***
Несмотря на то, что Эрик до последнего оправдывал все эти «случайные прикосновения» со стороны Чарльза, когда тот, вместо того, чтобы окликнуть вслух или мысленно, поймал Леншерра за руку, ловко забравшись пальцами под рукав, мужчина не выдержал. — Что? — грубо и нервно вырвав руку из захвата, он хмуро уставился на друга, едва ли не рыча сквозь зубы. Ладонь все еще была сжата в кулак и коротко подрагивала, но Эрик заставил себя прекратить это, шумно выпустив воздух через нос, — Что с тобой творится? — Что творится с тобой, — поправил Чарльз, абсолютно спокойно, но с горящим взглядом встречая злость и нервозность друга, — Тебе не нравится, когда тебя трогают? Слишком просто и это не так, дело же в неожиданности? В определенных местах? Или во мне? — телепат говорит быстро, подряд, пользуясь тем, что в коридоре нет никого, кроме них, не давая перебить себя, пока не закончит. — Во всем сразу, — честно и уже без прежней злости отвечает Эрик, не углубляясь в подробности. Чарльз смотрит пристально и сочувствующе, это бы располагало, если бы так не выводило из себя. — Ты взволнован, я могу помочь. Расскажи мне. Или покажи, — осмелевший и словно завороженный, Чарльз медленно шагает навстречу, аккуратно касаясь прохладных пальцев и поднимаясь ладонями выше. Эрик замирает, не отрывая взгляда в ответ, и не чувствует прежней реакции. Теплые пальцы вызывают слабое и приятное покалывание, такие осторожные и бережные прикосновения, что Леншерр расслабляется, медленно выпуская воздух из легких и кивая. Свежие мысли, образы, осевшие в голове много лет назад, все смешивается и открывается телепату. Его жалость читается по лицу, но глаза горят идеей, против его воли захватившей его полностью. — Это не слабость. Это может быть приятным бонусом, — Чарльз тянет к себе вмиг ослабшую руку Эрика, не разрывая зрительного контакта, прижимает ладонь к своей щеке, а после медленно прижимается губами к почти белой коже на запястье. Он переплетает пальцы их свободных рук, чуть сжимая и успокаивая. И в какой-то момент понимает, что делает это не ради Леншерра, а потому что хочет этого, хочет касаться и гладить столь отстраненного и в то же время импульсивного и уязвимого Эрика. Желание стать первым, кто покажет ему настоящую заботу вперемешку с обожанием, отдает эгоизмом, но невероятным образом это абсолютно не мешает. Ладонь Чарльза движется вверх по скрытой одеждой руке и давит на крепкую шею, вынуждая Эрика наклониться. Чуть влажные и приоткрытые губы тут же прижимаются к доверчиво подставленному горлу с таким рвением, словно Чарльз готов его порвать, но только гладят и согревают влажным дыханием. Не в силах пошевелиться, Леншерр так и стоит, позволяя Чарльзу поворачивать и наклонять себя, как душе угодно, играть с его руками, получая глухие стоны в награду за легкие укусы. Гулкие шаги за углом отрезвляют, и, ухватив Эрика за тесный ворот, телепат заталкивает его в спальню, мысленно приказывая запереть дверь. Резкое движение вырывает Эрика из накатившей неги и он приоткрывает рот, не зная толком, что собирается говорить, однако Чарльз прерывает его, вытягиваясь во весь рост, чтобы прижаться к растерянному мужчине и отобрать этот вопросительный вздох, поймав его губами. Поцелуй прерывается, но рука Ксавье только крепче держит Эрика, обхватив узкую талию, а вторая тянет вниз тугой ворот, давая простор болезненным и нежным поцелуям, заставляющим Леншерра задыхаться и запрокидывать голову. — Раздевайся и ложись. Если ты везде такой чувствительный, мне понадобится достаточно много времени для… помощи, — отстранившийся Чарльз нетерпеливо облизнулся, взявшись за край водолазки и серьезно глядя на загнанно дышащего Леншерра, заранее зная, что тот согласен.Часть вторая
31 марта 2018 г. в 13:27
Как и следовало ожидать, на утро оба мужчины выглядели так, словно ничего особенного не произошло. Для случайно разбитого стакана они даже слишком старались изображать невозмутимость и, будь у происходящего сторонний наблюдатель, смотрелось бы достаточно забавно.
Эрик никогда не задумывался над причиной столь странной реакции казалось бы таких не интимных мест, как запястья, но в эту ночь не смог удержаться. И пришел к не самым утешительным для нормальных людей, но вполне приемлемым для него выводам — просто выработанный рефлекс. Неспроста именно запястья и горло: после врезанного под кожу страха остаться вновь беспомощным и уязвимым, тонкая кожа на шее ощущается как ахиллесова пята, а запястья сложно не ассоциировать с фиксацией или переломом. Мысленно Эрик с гордостью отметил, что способен невероятно холодно об этом рассуждать. Это радует.
Из уже утренних размышлений Леншерра вырывает негромкий бархатистый смех Чарльза, шепчущегося с Рейвен за завтраком. Отвлекшись, Эрик только поправил рукав и продолжил потягивать кофе, не выражая внешне заинтересованности в разговорах за столом, при этом вслушиваясь в каждое слово.
Чарльз, тем не менее, заметил этот жест краем глаза, и интерес загорелся в нем с новой силой. Поднявшись из-за стола за сахарницей, телепат словно невзначай провел пальцами от плеча Эрика до участка кожи между воротом водолазки и короткими волосами на затылке. Леншерр сжал зубы и едва заметно дернул лежащей на столе рукой, но никак не прокомментировал действия Чарльза, убедительно изображающего, что просто выбрал не самую удачную траекторию и пошатнулся.