Into two parts

Берта, задумавшись, обвела взглядом небольшую белоснежную палату. Сейчас она выглядела даже более напряжённо, чем утром, и это проявлялось во всём — от подрагивающей ноги до бегающих зрачков. — Вполне возможно, — согласилась девушка. — И у меня даже есть план, как этого «кого-то» выследить. Всё, что говорила дальше Хартсон, запомнилось Треверу как один огромный «бам» и «бум» вместе с размахиванием руками. Она говорила донельзя забавно, и сероволосый парень еле сдерживался от смеха. — Подожди немного, — остановил он Берту, когда та уже совсем выговорилась, а её дыхание стало больше похоже на кашель курильщика. — Это всё не очень-то и действенно, понимаешь? — Он старался говорить как можно мягче и спокойнее, ведь зная взрывной характер девушки, нужно было вести себя максимально осторожно. — Я думаю, есть способ лучше. Старшеклассница нахмурилась, но ничего не ответила и лишь внимательно слушала Мейта. — Конечно, можно напичкать палату камерами и прослушкой, — продолжал тот, задумавшись, — но, во-первых — так не интересно, а во-вторых — нет гарантии, что это останется незаметным. Выражение лица Берты изменилось, словно в её голове появилась отличная идея. — Я знаю! — весело сказала рыжая девушка. — Смотри, на столике нет ничего, что Одри не стала бы есть. Это нелогично, ведь она всё равно ничего не тронет, но... — Она замялась, глядя на неподвижную темноволосую подругу. — Выходит, что сюда наведывается человек, который хорошо её знает. Одри ненавидит апельсины и яблоки — их тут, соответственно, нет. Тревер восхитился наблюдательностью Хартсон и одобрительно кивнул. — Отлично! — ответил он. — Теперь дело за тобой — кто знает её так же хорошо, как и ты? Девушка на мгновение задумалась, но быстро собралась с мыслями. — Эстер была её лучшей подругой некоторое время, — негромко проговорила Берта. — Не знаю, как дружили итальянка и японка, — добавила она, усмехнувшись, — но нет больше человека, который бы знал, что любит Одри. — Получается, Одри довольно скрытная? — не понял Мейт. — Ну, наверное... Просто для всех она — пример для подражания, отличница, к которой лучше не лезть с плохими шутками. Она мало кого подпускает слишком близко, достаточно, чтобы узнать, что творится в её голове. У неё колкий характер. Она может легко накостылять даже Доллу, хоть и гораздо ниже его. «Странно, — подумал Тревер. — Я, конечно, понял, что Одри такая же "злая", как и Берта, но чтобы бить других... Ну да ладно». — Я думаю, что это очень заботливый человек, — предположил и без того очевидное парень. — Цветы свежие, думаю, если они завянут, то этот «кто-то» сразу заменит их, или уберёт вовсе. — Это будет долго, — покачала головой Берта. — Можно спионерить фрукты. — Спионерить? — Мейт не так удивился затее, как слову. — Где тебя только такому научили... — Сам-то, — смешно скривилась та, — воняешь своими дешёвыми сигаретами! Тревер тихо рассмеялся, прикрывая лицо ладонью, а плечи Хартсон то и дело подрагивали в приступах смеха, который она так же пыталась сдержать. — Ладно, — отмахнулся парень, — спионерим. Я думаю, наш гость захочет непременно их доложить. — Для надёжности я возьму книгу, — твёрдо настояла девушка. — Хватится, я думаю. Да и она принадлежит Одри. В школе её кто-то немного потрепал, я помню, вот тут... — Она засуетилась, переворачивая в руках тёмный переплёт, и через пару секунд сзади на твёрдой обложке Тревер заметил глубокий след, похожий на царапину от ногтя. — Она тогда так возмущалась, сказала, что нам ничего нельзя доверить. Берта негромко вздохнула, всё ещё сидя на оголённой от белой простыни кушетке, и отвернулась к окну. За прозрачным стеклом всё было тихо: рыжие, как её волосы, листья, медленно кружась, падали на землю, изредка подрагивая на слабом ветру, и облака, тяжёлые и лёгкие одновременно, безмятежно расплывались по голубому небу. Солнца не было видно, что не могло не радовать — лучи не припекали серые волосы, и ощутимая несколько дней назад жара значительно спала. Тревер перевёл взгляд на застывшую между двух миров Тоору. Её кожа была непривычно бледной, тонкой, с синеватыми просветами, и сама она не казалась такой крепкой, как раньше. Словно прочитав его мысли, Хартсон сказала: — Странно видеть её такой. Одри никогда не была худой, с комплексами, постоянно говорила, что она толстая, и даже на диетах сидела. Хотя бы так её мечта сбудется, — горько усмехнулась она. — Но я не считала её полной. Действительно, без питания девушка таяла на глазах — пусть с широкими раздавшимися плечами, высоким ростом и длинными ногами она и не показалась бы хрупкой, но её тело стало значительно меньше за прошедшие несколько дней. — У каждого своё мнение, — нейтрально ответил Тревер, стараясь придерживаться своей позиции. — Я тоже так не думаю. Немного помолчав, Берта резко поднялась с места, поправила чёрную юбку и улыбнулась. — Что ж, — твёрдо сказала девушка, — пора нам домой. Одри нужен отдых, она, наверное, уже от нас устала! Тревер долго смотрел в даль за окном, пока не услышал, как открывается дверь — Хартсон уже собиралась уходить. Потянув ручку парень оставил позади все события минувшего дня, и на душе стало намного легче. *** Холодные когти осеннего утра сцепились над вишней, и свежий ветер приятно облизал чёрные уши. Открыв глаза кошка увидела одинокое пятно серого облачного рассвета, сочившегося через облетевшую крону; никогда в жизни она не чувствовала себя настолько живой. Гадколапая с наслаждением потянулась, наблюдая за движением пёстрых теней на дереве, и посмотрела вниз. Под удобной развилкой, застеленной мхом и травами, суетились коты. — Хитринка! — повизгивала тёмно-серая Любопытница, задыхаясь от бега. — Колкуша! Живо ко мне! Королева пребывала в бешенстве, её белоснежный хвост метался по земле, поднимая клубы пыли и охапки листьев в свежий осенний воздух. — Прошу, успокойся! — устало бросил ей в ответ сын Дряблой Звезды Изгибистый. — Колкуша сейчас прибежит, а Хитринка долго без еды не выдержит. Устанет и вернётся. Любопытница лишь раздражённо фыркнула, давая понять, что разговор окончен, но её янтарные глаза по-прежнему были полны гнева. Ловко спустившись в несколько прыжков, чёрная ученица вновь огляделась. На корне Чёрной Вишни вальяжно расположилась Львинозвёздая, деловито следящая за делами лагеря; Хмуроцапка и Тонкоушка что-то оживлённо обсуждали за завтраком в кустах, изредка смеясь и кивая; на дерево Камышинницы осторожно забиралась Нежнолапка, держа в пасти какую-то траву; недалеко от кучи с добычей сидели почти одинаковые серые Тучелапка и Бесцветный. Коренастая сестра выглядела смущённой, но вот её наставник — ни капли. Наоборот, он сидел довольно близко, склонив голову, и в его серых глазах можно было разглядеть нежность. «Вот хитрюга, — весело размышляла Гадколапая, сощурив глаза. — Ещё и мне смеет что-то говорить!» Кусты у входа в лагерь зашевелились, и из них выступила уставшая Вишнёвая Косточка, еле державшаяся на лапах, а за ней — точно такой же Расколотый Лёд. — Доброе... — зевнул воин, — утро... — И тебе, — кивнула Гадколапая, взмахнув пушистым хвостом. — Как дозор? В голубых глазах кота заплясали весёлые искорки, и он шутливо боднул ученицу в лоб. — Сама видишь, — усмехнулся воитель. — Сейчас позавтракаю, и позову Птицегрива на тренировку... Чёрная кошка повела ушками и негромко засмеялась. — Я посмотрю, ты так и остался Ледолапом? — прыснула она. Сначала морда Расколотого Льда непонимающе исказилась, но он быстро опомнился и встряхнул головой. — Иди проспись, воитель! — толкнула его Гадколапая. — Я недолго, — сонно пробормотал белоснежный кот. — Разбуди меня к полудню, пожалуйста... Серая с бурым Вишнёвая Косточка спотыкалась на каждом шагу, её янтарные глаза буквально слипались от усталости, а короткий хвост волочился по земле. «Как же, — думала Гадколапая, — к полудню его разбудить! Да толку будет меньше, чем от котёнка!» Чёрная ученица, проводив брата и сестру долгим взглядом, решила позавтракать. На другой стороне маленькой реки, которая так и не высохла до ручья, скучая, сидела Ивнянка, на вид голодная и совсем невесёлая. Переправы вроде камней в реке не было, и Гадколапой был предоставлен небольшой выбор — либо переплыть её, либо перебраться на другую сторону по деревьям. «Мочить шерсть я сейчас не очень хочу, — мысленно рассудила кошка. — Значит, полезу». Взяв из кучи на своём берегу серебристую форель, ученица потрусила к высокой вишне-дому. Она белкой взлетела по чёрному шершавому стволу, и, добравшись до ветки на нужной высоте, начала аккуратно переставлять лапы. Через несколько шагов ветвь стала утончаться, и редкие оранжевые листья под ней угрожающе осыпались. Восстановив равновесие, Гадколапая осмотрела соседние деревья, на которые можно было бы перепрыгнуть. Наконец, выбрав подходящую ветку, оказавшуюся достаточно толстой, чтобы выдержать её небольшой вес, ученица напружинила задние лапы, изготовившись к прыжку, и уверенно оттолкнулась от твёрдой чёрной коры. Приземление оказалось довольно удачным, и даже рыба в пасти не пострадала. Так же быстро кошка перебралась на землю, и, незаметно подкравшись в тени, напугала сестру. — Лисицы! — негромко вскрикнула она, толкая Ивнянку лапой. — А? — Полосатая ученица заметалась по поляне, словно рыба, выброшеная на камень. — Где? — Да шучу я! — рассмеялась Гадколапая, показываясь из тени. На мордочке Ивнянки застыли удивление и страх, когда она увидела темношёрстную сестру, которая всё ещё сотрясалась в приступах смеха. — Так не шутят, — обиженно пробормотала кошечка, отвернувшись. — Ладно тебе, — негромко промурлыкала Гадколапая, подталкивая форель носом. — Я завтрак принесла. Но сестра продолжала молчать, не поворачиваясь. — Ну тогда я пойду, — наигранно вздохнула чёрная кошка, — и отдам эту рыбу Нежнолапке. Она хотя бы разговаривает со мной! Ивнянка всё же не выдержала, повернув голову, и сузила глаза. — Не надо, — буркнула она. — Я поем с тобой. — Так-то лучше! На хорошенькой мордочке полосатой ученицы читалось недовольство, но она послушно уплетала форель, изредка дёргая ушами. Внезапно ветер за её спиной переменился, и до Гадколапой донёсся запах кошки — от неё тянуло сладким привкусом крови, что заставило её быстро обернуться. — Что такое? — всполошилась Ивнянка. Кусты у входа оставались тихими. — Ты что, не чувствуешь? — удивилась чёрная кошечка. — Нет, — покачала головой та. — Да там же кто-то бежит, причём из драки! В лагерь ворвалась запыхавшаяся Тонкоушка с небольшой раной на плече, её глаза округлились от страха. — Вот это нюх, — только и выдохнула сестра, отрываясь от рыбы. — Я думала, ты тоже чуешь, — тихо пробормотала Гадколапая. Львинозвёздая подняла голову. — Что случилось, Тонкоушка? — напряжённо нахмурилась предводительница. — Там... — Воительница задыхалась от быстрого бега, запинаясь почти на каждом слове. — На границе... Горное племя... Они напали! В золотистых глазах Львинозвёздой промелькнул страх, быстро сменившийся негодованием. — В лагере очень мало воинов, — отрезала кошка, оглядываясь по сторонам. — Нам придётся взять в бой оруженсцев. Гадколапая почувствовала прилив радостного волнения. Это будет их первая битва — самая запоминающаяся в жизни! — Ивнянка, Тучелапка, Гадколапая, — предводительница повернула голову в сторону двух сестёр, затем перевела взгляд на Бесцветного. — Вы готовы? — Моя ученица всегда готова, — гордо сказал серый воин, и чёрная кошечка увидела в его глазах неподдельный азарт. Тучелапка рядом с ним стала с мнимым интересом разглядывать свои широкие лапы, не решаясь поднять глаз. — Правда ведь? На удивление Гадколапой, через пару мгновений сестра уверенно вскинула голову, и на её серой мордочке читалась решимость. — Да, — кивнула она. — Я готова к битве. Похоже, Ивнянка, сидевшая рядом, не разделяла чувств Тучелапки — она дрожала, сжавшись в комок, шерсть на её полосатом загривке стояла дыбом, а глаза стали огромными от волнения. Видимо, кошечка совсем не ожидала такого поворота событий. — Я... Я не могу... — прошептала Ивнянка, качая головой. Гадколапая совсем её не понимала. Это ведь отличный шанс проявить себя! Львинозвёздая наконец-то увидит, чего они достигли за четыре луны обучения! — Ты что? — удивлённо, но тихо мяукнула чёрная кошка. Сестра не ответила. — Не переживай так, — негромко продолжила та. — Всегда приходится делать что-то в первый раз. Слова Гадколапой немного успокоили Ивнянку, и она осмелилась поднять взгляд. В её глазах сверкал страх — настоящий, животный, такой, какой обычно бывает у загнанной в угол добычи. — Наверное, ты права, — дрожащим голосом сказала полосатая ученица. — Нужно быть смелее. Стряхнув с себя последние остатки страха кошечка повернулась к Львинозвёздой. — Да, — ответила Гадколапая. — Мы пойдём. Предводительница одобрительно кивнула головой, созывая оставшихся воинов, которых можно было пересчитать по когтям. Душица, Вышехват, Бесцветный, Слепящая Лёгкость и Кустолом — не считая самой предводительницы и трёх сестёр, это были все. Вряд ли сейчас Расколотый Лёд и Вишнёвая Косточка смогли сражаться, и Львинозвёздая благоразумно решает не будить их. — Нежнолапка! — вдруг выкрикивает она, и из рыжих листьев на дереве неподалёку от Гадколапой высовывается пятнистая мордочка ученицы. — Беги и разыщи Камышинницу, и как можно скорее! Будут раненые, а целительницы нет в лагере. Светлошёрстная ученица осторожно спустилась на землю, кивнув предводительнице, и через мгновение скрылась в зарослях высокой травы. — Выступаем! — взвыла палевая кошка, молнией пересекая берег. *** Гадколапая неслась, не чувствуя земли под собой. По бокам хлестала сухая хрустящая трава, вдалеке виднелись клубки серых облаков, и с каждым новым шагом в душе кошки разгорался азарт предстоящей битвы. Она уже представляла, как её когти будут драть пушистые шкуры Горных котов, как на язык проступит горячая кровь, и противник под ней запуганно заскулит. — Мы только защищаемся. — Львинозвёздая бежала рядом и не могла не заметить радостного волнения ученицы. — Помни это. Чёрная кошка, конечно, понимала, что битва предназначена совсем не для развлечений, но не могла не признать своего разочарования. Нет, она будет лишь защищать своих товарищей, и никаких издевательств! Когда конец был совсем близко, Гадколапая услышала негромкие визги соплеменников. Их встревоженные голоса эхом разлетались по ущелью, служившему границей между племенами, и, пропустив удар сердца, кошка увидела несколько дерущихся котов. Но Горных воителей было намного больше — это нападение было спланированным! — В бой, Ядовитое племя! — рявкнула Львинозвёздая, бросаясь на светло-серого кота с белыми пятнами. Ученица, не раздумывая, прыгнула в гущу сражения, приземлившись недалеко от яро отбивавшейся Хмуроцапки. Она не успела даже обернуться, как почувствовала себя прижатой к земле коренастым, тёмно-серым, почти чёрным, котом. Его синие глаза были холодными, как зимнее небо, а на морде выступило веселье. Гадколапая попыталась сбросить его с себя, ударяя противника задними лапами в незащищённый живот, но тому, кажется, было всё равно. Его тяжёлые длинные лапы намертво легли на плечи чёрной кошки. — Тебе не стоило приходить сюда, Гадколапая, — негромко промурлыкал кот. — Хоть и Зимняя Звезда рад тебя видеть.