***
Сразу после больницы я поехал к Калининым. Предстоял серьёзный разговор с Катей. Я устал её покрывать: девушка переходит все границы. Нужно прекращать это бесчинство. И если Катя меня не послушает, придётся пойти на крайние меры. В дом меня пустил Артём. Я попросил его съездить к нам домой, мол, Полинка очень соскучилась. Дочка вернулась в родовое гнездо Мамедовых ещё вчера, узнав о трагедии. Она не могла не поддержать Рустама, а мне не помочь с подготовкой к похоронам. Мой визит нисколько не удивил Катю, видимо, она предполагала такой исход событий. Девушка сидела на кухне, листая журнал, судя по картинкам в нём — какие-то сплетни о знаменитостях. Катя подняла на меня вопросительный взгляд, но ничего не сказала, уступая мне первому произнести речь. — Даже не поздороваешься? — проговорил я, остановившись в дверях и искоса поглядывая на девушку. — Раз пришёл — заходи, — равнодушно произнесла девушка, указав на место напротив себя, и перелистнула страницу журнала. — Так зачем пожаловал? Катя была абсолютно спокойна и, казалось даже, что искренне заинтересована. Но я прекрасно знал, как хорошо она может отыгрывать эмоции, и не верил в её хладнокровие и притворное участие. Мне вообще начало казаться, что девчонка насквозь фальшива. Но больше всего меня пугало, что я испытываю к ней чувства, которые бы и не должен. Медленно отодвинув стул, я сел, положив локти на стол и сцепив руки в замок. Не сводя мрачного взгляда с девушки, я задал главный вопрос: — Владимир где? Катя ничуть не изменилась в лице, но хотя бы оторвалась от журнала. Во взгляде её было некоторое недоумение. — Тебе забыли сообщить что ли? — вопросительно вскинутая бровь девушки чуть было не заставила меня аплодировать и кричать «Браво!». Какая актриса пропадает! — Сбежал твой братец, а перед этим бывшую твою на тот свет отправил… — Где Владимир?! — раздражённо перебил я Катю, повторив вопрос. Я пришёл сюда не в игры играть, хватит с меня! — А мне-то откуда знать? Я ему в няньки вроде не нанималась, — парировала девушка, пребывая всё в том же спокойном состоянии. — Ну, сходи лес перекопай, может быть, найдешь братишку. — Ты что, убила его? — с ужасом проговорил я, вскочив с места. Тело накрыла волна мурашек, ещё чуть-чуть и в лучшем случае волосы дыбом встанут, в худшем — поседеют (а я же ещё так молод!). Что же ты наделала, глупая? — Я? — округлила глаза Катя. — Боже упаси! Я лишь предположила, — Катя продолжала играть роль незыблемой скалы. Единственный способ узнать правду — вывести её на эмоции. — Тогда где он? — снова спросил я, как заведённый, нависнув над девушкой. — Да не знаю я, где твой недалёкий братец! — рявкнула Катя и хлопнула ладонью по столу, тоже вскочив с места. Мы испепеляли друг друга самыми убийственными взглядами, какие только могут быть. Получилось, девушка была разъярена и кипела, как советский чайник на плите. Теперь станет проще вытянуть из Кати признание. Наверное. — Ты думаешь, что одна такая умная? — усмехнулся я с истеричными нотками в голосе. — Кому, как не тебе, выгодно убрать и Анну, и Владимира: они же оба были тебе поперёк горла, — напирал я на Катю. — Ещё и Аркадия втянула в это, который, кстати говоря, не так уж и хорошо врёт. Оно и понятно. Сама уже не справляешься — стареешь, — мои усмешки вызывали в девушке всё больше и больше гнева: она часто задышала, а руки затряслись от ярости. Ещё чуть-чуть, и Катя потеряет контроль над собой, нужно лишь её дожать. — Уж если я смог разгадать твои замыслы как ребус для первоклассника, думаешь, до остальных не дойдет? И охотники, и Ми-6 найдут вас всех до единой… И кончится твоя песенка, Аришенька… Так где Владимир? Это стало последней каплей, что переполнила чашу терпения девушки. Тонкая ниточка, связывающая подсознание с самоконтролем, лопнула окончательно и бесповоротно. Глаза Кати стали чёрными, как год назад в моём кабинете, и она на эмоциях выпалила: — В земле твой Владимир, червей кормит! И ты отправишься туда же, если продолжишь маячить у меня на пути!.. Признаюсь, я до последнего надеялся, что девушка на такое не пойдёт. Но ошибся. К такой правде я был не готов: она сразила меня наповал. И то, что Катя сказала про меня… Шутки кончились. Раз она так легко смогла избавиться от главы касты, то со мной и вовсе церемониться не станет. Я смотрел на эту беспощадную убийцу, жаждущую крови и готовую прикончить меня прямо здесь, вырвав сердце из моей груди и с наслаждением поедая его, пока моё тело остывает, и не узнавал рассудительную и вдумчивую не по годам девушку, что запала мне в сердце. Передо мной было чудовище, готовое смести взрывной волной ярости любого, кто захочет перейти ему дорогу. От неожиданности я отпрянул назад. — Кто ты?.. — в ужасе прошептал я. Поток мыслей проносился с бешеной скоростью, толком не задерживаясь ни на одной из них. — Что с тобой стало?.. Как милая жизнерадостная девочка превратилась в такое?.. — В какое такое?.. Жестокий монстр, малолетняя дрянь, противоестественная тварь, мерзкий выродок, кровожадная психопатка… Выбирай, Дима! У твоей бывшей был богатый лексикон. Столько нового услышала о себе, пока поджаривала её заживо… — Катя безумно оскалилась. Глаза её так и не стали нормальными. Чёрные вены выступали яркими линиями на всех открытых частях тела девушки. Полтора метра, что разделяли нас, были раскалённой лавой, готовой поглотить любого из нас, кто попытается переступить через незримую черту. — Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? — я уже не следил за тем, что говорю. Мне было всё равно сейчас, насколько сильно я могу ударить по больному. — Волкова. Один-в-один. Ты, как и он, идешь по головам ради достижения своих целей. Вот только в отличие от Волкова, который просто сжигает за собой мосты, ты, вдобавок ко всему, рубишь те самые головы, по которым только что прошлась… — обстановка накалилась до предела. Кухня, казалось, сузилась до нас двоих. И я произнёс то, чего в любой другой момент язык не повернулся бы сказать. — Всегда думал, что я виноват в смерти твоей матери. Но теперь смотрю на тебя — и нет, не я. А ты. Из-за тебя она отказалась от любви всей своей жизни, считай, принесла себя в жертву. И было б ради кого. Если бы не ты, мы с Софи были бы вместе, и сейчас она была бы жива. Это ты виновата в её смерти. ЭТО. ТВОЯ. ВИНА. Оглушительная пощёчина прервала беспросветный поток гадостей, что лились из моего рта. Я, наконец, пришёл в чувство и тут же пожалел о сказанном. Меня охватили злоба на самого себя и ненависть к собственному языку без костей, вот бы он отсох в тот момент. Идиот, как вообще мне в голову пришло такое произнести? Вот только слово — не воробей… — Пошёл вон, — процедила девушка, стиснув зубы. Боль, что я причинил своими словами, отражалась в глазах Кати, которые вновь стали голубыми. Да, сейчас и правда лучше уйти. Достаточно «поговорили». Я ещё долго сидел в машине перед домом девушки. На душе лежал тяжёлый камень, который своим грузом невыносимо давил на меня. Что я наделал? Насколько ярость может всё-таки опьянить человека, заставляя говорить и делать то, чего бы никогда не смог в трезвом уме. Только три слова — «ЭТО.ТВОЯ.ВИНА.» — и всё разрушено.***
Начало февраля. Вот уже три месяца шли споры о том, кто займёт место Владимира. Каста давала трещины, которые, если сейчас же не склеить, приведут к полному её расколу. Одни предлагали на роль главы меня, другие — Рустама, а некоторые старейшины между тем выдвигали кандидатуры своих родственников, но поддержки среди остальных не находили. Сегодня должно было всё решится: оттягивать больше было некуда. Совещание проходило в нашем штабе. Все собирались в большом полукруглом зале. У дальней стены стояли 16 кресел для старейшин и трибуна для главы, а остальная часть помещения была свободна и предназначена для так называемых «зрителей» — других охотников. Впереди стояли обычно те, ради кого собирался Совет, а в данном случае — претенденты. Сегодня рядом со мной и Рустамом был мой отец. Он всячески старался нас подбодрить, хотя сам был мрачнее тучи. Перспективы на данный момент были не самые радужные. Между старейшинами шли жаркие дебаты. — Я считаю, что династия фон Хайлеров должна продолжить занимать этот пост. — Мы уже один раз простили им предательство, а сейчас это вообще из вон рук выходящее… Где это видано, чтоб глава касты всё бросил и сбежал?! Позор! — Позор! Такого нельзя более допускать! — Стоп, стоп, стоп. Дмитрий понёс наказание, осознал свою ошибку и снова с нами. — Ха, осознал. И что теперь, нам его возвести на пост? — А почему бы и нет? Дмитрий — достойный охотник, он много раз уже доказал нам свою преданность. — Чтобы потом он снова потерял голову, влюбившись в очередную убийцу?.. Раздался дружный смех. Господи, да не хочу я быть вашим главой, если мне теперь до конца своих дней будут припоминать прошлое, вороша его чуть ли не вилами! — А я предлагаю на пост своего сына… — Да ты бы лучше помолчал. Итак уже всех своих родственников приволок сюда. — Ну, не нравится вам Дмитрий — хорошо. У него есть прекрасный сын — превосходный охотник, за ним ни разу не замечалось каких-либо нарушений, у него вообще нет ни единого замечания. — Слишком молод. — У Рустама нет наследника! — Насколько мне известно, его возлюбленная беременна. — Не факт, что будет мальчик. — И что с того? Сам же говоришь, что Рустам ещё молод: будут у него ещё и мальчики, и девочки. — Я всё-таки настаиваю рассмотреть кандидатуру моего сына… — Попей водички и успокойся, Симеóн. — Нужно избрать новую династию! — Фон Хайлеры — первые охотники. «Чёрная лагуна» наступает нам на пятки. Переизбрание династии сулит огромный риск и туманное будущее. — Надо что-то решать уже, братья!.. Тут вперёд вышел Артём, который, видимо, не выдержал этот несуразный гвалт шестнадцати человек, которые никак не могут прийти к обоюдному решению. Чего это он удумал? Неужели речь решил толкнуть? По правде сказать, мне уже и самому надоело тут стоять и выслушивать о себе всё подряд. И если бы не сын, я уже давно ушёл. Рустаму сейчас как никогда нужна поддержка: решалась его судьба. Я понимал, что меня не изберут с такой подпорченной репутацией, но в чем виноват мой сын? — Глубокоуважаемые старейшины! — начал Артём, отвесив поклон. — Прежде чем принять единогласное решение, выслушайте меня как незаинтересованное лицо, — насчёт незаинтересованности я бы поспорил. Но Артём говорил так уверенно, что хотелось дослушать его до конца. — Все вы пребываете сейчас в глубоких сомнениях насчёт правящей династии. Да, сыновья Валерия Андреевича не оправдали надежд, но в чем виноват Рустам? Разве должен отвечать сын за поступки отца, или племянник за поступки дяди? В семье не без урода, как говорится, — ну, спасибо, Артём! По залу разнеслись смешки. Парень повернулся к остальным присутствующим. — Все мы знаем Рустама не только как отличного охотника, но и как хорошего друга. Поднимите руки, скольким из вас он отказал когда-либо в помощи? — в ответ тишина и ни одной поднятой руки. — А скольким из вас он помог, скольких научил обращаться с оружием, драться, скольким, в конце-концов, спас жизнь? — большая часть зала подняла руки и одобрительно загудела. Артём снова развернулся к старейшинам. — Вы всё видите сами, уважаемые. Не смотрите на молодость Рустама: она не показатель неспособности принимать верные решения. Выбор, конечно же, за вами, но и мнение простого народа тоже стоит учесть, — Артём снова поклонился старейшинам. — Спасибо за внимание! Посыпался шквал аплодисментов, одобрительные возгласы и свист. Блестящая речь! Рустам крепко обнял Артёма, горячо благодаря. Старейшины начали перешёптываться. Уж если после этого они не вынесут решение в пользу моего сына, то я не знаю, что им ещё нужно. Наконец, главный из Совета встал и поднял руку, призывая всех к тишине. — Несмотря на столь щекотливую ситуацию — решение принято. Наш вердикт: пост главы касты отныне займёт Рустам Мамедов из династии фон Хайлеров. Да будет так! — Да будет так! Да будет так! — доносились радостные крики из каждого уголка зала. Не могу сказать, что гора с плеч упала, но этот бой мы выиграли. Война ещё впереди. Я был рад за сына, но вместе с тем переживал за него: потянет ли мой мальчик столь тяжёлую ношу? Одно дело — быть просто охотником, и совсем другое — управлять тысячами людей, которые с благоговением заглядывают тебе в рот и ожидают твоих мудрых решений. В любом случае, время всё расставит по своим местам.