ДВОРЕЦ ТОПКАПЫ
— В этом дворце вообще бывают спокойные дни? — недовольно фыркнула Мария, обвив себя руками. Лицо королевы стало хмурым, и та предпочла удалиться в террасы. — Ты должна собраться, Мария! — успокаивающим тоном прошептала шотландка. Девушка похлопала себя по бледным щекам, а после подошла к закрытой двери. Вторив своему мужу, королева выпрямила спину и громко постучала. Стража немедля распахнула двери. В голове всплыла мысль о том, что жене падишаха не стоит появляться в тонком ночном халате, однако сейчас ситуация была таковой. Да и тем более, она теперь османская королева. Кто посмеет что-то сказать? Гордая походка, присущая особам с королевской кровью — так можно было описать шествие темноволосой. Она не была напыщенна торжественностью или неуместным пафосом, а служила лишь примером элегантности в сочетании с непоколебимой решительностью. — Дорогу! Хасеки Мария Султан Хазретлери! — огласил евнух у ворот. На секунду Мария остановилась. Неужели этот титул и правда применим к ней? Султан рассказывал о том, что это является обращением к «главной королеве» в гареме. Все внимательно посмотрели на жену падишаха, изумленно склонив голову, но больше всех была удивлена именно Хасеки. Немного придя в себя, госпожа продолжила свой путь, сохраняя на лице холодность. В покои Валиде султан было невозможно проползти и насекомому, что было говорить о человеке. Стража и слуги заполонили их изнутри и снаружи, перекрыв любой вход внутрь. Но стоило Марии подойти ближе, как многозначительно переглянувшиеся служители гарема расступились. Иллюзия нового положения испарилась в тот миг, когда она увидела Ханде султан. Эта великолепная по своей красоте женщина, сейчас напоминала раненную птицу. Валиде билась в неких конвульсиях и тихо стонала, не открывая своих глаз. Это состояние не было похоже на сон, а скорее напоминало сильный приступ. Под недоумевающие взгляды Мария приложила руку к женщине, вскрикнув. — Стража, немедленно принесите лед! — обратилась она. — Но Госпожа.. — Вы меня слышали? Лед. Живо! — королевский тон прочно чувствовался в голосе девушки. Было видно – она не первый раз командует остальными. Дабы не тратить время, Мэри оторвала от шикарного покрывала кусок, поймав неодобрительные взгляды тех, кто старательно раскладывал шелк на постели валиде. Ловкое движение и тряпка была опущена в кувшин, находившийся неподалеку. Присев на край просторного ложа, королева прислонила спасительный кусок ко лбу главы гарема. — Нам нужен лед! — озабочено повторяла Хасеки. В один момент вся толпа вздрогнула. Ханде распахнула глаза, резко вдохнув, будто пробудилась из мертвых. Невестка тут же приподняла её, наклонив вперёд. Лицо Валиде было покрыто испариной, а руки неистово тряслись, никак не желая взять стакан из пальцев слуг. — Валиде, — как огонь метнулся Мурад, взяв матушку за руку. Он сам изрядно перенервничал, что ощутимо отдавалось вибрацией в затылке, от потока прихлынувшей крови. Будучи не в состоянии вымолвить и слова, женщина откинулась назад, по-прежнему пытаясь восстановить дыхание. Её кожа была белее мрамора, украшавшего пол покоев. — Это сделал Джанер ага, матушка? — нахмурился халиф, сжав горячую руку матери. Он не ожидал быстрого ответа, а потому приготовился произнести вопрос ещё раз. Кудрявая госпожа устало стала кивать, всё больше и больше, чтобы донести свой ответ. — Он.. хочет убить меня. Сказал, что я сама себя уничтожу, — тихо прошептала мать султана, приложив руки к мокрому лицу. Её голос был таким беспомощным и молящим.***
Несколько часов спустя Мурад уже направлялся на коне вглубь города. Султан решил сам найти подлеца, а потому, получив первые данные, отправился в путь во главе своей стражи. В этот день в Стамбуле стояла туманная погода. Нужно было весьма постараться, чтобы увидеть конец улицы. Стук копыт раздавался по всему кварталу, заставляя прохожих мгновенно оборачиваться на таинственного всадника. Дом, в котором последний раз был замечен Джанер, не был похож на укрытие. Он находился в центре города и напоминал вполне приличное жилище. Дверь была выбита. Молодой правитель, вооружившись саблей, зашел внутрь. Присутствовал ли в его душе страх? Нет, скорее приятное волнение от того, что сегодня он самолично прирежет человека, лишившего его царственную мать покоя. Удивительно. Мурад бы никогда не подумал, что в таком тихом слуге скрывается настоящий дьявол. На столике стоял свежезаваренный чай, источающий приятный аромат. Здесь были и совсем недавно. Внутри просторной гостиной никого не было. В доме существовало всего лишь две комнаты, одна из которых оказалась заперта. Падишах быстро расправился с преградой, совершенно не ожидая увидеть кого-то внутри. Однако, к большому удивления всех, внутри находился человек, ради которого на уши поставили целую столицу. Джанер спокойно улыбался, восседая на ковре. В руке держал какую-то бумагу, водя по той пальцами. Обитатель дома будто наслаждался процессом и ждал гостей. — Собака, — накинулся султан, прижав мужчину к полу. На лице схваченного не дрогнул ни один мускул. — У Вас с матерью есть что-то общее.. Вы убиваете не глядя! — продолжал улыбаться тот, полая удовольствие от каждого звука, произнесенного в данную минуту. — Что ты сделал, безродный? Как посмел угрожать самой Валиде султан? Разве тебе не писан закон? Ты не знаешь, чем мы отличаемся от вас? — Известно, повелитель, известно, — голубоглазый на секунду сделал озадаченное лицо, но позже рассмеялся, получив за этой удар. — Браво, за то что тебя называют повелителем нужно благодарить Ханде султан. Передай ей моё почтение. — Ты за всё ответишь, ничтожество, я заставлю тебя страдать, поверь! — вздернул на грудки султан, ещё больше придавив агу. — Прежде чем на меня снизойдет кара, не хочешь узнать «почему»? Почему я сделал это? — в эту секунду Мурад внимательно сосредоточился, чем очень обрадовал своего «мучителя». — Твоего отца, султана Мехмета, убил я. По приказу твоей матушки, — как же ему нравилось это мгновение, когда человек, которому поведали тайну, смотрит тебе прямо в глаза. Непонимание, обида, чувство лжи - всё смешивается в буйстве красок эмоций. — Да как ты смеешь, нечистивец?! — сильные руки сомкнулись щетинистой шее, сильно сжав ту. По царственному лицу выступили вены, в глаза приобрели красноватый оттенок. Ярость, копившаяся столько времени, нашла выход в эту минуту. — Мерзавец, да кто ты такой, а?! Отвечай! — удушение сменилось ударами, по уже бездыханному телу. На лице убитого застыла ядовитая улыбка, пропитанная жаждой мести. — Повелитель, — один из стражников осторожно подошел к халифу, пытаясь сдержать того. Руки султана были в крови. Во всех смыслах Тот оглядел воинов, стоящий в другой стороне комнаты. Все с недоумением наблюдали за своим правителем, опасаясь его гнева. Он убил человека, сказавшего так мало, но при этом достаточно. Достаточно, чтобы лишить жизнь Валиде султан. Мурад отказывался верить словам безумца. — Какая наглая ложь, — вскользь, произнес правитель, встав с покрытого кровью пола. Он не мог допустить, чтобы у присутствующих возникли хоть малейшие подозрения в причастности его матери. Мурад снял перчатку и поднял записку, которая находилась в руках Джанера при их входе, и явно должна была привлечь внимание. Кратко развернув ту, он обнаружил послание, предположительно от матери. «— Джанер ага, я уверенна в твоей преданности, а потому, могу поручить это дело только тебе. Султана Мехмета, к большому сожалению, окончательно оставил рассудок. Он приказал изготовить фетву для моего сына. Ты должен отравить повелителя до захода солнца. Зелиха хатун всё объяснит. Найди её и жди моих дальнейших поручений.» Халиф будто врос в землю, снова и снова перечитывая злосчастные строки. Внутри всё переворачивалось от негодования. А что если это входило в его игру? Но гораздо страшнее казалась мысль о том, что всё то, что он видит – правда. Его мать всегда была самой тихой женщиной в гареме отца. Мурад никогда не видел чтобы она с кем-то ругалась, или же открыто враждовала, порицая и строя ловушки. Казалось, Ханде всегда сторонилась интриг. Он не была способна навредить даже мухе, не то что убить падишаха.***
Тем временем, в покои Ханде вошла Мария Де Гиз. Женщина кивнул головой, имитируя поклон, и заняла место рядом с дочерью. Никто не ждал шотландку, а особенно Валиде. — Мария, что за вид? — оглядев дочь, взъелась королева-консорт. — Валиде султан стало плохо, матушка. Не было времени, чтобы тратить его на корсет и платье, — шепнула Хасеки, пытаясь одернуть мать. Как можно выяснять отношения в такой момент? — Прошу прощение, однако, за теми воротами очень много людей. Они явно чем-то недовольны, — вышел из террасы Джэймс, сделав обеспокоенно лицо. Его черные брови высоко взлетели, ожидая реакции королевы. — Что Вы здесь делаете? Мужчинам запрещен вход в гарем! — Мария подошла к врагу ближе, кинув серьёзный взгляд. Минув посла, жена султана подошла к перилам балкона, вглядываясь вдаль. Люди с факелами и по-видимому оружием пытались миновать ворота, охраняемые стражей. Что они кричат, разобрать было трудно. Но одну фразу Мэри услышала очень четко «Требуем поговорить с падишахом! Требуем поговорить с падишахом!» В этой ситуации любая девушка бы растерялась, забившись вместе с правящей семьей в темный угол. И надеялась, что их не достанут. «Сейчас или никогда» — пронеслось в голове. Или она покажет народу их королеву, или будет вечно прятаться за спиной мужа, рассчитывая на его благоразумие. Она не просто женщина, держащаяся на престоле лишь по роду – она королева с львиным сердцем, рожденная править! — Откройте двери изнутри и готовьте моё платье, — отдала приказ служанкам Хасеки. Те недоумевающе переглянулись, словно услышали что-то непристойное. — Мне повторить дважды? — пронзила голосом девушка, и рабыни тут же вышли, дабы исполнить приказ. Мурад пробыл на троне все полгода, и за эти месяцы не успел урегулировать всё то, что оставил после себя отец. Бунты, мятежи на границах, многочисленные восстания в прибрежных полках – всё это свалилось на голову молодому правителю. Он был слишком занят, дабы заняться проблемами народа. Налоги оставались прежними, а торговля шла вниз. У людей заканчивались ресурсы, но местные управленцы даже не хотели их принимать. И что остается в такой момент? Сказать о бедах своему правителю, потребовать. Последние пуговицы застегивались, а yпряди заплетались в маленькие косички, соединяясь сзади. Мария была настроена решительно и даже не желала слушать предостережения свекрови. Все вокруг не занимались чем-то важным, а лишь охали и ахали, обсуждая решение королевы. Зачем нужны слуги, лишь мешающие свершиться действию? – думалось жене правителя. От эпохи Селима второго до сегодняшнего дня, ещё ни одна из жен не вмешивалась в бунты. Женщины предпочитали отсиживаться в гареме, протягивая руки в совет через интриги и лёгких на подкуп пашей. Но сейчас всё изменилось. Она пишет историю. Она – королева. — Хасеки султан, — на пороге дворца догнала калфа. — Наденьте платок, закройте волосы и шею, — она протянула той красную ткань, напоминающую узоры на платье королевы. — Мне нечего скрывать, Акиле. Если я уж и стала османской королевой, то встречу свой народ лицом к лицу. Тем более, я не принадлежу к Вашей династии, являясь католичкой. — Но я лишь пытаюсь защитить Вас, госпожа. — Меня защитит не платок, а стража, — мягко улыбнулась темноволосая. — Открыть двери! — во весь голос крикнула королева, подняв голову. У каменных стен собралось очень много мужчин. И среди них ни одной женщины. Марию очень удивил этот факт, но та не подала виду. Стража выстроилась вокруг королевы, а народ замер, разглядывая незнакомую особу. Её одежда не была похожа на османскую. На бежевом атласе с шифоновыми вставками струились красные узоры, а голову девушки украшала островатая золотая тиара. Волосы шоколадного оттенка не были собраны, как того предписывали нормы, а свободно ниспадали по плечам иноземки. — Наш падишах лично отправился поймать опасного преступника, который мог угрожать вашим жизням. Поэтому я выслушаю каждого, кому есть что сказать, — с легким, но всё же заметным акцентом, произнесла Мэри. Месяцы тренировок не прошли напрасно, но идеального произношения добивались годами. — Султан Мурад не имеет смелости выйти, что отправил к нам наложницу из своего гарема? Как мы будем жить под правлением такого падишаха? — выкрикнул один мужчина, недовольно подняв руку. — Вы посмотрите, люди, она даже толком не одета! — Верно! — поддержал чей-то голос позади. — Я жена нашего падишаха султана Мурад хана – Мария Стюарт, королева османская и шотландская. Сейчас я представляю его волю, потому что являюсь вашей и его законной королевой! И вместо того, чтобы вы продолжали бессмысленно кричать, я стою здесь! Чтобы каждый смог рассказать о своей беде мне, я намерена помочь! — Наш падишах только вчера женился на этой иноверке, а сегодня она будет указывать нам что делать?! Разве так можно? Как нами может править султан, не соблюдающих законов государства?! — Как моя вера изменит что-либо? Я возненавижу вас потому, что мы верим в разные воплощения Бога? Или вы возненавидите меня за то, что я не скрываю своего лица за тканью? — после этого лицо Марии сделалось более жестким. — Повторяю: Вы должны оставить дворец или же рассказать о своей проблеме. Выбор за вами, — не смотря на внешнюю уверенность, в голосе королевы чувствовалась дрожь. Руки похолодели, а сердце неистово колотилось. — Я не привык получать приказов от гаремной девки! — выкрикнул черноволосый мужчина. — Возвращайся туда, откуда пришла и передай своему султану, что мы ждём его! А если у него нет смелости на то, чтобы выйти к своему народу, то мы сами возьмем своё!