Братишка (часть 2)

Первый этаж. Когда Мирон щёлкнул ключом изнутри, мои мысли осыпались как бумажные листья, которые накидали на ветки, но не приклеили. Как иней. Как долго мы сосались в прихожей, пока я не закашлялся? Час, ночь, год? Я сотру их всех. А кашлял и задыхался я вдвое больше. За это время братик отвёл меня в кухню, достал все лекарства, которые с собой взял, оказывается. Объяснил, что пить, что мазать. Поставил воду на пельмени. Заставил полоскать горло, но это мало помогло. Ангина решила отомстить за эвкалиптовые читы. Очень подло, могла бы и до утра подождать! Я обиделся и решил никогда не болеть больше. На тебе следов не останется. Почитаю сегодня, как быстро обновляется кожа. Если надо, ускорю. Я – твоя ванна с серной кислотой. Я, блядь, Берия твоего прошлого – выебу в рот его, растворю и смою в канализацию. Когда я насобачился осторожно, через зубы и язык, потягивать воздух так, что это можно было терпеть, Мирон забросил пельмени в кипяток, вручил мне большую дырявую ложку… Вот так вот, кто бы сомневался… Приказал неусыпно следить и помешивать, а сам мыться пошёл. Сорок-пятьдесят, плюс-минус десять, какая мелочь. Давайте округлим до ста, товарищи. К чему нам бюрократическое крючкотворство? Этим интеллигентам волю дай, начнут карликов считать за половину, одноногих за три четверти, а если вырубился и не помнишь, то совсем не считать. Нахуй! Трудовой народ любит простые, красивые и великие задачи! Задумался, выйдет он в одежде или без, только в белье, в полотенце или местном «гостиничном» халате. Пельмени убежали. Не прямо повыскакивали, но плиту мыть надо будет. Позже. Сейчас аппетит проснулся зверский. Полез к старшому в ранец. Почему-то он все покупки себе заграбастал и еле дотащил. Джентльмен типа? Ка-ак мило. Надо будет ему пояснить за равенство полов. Устроил тут буржуйские нежности. Ага, сметана нашлась, томатный сок и… Презервативы? Надеюсь, у него СПИД и сифилис, и у меня теперь тоже. Мы не будем лечиться и скоро вместе склеим лыжи в одном дурдоме, как многие великие умы человечества. Я твой Ницше, ты мой Мао Цзэдун. Нет, наоборот... Нет, всё правильно. Стою у окна, ужинаю, читаю коробку. «Особо прочные», во как! Может, если воду налить и в окно бросить, то и не взорвутся? Ну с первого этажа точно должны выдержать… Короче, Мирон вышел в полотенце и застал меня посреди кухни с уже завязанной водяной бомбой. И хуле он заржал? Не вижу ничего смешного. - Это что такое? – спрашиваю, потрясая уликой. – Ты не хочешь от меня маленького? Не доверяешь? Или боишься этих баек про кровосмешение? Старшой давится смехом, заметно бледнеет и отвечает так же строго: - Боюсь, что ты не доучишься! Пока диплом не получишь, никаких этих разговоров! - Училка, - говорю. – Знаешь, что я об этом думаю? Вот! Открываю окно, бомба летит в темноту. Взрывается. Так и знал, напиздели, капиталисты сраные. Небось, из одной бочки эти гондоны разливают, пишут разные названия от балды – и ебитесь как хотите. Яростно накладываю пельмени в новую миску. Аккуратно, но громко бахаю её на стол, как мама умеет, когда злится. Втыкаю вилку вертикально в середину. - Жри давай, Гуф недобитый. Пока он сесть не успел, отбираю полотенце. Эх, в трусах всё-таки. Или хорошо, а то я бы до ванной не добрался. А надо. И так пиздец как трудно было уйти. Но я справился, даже захватил два тюбика смазей, про которые он сказал, что заживляющие. Кажется, слышал, что кожа быстрее обновляется после травм. Логично, заебись. Сначала я обновлюсь. Но потом его очередь. Не знаю, что буду делать. Но вызов принят! И надо же так придумать, чтобы повторять каждый приезд. Не будет же он… И я не смогу… Уже разделся, душ включил. Сижу на краю ванны, наблюдаю, как вода злобно бьётся в странную зеленоватую эмаль, не может ей навредить, теряет силы и сливается в трубу. Даже мысли против меня – убегают, не держатся, не помогают совсем. Не работают мои методы. Хуле разгонять качели в пустоте? Никуда не привезут и с креплений не сорвутся. Сую голову под душ. Вода так же старается продырявить её и так же бестолково утекает. Или нет? Что-то она смывает с меня, а если ещё потереть... Решено, буду мыться так часто, чтобы отрастать не успевало. К осени смылюсь как кусок хозяйственного.