love is blind

на градуснике — тридцать восемь и девять, что очень играет джисону на руку, когда сынмин снова приходит отчитывать его за прогулы. ким, тяжело вздыхая, оставляет друга в покое, но по его недовольным искрам в глазах видно, что как только джисон поправится, — получит по полной программе. через несколько минут за сынмином закрывается дверь и джисон тут же вскакивает с кровати, упорно игнорируя кашель и лёгкое головокружение; простуда не сумеет помешать ему вырваться на свободу — хан не настолько слабый, чтобы проигрывать ей и гнить в комнате, где всё давит на него, делая сложившуюся ситуацию ещё хуже. джисон умывается, смотрит на таблетки, находящиеся прямо возле дезодоранта, и мотает головой. он прекрасно справляется и без них; кошмар, приснившийся ему этой ночью впервые за много лет — всего лишь признак того, что хан слишком много копался в своих воспоминаниях. совсем скоро он забудет обо всём и тревога на пару с паническими атаками исчезнет так же незаметно, как и появилась. слива цветёт у джисона над головой, пока он идёт в знакомый магазинчик; машин сегодня больше, чем обычно, — хан вышел немного раньше своего привычного времени, потому что сил оставаться в общежитии уже не было никаких; и в какой-то момент джисон даже забывает, что простудился — улица заставляет его чувствовать себя так хорошо и спокойно, что все проблемы моментально улетают в сторону ржавого заката. садясь на лавочку в пустом парке, джисон горько улыбается, опуская взгляд на железную банку. жизнь играет с ханом злую шутку, смеясь громко и по-садистски каждый раз, когда всё идёт идеально по её ужасному плану. и это уже вообще не смешно. у него в руках — дешёвый вишнёвый энергетик, который он на дух не переносит. потому что сладко; приторно-противно; больно; напоминает о минхо. джисон не сдерживает в себе короткий смешок и со стороны, наверное, выглядит как умалишённый; он встаёт, протягивает руку, заставляя банку энергетика застыть прямо над мусоркой. он не знает, чего ждёт, стоя вот так долгие секунды. надеется, что минхо окажется здесь прямо сейчас, посмеётся «ты же ненавидишь вишнёвый», а хан молча отдаст дешёвый напиток старшему и всё встанет на свои места? любовь не так просто выбросить на помойку, словно это что-то ненужное и мерзкое, — джисон знает это, как никто другой. он всё-таки не выпускает банку, открывая её и уже в следующее мгновение считая пузырьки во рту. вкус, как всегда, чересчур отвратительный; джисон, как всегда, чересчур наивный. — ты же ненавидишь вишнёвый. паника подступает к шее, обхватывает её своими огромными липкими лапами с острыми когтями; не позволяет джисону дышать. минхо стоит всего в трёх небольших шагах от хана, и от этого ему становится только тяжелее. — лаймового не было, — тихо врёт джисон; в глаза не смотрит, слишком сильно сжимает железную банку в руках и не замечает, что по ладоням течёт нежно-розовая шипучая гадость; молчит, потому что чувствует — ещё хоть одно слово, и его вырвет на новые кеды. в добавок — накроет гигантской волной панической атаки. — как ты? не заболел после того, как бегал под дождём вчера? — зачем-то спрашивает минхо и делает шаг на встречу; джисон, наоборот, отступает на два, создавая дистанцию больше, чем прежде, и не понимает, для чего ли делает эти жалкие попытки завести нормальный разговор. ему же, на самом деле, ни капли не интересно; ему глубоко на джисона плевать. джисон выбрасывает полупустую банку в мусор, наконец осознавая, что весь липкий энергетик — на его руках. от этого становится так паршиво и мерзко, что хана тошнит прямо в ближайшие к лавочке кусты, буквально выворачивая наизнанку; минхо, почему-то, подбегает, держит в кулаке чужую отросшую чёлку и терпеливо ждёт, пока из джисона выйдет вся эта гадость. — тебе, — сбивчиво шепчет джисон, — ещё не надоел… весь этот спектакль?.. — надоел, — легко соглашается минхо и тащит несопротивляющегося младшего за собой. джисон с ужасом ловит себя на мысли, что не отпирался бы, даже если бы ли вёл его на электрический стул или на расстрел. за всё то время, что он и минхо были друзьями, хан ни разу не был в гостях у старшего. обычно они сидели в отдалённой части парка и пили дешёвые энергетики, обсуждая самые разные темы, или гуляли по вечернему городу (тоже в компании энергетиков), фотографируя друг друга для инстаграма; джисон помнит, как ли залез на огромную иву, которая плакала над широкой речкой, и свалился в воду прямо после того, как джисон его запечатлел. возможно, эта фотография ещё лежит где-то, спрятанная от лишних глаз. минхо ставит перед джисоном кружку с чаем лимонным и даёт пару таблеток от простуды. джисон понимает, что старший, скорее всего, почувствовал нечеловеческую, высокую температуру тела, пока тащил хана за руку; только вот он до сих пор не понимает, почему минхо так кропотлив и внимателен; почему так профессионально делает вид, что ему не всё равно. — не ходи больше в тот переулок, — как-то невпопад говорит ли, видимо, просто для того, чтобы разрушить напряжённое молчание, висящее между ними и сверкающее молниями. джисон фыркает. — я и не собирался, — там же ты. я бы тебя не видеть предпочёл ещё столько же. и даже больше. в груди болит и ноет огромная дыра; хан чай отпивает и морщится — горячо. кисло. — мне жаль, что я так поступил с тобой в школе. я был напуган и загнан в угол, — минхо смотрит прямо в глаза, пытается наладить контакт, но всё тщетно — джисон цепляется взглядом за смешную кружку с котиками; в другой ситуации он бы посмеялся. — когда до меня дошло, что я наделал, я… я тут же вернулся к злосчастному сугробу, но тебя там уже не было, и- — я планировал умереть там, — перебивает хан, усмехаясь, — замёрзнуть до смерти, превратиться в ледышку. чанбин меня вытащил. буквально. оказывается, я нравился ему тогда, но я кроме тебя никого не замечал, игнорируя лучшего друга, которого разрывало от чувств, — он поднимает голову, сталкиваясь с глазами минхо; в них плещутся нимфы с арфами золотыми, напевая какую-то грустную мелодию. — оглядываясь назад, я понимаю — лучше бы я взял трубку, когда мне звонил чанбин и безумно во мне нуждался, а не сорвался бы с места на твоё пьяное «приезжай». телефон джисона вибрирует и на экране высвечивается сынминовское «ты, блять, где?». джисон хмыкает, благодарит минхо за чай и лекарство и записывает киму короткое голосовое с «да я просто вышел прогуляться, чего начинаешь?». он выходит в прихожую и облегчённо выдыхает, понимая, что старший не идёт за ним; от сынмина приходит громкое и злое «если тебя не будет в общежитии через пять минут, я лично позабочусь, чтобы тебя выперли из универа». хан зашнуровывает кеды, кидает безразличное «валяй» и берётся за ручку входной двери, но его снова хватают за запястье. хан от испуга роняет телефон, а в следующую секунду оказывается прижатым к стене. минхо смотрит на него сверху вниз, губы облизывает, и джисону нереально сильно хочется поцеловать его сейчас; сказать тихое «я скучал, хён» и отчаянное «я всё ещё люблю тебя»; зацепиться за плечи широкие напротив, чтобы не утонуть окончательно; спрятаться, словно за китайской стеной, и знать, что тебя больше никогда не дадут в обиду. — хён, ч-что ты делаешь?.. — голос джисона дрожит, скачет с верхних нот на нижние, будто катается на американских горках; джисон и сам дрожит, уменьшается в размерах так стремительно, что скоро, и вовсе, станет незаметным и крохотным. минхо всё ещё невъебенно красивый, — даже самым выдающимся художникам не под силу его изобразить, ведь они испортят всю эту грандиозность, не смогут выделить каждое его изящное и плавное движение, каждый его аккуратный жест, его прекрасную походку и мягкую улыбку. и фотографировать можно не пытаться, потому что на снимках не видно то, что у ли в глазах — целая вселенная со своими собственными планетами и чёрными дырами; (часть звёзд из этой вселенной минхо отдал джисону). — пожалуйста, давай начнём всё сначала, — минхо шепчет куда-то в макушку. — мне тебя не хватает, сонни. из-за нахлынувших воспоминаний джисон вздрагивает. так себя называть он разрешал только минхо, улыбаясь ярко и счастливо и чувствуя мурашки приятные на затылке каждый раз, когда это милое сокращённое имя вырывалось изо рта старшего. но стоило кому-то другому назвать его так — он тут же хмурился и превращался в серую тучу. хан хочет ответить «давай», хочет быть с минхо рядом, как в старые добрые, но мысли о том, что всё может повториться, дают хлёсткую пощёчину. джисон не переживёт ещё одного отказа и ещё одного презрительного «педик» из уст ли; ему хочется попробовать, правда, — кто знает, может быть, на этот раз у них всё сложится намного лучше? — но не хочется в очередной раз падать лицом в грязь; не хочется, чтобы опять — больно. — ты уверен? — найдя в себе силы, джисон отталкивает минхо, смотря так яростно и зло, как только может, — ты уверен, что хочешь этого? я до сих пор тебя люблю, так что лучше тебе похоронить эти мечты начать всё с чистого листа. громко хлопая входной дверью, хан срывается на бег и перепрыгивает сразу две ступеньки; скорость он не сбавляет до самого общежития и лишь возле будки охранника вспоминает о своём телефоне. — в смысле «потерял телефон»? — сынмин недоверчиво бровь вскидывает; на его лице — утренние солнечные лучики. — это вообще как? где? — долгая история, — вздыхает, потирая переносицу, — но мне правда нужно позвонить матери. или хотя бы написать. сынмин, пожалуйста. ким закатывает глаза, но телефон свой отдаёт, сообщая: — у тебя пятнадцать минут, — и выходя из комнаты; джисон благодарит всех возможных богов за то, что хорошая сторона в сынмине всё-таки сильнее плохой. на самом деле, джисон действительно хотел позвонить матери, но теперь, держа в руках сынминов телефон, в голове всплывает номер человека, который когда-то был ему невероятно дорог (даже дороже, чем минхо); хан мечется — они не общались с тех пор, как чанбин признался ему — то есть, с того дня, как некогда лучший друг вытащил его из огромного сугроба, — и джисон не уверен, что со вообще хочет получить весточку от него. переступая через неуверенность, джисон печатает «это хан. мы можем встретиться сегодня в четыре на нашем старом месте?» и отправляет тут же, жмурясь от страха; чанбин отвечает «конечно» почти моментально; хан мысленно считает до десяти и удаляет сообщения, чтобы сынмин ни о чём не заподозрил. джисон врёт киму, что идёт на встречу с мамой; на деле же — он протягивает чанбину лаймовый энергетик и слегка улыбается, чувствуя какой-то необъяснимый покой на душе. со не изменился — всё та же чёрная одежда, мятные сигареты и разбитые костяшки, — но что-то в его глазах и в его жестах подсказывает джисону, что всё хорошо. ну хоть над кем-то жизнь не стебётся, мысленно фыркает он. — как ты? — начинает хан осторожно. — поступил куда-нибудь? — на адвоката, — чанбин морщится, отпивает энергетик, — бесполезная профессия, но зато я… — запинается, словно раздумывая, доверить джисону эту информацию или не стоит, — зато я феликса встретил. — так вот что в тебе изменилось, — беззлобно говорит джисон, толкая под рёбра. — ты счастлив. чанбин смеётся тихо; его смех всё такой же высокий и заразительный, словно кто-то что-то перепутал и присудил со чужой смех, который с его хриплым голосом вообще не сочетается. — ликс тогда меня вытянул из затяжной депрессии, как я тебя из сугроба, — улыбается. — наверное, я сначала просто клюнул на голос, россыпь веснушек и широкую улыбку, а потом уже влюбился в него самого. глупо, да? — мило, — поправляет хан, улыбаясь в ответ. — я за тебя безумно рад, знаешь ли. извини, что не решался связаться раньше. страшно было, да и я не думал, что… что в итоге ты так и останешься тем единственным человеком, кому я могу всё рассказать. я думал, что прошлое должно остаться в прошлом, но… недавно я встретил минхо-хёна. лицо чанбина меняется вмиг. — он тебе что-то сделал? — нет! — слишком громко отрицает джисон. — нет, — уже тише повторяет он, — всего лишь вызвал пару панических атак, потому что я вспомнил то, что почти удалось забыть, и, — сглатывает, сталкиваясь взглядом с пронзительно-чёрными глазами чанбина, в которых взрывается фейерверками волнение, — и потом… вчера он нашёл меня в парке, потащил меня к себе, напоил чаем и предложил начать всё сначала. — джисон, я надеюсь, что ты не настолько тупой, — со хмурится, становясь всё мрачнее и мрачнее, — и тебе хватило ума ему отказать. — хватило, — шёпотом успокаивает хан, чувствуя, как глаза начинают слезиться, — но я всё ещё люблю его, чанбин. блять, я так сильно люблю его. я не могу идти вперёд, понимаешь? когда мне кажется, что я уже готов, происходит какой-то пиздец. я забыл телефон в его квартире вчера; я постоянно покупаю вишнёвый энергетик вместе с лаймовым, потому что мы всегда пили их вместе; я вечно хожу по тем местам, где мы раньше гуляли. я так больше не могу. чанбин придвигается ближе, обнимает за плечи; они сидят молча несколько минут, вслушиваясь в кваканье речных лягушек и провожая красивых уток взглядом. солнце потихоньку начинает опускаться, целуя напоследок высокие деревья и волосы джисона; со нарушает тишину тихим «хочешь познакомиться с феликсом?», и джисон кивает, не найдя в себе сил на что-то большее. квартира чанбина и феликса невероятно уютная и живая — уже на пороге джисона встречает милый мопс и куча растений в цветных горшках; феликс выходит на шум. он в розовом фартуке и с лопаткой в руке — видимо, что-то готовит; хан думает, что феликс похож на того, кого надо защищать двадцать четыре на семь, и чанбин для него — идеальная пара. — его зовут джисон, — чанбин целует феликса в щёку, треплет волосы цвета апельсина; джисон еле сдерживает писк умиления. — старый друг, я рассказывал про него. школьная любовь, все дела. — безответная школьная любовь, — хмыкает хан, улыбаясь, — потому что я — слепой и глухой с этим своим ли минхо. ладно, не будем о плохом, — он протягивает ли ладонь. — приятно познакомиться, тот, кто делает чанбина счастливым. феликс заливается краской, пожимает чужую ладонь своей крохотной, заставляя джисона воскликнуть «боже, какая прелесть!». — если ты пришёл меня смущать, я заставлю бинни-хёна выставить тебя отсюда. — никогда бы не подумал, что у тебя такой голос, — ошарашенно замирает джисон. — всё, нарываться больше не буду, извини, — после этих слов по квартире разливается смех и тявканье мопса по кличке джэ, которого джисон уже через несколько секунд берёт на ручки и тискает, сопровождая всё это умилительными и неразборчивыми звуками. в итоге, джисон ночует у них в квартире, деля диван вместе с храпящим мопсом, и впервые за долгое время спит больше десяти часов. чанбин будит его в два, предлагает покушать, а затем отправиться на прогулку вместе с ними и с джэ и обсудить то, что было упущено за такой огромный период времени. знакомый парк встречает их отцветающими вишнями и сливой; лебеди и утки уже выпрашивают еду у проходящих мимо небольшого озера людей, перекрикиваясь о чём-то своём; весна потихоньку заканчивается — воздух становится горячее, а на некоторых деревьях начинают появляться маленькие плоды. феликс смеётся и просит прощения у женщины, чью собаку так внимательно нюхает джэ уже три минуты; джисон улыбается и понимает — вот она, жизнь, которая так сильно была ему нужна. — джэ, никогда больше так долго не нюхай чужую собаку! это неприлично! — отчитывает мопса феликс, когда они, наконец-то, продолжают идти дальше; чанбин на это хихикает заразительно, а улыбка с лица хана всё никак не сходит. ведь нет причин не улыбаться. — неужели. нашёл. или есть. джисон перестаёт сиять улыбкой, останавливается и поворачивается нехотя, кусая губы. минхо запыхавшийся — наверное, догонял их — и волосы у него растрёпанные; джисон не привык видеть его таким — у ли минхо, которого он знает, всё должно быть идеально, аккуратно и правильно, а не как у хана — хаотично, наспех и по своему. джэ на минхо начинает недовольно лаять и феликс тихо говорит ему «фу»; чанбин хмурится, заводит джисона за спину и смотрит на ли с таким презрением и отвращением, что джисон завидует. он хотел бы смотреть на старшего так же; он хотел бы, чтобы их ничего не связывало. — какие-то проблемы, хён? — из чанбина сквозит ядом и ненавистью. — если ты к джисону, то боюсь огорчить — он разговаривать с тобой не горит желанием. ему без тебя лучше намного. он дышит свободно, улыбается, смеётся. он без тебя счастлив. всё это время минхо продолжает смотреть на джисона, который отводит взгляд каждые пять секунд, не выдерживая давления. — что, правда? ты действительно не хочешь начать с чистого листа, сонни? — я сказал, чтобы ты забыл об этом, хён, — голос хана — напуганный и крохотный; джэ жмётся к его ноге, еле слышно скуля. — у нас ничего не выйдет. я не хочу, чтобы ты снова собственноручно повалил меня лицом в грязь. — а если выйдет? — не сдаётся минхо; уже знакомые нимфы в его глазах посыпают всё вокруг золотом. — если я хочу быть рядом и искупить вину? — мне твоя жалость не нужна, я сам прекрасно со всем справлюсь, — джисон брови у переносицы сводит. — надеюсь, ты изначально искал меня для того, чтобы вернуть телефон? минхо кивает, протягивает седьмой айфон, а чанбин его руку перехватывает, смеряя недоверчивым взглядом; телефон забирает, передавая джисону. — приятно было повидаться, минхо-хён. надеюсь, больше рядом с людьми, которые мне дороги, я тебя не увижу. со берёт феликса за руку, тут же меняясь в лице и начиная улыбаться; говорит джисону «хочешь повести джэ?», протягивая поводок. хан кивает, расплываясь в благодарной улыбке, и жмурится, когда чанбин треплет его волосы и смеётся; в этот момент всё кажется идеальным. таким, каким и должно быть. правильным. оборачиваясь, джисон счастливо улыбается застывшему на месте минхо; говорит: — я люблю тебя, хён, — и чувствует, как с души падает камень, скатываясь по крутым горным склонам. — и я был неправ. вишнёвый энергетик — очень вкусный. солнце слепит, птицы поют над головой, чанбин и феликс открыто друг с другом флиртуют; и джисон на все сто процентов уверен, что впереди его ждёт всё самое лучшее.