***
Прибираться в комнате Пака с порезанной рукой Бэкхён не мог. Для начала её нужно было хотя бы продезинфицировать и забинтовать палец, а потом уже думать об уборке. Мальчишка зашёл в комнату и увидел спящего Кёнсу, что так нежно обнимал подушку и даже причмокивал во сне. Бэкхён просто не мог потревожить такой сладкий сон. Омега тихонько пробрался в ванную и промыл рану. Аптечка находилась на кухне, поэтому Бэкхён снова зажал палец и направился в нужную комнату. Повара на кухне не оказалось, но зато там был Лэй. Он мирно пил чай, видимо, закончив свои дела. Бэкхён редко когда разговаривал с ним, особенно раньше. Но сейчас выбора не было, и мальчишка обратился за помощью к нему. — Лэй, ты не мог бы вытащить аптечку с верхней полки? Парень встрепенулся, отставляя чайную чашку. — Конечно, — ответил тот, встал со стула, подошёл к нужному подвесному ящику. Исин не был слишком высоким, но ему не составило труда достать пластиковый ящик с медикаментами. Он поставил его на стол и обратил внимание, что Бэк зажимает руку. — Ты поранился? — с тревогой в голосе спросил Чжан и взял руку Бэкхёна, замечая кровоточащий порезанный палец. — Ерунда, — неловко улыбнулся мальчишка, скрывая за этой улыбкой свои смущение и боль, — всего лишь царапина. — Ну-ка, покажи мне, — попросил Чжан. Бэкхён раскрыл ладошку, и Лэй цокнул языком, начал копаться в аптечке, вытаскивая оттуда дезинфицирующее средство. Он аккуратно обработал рану Бэкхёна, на что тот тихонько морщился, но не издал и звука. Забинтовав палец Бэкхёна, Чжан сложил всё обратно в пластиковую коробку и убрал её на место. — Спасибо, — поблагодарил мальчишка, не зная, что ещё сказать парню, с которым почти не общался. — Не за что, — улыбнулся тот, — может быть, отдохнёшь и выпьешь чаю со мной? Бэкхён растерялся, переминаясь с ноги на ногу. — Я не закончил свою уборку… — начал объяснять Бэк, но Чжан его прервал. — Ты не можешь её закончить сейчас. У тебя порезан палец. Я тебе помогу, ты не против? — Ладно, — мальчишка чувствовал неловкость от проявления такого участия со стороны Лэя. — Ты присядь пока, а я налью тебе чаю. Наш повар испёк наивкуснейший яблочный пирог с корицей. Думаю, ты должен попробовать. Чжан налил Бэку ароматный напиток, отрезал приличный кусок пирога, уже зная пристрастие мальчишки к сладкому, и уселся рядом. От внимания омеги не ускользнуло, что глаза Бэкхёна красные и слегка опухшие, и Чжан также догадывался, что это вовсе не из-за порезанного пальца. — Знаешь, Бэкки, — начал Лэй, стараясь подойти со своим разговором весьма деликатно, — Ты хороший парень. Иногда бываешь слишком шумным, что меня раньше жутко раздражало, — парень усмехнулся, но продолжил. — Мы не очень ладили, но это не значит, что я недолюбливаю тебя. Хочу дать тебе совет. Ты можешь принять его во внимание, а можешь пропустить мимо ушей. Говорю это потому, что много раз оказывался с похожей ситуации, что и ты сейчас. Бэкхён уплетал пирог за обе щеки, но был весь во внимании, не смея перебить более старшего хёна. — Пускай мы всего лишь прислуга и весьма бедны. Обязаны подчиняться приказам своих работодателей. Но это не значит, что мы не имеем право уважать себя как личность и не позволять вытирать ноги. Просто знай, что ты, как омега, имеешь право на искреннюю любовь и уважение. Не позволяй альфе, даже если он тебе очень нравится, унижать тебя. Поначалу, знаю, будет нелегко, но когда у тебя всё получится, ты поймёшь, насколько ценен, хотя бы в своих собственных глазах, и поверь, станет жить легче. — Спасибо, Лэй, что говоришь мне всё это, — робко начал Бэкхён, не смея поднять взгляд от чашки с чаем, — мне такие слова сейчас очень нужны. Я постараюсь к ним прислушаться. — Вот и правильно, — улыбнулся Чжан, вставая со стула, забирая у Бэка пустую чашку, засовывая её и свою в посудомойку. — Ну, а теперь скажи мне, где тебе осталось убраться? — В комнате господина Пак Чанёля, — ответил Бэкхён, так же вставая со стула. — Я схожу туда сам и сделаю всё, что ты не закончил. У тебя есть свободная минутка, чтобы расслабиться и осмыслить мои слова, — Чжан направился из кухни, на ходу потрепав Бэкхёна по голове. Бэкхён был безмерно благодарен Лэю за всё, что он для него сделал. Конечно, парень всего лишь помог ему обработать рану и взял оставшуюся работу на себя. Но для Бэкхёна это было очень много и ценно такое отношение к нему. Мальчишка прошёл к себе в комнату, в которой по-прежнему мирно сопел Кёнсу, улёгся на кровать. Видимо, измотанный сильными чувствами, выпавшими на долю омежки сегодня с утра, Бэкхён сам провалился в короткий сон.***
Будильник, который поставил Кёнсу, разбудил обоих парней. Бэкхён сонно потянулся и сладко зевнул. Но уже через секунду вскочил с кровати, как ужаленный. — Ужас. Как я мог уснуть, — запричитал мальчишка, смотря на Су, который так же, как и он, вылезал из-под одеяла. — Кёнсу, мы, словно старик Сонхи, дрыхнем днём. — Ну мы же недолго, — омега встал, начал натягивать на себя форму. Уже через несколько минут оба парня были в полной боевой амуниции, и выдавало их лишь сонное выражение лиц. В дверь постучали. Кёнсу открыл. На пороге стоял Сухо и был весьма недоволен чем-то. — Я нигде не могу вас найти, — строго заговорил мужчина, — из магазина пришла новая бытовая химия. Её нужно срочно разобрать и рассортировать. — Я всё сделаю, — отозвался Бэк, прикрывая рот ладошкой, чтобы дворецкий не заметил его очередной зевок. — Отлично, — кивнул Сухо, — тогда ты, Кёнсу, должен отвезти одежду в химчистку. — Ладно, — угрюмо ответил парень. Ему совсем не хотелось ехать куда-то в жаркий день, но эта была его работа, поэтому отказаться парень не мог. Довольный тем, что распределил обязанности между прислугой, Чунмён бегло осмотрел комнату и спросил: — А где Лэй? Парни переглянулись и пожали плечами. Тогда Сухо круто развернулся и пошёл прочь, даже не заметив, как из его кармана выпал ключ. Оба омежки опять переглянулись, и на их лицах мелькнуло хитрое довольное выражение. — Это же ключ от той двери на втором этаже, что постоянно заперта, я ведь прав? — предположил Дио. — Ага, — кивнул Бэк, и парни продолжили гипнотизировать его взглядом, и только через несколько секунд Бэкхён спросил: — Ты думаешь о том же, о чём и я? — Да, — кивнул Кёнсу, не сводя взгляда с ключа. Тогда Бэкхён быстро поднял его с пола, и парни заговорчески двинулись на второй этаж. Они остановились возле запертой двери. — Что-то мне немного страшно, — признался Су. — Не дрейфь, — приободрил друга Бэк, — я знаю, что так делать нельзя, но когда я поступал правильно? Он вставил ключ в замочную скважину и прокрутил его дважды. Нажал на ручку, и дверь с лёгкостью, без скрипа отворилась. Тогда мальчишка очень медленно просунул голову в щель, замечая бежевые стены и аккуратно заправленную кровать, стоящую в углу. Омежка осмотрел всё это и, приоткрыв ещё сильнее дверь, посмотрел в противоположный угол, внезапно удивленно замер. В том самом углу, в кресле-каталке, рядом с мольбертом, сидел молодой мужчина и внимательно смотрел на Бэкхёна. — Привет, — сказал он и мягко улыбнулся, — проходи, — он рукой указал на комнату, как бы приглашая омежку к себе в гости. — Простите, я… — неловко пробормотал Бэк, не смея войти окончательно. — Да не бойся. — А я и не боюсь. Просто не думал, что увижу здесь… — Бэк замялся, не зная, как лучше сказать, чтобы не обидеть неизвестного парня. — Калеку? Альфу в инвалидном кресле? Это шокирует? Бэкхён по-прежнему не знал, что сказать, а Кёнсу, который услышал шум снизу, испугался и испарился через другой вход. — Ну, входи. Не стой в проходе, — настаивал Хичоль, протирая кисть для рисования тряпкой. — Не бойся, я не кусаюсь. Только после этого Бэк нерешительно шагнул дальше и прикрыл за собой дверь. — Тебе повезло, в «Синей бороде» тоже был омега, которого очень притягивала закрытая дверь. Когда он её открыл, то нашёл там свою смерть. Мальчишка испуганно захлопал глазами, вызывая весёлую улыбку Хичоля. — Да успокойся. У меня нет синей бороды, — парень провёл пальцами себе по подбородку. — Смотри всё вокруг, может, найдёшь что-то интересное. Бэкхён отлепил взгляд от Хичоля и посмотрел вокруг. Комната была очень светлой, с двумя большими окнами. Одно из них было открыто, и светлые ажурные занавески колыхались от лёгкого ветерка. И вообще вся комната была на удивление уютной, ухоженной и чистой. Все вещи были разложены по местам. Бэкхёна особенно привлёк мольберт, на котором была недорисованная картина, но были заметны очертания красивого стройного парня. Он, видимо, позировал голый, потому что не было ни одного элемента одежды изображено на картине. Мальчишка двинулся дальше и на столе заметил множество рисунков карандашом. Он взволнованно приподнял один из них, что лежал сверху этой небольшой кучки, и, поднеся ближе к лицу, внимательно его осмотрел. Всё это время Хичоль с замиранием сердца смотрел за передвижениями Бэкхёна в его «святая святых», и когда тот поднял рисунок, замер в ожидании реакции омежки. Бэкхён поднял поражённый взгляд на парня, сидящего в коляске, и с округлившимися глазами от сильного удивления и шока пробормотал: — Это же я… И правда, на рисунке простым карандашом был изображён Бэкхён. Мальчишка отложил его чуть в сторону и стал поднимать один листок за другим. И на каждом был опять же он — Бён Бэкхён собственной персоной. Только ракурсы и одежда отличались. На каких-то рисунках он был весёлым, улыбался, а на каких-то грустил. Был среди этой кучи рисунок, где он сидел на лавочке в саду возле любимых глициний. — Правильно, — кивнул Хичоль, — Это ты. — Зачем? Когда? — мальчишка отложил последний рисунок в сторону и, хмурясь, посмотрел на молодого альфу. — Ты шпионил за мной? — Признаюсь, было немного. — Но как? — он покосился на средство передвижения, на котором сидел Хичоль. — Очень просто, — Хичоль подъехал к открытому окну и посмотрел в него. — Я смотрел на тебя здесь. Мальчишка подошёл сзади и выглянул в окно, из которого, как на ладони, был виден сад во всей его красе и та самая излюбленная Бэком и Кёнсу лавочка. — Почему я? — задал новый вопрос Бэк, и Хичоль сразу понял, что именно имеет в виду мальчишка. — Ну, скажем так, я люблю всё красивое. — Но Вы же меня не знали, и я вовсе не красивый. — Ты очень красивый, Бэкхён. Просто сам этого не осознаешь. А я художник по своей натуре и сразу могу заметить красоту, даже глубоко спрятанную. — Вы художник? — Бэкхён всё ещё чувствовал неловкость, но парень не вызывал у него тревоги или опасения. Скорее, он был незнакомцем, но весьма дружелюбным. — Во-первых, называй меня на ты и не надо этих пафосных слов по типу «господин», «хозяин». А во вторых, хочу попросить прощения за то, что не спросил разрешения рисовать тебя. Может, присядешь? — парень указал на одно из кресел, что стояли не так далеко от окон. Мальчишка кивнул и присел на краешек. — Я не против, чтобы Вы… ой, ты меня рисовал, — мальчишка огляделся вокруг и уже смелее улыбнулся Хичолю. — Наверно, грустно жить тут совсем одному. Если хочешь, я могу составлять тебе компанию в свои часы отдыха, чтобы ты мог хоть с кем-то поговорить. В глазах альфы мелькнула искра такой сильной радости, что даже Бэк её заметил и пришёл к своему выводу, что парень, видимо, слишком одинок. — Мне бы этого очень хотелось. — Правда? Ну, тогда замётано! В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Сухо, пылая праведным гневом. Сзади него маячил испуганный Кёнсу. — Бэкхён, — строго воскликнул тот, — как ты посмел сюда войти?! Живо иди вниз и займись своими прямыми обязанностями! — бета говорил строго, повышая голос, напугав омежку, ведь тот никогда не слышал, как Сухо повышал голос. — Простите, господин, что Бэкхён вас потревожил, — дворецкий уже обратился к Хичолю. — Ничего страшного, Чунмён. Я сам пригласил Бэкхёна к себе. — Да? — бета явно удивился, но снова хмуро посмотрел на Бэка и кивком головы указал ему на дверь, намекая, чтобы тот немедленно удалился, что и сделал Бэк со скоростью молнии. Хичоль остался снова один. Только на этот раз его настроение было на высоте. В него словно вдохнули второе дыхание. Бэкхён свалился на него, как гром среди ясного неба, и это было замечательно. Он столько дней обдумывал, как бы познакомиться с ним не в образе бездомного, но ничего путного не приходило. А тут Бэк облегчил ему задачу, словно подарил рождественский подарок, только заранее. Да и настроен мальчишка был к нему весьма дружелюбно, хоть и с лёгкой опаской. Оно и было понятно. Кто бы не смутился, увидев свои изображения в комнате у незнакомца. Хичоль надеялся на одно: слова Бэка о том, что он был бы не прочь составлять ему компанию, были не пустым звуком.***
Чанёль разгребал документы, что накопились за короткое время на его столе, когда наткнулся на один, в котором прямым текстом извещалось, что Пак Чанёль отстранён от проекта по строительству объекта и переведён на другие, более мелкие. Он не верил своим глазам и сначала даже подумал, что это какая-то опечатка или ошибка, но, перечитав его ещё раз и увидев подпись отца, взбесился не на шутку. Чанёль, не раздумывая больше ни секунды, направился в кабинет отца, игнорируя удивлённый взгляд Тао, что сидел за своим столом возле дери в главный офис. Альфа пулей влетел, отвлекая отца от разговора по телефону. — Какого хрена?! — разъярённо заорал Чан, на что Пальён извинился в трубку и пообещал перезвонить через некоторое время. — Что случилось? — мужчина встал со своего кожаного кресла и обошёл стол, чтобы посмотреть сыну в глаза. — Это свинство! Ты не можешь сделать мне такое! — кричал Чан, вышагивая по кабинету, сжимая ритмично ладони в кулаки. — Почему это «не могу»? Я глава компании, и у меня есть на это все полномочия, — в отличие от сына, Пальён был спокоен. — Это выходит за рамки этики и морали! — Думай, что говоришь, сопляк, — теперь уже старший альфа нахмурился. — Я целый год работал над этим проектом. Я вёл его с самого начала, и именно я убедил представителей нужной нам компании вступить в сделку. И теперь, когда они согласились, ты просто выбрасываешь меня из проекта! Это свинство! — Да, никто не отрицает твоих заслуг, но у тебя мало опыта, чтобы вести такой масштабный проект. Тебе ещё нужно многому учиться. — Чему? — ещё больше возмутился Чан. — Жульничать и мухлевать, как ты? — Чанёль, скажешь это ещё раз и пойдёшь подметать пол на парковке компании, — взгляд отца стал холодным, злостным. Он сжал челюсть, явно скрывая свою злость за маской отчуждения, будто он держит ситуацию под контролем. — Знаешь, куда ты можешь засунуть свою компанию?! — так же зло ответил Пак-младший. Чан вышел из кабинета, хлопнув дверью так сильно, что она чуть не слетела с петель.***
После строгого выговора со стороны Сухо Бэкхён всё же приступил к своим обязанностям, а когда закончил рассортировывать бытовую химию, то поднялся к Сонхи, зная, что подошло время обеденного чая. — Сегодня утром я тебя не видел, — пожурил мальчишку дед. — Простите. Сухо занял нас делами, — соврал Бэк, утаив инцидент с Тао и тот факт, что так бесстыдно заснул в своё рабочее время. — Ничего страшного, — улыбнулся дед и решил поинтересоваться: — Я слышал, Сухо тебя отчитывал за что-то. — Да, — чувствуя снова неловкость, ответил Бэк и решил пояснить, — дело в том, что я вошёл в ту дверь, что почти всегда закрыта. — Что? — глаза деда полезли на лоб, — Ты вошёл в комнату Хичоля? — Да, не желая этого. — Как это «не желая»? — Я поднял ключ, который обронил Сухо, открыл дверь и вошёл, но в глубине души я не хотел этого делать. — Да ну? — усмехнулся старик, но погрозил мальчишке пальцем. — Ты любопытен, словно обезьяна. — Вы правы, — вздохнул Бэк, стараясь, чтобы его выражение лица хоть чуточку излучало раскаяние. — А кто этот парень? Он даже не представился. — Ты с ним что, говорил? — Совсем немного… — Подумать только, — старик развёл руками, удивлённо покачивая головой, — ты говорил с Хичолём?! — Ну да, а что такого-то? — Бэкхён присел на стул и снова стал таскать печенюхи из тарелки Сонхи. — Дело в том, что он ни с кем не общается. — Но почему он заперт? — Его никто не запирал насильно. Хичоль сам так захотел. Скажу одно: он сын Инхо. — Правда? — Бэкхён так удивился, будто старик открыл ему невероятную тайну. — Так и есть. Звучит абсурдно, ведь они совсем разные. Бэкхён шумно выдохнул и покачал головой. — Объясните, господин, потому что я ничего не понимаю. Он в инвалидной коляске, верно? Он что, парализован? Старик кивнул: — Парализован и озлоблен. Хичоль не прощает отца. Тот вёл пьяным машину… — Я по-прежнему ничего не понимаю, — мальчишка почесал затылок, морща свой красивый лоб. — В общем, после одной из вечеринок Инхо вёл машину пьяным, чего не должен был делать. К несчастью, произошла авария. Ужасная авария… Не хочу об этом даже вспоминать. — После этого случая Хичоль потерял возможность ходить? — спросил Бэк. — Даже больше того: Хичоль в тот день потерял папу и своего жениха. — Бедный, — сердце Бэкхёна наполнилось такой жалостью к парню, что захотелось вернуться в комнату к Хичолю и искренне его обнять. — Он не любит, когда его жалеют. А ещё никого не подпускает к себе. Ты заметил, какой он красивый? Бэкхён на секунду призадумался, вспоминая черты лица альфы. Только сейчас мальчишка заострил на этом внимание. Он и правда был весьма красивым. С карими, почти чёрными выразительными глазами, чувственными губами. Длина волос почти доставала до плеч. — Он весьма симпатичный, — кивнул Бэк, — немного утончённый для альфы… — Это все потому, что он творческая натура — художник. Но поверь, когда Хичоль был на публике, посещал выставки, светские вечеринки, вокруг него всегда собиралась толпа омежек, желающая хотя бы немного побыть с ним рядом и окунуться в его атмосферу благородного шарма. Он покорял не силой и могуществом, которые присущи многим альфам. Скорее, своим благородством, утончённостью, великолепными манерами, а улыбка одна чего стоила. Сейчас он почти не улыбается. — Да? А мне улыбнулся, — вспомнил Бэк и сразу же озвучил это старику. И снова Сонхи весьма удивился, а потом смягчился: — Бэкки, ты такой вертлявый щеночек, что тебе невозможно не улыбнуться, — Сонхи потрепал мальчишку за щёку. — Ай, — наигранно возмутился омежка, и старик переключился на другую тему, отвлекая себя и Бэкхёна от персоны по имени Хичоль.***
Отец-настоятель твёрдым шагом направлялся на кухню, что располагалась в левом крыле здания приюта, что был при монастыре, желая увидеть брата Кёнпё. Сегодня утром священник обдумывал свой поступок и все слова брата Толстячка. Его взволновало одно высказывание Кёнпё, да так сильно, что священник не мог успокоиться, пока не уточнит. Поэтому-то он и направился на поиски монаха. Но Кёнпё не оказалось на кухне. Монах был в библиотеке, читая полезную литературу, чем очень удивил священника. Кёнпё, завидев отца-настоятеля, отложил книгу в сторону и встал со стула, чтобы поприветствовать должным образом главу духовенства. Кёнпё поклонился и поинтересовался: — Вы меня искали, отец-настоятель? Какие-то проблемы на кухне? Кёнпё был главным, кто следил за приготовлениями на кухне и делал соответствующие закупки, поэтому старался тщательно выполнять свои обязанности. — Нет. Я пришёл по другому вопросу. Кое-что не выходит у меня из головы. Помнишь, что ты сказал мне по поводу того, что Бэкхён влюбился? Это действительно так? — Да. По крайней мере, мне так показалось, — ответил брат Кёнпё. — А ты уверен, что это не просто твоя фантазия, Кёнпё? — Нет. Я анализировал и рассуждал здраво. Все признаки налицо. Священник нахмурился, тем самым вызывая подозрения у брата-толстячка. — А кто этот счастливчик? — Чанёль. Его зовут Пак Чанёль, он сын господина Пак Пальёна и господина Джунки, — решил уточнить Кёнпё. — Его брат? — в ужасе воскликнул священник и покосился на Кёнпё. — В каком смысле «его брат»? — Кёнпё, при всей своей смекалке, сейчас не понимал, к чему ведет отец-настоятель, но продолжил внимательно его выслушивать. — А ты хорошенько подумай, Кёнпё. — Ну что странного, что омежка влюбился в своего хозяина-альфу. Это пройдёт, как наваждение или первая влюблённость, а если же нет, и так будет суждено на Небесах, то они создадут свою семью. Это было бы великолепно. — Нет, — резко прервал монаха священник. — Мы не установили это наверняка, но что, если Бэкхён действительно сын Пальёна? А это значит… — Они с Чанёлем — братья! — воскликнул Кёнпё и зажал рот ладонью, испытывая культурный шок, когда ему открылась возможная истина. — Вот именно. Бэкхён влюбился в своего брата. — Но отец-настоятель, мы должны что-то сделать, — Кёнпё был очень расстроен и озадачен известием. Он тепло и по-братски любил Бэкхёна и никак не хотел для него такой участи. — Мы должны как-то их разлучить, — предложил Кёнпё. — Завтра утром я хочу наведаться в особняк и поговорить с Бэкхёном с глазу на глаз. Тогда-то всё станет более понятно. — Всё верно, — кивнул священник, теребя свои чётки. Немного успокоившись, оба служителя церкви разошлись по своим делам, но каждый из них не мог выкинуть из головы это открытие, которое могло очень навредить Бэкхёну.***
После работы Чанёлю совсем не хотелось ехать домой. Там был его отец, а отношения с ним вконец разладились. Один вид Пальёна вызывал в Чанёле праведный гнев, и единственным вариантом для альфы было отправиться на квартиру к Тао и там предаться сексуальным утехам, которые хоть немного отвлекли бы альфу от семейных проблем. Тао снова постарался на славу, да так, что Чанёль забыл обо всём на свете, хотя понимал, что сегодня должен поехать домой на ночь. Он уже встал с кровати, надевая свою брошенную впопыхах страсти на пол рубашку, повернулся к Тао. Омега в совершенно откровенной позе лежал на кровати, посматривая на альфу и довольно улыбаясь. — Прежде чем уйдёшь, требую от тебя поцелуя, — омега поманил пальцем Пака к себе, и Чанёль выполнил его просьбу. Он наклонился над Тао и подарил ему страстный поцелуй, который, несомненно, кружил голову. Но Тао вдруг вспомнил другой поцелуй, тот, что Чанёль дарил прислуге, и он-то уж точно отличался. — Так странно, — улыбнулся Хуан, но улыбка была скорее рефлекторной, когда человек обдумывал что-то своё, слегка прищурив глаза. — Что именно? — спросил Пак, вставая с кровати и натягивая на себя брюки. — Во время поцелуя ты словно выплёскиваешь на меня всю свою скопившуюся страсть. Но я никогда не чувствовал нежности в этих поцелуях. Такой, какую ты дарил этому мелкому омежке-прислуге. Чанёль раздражённо фыркнул. — Что ты такое себе выдумал? Не было такого. — Но я же не слепой и помню. — Я не хочу говорить об этом, — отрезал Пак, пытаясь обойти щекотливую тему. — Да, забудем об этом, тем более, что я уже разобрался с ним, — усмехнулся Тао, и Чанёль, что стоял сейчас к омеге спиной, резко повернулся и нахмурился. — В каком смысле «разобрался»? — Не беспокойся. Он не будет больше докучать тебе. Я уничтожил эту надоедливую муху. Чанёль смотрел на Тао, и что-то его стало беспокоить. Вроде бы и говорил парень спокойно, но сквозила в его голосе презрительная ненависть, а ещё превосходство. Будто парень знал наверняка, что Бэк не больше мухи, что жужжит перед глазами. Один хлопок — и всё. — Теперь он знает, что со мной нельзя играть. Ни со мной, ни с вещами, что принадлежат мне. Чанёль откровенно удивился такому сравнению, но вида не подал, и первым делом, когда приехал в особняк, он нашёл Бэкхёна. Тот раскладывал вещи в гардеробной по местам. — Что ты тут делаешь так поздно? Разве твоё рабочее время уже не закончилось? Бэкхён знал, кому принадлежит этот бархатный глубокий голос, но не стал разворачиваться. Ещё слишком болело внутри, чтобы смотреть альфе в глаза. — Я просто доделываю то, что не успел, господин. — Что у тебя произошло с Тао? — прямо спросил Чанёль, прожигая спину Бэка настойчивым взглядом. — Ничего не произошло, — Бэкхён постарался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее и правдоподобнее. — Что он тебе сделал? — Я же сказал: ничего. Мы просто поговорили. — Я к этому и веду! — Чанёль раздражался от того, как спокойно ведёт себя Бэкхён и, совершенно игнорируя, не смотрит на него. — Если я задаю тебе вопрос, ты должен отвечать! — Чанёль слегка повысил голос, наблюдая за монотонной работой Бэка. — Ваш жених сказал, чтобы я к вам не приближался. Это логично. Он в вас влюблён и не хочет, чтобы украли то, что принадлежит ему. Чанёль не выдержал и развернул Бэкхёна к себе лицом. От взгляда омежки повеяло холодом. Уж лучше бы он снова злился, пакостил или обзывал его. Но Чанёлю совершенно не нравился этот холод. Словно все чувства Бэк спрятал под большой толщей льда. — В каком смысле не хочет, чтобы меня украли? — Я подозреваю, что ваш жених предполагает, что вы можете бросить его из-за меня. — То есть, — Чанёль стал размышлять, — Тао боится, что я и ты… — альфа замолчал на секунду и снова продолжил, — что мы официально будем с тобой вместе? — в глазах Пака заиграло веселье, и он прыснул от смеха. — Какая нелепость… я и ты… Бэкхён смотрел на Чанёля и понимал, насколько тот даже не допускает мыслей о более серьёзных отношениях с ним. Мало того, не имеет даже каплю уважения к нему и его чувствам. Это снова больно резануло по сердцу Бэка, но ни один мускул на лице не дрогнул. Он с совершенно спокойным видом подождал, пока Чанёль перестанет улыбаться, и высказался: — Вот и я о том же. Это нелепость. И ещё, хочу попросить Вас передать Вашему жениху, что я никогда не бегал за Вами и не вешался на шею. Как только я переступил порог этого дома, не могу избавиться от Ваших, господин, посягательств на меня. Думаю, это стоит уже прекратить, не находите? Чанёль не знал, что ответить. Бэк был прав. Омега обошёл Чанёля и спокойно вышел из гардеробной, оставляя озадаченного Пака наедине со своими мыслями.***
На следующее утро Бэкхёна почти сразу вызвал к себе Сонхи. Старику было скучно завтракать в одиночку, и он решил сделать это в компании своего личного компаньона. Бэкхён и не был против. Он любил проводить время с дедом. Они в последнее время так сблизились, что Бэк невольно чувствовал в старике свою родственную душу, хорошего друга и одновременно родителя, который заботится. А от такого отношения мальчишке и самому хотелось проявлять теплоту и заботу в ответ, что он и делал с удовольствием, когда оставался с Сонхи вместе. Когда с завтраком было покончено, Сонхи попросил Бэкхёна задержаться и почитать для него стихи. Но его прервали на самом лиричном моменте. Чанёль заглянул в комнату к деду и, после приглашения, зашёл внутрь. — Доброе утро, дедушка. Я бы хотел поговорить с тобой. Дед кивнул и указал на пуфик, что стоял между ним и Бэкхёном. — Но для начала я бы хотел переговорить с Бэкхёном. — Мне нечего Вам сказать, и я ничего не хочу слышать, — коротко ответил Бэк, игнорируя Пака, продолжая не смотреть в его сторону. — Ты выслушаешь меня, потому что я скажу это при дедушке. Прости меня, Бэкки, — и в этот момент омежке было труднее всего удерживать свою маску. — Простить за что? — спросил Бэк. — Я поступил плохо, когда засмеялся вчера… ну, ты помнишь, — Пак не стал уточнять при Сонхи, по какому поводу был смех, что за отношения связывают их двоих. — Прости, — повторил он. — Хорошо, — ответил Бэк и всё-таки посмотрел на Пака, который собственными глазами удостоверился, что взгляд Бэкхёна по-прежнему ничего не излучал, кроме холода и безразличия. — Я толстокожий, и меня не пробивают оскорбления. Но всё равно спасибо, что сказали это. Чанёль кивнул, не понимая, достиг сердца Бэка своим извинением или же ему действительно всё равно. — У Вас, кажется, был разговор к господину Сонхи? — задал ответный вопрос Бэк, на что Пак снова лишь кивнул, и после этого, со словами извинения, Бэкхён удалился из комнаты. — Не знаю, что между вами происходит, но предупреждаю тебя, Чанёль, не обижай Бэкхена, — пожурил внука дед. — Хорошо, я постараюсь, — заверил Сонхи Чан и перешёл к главной теме своего визита. — Я бы хотел обсудить с тобой кое-что, дедушка. — Да? И что же? — Я хочу уйти из компании, — прямо сказал Чанёль, смотря деду в глаза. Сонхи задумчиво потёр подбородок и спросил: — Но почему? — Я не могу работать с отцом. Мы, вроде бы, семья и должны созидать нашу компанию, работать на общее благо. Но за что бы я ни взялся, он критикует, отвергает или отстраняет от проектов. Я так больше не могу. — Пальён всё это делает? — одна бровь старика удивлённо изогнулась. — Неужели я воспитал такого испорченного человека? — Не думаю, дедушка, — горько усмехнулся Чан, — ты хороший и добрый. Вряд ли можешь кого-то испортить. Его сделала таким жизнь. — Но если ты уйдёшь, чем будешь заниматься? — Есть у меня одна задумка. Хочу начать всё с нуля. Подумываю открыть сеть спа-салонов и тренажёрных клубов. Я готов рискнуть ради этой мечты. — Что ж, мне это нравится, — улыбнулся дед. — Рискнуть всем, ради того, что хочешь… — мечтательно произнес Сонхи, — вот бы все были такими, как ты, Чанёль. Альфа немного смутился и нервно затопал ногой по мягкому ковру, показывая небольшое волнение. — Самое главное — начать, но… мне нужен компаньон, понимаешь? Он многозначительно посмотрел на своего деда, намекая на то, какого именно компаньона он хочет. Сонхи был единственный, кому Пак доверял в этом вопросе. Дед несколько секунд обдумывал слова внука, ничего не говоря. Пак уже заволновался, но дед протянул ему ладонь, и с улыбками они пожали друг другу руки. — Хорошо, я поддержу тебя — утвердительно сказал Сонхи. Чанёль, воодушевлённый идеей, вышел из комнаты, решив приступить к этому делу.***
Бэкхён в тот день крутился, как белка в колесе. На него взвалили столько работы, что он, заканчивая одно, тут же приступал к другому. Но в глубине души мальчишка этому даже радовался. Такая занятость не позволяла впасть ему в уныние и меланхолию. Не позволяла зацикливаться на мыслях об одном засранце альфе, что вечно обижал его. Не зацикливаться на своих чувствах, которые не угасали и которые приходилось заталкивать так далеко, чтобы они не причиняли большей боли. Завершив очередную работу, Бэкхён направился на кухню, чтобы попить воды, но даже там ему поручили новое дело. — Отнеси, пожалуйста, в кабинет чашечку кофе для господина Пальёна, — попросил его Сухо, только что раздав указания их повару по поводу вечернего меню. — Я? — удивился тот, но покорно взял из рук дворецкого небольшой серебряный подносик, на котором стояла небольшая чашка чёрного кофе, от которой исходил аромат и пар горячего напитка. — Живо, — указал на выход Сухо, — господин уже давно ждёт. Пожав плечами, мальчишка двинулся в сторону кабинета, в котором был не так часто и в основном только когда помогал убираться, прежде чем войти, постучал. Он вошёл внутрь, когда получил разрешение. Мужчина сидел за массивным столом, на котором было множество бумаг и документов. — Ваш кофе, господин, — уважительно негромко произнёс мальчишка и поставил подносик на стол. Он развернулся, чтобы уйти, но его остановили. — Погоди, — властно сказал Пальён и встал со стула. Бэкхён развернулся, наблюдая, как мужчина обошёл стол и встал на короткой дистанции от него. Пальён обсмотрел его с головы до ног, а потом, попятившись, присел на столешницу стола, вытянув длинные ноги. Для своего возраста мужчина был до сих пор привлекательным, без лишнего грамма жира или пробивающейся седины. Имелись небольшие морщинки вокруг глаз, но это нисколько не портило весь образ делового, властного мужчины. Такой взгляд не понравился Бэкхёну, и он, проклиная свой неуёмный язык, решил заговорить первым и пресечь на корню любые поползновения со стороны Пальёна. — Не смотрите на меня так, — немного волнуясь, произнёс омежка, — хоть я и прислуга, но не буду заниматься ничем непристойным. Эти слова, казалось, развеселили Пальёна. Он удивлённо раскрыл глаза и заулыбался. — А с чего ты взял, что с моей стороны будет внимание деликатного характера к тебе? — решил поинтересоваться мужчина. — Ну… Вы так посмотрели… — Просто ты мне кое-кого напомнил. Но не беспокойся, ты не интересуешь меня в этом плане. А вот Чанёля, кажется, привлекаешь, и даже очень. Теперь настала очередь мальчишки удивляться. Откуда он знал или догадывался, что именно происходит между ним и Паком-младшим? — Только хочу предупредить: вы совершенно не пара. — Я знаю, — грустно ответил тот. — Разве это бывает на самом деле? Вы когда-нибудь видели миллионера, который в реальной жизни влюбился бы в прислугу? Такое происходит только в кино. Пальён будто вмиг переменился. Он медленно опустил взгляд, и с лица слетела всякая отрешённость и деловой стиль. Он стал похож на обычного парня, коим был видимо много лет назад. Мужчина задумался, и в этом было столько грусти, что не ускользнуло от внимания омежки. Пальён горько усмехнулся и поднял взгляд. Да, Бэк не ошибся: очень сильная грусть, которая, видимо, заменила в своё время сильную боль, что прежде жила в сердце. — Знаешь, ты ошибаешься, — начал говорить Пальён, и в голосе больше не звучала власть. — Иногда жизнь очень похожа на фильм. — Я не понимаю, что Вы хотите сказать, — неуверенно ответил Бэк. — Иногда, хозяева отчаянно влюбляются в прислугу, да так, что это становится частью души и сердца. Бэкхён понял, к чему ведёт Пальён и говорит об этом, как бы издалека, чтобы не выдать себя, поэтому Бэк решил так же тонко намекнуть на своё мнение по этому поводу, стараясь не задеть чувств старшего. — Может и бывает. Кто знает. Только вот в фильмах хозяева рискуют всем и женятся на них, а в реальной жизни они поджимают хвост и женятся на более подходящей омеге. Но, знаете, жизнь наказывает их, и они никогда после не бывают счастливы. Понимая, что сказал даже больше, чем планировал, и мог получить за это по шее, Бэк почтительно поклонился и со словами «с Вашего позволения» быстро вышел из комнаты. Пальён так и сидел, обдумывая слова мальчишки, предаваясь воспоминаниям, которые по-прежнему причиняли боль, пока кофе совсем не остыл.***
Отец-настоятель ехал в особняк с тяжёлым сердцем. Он не знал, что хотел точно выяснить и как повлиять на ситуацию. Но в курсе происходящего должен был быть. У Бэкхёна как раз начался положенный перерыв, и, несмотря на усталость, которая уже донимала мальчишку, несмотря на то, что прошло всего полдня, он с радостью встретил священника. — Как я рад Вас видеть! — воскликнул мальчишка и бросился обнимать мужчину, получая ответные объятия. — Что Вас привело сюда? — Бэкхён постарался быть гостеприимным и выдвинул стул для священника. Они уселись на кухне. Омежка налил отцу-настоятелю чай. — На самом деле, я хотел бы поговорить с тобой. Как ты? — Вполне хорошо, — улыбнулся мальчишка, стараясь скрыть за этой улыбкой все свои тревоги и переживания. Не стоит отцу-настоятелю знать об этом. — Бэкхён, — начал издалека священник, чувствуя неловкость сам от того, что приходится заводить этот разговор, но по-другому он не мог, — я никогда не совал нос в твою личную жизнь и не собираюсь этого делать, но я разговаривал с братом-толстячком… то есть, с Кёнпё, и узнал от него, что в особняке есть молодой альфа. Я думаю, это сын хозяина, Пак Пальёна. — Всё верно, — кивнул Бэк, внимательно слушая священника, отпивая чай из чашки. — Его зовут Чанёль. — Ну и как он? — О-о, почему вы интересуетесь? — Бэкхён смутился, начал теребить краешек своей рубашки, отводя взгляд в сторону. — Ну просто. Мне хочется знать твоё мнение, — священник видел, как неловко было Бэкхену, но ему самому было не лучше. Вести такие разговоры с прихожанами его церкви ему было не впервой, а вот откровенничать с молодым омежкой, которого считал почти что приёмным сыном, было очень неловко. — Он альфа. Во всех смыслах, — откровенно признался Бэкхён, — красивый, высокий, имеет жениха. — А какие у тебя с ним отношения? Тебе он нравится? — задал новый вопрос священник, замечая, как алеют щёки омеги. Вот на этом вопросе Бэкхён замешкал, потом сглотнул, немного растерянно посмотрел на священника. Ему захотелось сказать как есть. Рассказать о том, что Чанёль занимает все его мысли, поселился в сердце, что он, в конце концов, его хочет, как альфу, и чувствует запах Пака, как никакой другой. Но разве таким делятся со священником?! — Он мне нравится, — просто ответил Бэкхён, утаив более интимные подробности. — И насколько сильно? — на лбу священника пролегла морщинка, а взгляд стал очень обеспокоенным. — Думаю, я влюбился. — Ты в этом уверен? — А в чём проблема? Я разве не могу влюбиться? Это чувство доступно для каждого. — Нет. Проблема не в этом. Просто есть моменты, когда это нежелательно, а порой — недопустимо. Мужчина всё больше расстраивался, что не мог рассказать свои опасения прямо, но оградить Бэка от такой роковой возможной ошибки должен был. — Я вас не понимаю, отец-настоятель. Вы всегда выражались понятно и внятно. Что происходит сейчас? — теперь настала очередь Бэкхёна хмурить лоб. — Мы должны вернуться в монастырь, — словно приговор, высказал священник. — Что-о? — удивлению Бэка не было предела. — Я не могу оставить тебя в этом доме. Это опасно. — Но почему опасно? Тут моя работа. — Поверь, так будет лучше для тебя! — Почему? Бэкхён уже пребывал в панике. Уйти из этого дома? Да, он когда-то хотел этого, но не сейчас. Тут Кёнсу, его друг, и Сонхи, которого Бэкхён полюбил, и Чанёль… Пусть даже на расстоянии, но омега хотел хотя бы иметь возможность смотреть на него. Это попахивало мазохизмом, но Бэку было плевать. Обижать он себя не даст, но и уехать не мог. — Потому что ты влюбился в своего… — мужчина помедлил, замечая, как всё больше теряется Бэкхён, — влюбился в своего хозяина. Точнее, в сына хозяина. А это неприемлемо. — Вы тоже имеете что-то против прислуги? — Бэкхён открыл рот. Возмущение переполняло его. А ещё он вдруг понял, что если будет настырничать и стоять на своей позиции, то отец-настоятель точно его увезёт с собой. Даже для него любовь могла быть только между людьми, занимающими одинаковые жизненные позиции и статус. Это весьма огорчало. И Бэкхён решил прибегнуть к своему проверенному методу: начать безбожно врать. Он вдруг переменился в лице и залился заразительным весёлым смехом. — Ой, отец-настоятель, Вы попались на мою удочку. — Какую удочку? — удивился мужчина. Смех мальчишки выбил его из колеи, и он не знал, как к этому относиться. — Я вас разыграл! — и снова последовал хохот. — Как я могу влюбится в этого олуха? В эту долговязую шпалу с ушами?! — Ну что ты такое говоришь! — насупился священник, — обзывать других людей неприлично. Это грех. — Знаю-знаю, — мальчишка вытер скопившуюся влагу во внешнем уголке глаз, которая просочилась из-за дикого смеха. Хотя он не мог сказать точно, из-за смеха ли только? — Но это не обзывательства. Это факт. Он такой воображала. Я его на дух не переношу. Но приходится терпеть, ведь это моя работа. — Давай-ка всё проясним, — замотал головой священник. Он вконец запутался и не мог понять, где Бэк говорит правду. — Так ты влюблён в Чанёля или нет? — Говорю же вам: нет! — повторил омежка. Только после этого священник выдохнул, и его плечи заметно расслабились, морщинка на лбу разгладилась.