***
У Светло был такой тяжёлый взгляд, будто на его плечах вся вселенная уместилась. Он громко и устало застонал, ложась на траву и пялясь в небо. Евстигнеев коснулся его виска, мягко погладил по голове, слышал судорожный выдох. — Когда я учился в школе, я себе сказал, что никогда не вернусь в нее после выпуска, — горько сказал Ваня, — и что теперь? Вроде грустно, но Евстигнеев улыбнулся. Ваня неоднократно рассказывал ему всякие истории из Средних веков, про древний Китай, про античность, поведал о крайне интересной жизни Сократа, и каждый раз его лекции были настолько классными, что Евстигнеев только рот открывал, удивляясь. Он был уверен, что Светло умопомрачительный преподаватель, потому что у них в универе историки в основном нудели, а здесь даже если захочешь — не уснешь. Светло всегда погружался в рассказ, начинал активно жестикулировать, громко, импульсивно материться, чего он, наверное, на уроках не делал, а зря, поскольку от этого выходило ещё ярче. Он ясно выражал своё мнение на проблему, шутил, высмеивая ряд ситуаций, и Евстигнеев нырял в историческую жижу вместе с ним, смотря на красивое лицо огромными глазами, внимательно слушая и всё запоминая. Если бы ему преподавали хотя бы частично так хорошо, он бы сдал историю на отлично, а не на жалкое удовлетворительно. Светло лежал, прикрыв глаза и молчал. Ваня устроил его голову у себя на коленях, а сам откинулся назад, вновь на дерево, и посмотрел на противоположный берег, откуда они убежали от парней, чтобы побыть вдвоём, да и их оставить наедине. Ванечка почти засыпал, и Евстигнеев подумал, что лучше бы они вообще ушли домой, как он предлагал, но Светло его и слушать не хотел. Погода была прекрасная, и, что удивительно, никакие насекомые их кровь не пили, так что было более чем сносно. — Нужно иногда заземляться, чтобы мозг хорошо функционировал, — тихо сказал Ванечка, но глаза не открыл, — если много думать и не работать руками или не контактировать с природой, то нижние чакры совсем дисбалансируются. Евстигнеев тихо хихикнул, впервые слыша подобную тему, хотя про чакры что-то знал: знал про их существование или несуществование, но не более. — А что будет, если чакры забьются? — поинтересовался он. — Болезни, — ответил Ваня, — много работать мозгом без отдыха вредно, дисбаланс все дела. Потом головные боли начинаются и хуй не стоит. — Хуй не стоит? Светло иногда удивлял, как сейчас, после начинал смеяться. Поначалу Ваня решил, что это он над его тупостью ржёт, но потом ему пояснили, что он делает забавное выражение лица, пытаясь понять, что ему только что сказали, откуда и смех. Сейчас было полутемно, а Ванечка лежал и видел его снизу вверх, отчего лица не замечал, но улыбался. — Пошли поплаваем? — предложил Светло, поднимаясь с его колен. Ваня кивнул, топая по мягкой траве за ним. — А плаванье это какая чакра? — поинтересовался он. Светло недолго молчал, думая. — Муладхара, наверное. — Это чтобы хуй стоял? — Нет, хуй это свадхистана! В общем, Ваня ничего не понял, но сделал вид, что пытался, потому что этот разговор можно растянуть надолго. Они вошли в прохладную воду, и Светло перевернулся, расслабленно поплыл на спине. Евстигнеев понырял, но потом повторил за Ваней, приближаясь. — Свадхистана отвечает за твои яйца, — продолжил Светло, — и если ты ебёшься и не можешь наебаться, то у тебя проблемы, потому что чакры не сбалансированы. Он хитро улыбнулся, искоса посмотрел на Евстигнеева, словно специально задел его под водой, а после резко дёрнулся и ушёл под воду. В данный период своей жизни Ваня как раз не мог натрахаться, но видел в этом иную причину, и эта самая причина в сей момент стянула с него плавки и схватила за член. Светло быстро вынырнул назад, поправляя мокрые волосы, после чего вновь обхватил ладонью Ванин член и полез целоваться. Евстигнеев не отрицал важность всей этой восточной хуйни, но сейчас был с Ваней не согласен, потому что невозможно остановиться, нельзя перестать думать об этом теле, об улыбке, стройных ногах и сильной хватке на его собственном члене. Он хотел его всегда и в любом состоянии, так что говорить про чакры или ещё чего не мог. Он хотел, потому что хотел. За всё то время, что они были знакомы, парни зашли дальше некуда, и Ваня от этого так кайфовал, что дурно было. Горячий рот Ванечки ярко контрастировал с холодной водой, и Ване показалось, что он с ума сходит. Светло подтолкнул его к берегу, пальчиками скользя к ложбинке меж ягодиц Евстигнеева, а затем несильно давя на упругое кольцо мышц, вынуждая того оторваться от мягких губ и застонать. — Туки-туки, — улыбнулся Светло. И даже это ни на грамм не понизило уровень его возбуждения. Евстигнеев тяжело задышал, но позволил Ванечке войти в себя одним пальцем, а потом и вторым. Светло царапал его грудь своей ебаной бородкой, целуя шею, параллельно трахал пальцами и дрочил, что в воде было тяжеловато, но Ване казалось, что он плавится, а вода вокруг может в любой момент вскипеть только из-за них. — Давай-ка на берег, — приказал Светло. Ваня и не думал сопротивляться. Разложив его на траве, Ванечка продолжил своё дело, но заменил одну руку ртом, глубоко заглатывая, хоть и не сразу. Евстигнеев давился воздухом, подгибал пальцы на ногах, чтобы не шуметь. В ушах стучало, и ему всё было мало, и не хватало Вани даже тогда, когда тот опустился ниже и широко мазнул языком над пальцами в его заднице, втянул в рот яичко, быстрее двигая пальцами. Небо поплыло, как поплыло и то дерево, возле которого они только что сидели, а шум с противоположного берега стал глухим, словно в уши ваты напихали. Он опустил ногу, попадая ступнёй в воду и погружая её настолько, насколько позволяло расстояние, но не особо ощутил это, потому что в него вошёл юркий и горячий язык Светло. Теперь, казалось, они оба поплыли. Ване было по-прежнему мало Ванечки. Когда он худо-бедно соображал, то думал, что ему всегда будет его мало. Сейчас голова не работала, но чувствовал, что хочет большего, даже когда Светло вошёл в него до упора. Евстигнеев поймал шальной взгляд Вани, а потом потянул его на себя, обняв за шею, и поцеловал. Они, скорее, просто прикоснулись губами, потому что на большее не было сил, но двигался Светло шустро и размашисто, выходя почти полностью и плавно входя, кусал шею, плечи, потому что и ему было мало. Ванечка накрыл его твердый член, вновь начал дрочить, но неспеша, лаская, чтобы говнюк понял, каково ему самому, когда Евстигнеев начинает выёбываться. Светло уткнулся лбом ему в плечо, хрипя и шипя, потому что Ваня был ужасно узкий, да ещё и сжимался из-за неторопливого темпа дрочки. Держать глаза открытыми было тяжеловато чисто физически, но чего-то Ванечке не хватало. Хотелось глубже, но было уже некуда, хотелось слиться наконец, но и это невозможно. Светло ускорился, двигаясь почти хаотично, теряя темп из-за переполняющих чувств. Было похуй уже на то, что их могли услышать из-за воды, и не ощущалось то, что Светло уставший. Ванечка и сам сжался — чисто на рефлексах. Задница Вани сносила мансарду, однако ему всё-таки тоже хотелось оказаться внизу. Светло тупо привык к этой хуйне, и почти начал верить, что теперь это навсегда, как пишут на ебучих форумах. Он одновременно хотел жарить Евстигнеева, но при этом скучал по его члену. Ему было мало одного Ваньки, как и Евстигнееву нужен был второй Светло. Сюр какой-то. И это сильно отличалось от их быстрого траха за клубом или дома. И дело не в позициях, а в том, что было что-то более глубокое. Изменения на ином уровне. И атмосфера стала другая. Ощущалось это и тогда, когда Светло сполз с него, излившись на живот, лег рядом и притянул его к себе, пока Евстигнеев отходил от оргазма. Пожалуй, он так же нескоро привыкнет к тому, что ему нравится, когда его ебут. Когда Ваня его ебет. Однако менялись они нечасто. — Поехали в Питер, — предложил Ваня. — Не сейчас, а потом. Светло шумно задышал, но промолчал. Хотел было Евстигнеев сказать, мол, поехали со мной, ради меня, но не мог. Ну, скажет он, а потом этот засранец даст заднюю — пробовали, знаем. — Там возможностей больше, — решил Евстигнеев, и был прав, но суть не совсем в этом была. Хотя благополучие Ванечки его волновало не меньше. Он ощутил, как нечто шустрое ползет по его шее, а потом больно цепляется за кожу, отчего парень был вынужден хлопнуть по больному месту. — И комаров меньше! — Это слепень, — вмиг отозвался Ваня, — комары кровь пьют, а эти кусают. А ещё они хрень какую-то выделяют, из-за чего кровь не свёртывается и из раны хлещет. Евстигнеев поёжился. — Я не сдохну? — Ну, если данная особь не является переносчиком какой-нибудь хуйни, то нет. Евстигнеев посмотрел на него, замечая хмурый взгляд, хотя говорил Ваня живо и весело. Тему перевел. Светло зашевелился, укладываясь удобнее, но про Питер не сказал, видимо, реально думая, что сейчас об этом говорить не стоит. Они молчали, а в итоге вообще вырубились. Ваня проснулся от хлесткого удара Светло куда-то в грудь и испугался. — Быстро натянул труханы, и поплыли обратно, — тревожно кинул Светло, — а то пастух и коровы увидят твой хуй и у них случится психологическая травма. Ваня улыбнулся, но спорить не стал, быстро сделал веленное, а после двинул за Ванечкой. Светло был бодрее некуда, что радовало, но с темой о переезде Евстигнеев решил повременить. Уговорить Ваню он всегда успеет, но если он кинет его сейчас и лишь из-за его спешки, то будет хреново.***
Ваня открыл глаза и увидел, как Федоров читает какую-то ебать умную книгу, после чего решил, что лучше будет спать дальше. Он опустил веки, думая, что его окружают какие-то чересчур умные ребята и что, возможно, он не дотягивает до них, но потом решил забить. Ну, в семье не без тупого. И, да, именно в семье — ребят он любил всех, как братьев родных, и лишь с Ваней было несколько сложнее. — Тебе не лень? — спросил он у Мирона, глядя на старую обложку книги. — Что лень? — Читать в такую жару. Вообще в подобную погоду лучше всего спать или спать, но Мирон в принципе активный парень был, а ребята работали, так что Ваня отсыпался за четверых. — Мне не лень, а интересно, — в итоге ответил Мирон, не отрывая взгляда от страниц, и Ваня подумал, что это не лечится. Он повернулся на живот, подминая под себя подушку, и достал телефон, надеясь, что боги интернета его пощадят и одарят скоростью. Ваня проверял сообщения раза три на дню, потому что больше было сложно, да и не особо хотелось. Сейчас у него висели десять непрочитанных диалогов, из них шесть — по работе. И неважно, что он ясно написал в статусе: «В ОТПУСКЕ ДО ОСЕНИ)))))». Прям написал, прям капсом, но люди — народ слепой. Ещё один диалог — голые фото какой-то манды, второй — бывшая, которая пообещала кинуть его в ЧС. Остальное — ненужные беседы. Он потер глаза кулаком, скидывая уведомления с бесед, а потом и бывшей. В конце он открыл диалог с малознакомой нимфоманкой, сказал ей, что у нее классные сиськи, даже не глядя на них, но потом осознал, что зря. Девчуля тут же ответила и позвала гулять. — Почему никто не изобрел фильтры от шкур? — пробубнил он, думая, что его вряд ли услышат. — Черный список для чего существует? — ответил Мирон, хотя вопрос был так, в воздух. Ваня с минуту подумал, в итоге ничего не решил, оставив ее, но от встречи отказался. — А вообще удивительно, что ты жалуешься, — добавил Федоров, — ты ж одинокий и сиськи любишь. Ваня было открыл рот, но тут же ещё закрыл. Конспирация! Вообще Евстигнеев неоднократно хотел рассказать все Мирону, но так боялся, что решил и здесь подождать. Забавно бы было, если бы он поведал другу о своей гомосячности, а потом он бы от него отвернулся, а затем бы и Ваня его кинул по неизвестным причинам, и остался бы тогда Ванька один. Хоть сиськи были бы, но они мало чем помогли бы. Евстигнеев вспомнил, как без единого сомнения отдал свою жопу в руки Светло и понял, что это верх доверия. Правда, больше некуда. Он бы навряд ли позволил нечто подобное кому-либо другому, да и трахать мужика не стал бы, но с Ванечкой был готов на что угодно: хоть он плётки и наручники принесет, достанет огромный розовый елдак или позовет в необычное место. Ваня ему доверял, поэтому был спокоен. Но хотел он, чтобы и ему так доверяли, чтобы не уклонялись от разговора. Но, с другой стороны, Мирону он тоже доверял — больше всех на свете, но про пидорство говорить боялся. Видимо, «на все сто» не бывает, как бы ты это не ощущал. Ответив всем желающим сфоткаться в осеннем парке, Ваня отложил телефон и вновь посмотрел на Мирона. Ну не мог сказать и все! Федоров не обращал на него никакого внимания, безмолвно листая страницы, но один раз Евстигнеев заметил, как тот дернулся, мимолётно посмотрев на него, а потом так же быстро отвернулся, словно специально делал занятой вид, а на деле думал о своем. Ваня вспомнил, как они поймали парней у клуба и как Мирон всё утро ходил из угла в угол. Однако Федоров со Славой по-прежнему общался, а значит, они либо трахаются, либо Федоров его принял, либо Машнов к нему более не лез, и Ваня даже не знал, что там у них происходит, потому что Мирон ничего не говорил. Как будто было что скрывать. Боялся. И поэтому было забавно наблюдать за тем, как Мирон часто дёргается, смотрит подозрительно. Ваня отвернулся, едва слышно смеясь. Стало легче, потому что не он один умалчивал секретики. Он хорошо знал себя и Фёдорова, поэтому понимал, что совсем скоро они оба сорвутся и устроют маленькую сходку недопидоров, выпьют и станут обсуждать свою тяжёлую голубую жизнь. В итоге ему стало скучно, а спать Евстигнеев расхотел, из-за чего опять открыл контач, где появилась пара новых сообщений. Пропустив даму с сиськами и Леху, который орал с очередного мема, Ваня открыл диалог с Ваней, спросил, как дела. Светло ответил через минут пять, отправив фото себя любимого с сигаретой и вытянутым средним пальцем. «Кинь сиськи», — напечатал Евстигнеев. Сообщение было прочитано мгновенно, но ответ пришел не сразу. И Светло таки скинул сиськи: задрал рубашку и сжал сосок, делая наигранно возбужденное выражение лица, закусил губу. Смотрелось ебать как эротично, хоть они и баловались, но Евстигнеев подумал, что хочет приласкать его соски, покусать, а потом медленно и долго трахать. — Чего хихикаешь? — спросил Федоров, садясь и откладывая книгу. — Телочка какая-то пишет? — Да Ванька, — ответил он, продолжая ржать, потому что сообщения приходили хуже и хуже. — Чё он там? Покажи. Ваня собирался показать — телефон потянул, но вовремя вернул трубу, дёрнув руку на себя. — Ты чего, Вань? Евстигнеев поднял глаза, натыкаясь на удивленный взгляд Мирона. Федоров ждал, далеко кивнул. Он быстро посмотрел на экран мобильного, понимая, что если не знать всего, то диалог выглядел, как общение хороших, немного упоротых друзей. — Вань? Все нормально? — Да так, — хмыкнул Евстигнеев, — в локоть стрельнуло. Мирон пожал плечами, и Ваня протянул ему телефон, однако напрягся. Федоров быстро прочитал, а после улыбнулся. — Да вы оба долбоебы, — решил он. И всё — никаких «фу, пидорасы». Ваня облегчённо выдохнул, чувствуя, что очень хочет вскочить и обнять Мирона, а потом рассказать всё-всё, потому что ебать как любит его, братана своего. Но вместо этого он начал пререкаться, мол, а сам-то и прочее, в духе местных долбоебов. — Ладно, пойду чайник поставлю, — уведомил Мирон, покидая его. Ваня и забыл, что скоро должна вернуться Мария Ивановна. Он кивнул другу, а после вновь открыл их с Ванечкой диалог и посмотрел на фото его сисек, жалея, что ему негде подрочить.