Into two parts

— Слезай, змея! — раздалось где-то внизу, и чёрная кошечка тут же заметила хохочущую под деревом Тучку. «Сейчас я тебе покажу, мышеголовая!» — пронеслось в голове маленькой Гадючки, и она бегущей молнией слетела с вишни, цепляясь острыми коготками за крепкую, почти чёрную кору. — Так-то, улитка-тихоход! — поддразнила сестру быстрая Гадючка. — Я всё равно лучше спускаюсь! Лапы у кошечки были действительно что надо — длинные, стройные и очень сильные от рождения. Ими она с лёгкостью перепрыгивала все препятствия, буквально сбегала с деревьев и, конечно, молотила сестёр по ночам. На вид Гадючка была очень заметной среди остальных соплеменников. Её красивая чёрная шёрстка сильно выделялась на фоне серо-пятнистых воинов, уделом которых были быстроводные реки или высокие деревья. Таким образом, котам было намного легче оставаться незаметными в тени и вечном мраке деревьев, и светлые или слишком тёмные окрасы были редкостью. Но кошечка была не единственным ярким «пятном» на тучной шкуре Ядовитого племени. Старший котёнок по имени Ледок имел чистую, белоснежную, словно облака, окраску и выразительные голубые глаза, похожие на два маленьких озера, в которых вечно плескались спокойствие и даже некоторая отчуждённость. — Ледок! — крикнула Тучка, надеясь, что крупный сосед по палатке выйдет поиграть. — Чего тебе? — нахмурился белый котик, сидя на широкой вишнёвой ветке. Он вообще редко пребывал в хорошем настроении. — Давай к нам, и Гадючку зови, а то она выходить не хочет! Котёнок немного помолчал, слово раздумывая над сказанными Тучкой словами, но быстро отбросил все мысли на эту тему и встряхнул головой. — И я её понимаю, — надулся Ледок, поворачиваясь к серой кошечке хвостом. Он медленно побрёл к основанию ветви, где начиналась небольшая развилка, и уже оттуда, выписывая кульбиты хвостом и лапами, добрался до огромного дупла. «Бедная... Даже не хочется звать её Гадючкой, она ведь совсем не гадкая! — обиженно размышлял котик. — И чем только Дряблая Звезда думала, называя её таким именем? Хотя, с чего бы это, у неё самой вон какое имя некрасивое! Дряблая, да ещё и Звезда! Бе-е!» Гадючка сидела в тёмном углу совсем одна. В дупле никого не оказалось — видимо, королевы решили поразмять лапы у ручья, а котята веселились на поляне. — Чего это ты играть не идёшь? — удивился Ледок, опускаясь на пол. Чёрная кошечка долго молчала, не поднимая взгляда, и когда всё-таки осмелилась перевести взор, тот заметил, что где-то в глубине её зелёных глаз плещется печаль и неимоверная тоска. — Вот ты, Ледок, — начала она, пропуская слова мимо ушей, — почему так зовёшься? Котёнок был озадачен таким вопросом. Почему он Ледок? И правда, почему? Может, мех у него похож на зимний иней, о котором он так много слышал от взрослых, или глаза такие прозрачные, как лёд? — Ну, я не знаю, — подумав, ответил котик. — Меня так мама назвала, и всё тут. Может, я на снег похож. — А вот меня назвали Гадючкой, — невесело вздохнула малышка. — Но вот почему так? Я что, на змею похожа? Некрасивое имя, очень некрасивое! — Очень даже красивое! — громко и уверенно заявил Ледок, продвигаясь ближе к соседке. — Я слышал, что гадюки очень опасные и сильные, и даже могут убить взрослого кота! Дряблая Звезда просто подумала, что ты будешь хорошей воительницей, и поэтому дала тебе такое имя. — Правда? — Гадючка подняла свои яркие зелёные глаза прямо к мордочке белоснежного кота, и он увидел в них столько надежды, столько печали и веры, сколько, казалось, не было и на всём белом свете. — Конечно правда! — тепло улыбнулся котёнок. В тот день Ледок дал себе обещание, что больше никогда не обидит эту маленькую, обиженную на весь свет кошечку. И какое-то странное, непонятное чувство копошилось всякий раз в его груди, когда он видел чёрную Гадючку... *** Невидимое за широкими стволами деревьев небо заволокли тяжёлые облака, и хоть из лагеря их было совершенно не видно, зеленоглазая кошечка чувствовала хмурую непогоду, медленно подступающую с каждой секундой. Во мраке лагеря было тепло — плакучие ивы и дурманные вишни защищали воителей от холода не хуже удобного дупла, и среди тёмных стройных веток Гадючка чувствовала себя очень уютно. Хмуроцапка часто рассказывала ей о территории племени, расхваливала многочисленные лесные реки и деревья и мечтательно вздыхала о свободе. Её маленькой дочке не терпелось поскорее стать оруженосцем, подрасти и окунуть длинные лапки в прохладную, чистую речную воду, насладиться свежим воздухом... С рождения сестёр прошло около трёх лун, и они уже вовсю бегали по деревьям, доступным в лагере, плескались в ручье, поднимая шум, и даже пытались найти белок или рыбу, но, к привеликому сожалению, ни того, ни другого в лагере не было. Гадючка редко отказывалась играть с сёстрами, хоть и стеснялась своего «доблестного» имени. Всякий раз, когда Ивняночка кричала это глупое, противное слово, у чёрной кошки спирало дух, и она терялась, но с каждым днём становилось всё привычнее. Странное чувство — привыкать к своему имени. В лагере стоял густой полумрак, впрочем, как обычно — воины привыкли к вечной темноте. Деревья отбрасывали огромные сине-серые тени на маленькую реку, переливающуюся мелкими золотистыми лучиками, которые так редко пробивются сквозь чёрную крону, и в воздухе стоял свежий утренний аромат Юных Листьев. — Гадючка! — Кошечка резко отвлеклась от рассматривания еле заметных камней на дне мелководья, обернувшись. Оказалось, это был голос Хмуроцапки, выжидательно наблюдающей за дочерью с ивы. — Бегу! — крикнула в ответ малышка. В одно мгновение Гадючка преодолела пространство между ручьём и «детской» и молнией взлетела на ветку рядом с матерью. Та лишь гордо улыбалась, наблюдая за успехами юной дочки. — Ты с самого рождения была очень быстрой, — мягко проговорила светло-серая королева, и, словно в ответ на свои слова, нежно лизнула кошечку между ушей. — Даже мне за тобой не угнаться! И они вместе рассмеялись, наслаждаясь семейной идиллией, но вдруг Гадючка серьёзно посмотрела в глубокие серо-зелёные глаза Хмуроцапки, и от её былого веселья не осталось и следа. — Мама... — тихо пробурчала кошечка. Воительница тоже погрустнела, осторожно опуская хвост на землю, и приготовилась слушать. — Мама, почему всё так? — Как это — так? — вопросом на вопрос отвечала она, делая вид, что ничего не понимает. Как заботливая мать, кошка, конечно, знала, что дочь имеет ввиду. — Всё так плохо. Это из-за меня, да? — Гадючка поступила взгляд, ожидая, пока Хмуроцапка начнёт говорить. — Плохо? И что же плохого? Посмотри на себя! Давай, покрутись, поразглядывай хорошенько! Кошечка непонимающе уставилась на мать, но потом послушно стала рассматривать свои лапки. Левая, правая, длинный-предлинный пушистый хвостик, сильные коготки, чёрная шёрстка... — Ну, и что думаешь? — Я скучная какая-то, — нахмурилась Гадючка. — Чёрная везде. — А я? Я ведь тоже полностью серая, — улыбнулась Хмуроцапка. — И Тучка, и Ледок. Они ведь тоже без пятнышек. — А Неженка? А Ивняночка? — Вот у них другие шкурки, но им будет сложнее прятаться. Только это секрет! — Кошка приложила кончик хвоста к губам, призывая к тишине. — Мы — Ядовитые коты, и нам нужна тёмная шерсть, но не все ведь такие правильные, так? Всегда есть исключения из правил, и это не плохо. Правила вообще для того и нужны, чтобы делать из них исключения! «Странно как-то, — размышляла Гадючка. — Правила нужны для того, чтобы делать из них исключения?» — Знаешь одну легенду про древние племена? — Нет, — покачала головой малышка. — Тогда слушай. Раньше, когда и меня, и Дряблой Звезды, и вообще никого и в помине не было, существовали четыре великих племени. — Прямо как мы? — Ну конечно! — вкрадчиво рассказывала Хмуроцапка, завораживая маленькую Гадючку всё больше. — Грозовое, Речное, Сумрачное и племя Ветра. И у каждого из них была своя особенность. Например, Грозовые коты прыгали по деревьям, подобно белкам, и имели красивую грацию. Не замечала, как носишься вверх-вниз? — Ага! — Кивая, Гадючка мигом повеселела. — Мне так нравится! — Вот видишь, все мы любим высоту, — объяснила ей мать. — Знаешь что? Речные коты любили плавать, и ели рыбу. Ядовитое племя тоже обожает воду, правда? — Да! Теперь кошечка не обращала внимания на возню сестёр под вишнями, а слушала только познавательные рассказы Хмуроцапки. — И воины Ветра всегда были быстролапыми, а Сумрачные коты всю жизнь прятались в тени. Удивительное явление. Старейшины часто рассказывают, как какой-то властолюбивый кот захватил все племена, и, хотя его путь был долог и полон бед, он сумел объединить все четыре племени под своим началом. Многим это не нравилось, но что было поделать? — И они что, не пытались его убить? — Что ты! — всполошилась кошка. — Каждый воин, посмевший восстать против него, был убит сам. Так все крови смешались в одну единую линию, и эта огромная держава стала называться Великим племенем. Но всему, как известно, приходит конец. Уже никто не помнит, как, но эти коты распались до одного маленького клана, не больше обычного, и собрали четыре новых, невообразимых племени, а Ядовитому досталось всё самое лучшее. Деревья, реки, быстрые лапы, незаметность и гордость. — А что же тогда досталось нашим соседям? — удивилась кошечка, вопросительно изогнув ушки. — Соседям, говоришь? — Хмуроцапка задумалась, подперев подбородок пушистым хвостом. — Ну, например, Песчаные воители не утопают в песке, а их окрас делает их незаметными среди золотистых полей. Воины Горного племени имеют густую белую шерсть и не боятся холода, а коты Света любят солнце и траву. — Но мы всё равно самые лучшие, правда? — Конечно, Гадючка, — и кошка обняла дочь хвостом. Так они могли сидеть целую вечность, пока их покой не нарушил зов предводительницы. — Пусть все коты, способные охотиться и плавать в реке самостоятельно, соберутся под Чёрной Вишней на совет племени! Из густой, приторной тьмы деревьев стали стремительно выплывать грациозные тени, заполняя лагерь, и где-то вдалеке, на огромной ветке, Гадючка заметила гордо восседающую Дряблую Звезду. Её полосатая шкура была испещрена шрамами, но это лишь придавало ей более угрожающий вид и высокомерие, а ярко-пламенный взгляд был полон отваги. «Вот это да, — восторженно думала Гадючка, трепетно замирая на месте. — Такие тихие и незаметные, и правда, как тени!» — Хочешь тоже посмотреть, что будет? — негромко мяукнула Хмуроцапка, приподнимаясь с насиженной развилки. — А что, можно? — удивилась чёрная кошечка, радостно поводя ушами. — Конечно! Это будет твоё первое в жизни собрание — опыта наберёшься, будешь знать, как себя вести. — И королева вновь улыбнулась, а маленькой Гадючке стало так тепло и приятно на душе, как не бывает ни в одну пору Зелёных Листьев. — Только будем вести себя очень тихо, — сошла на шёпот кошка. Кошечка кивнула головой, ожидая чего-то нового и прекрасного, и ловко спрыгнула со своей ветки. Внизу уже собрались почти все воители, и Гадючка тут же заметила, что мама права — коты были незаметны в тени, сливаясь в одно огромное серо-бурое море. Лишь один-единственный белоснежный Ледок выделялся на их фоне. — Коты Ядовитого племени! — начала Дряблая Звезда, и на её полосатой морде заиграла высокомерная улыбка. — Все коты, рождённые в лесу, должны стать воителями! Но им, как известно, предстоит пройти долгий путь. Сегодня пришло время Ледка и Вишенки, и я надеюсь, что они будут идти в наше будущее с гордо поднятой головой, как подобает настоящим Ядовитым воинам! Поляна мгновенно ожила, и все коты одобрительно закивали. Белый котик и его бурая с серыми пятнами сестра размеренно выступили из толпы, оглядываясь по сторонам, а Гадючка вдруг почувствовала на себе взгляд голубоглазого котёнка, который ей приветливо взмахнул хвостом. Чёрная кошечка тут же засмущалась, но быстро пришла в себя и обворожительно улыбнулась, как это делала Хмуроцапка. — Вишенка! С этого дня ты будешь зваться Вишнеглазкой, а твоим наставником станет... — Дряблая Звезда на мгновение смолкла, обводя поляну взглядом, словно выбирала учителя. — Сизогрудый! К Вишнеглазке подошёл красивый исполинский кот, под шерстью которого перекатывались сильные мышцы, и его серая полосатая шерсть лоснилась, словно рыбья чешуя. Он осторожно наклонился, дабы коснуться своим носом аккуратного носика пёстрой кошечки, и проделал ритуал. — Вишнеглазка! — первой закричала мать ученицы Желудёвая, и все воители подхватили её поздравительный клич. Когда всё поутихло, предводительница продолжила: — Ледок! Твой отец очень смелый и доблестный воин, так иди же по его стопам и верно защищай своё племя! Отныне твоим учителем станет Птицегрив, а имя твоё — Ледолап! Молодой Птицегрив также повторил процедуру, неимоверно радуясь своему первому ученику. Неожиданно для себя Гадючка в полной тишине воскликнула: «Ледолап! Ледолап!», и её голос был уверенным и красивым, а не писклявым, как обычно. *** Тревер застыл на пороге, не в силах заставить себя пошевелиться, и услышал, как за дверью кто-то тихо плачет. «Там всё нормально?» — тревожно подумал он, и всё-таки нажал на дверную ручку. Увиденная картина заставила его горько пожалеть о том, что он вообще сюда зашёл. Над неподвижной девушкой застыла рыжая Берта, имя которой он разузнал не так давно, и её слёзы капали прямо на кипельно-белую больничную сорочку Одри. — Бер-та... — только и смог выдавить из себя Тревер, и дверь, с жутким скрипом плывущая назад, громко захлопнулась. Девушка подняла заплаканные глаза, медленно и угрожающе разворачивая голову, и когда её взгляд остановился на парне, ему стало страшно даже дышать. Запуганная голубоглазая тихоня, какой она показалась Треверу в школе, теперь была готова его убить. — Явился, — по-змеиному шипела Берта. — Что, мало тебе и этого, да?! Теперь ему было по-настоящему стыдно. Он мог видеть плоды своих эмоций наяву, а не где-то в мире фантазий и грёз — перед ним лежала настоящая Одри, вот только... Только она была в коме. Непрерывный писк измерительного аппарата, следящего за состоянием пульса, разносился в голове Тревера гулким эхом, и казалось, что мир начинает сходить с ума. Хотелось выбежать из этой палаты прочь, забыться, стать воздухом или камнем, но лишь бы не быть здесь и сейчас. — Мне очень стыдно, — тихо проговорил парень, опуская серые глаза-ониксы. Вдруг Берта стала реветь так, что её надрывающееся горло можно было почувствовать. — Это из-за меня! — навзрыд кричала девушка, закрывая лицо руками. — Это я тогда... Тогда... Я тогда споткнулась!.. Больше Тревер не мог этого терпеть. Он быстро и резко подбежал к ней, хватая длинными руками тонкую изящную спину, и внезапно понял, что Берта замолчала. Воспользовавшись моментом, парень начал говорить. — Ты не виновата, — прошептал он, заглядывая в голубые глаза девушки. — Как ты можешь рассуждать о вине, если я её сам... чуть не убил. Она лишь молчала. — Я пришёл, чтобы извиниться, — отстранился Тревер, снова потупя взгляд. — Мне не за что тебя винить, — тихо всхлипнула Берта. — Только... Заканчивать ей было ни к чему. Девушка видела, как сероглазый неподвижно смотрит куда-то сквозь неё, и бесшумно передвинулась на кресло для посетителей, всё ещё еле слышно хныкая. Парень осторожно опустился около полуживой Одри, словно боясь разрушить её, казалось, хрупкое тело одним лишь неверным движением, и заставил себя посмотреть на её побледневшее лицо. — Извини меня, пожалуйста, — хрипло-просевшим голосом проговорил он, склоняясь над девушкой. Внезапно Тревер почувствовал, как по щекам текут горячие солёные капли, а затем с глухим стуком падают на белоснежную простынь. «Вот чёрт». Его поведение заметила и Берта. — Ты что, плачешь? — просипела она, удивлённо поднимая голову. — Нет, — всхлипнул Тревер, чувствуя предательскую дрожь в голосе. — Я... Не плачу... — Но парни ведь не плачут, — грустно ответила девушка, вытирая руками лицо, высушенное слезами. — Да я знаю! — выпалил он, срываясь на звенящий крик. Так они просидели ещё неизвестно сколько времени, вместе плакали и молчали, пока за окном не стало совсем темно.