить Локи из заточения. Но никто не должен знать о её опасениях. И Том, и Локи должны знать, что она всегда на их стороне, даже если сама в этом не уверена.       — Таковы были его условия, — начала царица. — Это наш единственный способ освободить его.       Том кивнул.       — Я могу взять его за руку?       — Один бы не одобрил.       — Я спросил не об этом.       — Я не знаю. Вдруг это ему навредит? — нахмурилась Фригг в неведении.       — Извините, ваше высочество, — Эйр сидела совсем рядом, поэтому слышала их разговор. — Если мне дозволено говорить… — женщина выдержала паузу, ожидая знака от царицы и получив одобрительный кивок, — это только поможет. — Фригга молча подняла брови. — Если Томас возьмёт принца за руку, это облегчит данную процедуру, но Томас сам почувствует часть боли Локи. Это вполне безопасно, если не нарушать его транс.       Не медля больше ни секунды, мидгардец подошёл к своему парню, сел на корточки и нежно взял его руку в свою. Он поглаживал ладонь аса большим пальцем и шептал что-то себе под нос, даже не надеясь быть услышанным.       Внезапно дрожь мага ослабла, вторая рука прекратила вжиматься в подлокотник.       Один совершенно неподвижно сидел напротив них на большом кресле, глаза его были закрыты, как и у мага, а губы сжаты в тонкую линию. Том представил, как возмутился бы Всеотец, если бы понял, что кто-то старается облегчить мучения Локи. Но ему было всё равно, сейчас главное — забрать боль трикстера.       Через несколько минут Локи снова зажмурился, сильно сжимая руку человека и издавая тихие всхлипы. В попытке успокоить бога Том начал поглаживать его щёку второй рукой, нежно стирая капельки слёз.       — Не стоит этого делать, мой принц, — сделала замечание Эйр.       — Ему плохо, не видите? — грубо произнёс Том.       Никто не успел ему ответить, как вдруг Один с тяжёлым вздохом открыл глаза, выпадая из транса. Локи же, несколько раз моргнув, приоткрыл глаза, щурясь от света, будто не видел его много часов.       — Томас, я хочу в свои покои, — нервно пробормотал маг. — Мы уходим.       — Стой, сын, — Всеотец выглядел напуганным. — Нам нужно об этом поговорить.       — Не нужно. Ты обманул меня, — трикстер зло посмотрел на отца, а тот согласно кивнул.       — Ты никогда мне этого не рассказывал.       — Ты не слушал.       Гордо подняв подбородок, Локи взял Тома за руку, и они вышли из комнаты.       Когда никто, кроме его парня, не видел бога, тот смог позволить себе проявить эмоции.       — Эй, Локс, всё так плохо? — мидгардец положил одну руку на талию аса, а второй утирал слёзы с его глаз. — Что он увидел?