***
— Это и вправду было. Юнги не может поверить словам брата. Спокойный настрой нисколько не радует его. Тэхён вкратце дал понять, какую ночь пережили те двое, а нескрываемый шок на лице брата забавит старшего. И даже несмотря на жгучую обиду на Кима, Юнги увлечён нынешней сенсацией. Еще днём, спустя пару суток, они вернулись в замок Чона, расположились на втором этаже и, уставшие с дороги, обсуждали события коронации. Младший до сих пор не мог поверить, во что ввязывается его глупый, настойчивый брат. — Ты же понимаешь, что это очень опасно? Серьезность Юнги топчет как настроение, так и гордость Тэхена. — Начинается, — закатывает глаза Тэ, скрепляя руки на груди, — Юнги, я могу изменить наши судьбы, заполучив доверие короля. А я его заполучу, ты знаешь. Я не остановлюсь. — Кидает парень, глядя в потолок, сужает глаза. — Веришь ли ты, что в моей власти будет сам Чон Чонгук? Ха-ха, да я всех здесь поставлю на свои законные места и тогда посмотрим, кто из нас двоих слабое звено. Недобрый смех распускает в младшем нити холодного страха. Безумие окатывает его бодрящей волной, пальцы цепляются за ткань рубахи. — Одна ошибка, Тэхён, и пострадаем мы с тобой. Нас казнят, убьют, ты это можешь себе представить?! — Часто дышит и от бешенства срывается на крик Юнги. — Это необдуманно! Прошу, давай вернёмся домой, к матушке. Заживём как раньше. Мольба брата нисколько не тревожит его уверенность. Даже жалости не вызывает - брат это видит. Тэхён задирает подбородок, прикрывает веки и цедит сквозь сжатые зубы. — Я не хочу сидеть и бездействовать, ждать смиренно своей участи в этих четырёх стенах я не собираюсь. Хочешь — проваливай, но меня уже тошнит от твоих нравоучений, — сглатывает он, не сцепляя яростного взгляда. — Бесишь. Напротив — его поглощает сердитое возмущение, у Ким Тэхёна вскипает лава под висками от нетерпения, и с хрустом рвутся нервы. Он фыркает Юну в лицо, и покидает комнату, демонстративно хлопая за собой дверью.***
За окном раздражённо верещали птицы, стопка неподписанных бумаг мозолила принцу глаза и давила своим весом ответственности, пока сам король с женой отсутствовали в замке. Родители давно уехали по своим делам, о которых Чонгук, к сожалению, знать не мог. Поэтому все обязанности грузно опустились ему на плечи. — С вами все в порядке? Намджун стоял поодаль от него и наблюдал, как принца начал одолевать необъяснимый жар. Дышать становилось труднее, лёгкие вбирали больше воздуха, но кислорода не хватало. Стало душно. Тошно. По вискам пробежала капля пота и спряталась за воротом белоснежной рубахи. Чонгук опустил голову на пальцы, массировал пульсирующую в ней боль, хмурил брови. Отчего взялась такая слабость Чон не знал. Весь день он был наполнен агрессией и нервозностью. Раздражала даже каждая капля живого, напоминая о сцене той ночи, выворачивала в нем внутренности, поджигала концы и взрывала всю накопившуюся железную стойкость. Чона одолевала гордыня, она царапала шею, выпуская наружу ядовитые пары ярости и отчаяния. И кажется, если на глаза попадет объект всей его ненависти - он точно разукрасит эти стены своей плотью в ярко алый. Жизнь явно ненавидит принца: Тэхён сталкивается с ним на повороте на пути в королевские покои. — Что тебе здесь нужно? — обнажает раздраженно зубы. — Почему такой как ты ошивается в неположенном месте? Он вкладывает в этот взгляд всю свою стальную сущность. Пламя в глазах разгорелось до точки кипения, внутренний металл полез наружу, ошпаривая на своем пути всю смелость опешившего парня. — Кто тебе позволил смотреть мне в глаза? Отточенные выплюнутые слова врезаются в лоб Тэхёна, Чонгук мечтает стереть его в порошок, лишь бы почувствовать долю облегчения. Сжечь до тла и пустить по ветру сырым пеплом, некое удовольствие картины приятно зашкворчало в животе, и Чону настолько хочется воплотить эту месть за содеянное преступление, что хватает высокого за ворот и, стаскивая конец на себя, скалится и рычит, готовый от злости откусить Тэхёну его любопытный нос. — Вы с братом сваливаете из моего замка, — говорит четко, выделяя каждое слово низкой интонацией, буквально плюет предложения в переносицу, сверлит прикрытые веки. — Чтобы я вас больше никогда не видел. — Отпускает ворот, отряхивая руки, разворачивается. Брезгует вообще смотреть на Тэхёна. Чонгук сильно разбился о скалы суровости прошлой ночью. И даже мысль об использовании не помогала. Злила только. — Я никуда не уйду. Тэхён сбился со счета, сколько голов уже потерял в будущем, но смело хватает руку принца, разворачивая к себе и повторяет сказанное уже в возмущенное лицо. Чонгук не понимает. Удивляется, спотыкается о собственный шок. — Откуда в тебе столько наглости? — почти хрипит, выдавливая из себя последние силы. Его лицо пылало жаром, покрасневшие от температуры щеки вспыхнули новой краской. Перед почти сомкнувшимися глазами он видит испуг, успевает скользнуть взглядом по ненавистному лицу, и падает без сознания на пол.***
— Вам нужен покой, — говорит лекарь строго, упираясь ладонью в грудь принца, готового встать с постели. Чонгук громко закашлял и лёг обратно. — У вас, господин Чон, простуда. Пока ваших родителей нет в замке, я настоятельно вам советую отложить дела на потом. Все указания по лечению я передал вашему слуге, — он кивает назад, ещё раз перечитывает наставление, поправляет одеяло и встает со стула. — Что ж, выздоравливайте. Он удаляется, и из его спины появляется Тэхён, озабоченный ситуацией. Беспокойство на лице Кима старшего прорисовалось в чёрных королевских глазах мутной сетью отвращения. Он прилагает все усилия, чтобы приподняться и облокотиться об изголовье кровати, жмурит глаза от головной боли и знаком поднятой ладони останавливает подбежавшего Тэхёна. — Меня тошнит. — Вам нужна... — Меня тошнит от тебя! Я казню тебя в эту же секунду, если не исчезнешь! Ты мне противен, отвратителен, убирайся! — кричит измученный болью Чон, ворочаясь на смятой постели. — Я сказал, что никуда не уйду. Тэхён не сдается. Даже под угрозой смерти стоит перед Чоном с гордым нравов. Упертости ему не занимать. — Я позову стражу. — Мне плевать, я останусь с вами. — Три, — Чеканит строго Чон. Его свисшие волоски на лбу дрожат от нервов, влажная от пота кожа вновь разгорается огнем. Тэхён обходит кровать больного, заводит шторки на бок. — Два. Чонгука пробивает дрожь по всему телу, голос предательски ломается от нахлынувшей злости. До скрежета зубов, до побелевших костяшек на пальцах, сжатых в кулаки, до наливных яростью зрачков: в нём возрождается целый прайд разъяренных зверей, хозяин которого слабеет, тяжело хрипит и дышит прерывисто. Однако Тэхёна это не останавливает, он садится на край кровати и заводит дрожащую прядь принца за ухо. — Один. Не успевает Чонгук договорить, как парень смыкает свои губы с чужими, врывается языком в рот Чона. Смакует, неожиданно чувствует режущую боль во рту, шипит, получает грубый толчок в грудь. — Вы укусили меня! — удивляется Ким, высовывая язык наружу. Принц отстраняется от него, утирая рукавом губы и наносит сильный удар кулаком в челюсть. Второй приходится сразу же, как только Чон откидывает Кима на пол и седлает упавшего верхом. Бьёт куда придется, сильно, истошно крича слова ненависти. Стертые в кровь кулаки уже не чувствуют от привычки боли и встречаются с Кимом непрерывно. Разукрашенное алыми сгустками лицо натягивает на себя ухмылку. Ким, глядя на него снизу вверх, улыбался. Это сводило Чона с ума. Тэхён приподнял голову, глядя на ослабшего принца, покачал челюстью в стороны, будто что-то пробовал на вкус, и вновь повторил эти раздражающие слова: — Я отсюда не уйду. Силы принца покидали его ослабшее тело, он заводит руку для очередного удара, но та, не дойдя и до половины пути, останавливается захватом Кима. Он крепко сжимает его запястье, тянет на себя. Чонгуку противно, ему хочется сбежать. Первый раз в жизни он чувствует подобное проявление трусости. Глаза защипало, челюсти свело от непонятных ему ощущений. — Я ненавижу тебя, — слабо как-то выходит. Тэхён опускает руки на его талию. — Твоё тело так не думает, — отвечает Ким, успокаивающе поглаживая кожу в районе рёбер. Чонгук замечает, как сужается от нехватки кислорода его сознание, как разъярённые львы поворачивают лохматые головы на звук знакомого чувства. — Ты мне противен. Пальцы старшего ласкают его дрожащее тело, обхватывают затылок, путаются в чёрных волосах. — Ложь, — Тэхён делает резкий скачок бедрами вверх, отчего сидящий на нём Чон громко вбирает грудью воздух. — Не смей. Отвратный оскал наполняется хищным азартом. — Посмею. Тэхён играет насмерть, до конца. Обнажая проигравшему свой припрятанный козырь. Ему безразличен итог, в приоритете власть над королем. И эта власть сейчас ёрзает бёдрами по его торсу, трётся и возмущается. На что Тэхён нежно улыбается, глядя снизу на размякшего принца. Он закусывает предрассудки, гладит чужие щеки и прикрывает веки, растворяясь в удовлетворительном и ожидаемом, но грубом поцелуе. Чонгук зол. Ненавистью наполнен. До самых краев, до искусанных в ярости губ и сбившегося дыхания, до заломанных рук, до срыва желанного с треском высвободившимся. Он знает, что проиграл в этой партии с Тэхёном, но сухим выйдет — обещает. Лев разочарованно отвернулся от хозяина, склоняя морду. "Ты опозорил меня", — слышит от бывшего царя зверей. Но принцу плевать на выстроенные собой принципы, он сам жадно рвет на парне одежду, стягивает штаны, трётся об него, пальцы ног поджимает от нестерпимого искушения. Шепчет про себя молитву раскрепощения, глаза закрывая. Он сидит на Тэхёне, который во власти у Чон Чонгука. Не наоборот — так легче. Принц к себе не подпускает, делает все сам, касаться королевской кожи запрещает. Самостоятельно растягивает себя пальцами, задыхается. Так лучше. Стянутыми с себя ремнями завязывает руки старшему, заводя их над чужой головой, послушания требует. Здесь Он король, и лишь Он отдаёт приказы. Чонгук медленно насаживается, подгибая колени, сует большой палец в чужой рот, отодвигая челюсть вниз, выдыхает, коснувшись ягодицами кожи Тэхёна. Садится до конца, привыкает. Взгляда не отрывает от наливных похотью глаз напротив. Кровоподтеки на лице Тэ высыхали, образуя сухую корку, разбитые губы пылали алой краской от грубых и жадных поцелуев и укусов, рассеченная бровь и шипящий оскал раскрывался масляной картиной перед Чоном ещё большего желания. Любовь к истерзанному телу вспыхнула с удвоенным оборотом и разбилась с желанием владеть им. Всегда. И везде. Чонгук набирает темп, прыгает на парне, бьётся ягодицами о тазобедренные косточки, и Тэхён снизу толкается резче, помогая принцу дойти до точки блаженства. Ким Тэхён новая игрушка Чона, доставляющая головокружительное удовольствие, о котором обычно в стенах замка умалчивают. Ким Тэхён отныне личная собственность будущего короля, которую он не отпустит из виду. Он не ослабнет хватку пальцев на его шее, будет яростно вгрызаться в каждую клеточку кожи, потому что добыча хитрой лисой пала в королевскую ловушку, выход из которой просто не существует. Кровь Чонов — ядовитый сок: поражает жертву через клыки, впиваясь в кожу, бежит по венам, парализует и отравляет. И Тэхён теперь один из них — падших. Дороги назад стёрты с полотна, как и любая надежда на спасение. Капкан захлопнулся. Чонгук стонет, содрогаясь от прилива разрядки, выгибается, опираясь ладонями о торс парня. Чужие руки хотят свободы, из кожаных оков сбежать, чтобы почувствовать под собой королевскую кожу, но принц не позволяет. Взглядом ненавистным сверлит, замечая намерения, которые позволены не были. Чонгук, впиваясь ногтями в рёбра Тэхена, приподнимается, несколько раз трётся об него, размазывая белые капли по животу, дразнит, и, оставляя яркий укус на линии челюсти, высвобождает его затекшие руки, которые в ту же секунду опустились на долгожданное и горячее тело. Тэхён целует каждый его пальчик на руках в знак благодарности, ловит искоса его дрогнувший на секунду уголок губ и теряется в макушке Чона, навалившегося на него. — Об этом знают только звезды. Ошибается сильно. Потому что слуга в этот момент за стеной стоит, ухом приник к двери, осматривается по сторонам. Молча опускает взгляд и уходит в свои покои. Джин встревожен.***
Юнги в эту ночь не спал. Собирал вещи, намереваясь сбежать. И он это сделал. Даже стража не помешала ему выбраться из дворца. Он бежал со всех ног, не оглядываясь назад, боясь, что личная охрана прознает пропажу и подастся в погоню. Однако никто так не преследовал его. Все были спокойны, он им не нужен. Юнги шуршал листьями под ногами, над головой нависали колючие ветви хвойных деревьев, лес сгущался в сумраке. Добравшись до глубины леса, обернувшись и убедившись, что город далеко позади него, он оперся о коленки и перевёл дыхание. Горло раздирал ночной воздух, жажда мучила. Сейчас как раз не помешал бы зверёк под зубами, однако окружающая его атмосфера хранила тишину. Юнги прислушивался к звукам. Пустота. Он развернулся назад и упал в темноту с резкой болью в голове, прежде чем заметил чёрный плавающий на холодном ветру конец подола. — Прямо как твоя мать, — слышит он мужской голос, проваливаясь в бессознательную мглу.