Стрелы и судьбы

      В конечном итоге, у костра остались трое: Нишка, Келгар и Гробнар. Гном накинул на плечи какой-то легкомысленный оранжевый плед с бахромой, и что-то бормотал под нос. Келгар курил трубку. Нишка взяла его под руку и внимательно, будто высматривая смертельную опасность, разглядывала его колени. В этой спокойной тишине ночного леса, до того они показались ей интересными, что глаз не отвести. А ведь до этого никогда она так не вглядывалась в детали, не пыталась, например, понять самой сути колен других своих любовников. Сейчас у костра под его боком, у неё только и вертелись на языке разные слова для их описания – мощные, круглые, сильные, обворожительные – но все они, словно кусочки разбитого зеркала, отражали только часть нужного образа.       Она вдруг подумала, что странный гном, наверное, смог бы подсобить с поиском точного ответа, но быстро прогнала эту мысль. С чего бы ему ей с этим подсоблять?       - … стоял аромат светлых сосен над уотердипским кораблем – его я не забыл, - я стоял посреди тебя, как они сейчас стоят посреди друг друга. Это было прекрасно. Ломкий инжир на твоих губах, чистая холодная вода, жар, крики птиц…       - Сам с собой разговаривает, - прогудел Келгар ей на ухо, заставив брезгливо фыркнуть. Ей неожиданно захотелось прижаться своим ухом к его губам, но в присутствии незнакомца она сдержалась.       Ей нравилось, как вкусно пахнет от него мылом и табаком. А ещё ей нравилось, что он и её заставил помыть голову и ноги; как кожа благодарно покалывала, наслаждаясь свежестью.       - Это мы сейчас стоим посреди друг друга? Что за глупость? – выдала она первую попавшуюся мысль шепотом.       - Постояла бы ты вокруг меня сейчас, - ухмыльнулся Келгар и огонь костра призывно сверкнул в его глазах, из ноздрей вырвались два клуба сладковатого дыма.       Нишка пихнула его ладонью в плечо, но не сильно. Он умный, он смекалистый – её мужчина. И она хотела было уже сказать, что она очень даже за, как Гробнар, резко вскочив на ноги, вдруг хорошо поставленным голосом возвестил:       - Полюсы, что в нас, не превозмочь в бдении. Спящие, доносим себя мы до Врат Милосердия. Пора и мне забыться, наконец, во снах! Откреститься от этого невыносимого ужаса бытия.       И затем быстро, однако, какими-то неуверенными, маленькими шагами, побрел в сторону навеса. Келгар развернулся корпусом, держа трубку у рта, внимательно следя за малознакомым хозяином лагеря.       - Он же не вычудит ничего? – встревожено пробормотала Нишка.       - Безоружный, - сурово и также тихо, как и раньше, ответил Келгар, - наверное…       На этом слове, Гробнар аккуратно пристроился с краю кокона, в который Нишка укутала Брай.       - …ничего не будет страшного.       - Бедная Брай, - грустно вздохнула Нишка, и сильнее сжала руку Келгара.       Рука у него как камень, подумала она, твердая и могущественная. И она с восхищением вспомнила, какой он умелый в бою, неукротимый, и как это странно и интересно, что, убеждённый во всяческих глупостях, он не поддается панике при виде таких вот Гробнаров.       Они отвернулись от вида спящих и какое-то время сидели молча.       - Знаешь, меня всё время наказывали в школе за всякую муру, и оставляли после уроков. Все другие дети уходили в приют вместе, а я торчала в проклятом кабинете этой старой пизды Казандры. Это было просто невыносимо. И потом ещё приходилось идти одной. Ну, короче, там был такой тоннель, чтоб он обвалился, и надо было идти через него, или делать просто огромный крюк через половину Гнезда Нищих… В общем, тоннель этот был такой жутко страшный, длинный. Мра-ачный. И мы – дети из приюта Хельма - всё время ходили через него. И однажды, - её голос чуть дрогнул, отчего Келгар задержал дыхание от приступа холодного ужаса, - там прохлаждалась банда подростков. Они, буквально, выпрыгнули из ниоткуда! Просто обычный сброд из детей нищих, хуже даже чем я. И я спряталась за каким-то мусором, потому что я не хотела, чтобы они меня заметили, и замерла. И ждала, ждала, ждала. И просто слушала их тупые разговоры между собой, как они хотели бы трахнуть эту и ту. И я ждала так долго, пока они, наконец, не свалили, что на улице успело стемнеть.       Она опустила глаза и добавила тихо:       - А когда пришла в приют, меня наказали за опоздание.       Келгар с жаром схватил ее руку, поднес к губам, поцеловал, и тотчас отпустил.       - Несравненная победительница во всех будущих конкурсах идиотских рассказов отныне и навек!       - О, Тимора, - расхохоталась Нишка, тут же, однако, спохватившись, и убавила громкость, - ты просто невыносимый!       - Я уже подумал, что тебя будут избивать ногами, да мочиться сверху, - Келгар уверенным движением вытряхнул пепел их трубки, - или там заставят языком почистить им обувь, а потом изнасилуют.       - Это гнездо нищих, глупый. - ухмыльнулась Нишка, достав из-за пазухи маленькую плоскую коробочку с папиросами, - Там ни у кого нет обуви.       - К чему это ты?       - В смысле? – она закурила от костра.       - Ну, ты посмотрела на Брай, сказала «Бедная Брай», а потом рассказала историю про детство.       - Не знаю, - пожала плечами Нишка и выдохнула табачный дым вверх, - она же вроде как одна шла по такому коридору, а этот урод выскочил из ниоткуда, но она не успела спрятаться.       Келгар глубоко вздохнул и на пару секунд зажмурился.       - Не помнит она ничего, уверен, - отрезал он сурово, - а как вернемся в Невервинтер, прибьем его по-быстрому, до того, как он губья раскатает в ненужном направлении.       - Отличный план! – с жаром подхватила Нишка, - да! Точно!       - О чем беседуете? – Элани села на бревно напротив.       - Хотим убить Епископа, - ответила Нишка с осторожностью, словно ребенок, делящийся будущей идеей шалости с родителем.       Элани на секунду задумалась. Её взгляд рассеялся; она точно погрузилась в глубокий сон.       - Хорошо, - она кивнула, - Я за.       - А как же «защищайте жизнь и учите этому других»? – удивленно спросила Нишка.       - «Защищайте жизнь леса», - спокойно парировала Элани, - вот станет он деревом, тогда поговорим.       Келгар расхохотался, и Нишка вся сжалась:       - Тише ты!       - На том и порешим! – он уже поднялся, опершись ладонями в колени, - а пока что спать. Вот станет он деревом… Надо же…       - Давайте, - Элани устроилась поудобнее, обхватив рукой сонного Налоха. Прислушиваться к ночному лесу для неё было интереснее любого разговора.       Келгар двинулся к спальному месту.       - Погоди-ка, - Нишка быстро вскочила на ноги и тихо добавила, - пойдём, умоемся сначала!       Он мрачно поглядел на неё, и уже было хотел разразиться серией гневных комментариев о важности сна, как вдруг увидел знакомый призыв в её взгляде, и бездумно двинулся следом.       Когда она так шагала, то бёдра всегда чуть покачивались, отчего хвост элегантно извивался из стороны в сторону. И зрелище это гипнотизировало не хуже искусного заклинания...       В нём вдруг взметнулась необычная тревога. Имеют ли они право на удовольствие посреди всего этого хаоса? Делает ли факт их беззаботности более вероятным, что что-то очередное ужасное стрясется с Брай? Келгар помотал головой, чтобы избавиться от этой глупой мысли. Но она ведь, правда, была в том тоннеле одна! А ведь он должен был предложить ей свою силу; Нишка – свою смекалку; Элани – свою животную чувственность; даже Кара, будь она тогда в команде, могла бы высмеять её, распалить, раздраконить, как-то перенаправить в русло холодного и жесткого гнева. В самом-то деле – что за черт? – спрашивал он себя, пока Нишка тянула его куда-то вдаль, к ручью, - неужели они настолько плохи?       А потом, пока она возилась со шнуровкой своего корсета, он невольно засмотрелся на её шрам, на то, что в своё время его чуть не свело с ума - нападение в переулке, пока он прохлаждался в храме Тира. Он смотрел на неё, и его будто относило на странную ничейную территорию, куда не последовал бы за ним ни один дварф. Его пронизало холодом от мысли, что вчера в этом же время, они чуть не выбегали из «Утонувшей фляги», нагруженные вещами, потные и ошарашенные, а сегодня посреди леса собираются вот так забыться, сбежать в объятия друг друга.       Он вдруг неожиданно понял, насколько устал. Не морально, а именно физически: ноги гудели, спину и плечи ломило, глаза слипались. И в тоже время, вот же она, только руку протяни… голова закружилась, по коже побежали мурашки. Он почувствовал, что все возбуждение долгих вечеров сконцентрировалось у него в затылке. Но нужно придерживаться плана, экономить силы, думать о будущем…       Нужно действовать планомерно и собранно!       - Погоди, - остановил он её, схватив за руку, - неподходящее… какое-то…       - Ой, да ладно, - она впилась ему в губы, видимо, чтобы заставить замолчать, затем отпрянула, - хватит уже дурью маяться!       Вкус её губ и языка моментально выбил из его головы все аргументы против.       Нишка бухнулась на колени, и начала расстёгивать его ремень.       - Я уже просто не могу больше переживать, и скорбеть, и думать, - ловкости ей было не занимать, поэтому с задачей она справилась даже быстрее, чем сам Келгар, - какие мы такие-рассякие…       Он привалился спиной к дереву и оглядел её сверху вниз. Как же она хороша. Он и забыл, как она хороша: в лунном свете её кожа стала медной, а волосы бордовыми.       - Придурки, которые всё просрали. И тут просрали, и там просрали… Будто мы родители им всем…       Они давно не были вместе. Со времен начала всей этой заварушки с её бывшими подельниками. И та её нервозность, и постоянные пересказы ужасов, пережитых по вине этих уродов; и его тотальное бессилие помочь ей морально; и какое-то глупое, искусственное разлучение с Брай – всё это не содействовало их страсти. Даже безжалостное убийство наёмников, отправленных за её рогами, не смогло расслабить её. А вот сейчас почему-то вся вспыхнула, загорелась, как во времена всенарастающего нестерпимого напряжения между ними.       - И ещё этот Лелдол… придурок! Пошло всё нахуй! - она обхватила его член, который тут же стал твердым, и сжала, - к черту всё!       Желудок, горло, затылок, виски – все в нем пробило дрожью.       - Давай, - Келгар тяжело сглотнул, - только не затягивать…       Она улыбнулась хитро и ехидно:       - Ну, тогда прекрати болтать!