Глава 10 "Это что, стокгольмский синдром?"
17 ноября 2021 г. в 21:00
Никита Барбашов, 17 лет
Я перебирал учебники, которые больше не нужны, а заодно приходил в себя после зачёта. Надо же, девчонка меня уделала!
В какой-то момент я обернулся, никаких ли книжек не забыл, и увидел её. Катя стояла, опершись на шкаф и скрестив руки у груди, по-видимому, довольно долго.
— Ничего себе, какие люди, да ещё и без охраны, — с улыбкой сказал я. — С чего бы такая честь?
— Есть разговор, — без тени улыбки сказала Катя.
— Тебя готов слушать хоть каждый день, — многозначительно сказал я и подошёл ближе.
— Алиса беременна, — сказала Катя, сверля меня взглядом.
Меня несколько ошарашила эта новость, но я не подал виду и только усмехнулся.
— А я здесь причём? — спокойно ответил я.
— Она беременна от тебя, — сказала Катя, закипая, но всё ещё пытаясь выглядеть спокойной. Такая она мне нравилась ещё больше.
— Послушай, мне 17 лет. У меня сейчас учеба, карьера на первом месте. И дети в мои планы никак не входят. Так ей и передай, ок? Да и вообще, где доказательства, что ребёнок мой? У нас было-то один раз. Мало ли с кем она ещё спала, — с усмешкой ответил я.
— Видит бог, я этого не хотела, но ты не оставляешь мне выбора, — с этими словами Катя залепила мне звонкую пощёчину.
От удара у меня в буквальном смысле посыпались искры из глаз, голова загудела, и я упал.
Я не успел одуматься, как Катя, сев передо мной на корточки, крепко схватила меня за подбородок и сжала челюсть так сильно, что кости затрещали. А затем я увидел её глаза… Они были абсолютно чёрными.
От ужаса и осознания того, что девушка, которую я люблю, — убийца, меня парализовало.
— Слушай меня внимательно и запоминай. Сейчас ты едешь к Алисе и говоришь, как сильно любишь её и вашего ребёнка, и что будешь помогать ей. Всегда. Жениться пока не заставляю, не переживай. Тебе всё ясно? — угрожающе и тихо сказала Катя, глядя мне в глаза.
— А если я откажусь? Что тогда? Убьёшь меня? — постарался сказать я это как можно храбрее.
На лице Кати появилась циничная улыбка.
— Тебя? О, нет, не стану пачкать руки. Но вот твой горячо любимый папочка… Он может пострадать, — увидев мой страх за жизнь отца, она усмехнулась. — Думаю, мы договорились.
И оттолкнув меня, Катя направилась к двери. Затем остановилась и повернулась ко мне. Глаза её были снова голубыми.
— Ах, да. Если вздумаешь кому-то рассказать о нашем разговоре, то вспомни сначала, что у тебя есть ещё брат… Тебе в любом случае никто не поверит, — и вновь цинично улыбнулась.
Я остался наедине со своими мыслями. Я был в шоке… Да нет, я был просто в ужасе! И самое худшее — это то, что после всего Катя разожгла во мне ещё больший огонь… Это что, стокгольмский синдром?