Братья и отцы.

Скудный свет от Люмоса почти не помогал в темном узком туннеле. Северус медленно шел впереди, используя одну из тех палочек, которые Эйлин конфисковала у охранников. Несмотря на произошедшие изменения к лучшему, будущее казалось им безрадостным. Они шли по туннелю, по которому, похоже, лет пятьдесят не ступала нога человека, практически в темноте, и у них было всего три палочки. Почти у всех были лёгкие ранения, и они имели самое смутное представление о том, куда направляются. Северус протянул руку назад и сжал руку Серенити — это его немного успокаивало. А ещё ему очень хотелось скрутить Эйлин и самолично передать её Тёмному Лорду. Все её предыдущие поступки меркли перед тем, что она сделала с Гарри. И в то же время он понимал, почему она так поступила. Ему самому было не по себе в этом узком проходе, и он мог представить себе, что почувствовал бы его брат. Возможно, Империо был необходим, но почему это сделала его мать, а не кто-то другой? Серенити одной рукой сжимала руку Северуса, а пальцами другой касалась удивительно гладких стен. Насколько она смогла разглядеть, каменные стены, окружающие их, казались обработанными, почти отполированными, и на ощупь, она могла поклясться, сделаны профессионально. Местами стены были покрыты чем-то склизким, вероятно, какой-то плесенью. Возможно это было как-то связано с тем, что где-то в отдалении она слышала непрерывное капание воды. Она вдруг вспомнила Эдгара Аллана По «Яма и Маятник». Девушка крепче сжала руку Северуса, пытаясь вернуться в реальность, и почувствовала облегчение, когда он ответил ей тем же. Несмотря на всю серьёзность их положения, она не могла не чувствовать волнение. Она участвовала в настоящем приключении. Единственное, что сдерживало её эмоции, это мысли об Эйлин. Эта женщина, как и все остальные (за исключением Северуса и его семьи), были для неё загадкой. Её немного пугал мужчина, идущий за ней — у Серенити даже возникло ощущение, что он не совсем вменяемый, хотя сейчас он вел себя вполне нормально. Другой мужчина, Муди, если она правильно запомнила, развеселил её. Он был параноиком, и она подумала, что Тобиас питает к нему немного уважения. Казалось, он сошел прямо со страниц книги. Хотя, наверно, она не должна судить его так строго. Это не паранойя, если тебя действительно преследуют. У нее была хорошая задница. Но если это отбросить, Сириус не мог определиться, как ему относиться к маггловской женщине, идущей впереди него. Хотя его больше интересовало, почему она выбрала именно Северуса Снейпа? От этих мыслей его передернуло, и Сириус переключился на другие мысли. Например, что, если Муди снова направит на него свой волшебный глаз, то он выковырнет этот самый глаз тупой ложкой. С другой стороны, мужчина шёл следом за ним, так что, вероятно, было бы трудно не смотреть, но Блэка бросало в дрожь от ощущения, что за ним следят. А ещё ему трудно было смириться с тем, что Эйлин применила Империо к его крестнику. Его крестник. Сириус тяжело вздохнул, подумав о Гарри. Он задавался вопросом, не навредила ли его вспыльчивость их отношениям. Просто, когда он услышал, как Гарри назвал Тобиаса «папой», он ничего не мог с собой поделать. Он не мог объяснить, что на него нашло. В каком-то забытье он схватил мальчика и стал его трясти. Он чувствовал свою вину, но не знал, как исправить ситуацию. К тому же, он был совершенно уверен, что теперь Тобиас вряд ли оставит их с Гарри вдвоем в одной комнате. Тобиас — ещё одна загадка. Мужчина был просто полон сюрпризов. Вопрос заключался в том, как с таким отцом, как Тобиас, Снейп превратился в наполненного ненавистью, грязного перебежчика, двойного шпиона и Пожирателя Смерти? Аластору Муди не нравилось находиться на одной прямой с остальными. Особенно в узком туннеле, где можно было только двигаться вперед или назад. Из-за этого он чувствовал себя легкой мишенью, сознающей опасность, но не имеющей возможность её избежать. И хотя он старался внимательно следить за остальными, это не особо помогло ему. Сейчас он пытался вычислить, кто предал их Темному Лорду. Сначала он решил, что это Северус, но теперь это казалось маловероятным. Разумеется, Эйлин не знала, что приведёт Темного Лорда к мужу и сыновьям, но она также не знала, где находится Орден, не говоря уже о том, как туда попасть. Идя по темному туннелю, Аластор продолжал перебирать имена членов Ордена, приводя доводы, почему они могли или не могли предать Орден. Это было странно — действительно странно — казалось, водоросли росли на верхней части стены, а не на нижней, но при таком скудном освещении Гермионе трудно было сделать какие-либо выводы. Группа шла в гробовом молчании, и, чтобы сохранить свой разум и не сойти с ума, она пыталась определить их местоположение по типу камней, которые были вокруг них. Так её разум был занят и не поддавался на злость или отчаяние, которые пытались завладеть ей, когда она думала о Гарри. С одной стороны, она понимала логику действий миссис Снейп, или кем там она была, но в то же время ей нелегко было потворствовать этому. Больше всего на свете ей хотелось подойти к Гарри и крепко-крепко обнять его, чтобы утешить. Гермиона наступила в небольшую лужицу, слегка разбрызгав воду. Как только они выберутся отсюда, она загонит его в угол и потребует ответы… хотя вообще-то, она хорошо знала, что они с Роном будут терпеливо, потихоньку, убеждать Гарри рассказать им, что происходит между ним, его матерью, отцом и профессором Снейпом. Рон мерно шагал следом за Гермионой, с головой погрузившись в раздумья о их нынешнем положении. Он был шокирован, когда увидел, как Эйлин наложила на Гарри непростительное заклинание, и хотя Рон понимал, по каким причинам она это сделала… это ему совсем не понравилось. Он надеялся, что его друг не сильно расстроится из-за сложившейся ситуации. Он готов был молиться кому угодно, лишь бы этот туннель поскорее закончился и они вышли куда-нибудь, потому что уже был готов сорваться. Слышимые в полной тишине, доносящиеся из далека звуки падающих капель, взрывали его мозг. Он желал, чтобы хоть кто-нибудь что-нибудь сказал, даже болтовня Гермионы об учебе была предпочтительнее этой гробовой тишины. Но, как предположил Рон, все слишком глубоко задумались о нынешней ситуации, чтобы болтать. Хотел бы он, чтобы Фред и Джордж были здесь — у них всегда получалось снять напряжение. Джинни шла следом за своим старшим братом, радуясь, что он рядом с ней. Хотя они её часто раздражали и, вообще, она нередко злилась на них, Джинни готова была признать, что хорошо иметь шестерых старших братьев-защитников… Что бы она ни делала, она всегда была для них маленькой девочкой, лучшей для родителей и братьев. Больше всего на свете, она хотела, чтобы сейчас они были здесь, рядом с ней. В какой-то степени она немного завидовала Гарри. По крайней мере, вся его семья была рядом с ним. Хотя Эйлин и не похожа на заботливую мать, но, кажется, отец любит его. Даже профессор Снейп, хотя это было нехарактерно для него, относился к Гарри… по-братски, правда стараясь, чтобы это выглядело незаметно. Но Джинни видела: когда миссис Снейп наколдовала Империо, у ее профессора зелий был такой же взгляд, как у ее братьев, когда они решали, что ей нужна «защита». Как будто она не могла позаботиться о себе! Но в то же время было приятно знать, что рядом есть брат, который сделает все возможное, чтобы защитить ее. Эйлин попыталась бы объясниться с Тобиасом, если бы она не была уверена, что их разговор будет слышен на всем пути, вплоть до Волдеморта. А ещё мешала эта толпа вокруг. Хотя она была уверена, что Тобиас понял причину её действий, он явно не одобрял сами действия. В тот момент выбор у нее был… небольшой. Если бы она просто предложила эту идею, они бы долго спорили о побеге, и рассуждения о том, как заставить мальчика спуститься в туннель, переросли бы в крики, которые, она была уверена, привлекли бы внимание Пожирателей смерти, находящихся наверху. Она надеялась, что Тобиас все-таки изменит свое мнение. Кроме того, к собственному удивлению, ее немного волновала реакция Северуса. Она знала, что он ненавидел ее, и почему-то это слегка беспокоило ее. Скорее любопытство, а не материнский инстинкт. Ей захотелось узнать, чем он занимался последние двадцать лет, и хотя она слышала о его многочисленных достижениях в зельях, ей было интересно услышать об этом от него самого. Тобиас понял, что должен что-то сделать, и сделать немедленно, или скоро полетят проклятия, и он не удивится, если первым сорвется Северус. Он чувствовал, как в воздухе каждую секунду нарастает напряжение, и знал, что это всего лишь вопрос времени, когда кто-то сломается. Конечно, как и все остальные, он был расстроен действиями Эйлин, но он всё же понимал, что это было необходимо. Тобиас сжал руку Гарри, ведя безэмоционального мальчика по туннелю следом за собой. Годы, проведенные в военной службе, научили его кое-чему, и он хорошо помнил, какой странный эффект может оказывать на человека тишина и ограниченное пространство. На протяжении всей истории военно-морского флота, из поколения в поколение передавались песни, казалось, их единственная цель — спасти от безумия. Если бы он был среди моряков, то мог бы затянуть какую-нибудь песенку или отпустить шутку, но его нынешние спутники… Ну, во-первых, они не знали ничего подобного, и во-вторых, ему пришлось бы объяснять свои действия, а это лишало всё смысла. Оставался только разговор, но он не знал, что сказать. Какое-то время в группе уставших людей царило молчание, пока не раздался свист. Северус практически замер на месте, узнав насвистываемую мелодию. Он ухмыльнулся, глядя в туннель перед собой, слушая старую морскую мелодию, которую насвистывал его отец. Только Тобиасу мог прийти в голову такой способ отвлечь их. Они продолжали идти вперед, и Северус тоже начал насвистывать мелодию, которую довольно хорошо помнил с детства. Когда он был ребёнком, отец часто развлекал его такими мелодиями, и вскоре он выучил их наизусть. Северус не знал как там остальные, но старая мелодия успокаивала его, и, хотя свист отзывался странным эхо, снимала возникшее у них напряжение. Скоро мелодия закончилась, и, как Тобиас и рассчитывал, она вызвала любопытство Рона. — Что это было? — с любопытством спросил подросток. — Это одна из старых песен, которые можно было услышать на кораблях лет сто назад, — спокойно объяснил Тобиас. — Сейчас их вряд ли можно услышать, они выжили благодаря тому, что многие старые моряки передавали песни из поколения в поколение. Мне показалось, что сейчас подходящее время покопаться в памяти. — Значит, это народная песня. — высказалась Гермиона, и Рон проклял своё любопытство. Судя по интонациям в ее голосе, жажда знаний одерживала вверх над страхом перед ситуацией. — Точно. — тишина была готова снова захватить их, но в этот раз Тобиас не растерялся. — Кто-нибудь знает, кто был первым человеком, совершившим кругосветное путешествие? — Магеллан, — Гермиона даже не колебалась. — Очень хорошо, — ответил Тобиас и кивнул головой, хотя девушка его не видела. — Теперь, в чем разница между пиратом и буканьером? Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но её перебила Джинни.  — Пираты — это англичане. Буканьеры — французы. — Точно, — улыбнулся Тобиас, его план действовал. Даже если сейчас он разговаривал только с детьми, остальные тоже отвлекались на этот разговор. — Похоже, юные леди ведут 1:1. Посмотрим, кто выиграет сейчас. Как назывался корабль сэра Френсиса Дрейка? — «Золотая лань», — не задумываясь ответила Гермиона, полностью уверенная в своем ответе. — Извини, дорогая, но это неправильно. — как Тобиас и полагал, этот вопрос поставил девушку в тупик. — Кто-нибудь еще хотел бы попробовать ответить? — Тобиас, — со спокойной уверенностью произнесла Серенити, — Уверена, что вы ошибаетесь. Корабль Дрейка назывался «Золотая лань». — "Пеликан", — ответил Северус, не дожидаясь, пока отец начнёт читать Серенити лекцию о том, что не стоит спорить со старшими и тому подобное. — Королева Елизавета назвала его «Пеликан». Дрейк переименовал его в «Золотую Лань», прежде, чем он пересек Пролив Магеллана в своем кругосветном путешествии через несколько лет после того, как Магеллан совершил свое легендарное путешествие. — Северус говорил негромко, но его было слышно и на противоположной стороне группы, там, где находился его отец. — И балл получает Северус, — сказал Тобиас с гордостью в голосе. — Хорошо, следующий вопрос будет легким… Очень скоро все стали участвовать в викторине, и после еще нескольких вопросов Муди взял дело в свои руки, задавая вопросы по истории магического мира, на многие из которых Тобиас смог ответить, к большому удивлению всех, за исключением Северуса и Эйлин, которые знали, что Тобиас не мог устоять перед приобретением каких-либо знаний, даже если для этого надо было прочитать школьные учебники сына. Когда люди смогли расслабиться и скинуть излишнюю напряженность, и между ними вспыхнули небольшие дискуссии, путешествие, казалось, пошло быстрее, и вскоре капающий звук, почти заглушенный их разговорами, стал громче и громче. В конце концов узкий туннель превратился в большую подземную пещеру. Северус вышел из туннеля в открытое пространство и резко остановился. Даже небольшого Люмоса, казалось, хватало на всю пещеру. Цветные кристаллы, разбросанные повсюду, отражали свет, освещая всё пространство. На противоположной стороне пещеры было озеро, которое наполнялось проточной водой, вытекающей из большой дыры в каменной стене над ним, создавая подземный водопад. Зрелище захватывало дух. Выйдя из туннеля, все стояли в благоговении, пока Муди не нарушил тишину.  — Похоже, это хорошее место для отдыха. — скомандовал он, выглядывая место, чтобы сесть. — Нет, — возразил Северус, поворачиваясь лицом ко всем, и многозначительно посмотрел на отца. — Лужи воды в туннеле, сточенная стена, водоросли, все это должно было откуда-то взяться? Нам повезло прийти после прилива. Но мы не можем быть здесь, когда он снова начнется. Тобиас вдруг почувствовал, что все смотрят на него, ожидая подтверждения. Он разглядывал водопад и пол, уже зная, что его сын прав, и пытался найти решение. Он не мог отрицать, что испытывал чувство гордости от того, что его сын не забыл его уроки.  — Он прав, но я сомневаюсь, что вода каждый раз затопляет весь туннель. Уверен, что она редко поднимается выше колен. К счастью для нас, это лето было необычно сухое, однако для отдыха, нам надо найти место повыше. Северус, как далеко отсюда до коттеджа? — От поместья примерно восемь миль, мы прошли по крайней мере, пять, сэр. — почтительно ответил Северус, полностью доверяя опыту отца. Тобиас молча кивнул в сыну в ответ, и еще раз осмотрел пещеру. Казалось, туннель, из которого они только что вышли, был единственным входом в пещеру или выходом из нее.  — Нам нужно найти другой выход отсюда. Должен быть другой туннель или отверстие, кроме того, через которое поступает вода. — похоже, в этот момент Тобиас, принял командование на себя. Его голос стал чуть громче, и он начал отдавать приказы. — Северус, Аластор и Серенити берут левую сторону пещеры, ищут любые выходы. Оставайтесь вместе, не расходитесь. Сириус и Эйлин пойдут со мной проверить правую сторону. А вы… — Тобиас повернулся к детям, добавляя в голос строгости и посылая негласное сообщение о том, что ему следует повиноваться. — Вы останетесь здесь. Если хотите, можете сесть, но никуда не уходите. Я ясно выразился? — Да, сэр, — немедленно ответили Гермиона и Джинни, но Рон колебался. — Мальчик, я задал вопрос, и я ожидаю ответа. — Тобиас сосредоточил свое внимание на долговязом рыжике, заставляя его нервничать. — Ну… да, сэр… но… хм… — Рон отказывался смотреть кому-либо в глаза, переминаясь с ноги на ногу. — Но что, мальчик? — ещё строже спросил Тобиас. — Мне нужно в туалет… сэр. — Уши Рона покраснели, особенно когда он услышал хихиканье сестры и Гермионы. Пряча улыбку, Тобиас указал на туннель, из которого они вышли. — Не уходи дальше четырех футов и побыстрее. Рону не нужно было говорить дважды, он быстро повернулся и помчался к туннелю. Когда он вернулся, Тобиас снова строго посмотрел на него. — Повторю ещё раз, — раздался его негромкий голос. — Вы должны ждать прямо здесь. Вы понимаете? — Да, сэр, — прозвучало три очень вежливых ответа. Тобиас еще немного понаблюдал за ними и, убедившись, что они не собираются двигаться с места, посадил рядом все еще безвольного Гарри и ушёл искать выход из пещеры. Спустя несколько минут, Тобиас понял, что обеспокоенный ситуацией, стоит на краю озера и озирается вокруг. Он ясно видел Северуса, Аластора и Серенити у противоположной стены, а также детей, сидящих недалеко от входа. Они обыскали пещеру сверху донизу и не нашли выход. У них осталось два варианта: вернуться туда, откуда они пришли (что на самом деле не было приемлемо), или дождаться прилива и во время отлива попытаться выбраться через то отверстие, в которое приходит и уходит вода. Тобиас несколько секунд стоял, уставившись на водопад, пытаясь придумать план. Внезапно он заметил что-то странное. Когда вода стекала по каменной стене, ее цвет менялся. Было трудно заметить это на расстоянии, но он был уверен, что в нижней части водопада цвет стал намного темнее, чем наверху. Не видя другого выхода, Тобиас вздохнул и начал пробираться сквозь холодную чистую воду к водопаду. Войдя в озеро по колено, он остановился и уставился на воду. Здесь цвет воды снова изменился, но теперь стало понятно почему. Озеро было вовсе не озером, скорее глубокой ямой в земле, заполненной водой. Прямо перед Тобиасом земля просела вниз, по крайней мере, на двадцать футов. Взглянув на водопад и не обращая внимания на крики с берега, он решил нырнуть, чтобы выяснить, почему на дне камни более темные. Сделав глубокий вдох, Тобиас погрузился в воду, всплыл на поверхность, и поплыл в сторону водопада, рассекая воду сильными уверенными гребками. Вблизи он понял, что его подозрения верны, улыбнулся, достигнув стены за водопадом, и выбрался из воды в другой туннель, который был намного больше предыдущего. Стоя на берегу озера, Северус наблюдал, как его отец исчез за водопадом и почти облегченно вздохнул — выход найден. На противоположном берегу он видел Сириуса и Эйлин. Серенити и Аластор стояли рядом с ним и смотрели, как из-за водопада появился его отец и нырнул прямо в озеро. Как только довольный мужчина достиг берега, обе группы поспешили туда, где они оставили детей. Вернувшись к детям, которые наблюдали за всем со своего места у входа в туннель, Тобиас повернулся к Эйлин. — Сними с него заклинание. Следующий туннель намного больше, и с ним не должно быть проблем. Эйлин кивнула, но, прежде чем снять заклятие, она своим обычным равнодушным голосом предупредила: — Я сниму заклинание, но как только возникнут проблемы, возобновлю его. Тобиас с пониманием кивнул и сел рядом со своим младшим сыном. Когда заклинание было снято, Гарри слегка качнулся назад, затем выпрямился, широко распахнул глаза, оглядываясь по сторонам. Он выглядел испуганным. Он почувствовал, как ему на плечи легла большая тяжелая рука и инстинктивно отшатнулся. Взглянув на отца, он увидел выражение грусти на его лице, но было что-то еще в темных глазах мужчины. Если бы кто-то пристально посмотрел в его глаза, то увидел бы там гнев, плавающий на поверхности. Гнев поразил Гарри, и хотя часть его знала, что это не нацелено на него, он не мог сдержать страх, возникший после снятия «Империо». Тобиас заметил растущее беспокойство своего сына и постарался успокоить своим мягким голосом. — Гарри, все в порядке, теперь все в порядке. Ты знаешь, где мы? Гарри попытался вспомнить, и воспоминания вернулись к нему. Его страх перед туннелем. Блаженная готовность следовать по туннелю. Его мать наложила на него «Империо». Гнев, который он даже не осознавал, нахлынул на него при этой мысли. Впившись взглядом, полным ненависти, в женщину, посмевшую свершить с ним такое, он тихо прошептал. — Ненавижу тебя. Эйлин все так же равнодушно подняла бровь на мальчика, все еще сидящего на полу пещеры. — Гарри, — сказал Тобиас, обнимая сына, — Гарри, послушай, пожалуйста, нам нужно было уйти оттуда, пока нас не поймали. В тот момент это было единственное возможное решение. Чтобы сражаться завтра, мы должны выжить сегодня. — Тобиас повторил слова, прозвучавшие в его голове после того, как Эйлин наложила Непростительное на их сына. На его сына. Гарри посмотрел на своего отца, ярость и гнев исчезли из его глаз. Вместо этого, в темных глубинах оникса, появилась боль и ощущение, что его предали. Тобиас почувствовал, как его грудь мучительно сжалась, больше всего ему захотелось взять мальчика на руки и никогда больше не отпускать. Но он этого не сделал. Вместо этого он молча ждал, пока Гарри смотрел на него, пытаясь что-то найти. Хотя он продолжал смотреть прямо в глаза сына, боковым зрением Тобиас заметил Северуса, который подошел к Гарри и, присев на корточки, что-то прошептал ему на ухо. Гарри отвернулся от отца, посмотрел на брата и кивнул ему. Он коротко взглянул на отца, а затем встал и подошел, как обычно, к Северусу, но не стал прикасаться к нему. Тобиас на мгновение закрыл глаза и с трудом сглотнул, прежде чем открыть их, встал не торопясь пошел к озеру, на ходу объясняя свой план. — Мы должны переплыть озеро, чтобы добраться до пещеры за водопадом. Вода падает примерно с тридцати футов, а глубина не менее двадцати футов. Все умеют плавать? Увидев, как все кивают головой, Тобиас, все еще мокрый после купания в холодной воде, пошел через озеро. Он подошел к провалу, нырнул и поплыл к водопаду, который, казалось, стал более мощный, чем раньше. Тобиас подождал, пока все забрались в пещеру, помогая тем, кому это было необходимо, и залез сам.

***

Северус был раздражен. С тех пор, как с Гарри сняли проклятие, он не отлипал от него. Не то, что бы он сильно возражал против присутствия мальчика, но тот находился слишком близко. Они шли по широкому коридору, и, хотя там было достаточно места для того, чтобы свободно могли пройти в ряд четыре человека, Гарри настоял на том, чтобы держаться как можно ближе к Северусу. Иногда они даже сталкивались друг с другом, что выводило Северуса из себя. Пещера была хорошо спрятана за водопадом, тем более, что вход был довольно маленьким — за один раз там мог пройти только один человек — но он сразу перешел в очень высокий и широкий проход, который по мере подъема становился суше. Но им было все равно, потому что они были мокрые. Им повезет, если никто не заболеет. Северус попытался немного отдалиться от брата, но через несколько секунд мальчик просто снова сократил расстояние. Мужчина понимал, что Гарри был расстроен, но он был не из тех людей, которые чувствуют себя комфортно при длительном контакте. Хотел бы Северус больше походить на своего отца — тот точно знал бы, что делать на его месте. Тобиас держался в стороне от своего сына, понимая, что сейчас он не был тем человеком, с которым Гарри хотел бы находиться рядом. На самом деле Северус был сильно удивлен, что его брат хотел быть рядом с ним, а не с друзьями, которые шли впереди них, но продолжали время от времени с беспокойством смотреть на него. Иногда кто-то заводил разговор, но он быстро затихал и снова наступало молчание, хотя и не такое гнетущее, как прежде. Северус размышлял, как бы его отец справился с этой ситуацией, но потерпел неудачу, когда понял, что проблемы с ним Тобиас решал не так, как с Гарри. Северусу нужно было больше пространства. Ему надо было уединиться подальше от всех, чтобы разложить все в своем уме. Гарри не был таким. Гарри так жаждал любви и утешения, что одной мысли о одиночестве, вероятно, было достаточно, чтобы организовать ему полноценную паническую атаку. Гарри случайно наткнулся на него, слегка выведя из равновесия. Это привело к тому, что Северус врезался в стену. Над его головой загорелась лампочка, и он остановился на месте и, повернувшись, положил руки на плечи брата, развернув его лицом к себе так, чтобы они смотрели друг на друга. Затем воскликнув «Ради всего святого!», Северус притянул брата к себе и обнял. Северус прекрасно понимал, что теперь все следят за ним, и мысленно повторил свои действия. Однако, когда руки Гарри обвились вокруг него, и голова мальчика легла на его плечо, Северус только крепче прижал его к себе. Наклонив голову, он тихо прошептал ему на ухо слова, которые пришли ему в голову: «Ты не одинок, Гарри. Я не оставлю тебя. Папа тоже. Ты. Не. Один. Твои друзья тоже здесь. Мы не оставим тебя, Гарри. Ты не одинок больше. Никогда. Обещаю. Ты не одинок. Я здесь, младший брат, и ты не одинок.» Через пару мгновений Гарри отошел, чувствуя себя лучше, но, опустил голову, не желая встречаться с взглядами, которые он почувствовал на себе. Северус перефокусировал все свое прежнее раздражение на тех, кто наблюдал за ними, и, бросив им самый страшный взгляд из своего арсенала, призвал продолжать движение. Группа двигалась в устойчивом темпе, пока круто поднимающийся коридор внезапно не превратился в маленькую пещерку, заканчивающуюся тупиком. и хотя она была меньше предыдущей, там легко могло поместиться по меньшей мере двадцать человек.