***
— Я хочу домой! Белокурый юный мальчик жалобно глядит снизу на мужчину, вытягивая пяткой подол платья, и жалобно поскуливает. Темные глаза мужчины сверлят тонкие пальцы юнца, что нетерпеливо сжимают его запястье и тянут вниз. Идон испуганно отходит назад, завидев вошедшего в шатёр Тэхёна, и замолкает. — Снова этот идиот, — шепчет мальчишка, спрятавшись за спиной продавца. Тэхён долго не задерживается: распаковывает коробки, расставляет новые игрушки по полкам и так же быстро удаляется, попрощавшись с Хоупом. Сегодня у него мало работы, поэтому он пользуется оставшимся временем и тратит его на прогулку по королевству Чон. Но об этом чуть позже… — Идон, малыш, я тоже хочу обратно, а знаешь почему? — с любовью спрашивает Хоуп, нежно поглаживая голову белокурого мальчика. — Знаю. — Вот и славно. А пока терпи. Осталось немного, — Хоуп задерживает ладонь на щеке мальчишки, пробует большим пальцем бархатную кожу Идона, и одаривает младшего самой солнечной улыбкой. — Обещаю, если сделаешь все правильно, папочка щедро наградит тебя дома. Я даже куплю твои любимые ароматизированные свечи. Кажется, Идон импровизирует, что у него есть игривый хвост. Блаженный взгляд черноглазого опускается на оголенные колени и теряется в районе бедер. Густая вязкая гуща утопает в его неозвученных мыслях, которые Идон отчётливо понимает одним лишь по испытывающему, выжигающему его бледную кожу взгляду. Он знает, чего хочет его хозяин, и сам желает вкусить томлённый временем запретный плод. Одергивая себя от мутных мыслей, Хоуп ещё раз улыбается Идону и скрывается за шатром. Мальчик с белыми ресницами пристально смотрит ему вслед и ловит перо, ошибочно залетевшее через окно. — Я голоден.***
Ранние лучи солнца, проскальзывая сквозь полупрозрачную материю вуали, проникают в комнату и мягко касаются чёрных, выбившихся прядей волос принца, окружённого четырьмя каменными, ещё холодными стенами. Пальцы монотонно стучат по рукоятке наточенного меча, а постоянно хмурый по его обычаю взгляд сосредоточенно гуляет по окрестностям деревни. За окном медленно просыпается жизнь, а петухи уже взъерошили красные хохолки и напыщенно метались по двору, пробуждая уставших жителей своими пронзительными и хриплыми криками. Чонгук сбивается со счета. Очередная бессонная ночь проливается за края пульсирующим давлением в висках и, откровенно говоря, внизу живота тоже. Сомкнуть глаза мешала беспочвенная тревога, отчего-то принцу было неспокойно. Он в тринадцатый раз трёт опухшие глаза и выдыхает, роняя с рук королевское оружие. Слабость одолевает продрогшее от холода тело и непреклонно выпивает залпом оставшиеся силы. Прорисованная на лбу складка постепенно разглаживается между бровей и исчезает полностью. В спальне он видит Тэхёна с большой коробкой в мозолистых руках, наполненной доверху разными игрушками. Вопрос в глазах принца исчезает с мгновенным и коротким: — Посылка. Чонгук жмурит красные глаза, пытаясь сморгнуть нелепый фантом, обосновывая мираж третьей по счету ночью без сна. — Исчезни, — кидает он, спуская пальцы с переносицы, и подходит ближе к окну, чтобы еще раз вдохнуть порцию отрезвляющего воздуха. И не помогает. Не исчезает парень и отчего-то руки свои грубые наглым образом по коже гладит королевской. Узлы крепкие на шее затягивает и двигаться не позволяет. Да вот только Чонгук ничего не чувствует. Тактильности не получает. Призрак неощутимый потому что, но зримый. Настолько четко, что больно глазу. Руки принца опускаются на собственные плечи, проходя сквозь невидимое тело парня, и сжимаются от ожидаемого обмана. Мираж исчез. Коробка осталась. Та самая, что была брошена парнем на рынке. Джин её забрал. По королевскому приказу, конечно же. Да вот только причина неизвестна Чону, и отчего-то прикрывает он свою необъяснимость вынужденной необходимостью. Заинтересовало потому что и не выходило с головы. Кому адресовано и принадлежит? Для чего было послано и с какими намерениями? Он задает вопросы пустоте и стучит бокалом по столу, опрокинув в себя остатки красного полусухого. Однако. Лицо смуглого парня с головы не выходит. Лев внутри вспыхнувшей от злости клетки мечется по ней, закидывая лапы на прутья, и скалится. Когти свои острые в плоть мягкую хозяина вонзает. Отмщения требует. В собственном святилище бардак наводит и зверька с фиолетовым оттенком прогоняет. Страшно потому что и одиноко. Не понимает он, неизвестность пугает. Выливается необъяснимой злостью. Поэтому Чонгук расшибется на куски, но исполнит все указы разъяренного царя, дабы утихомирить жителя клетки и удовлетворить своё неоднократно всплывающее желание сдернуть занавес. Поэтому Чонгук просыпается и видит перед собой ещё не растворившуюся из сна глупо улыбающуюся гримасу. Окно по-прежнему открыто, но в спальне никого нет. Ни парня, ни коробки. Он трёт глаза и чувствует на пальцах влагу. Бессмысленность вещей таких, как слёзы, заставляют гордого Чонгука на секунду расслабиться и стереть с лица унылую эмоцию, пока в нем ещё не пробудился царь зверей. Зато становится легче. На немного, правда, но этого достаточно, чтобы понять, насколько просто сбросить с себя удушающие цепи. Перед ним у кровати стоит Джин и наблюдает за принцем. И, наконец, когда Чон замечает, что в комнате не один, он бросает строгое: — Ты видел это в первый и последний раз, Сокджин. Слуга кивает, задержав на пару секунд поклон головы, и, рассмотрев узоры на полу, возвращает положение обратно, всё так же глядя вниз. — Завтрак. Остывает. — Принеси сюда, пожалуйста, — отвечает черноволосый и заворачивается в одеяло, удивляя своим детским поведением Джина. — Как скажешь, Куки. — Я же просил тебя так меня не называть! Имей ко мне уважение. Чонгук закатывает под одеялом глаза и фырчит. — Хорошо, Куки. Дитя хочет завтрак в постель, значит, дитя его получит, — успевает засмеяться Джин и быстро удаляется, хлопнув дверью, об которую ударяется прилетевшая подушка.***
Тэхён и не думал, что выбеленная собственным трудом рубашка настолько яркая, ведь даже Хоуп удивляется и окидывает парня сомневающимся взглядом. — Ненадолго это, уверяю, — поясняет он и продолжает инструментом выводить вырез больших глаз новой будущей кукле. На этот раз игрушка значительно отличается от остальных лежащих на полке кукол. В этой таится некое притягательное для Тэхёна очарование: широкие губы обрамляет нарочно неровная багровая краска, доведенная до ушей, яркие изумрудные глаза переливаются разными оттенками, брови-хвостики украшают высокий лоб, делая выражение лица несколько удивленным, и розовые кучерявые волосы, поделённые надвое. — Он мне нравится, — прерывает работу Хоупа Тэхён и задумчиво, опустив уголки губ, присматривается к кукле. — Хочешь ее получить? — давит улыбку Хоуп и первым делом тянет руку за следующим инструментом. — А можно? — Да, можно. Она чем-то на тебя похожа, не правда ли? — натянутая хитрая ухмылка продавца отпечатывается в памяти парня, и ему, впрочем, всегда это не нравилось, как бы он не старался себя успокоить. Потому что по обычаю эти ухмылки заканчиваются проблемами для Тэхёна и обманом. Однако Ким гложет в себе чувство перевести свой взгляд на эти растянувшиеся губы и треплет куклу по волосам, в то время пока Хоуп ненадолго отворачивается в поисках смолы. — Она будет моей? — подавляя дикую радость, пытается он как можно более спокойно задать свой вопрос и отвести глаза от прилипающих взгляд серо-алых губ. — Несомненно. Только после того, как продашь остальные. Коробка наполнена игрушками до краев, и Тэхён удрученно потягивает плечи и плетётся наружу с целью запудрить людям мозги и пропихнуть товар. На улице неприятно печёт солнце, обжигая кожу парня. Дважды цокнув языком и окинув шатёр хмурым и сердитым взглядом, он направляется к толпе прохожих и кричит: — Живые игрушки! Только у нас куклы имеют собственную душу! Да-да, вы не ослышались, с душой! Тэхён привлекает к себе внимание заинтересованных лиц, и жители действительно подходят и покупают фарфоровых кукол. Остается три, среди которых находится та кукла, что хочет себе оставить Тэхён, однако кто-то подходит и тянет к ней руку. — Она прекрасна. — Она не продается! — вскрикивает Тэ и хватает парня за запястье. Ему хватает ровно пять секунд тишины, чтобы понять, что перед ним стоит сам Чайка. — О-о, — тянет Тэхён, — что, передумал? — Передумал? — вскидывает брови Чонгук, сверля взглядом нахального продавца кукол. — Предложение, конечно же. Не думал, что ты так быстро вернешься. Чонгук хмурит лоб и плюется, наконец, понимая, о чём идёт речь. — Да черта с два я к тебе вообще притронусь! Дай мне эту куклу, и мы разойдемся. — Она моя, — холодно отрезает Тэ. И тот факт, что она "его" еще больше разогревает желание купить куклу, которая по сути ему не нужна. — Я заплачу вдвое. — Ты знаешь, чем сможешь отплатить за неё, — хихикает парень, и в мыслях уже видит сидящего перед ним на коленях парня. Чонгук фыркает и злится, что не может прямо сейчас казнить его собственными руками от имени сына семьи Чон. Потому что игра в этом случае прервётся и поиздеваться будет не над кем. Правда, жертвой в последнее время ощущает себя он, а не глупый парень напротив, поэтому, немного обдумав дальнейшие действия и их риски, без всякого зазрения совести он хватает розововолосую куклу и скрывается в толпе. Тэхён озадаченно глядит на пустое место, быстро моргает и срывается в погоню. Оглядывая рынок, Тэ пытается зацепиться за знакомые черты сбежавшего вора. Возмутительные сухие вопли и ноющие бьющие в горло ноты мешают сосредоточиться в поисках, и в конце отчаянных попыток вернуть куклу, он смиряется. Возвращается в шатёр с размазанными глазами и натыкается на восторженного Хоупа. — Тебе идет! — Что? — не понимает парень. — Глаза, — поясняет мужчина, — ты их специально разрисовал? Тэхён не понимает Хоупа до тех пор, пока не смотрит в отражение натертого до блеска ножа. Его зелёные глаза обрамляют чёрные дымчатые пятна, похожие на угольную смоль. — Я потер глаза. — А вот и моё предсказание насчет твоей чистой рубашки. Снова. Тэхён опускает глаза на одежду и понимает, что она измазана. Виноватый взгляд буравит непробиваемую стену снисхождения Хоупа, и тот, закатив рукава, без эмоций плетётся к ведру. — Снимай ее. А взамен, раз ты такой красивый, — цедит Хоуп, а Тэхён напрягается, — спляшешь перед людьми на арене. Костюмы за мной. — Плясать? — расстегивает пуговицы Тэ. — Я же не умею. — Ничего, научим. Хёна тебя научит, правда, милая? Рыжая девушка, увлеченная вышивкой одежды для игрушек, обращает внимание на голос того, кто только что отвлёк ее от работы. Она нехотя кивает, оценивая взглядом кропотливый будущий труд над нелепым парнем, и возвращается к шитью. Простому парню хотелось свободы за границами леса, а в итоге получает работу, на которой заставляют ещё и танцевать. Он морщит нос, расставляя оставшихся кукол, отряхивает ладони и равнодушно поворачивается лицом к Хоупу, когда тот начинает говорить: — Я сделаю тебе новую. — Не хочу новую! — топает ногой от злости Тэхён. — Я знаю этого человека, я уверен, мы ещё встретимся. Что ты там говорил про танцы? Зови всех людей на представление, этот Чайка ещё попадётся в мою колючую ловушку. — Ты считаешь, что он придёт? — сомневается Хоуп. Пытается, по крайней мере, это показать, сдерживая внутренний смешок. Потому что знает все наперёд. — Абсолютно. И тогда, я его поймаю, — скалится угрожающе Тэ, даже игнорируя тот факт, что Хоуп знает и про это. — Дело твоё. А пока, иди к Хёне, она покажет тебе, что нужно делать.***
Хёна заканчивает поправлять цветное жабо для образа Тэхёна и тянется к шкатулке, чтобы вернуть инструменты на место. Яркое пышное кружево плотно опоясывает его широкую шею, создавая вид сильного, но смешного циркача. — Выгляжу как клоун, — жалуется Тэ, разглядывая своё отражение и прощупывая разноцветные ткани. Репетицию макияжа никто не отменял. — Так и есть, — смеётся Хёна, — осталось разобраться с твоим смазливым личиком, — ведёт она пальцем по переносице парня, обходя кончик носа, и, закрыв один глаз, измеряет расстояния вертикально расположенной кистью. Бледная кожа его лица от большого количества нанесенной косметики контрастирует с огненной растянутой до ушей краской на губах. Брови-хвостики и розовые пришитые к прядям волосы завершают образ безумного, но красивого клоуна. — Пока я добрая, скажу, что у тебя красивые глаза, Тэ, — тихо, почти в пустоту шепчет Хёна, закалывая розовую чёлку вверх, чтобы закончить с покраской век. — Это у меня от отца, — лыбится довольный парень. Улыбка медленными тягучими каплями сползает с его лица, а глаза выдают еле уловимую тоску. Ведь время, проведённое с отцом, было слишком мимолетным. Прошла уже неделя упорной подготовки к выступлению; мелкая дрожь разносится по телу взволнованного парня, как только в шатер заходит Хоуп. — Время пришло, милый. На стуле, свесив ноги по обе стороны, сидит Идон и трётся подбородком о спинку мебели. Он то и дело поглядывает на Тэхёна и переносит скучающий взгляд на Хёну, которая кружится вокруг будущего танцора и финальными мазками завершает макияж Кима. — Если бы я знал, что здесь буду веселить народ, никогда б не отдал это поручение Чону, — жалостливо скулит белокурый мальчик. — Интересно, что будет в следующей истории? Идон демонстративно закатывает глаза и отворачивается, уставившись в стену шатра. Чёрная краска на его губах, накрашенных лишь наполовину, высохла и потрескалась. — А вот и виновник трагедии, — бубнит мальчик, завидев улыбающегося Хоупа. Арена представляет собой огромный манеж, окруженный зрителями. Тэхён и не думал, что соберёт вокруг своей персоны множество заинтересованных, ждущих в предвкушении выступления лиц. Идон видит эти безумные глаза каждый день в церкви во время процессии кровопролития вампиров. Жуткое зрелище никогда не тревожило мальчика, поскольку он не просто мальчик. Скорее, зритель. Запомни, это важно. Вот они стоят в целом составе: яркие и блестящие, в своих роскошных до идеала выкроенных костюмах. Хоуп стоит в чёрном фраке и представляет каждого участника мини-шоу. Хёна показывает номер с огнем, выпуская изо рта длинные языки пламени, Идон выполняет прыжки в воздухе на огромной высоте. А Тэхён отточил навыки метания ножей в цель. Парень ловко управляется с острыми предметами, особенно ему приходится по нраву вонзать их в дерево, на которое облокачивается девушка. Впрочем, она никогда не была против, её это даже забавляет. А Тэхёна удивляет её уверенность в способностях парня. — Неужели тебе не страшно? — каждый раз задаёт он ей вопрос. — Со мной ничего не случится, глупенький, — хихикает та, срываясь с высоты на белых лентах, что предназначены для номера белокурого мальчика. — Бессмертная, — отмахивается Тэ, замечая лисью ухмылку рыжеволосой. Выступление идёт идеально. Люди громко рукоплещут, восхищённые номерами, и свистят полуобнаженному Идону, пока тот парит над ними, оголяя белые ножки взору возжелавших его мужчин. Среди впечатленных зрителей сидит один парень, скрывающий лицо за мешковатым капюшоном. Чёрные, словно смоль глаза впиваются в каждую деталь юноши, что бросает кинжалы в мишень. Мутной пеленою взгляд затуманивает восхищение. На сцене – живая кукла с такими же розовыми волосами и клоунским макияжем. Глаза подчеркивает черная растушеванная линия, а стертые от постоянного облизывания губы горят ярким желанием впиться в них снова. Живот неприятно тянет, а сердце бьётся вдвое быстрей. На секунду их глаза встречаются, а с ним исчезает всё существование. Кружащий голову, зеленый цвет, что, невзирая на расстояние до зрительских мест, сверкает под густыми ресницами, вызывает легкую тошноту. Невозмутимое выражение обрамляет пышное жабо. От такой внешности сходят с ума и пишут картины. Фарфор в груди принца даёт трещину, распускаясь на тысячу впивающихся в плоть осколков. Кровоточит, лечения требует. А лекарство этой сцены – ожившая марионетка, выполняющая лишь то, что потребует хозяин, в чьих пальцах окажется. И владелец полотна – Чон Чонгук. Заплатит всё, что потребует художник, каким бы зазорным не был его запрос. Он ждёт конца представления, стоит за углом, пальцами нервно стучит. Видит розовую макушку и швыряет перепуганного к стенке. Впивается жадно губами, слизывая без отвращения с лица краску. Удовлетворенно получает от парня ответ, поднимая языком губы. У Чона вспыхивает пламя. У Чона сердце заходится кругами и бьется неправильно как-то, неровно. Чон задыхается, ощущая чужую руку на требующем прикосновений бугорке, что натягивает ткань штанов. Внутренняя агрессия проливается за края необъятным желанием пасть в омут так необходимого для него и сладкого порока. Однако. Падения не происходит. Потому что Тэхён, округлив глаза, испуганно отталкивает принца от себя, глядя куда-то за спину Чона, и заикается. Чонгук поворачивается и видит незнакомца. У мужчины в руках сумка чужая, Тэхёну принадлежащая, и распахнутые зелёные глаза. В точности такие же, что видел он на арене. В которых тонул недавно вязкой материей и плавился тёплым мёдом будто бы. Тэ опускает свои руки с шеи, впиваясь зрачками в мужчину, и, не отрываясь от лица, хриплым голосом произносит: — Отец?