***
Джунки решил не медлить и поговорить со своим свёкром, пока ещё не было поздно, и насущная проблема так свежа. Сонхи принял его радушно, но сразу напрягся, когда речь зашла о Бэкхёне. — Простите, Сонхи, но этот мальчишка — какой-то ужас. Он перешёл все границы. — Бэкхён? Он чудный мальчик, — встал на защиту омеги Сонхи. — Я ещё никогда не встречал более дерзкого омеги, чем он, — Джунки нахмурился, нервно перебирая салфетку в руках. — Бэкки — дерзкий? Не могу поверить. Он немного неотесан, импульсивен и неловок, но очень милый. Джунки замотал головой, огорчённый тем, что свёкр не воспринимает его слова всерьёз. — Вы понятия не имеете о том, что он из себя представляет. Но это не важно, — вдруг встрепенулся Джунки и продолжил, — завтра в агентстве я попрошу для Вас другого омегу. — Я не хочу другого омегу. Мне нужен Бэкхён. — Я не понимаю, Сонхи. Почему Вы так вцепились в этого Бэкхёна?! — омега умоляюще сложил руки, пытаясь достучаться, как ему казалось, до здравого рассудка старика. — С другим Вам будет лучше! — Я же сказал: мне нужен только Бэкхён! И если ты собираешься уволить его, — старик помахал строго пальцем, показывая тем самым отношение к этой ситуации, но Джунки его прервал. — Нет-нет. Что Вы! Я не увольнял его. Хотя мне очень хотелось. Он сам решил уйти. Сонхи нахмурился, огорчаясь от слов своего зятя. Он не мог поверить в это. Бэкхён решил уйти? Покинуть его? Что же могло произойти, чтобы омежка принял такое решение? — Он уволился. — Что-о? Если это так, то я прибью его. Скажи ему, чтобы Бэк пришёл ко мне! Немедленно! Джунки знал, что его свёкр упрям, но в отношении своей личной прислуги проявлял ещё большее упрямство. Видимо, они были очень похожи, как два сапога пара. Джунки недовольно поджал губы и вышел из комнаты.***
Кёнсу убрался в комнатах Лухана и Чанёля, решил немного передохнуть. Он спустился вниз, в свою комнату, где наткнулся на Бэкхёна, что достал сумку и аккуратно складывал в неё все свои немногочисленные пожитки и вещи. — Бэкки, что ты делаешь? — удивлённо спросил Дио, подходя ближе к кровати друга, наблюдая за действиями Бэка. — Что означает эта сумка? Одежда? Что происходит? — Я ухожу из этого дома — вот что происходит, — упрямо пробурчал Бэк, продолжая целенаправленно складывать вещи в сумку. — Но почему ты уходишь? Что случилось? Я не хочу, чтобы ты уходил! Скажи же мне наконец, что случилось?! — Кёнсу отобрал из рук Бэкхёна очередную футболку, пытаясь остановить омегу, но тот, словно не замечая этого, принялся за другую вещь, не смотря Су в глаза. — Причин много, Кёнсу. Особенно, в их отношении ко мне. Кажется, я больше не выдержу. С меня довольно, — говорил омежка упрямо, но Кёнсу было не провести. Он видел, как Бэку сейчас трудно и плохо. Как он из последних сил старается держаться и не разреветься в голос. — Но кто к тебе относится плохо? — Все! И так было всегда! Знаешь, я вырос в приюте при монастыре. Думаю, не многие согласились бы, чтобы их детство прошло именно в таком месте. Но Дио! Там меня любили! Там никогда не унижали меня и не обижали, а тут… Тут всё такое богатое, вычурное, пахнущее светской, богемной жизнью, но лицемерное. Им ничего не стоит унизить человека, обозвать. Опустить ниже некуда, хоть я и сам знаю, на какой ступени социального статуса стою. Мои нервы не железные. Клянусь, я этого не заслуживаю, и тем более, их оскорблений. И Чанёль туда же! Он меня обидел. Очень обидел. Назвал авантюристом, будто я специально сближаюсь с Хичолем, чтобы залезть к нему в кровать и снять униформу. Представляешь?! Он мне так и сказал! А когда его папа стал обвинять меня, то не сказал ни слова в мою защиту. — Он ревнует. Тут и ежу понятно, — фыркнул Кёнсу, пытаясь показать этим своё отношение к произошедшему. Он всегда был на стороне Бэка, только, всё же, ему стоило посмотреть на это со стороны. — От этого ещё никто не умирал, Бэк. — Что ты такое говоришь?! — возмутился омежка. — По-твоему, этого мало? — он насупился и уже посмотрел Кёнсу в лицо. — Нет, это ужасно. Но когда Чанёль такое сказал? — Я вышел из комнаты Хичоля и был в коридоре, когда меня увидел Чан. Он мне такого наговорил, — Бэкхён снова поник, пытаясь справиться с обидой, что вновь заполняла его до краёв. — Бэкки, не будь тугодумом. Он ревнует. Пак Чанёль ревнует. А это значит, что он испытывает к тебе чувства. Вот и сказал тебе очередную гадость. — Всё равно я уйду, — упрямо пробубнил Бэк и принялся опять складывать в сумку свои вещи. Тогда Кёнсу встал с кровати Бэкхёна, на которую присел минутой раньше, чтобы поговорить с другом, и, подперев руки в бока, повысил голос. — Хорошо! Уходи! Тебе на всё наплевать?! Оставишь меня одного в этом логове людоедов?! Своим уходом ты доставишь удовольствие господину Джунки и Чанёлю. Мальчишка хлопал глазами, впервые видя, как его друг, который стал для него очень близок, отчитывает его. — Я думал, ты поддержишь меня или хотя бы утешишь, — Бэк надул губы и опустил взгляд. — Нет, я не стану тебя утешать, и знаешь почему? Если уйдешь, этот кретин будет думать, что был прав, что разоблачил, и тебе стыдно. Ты этого хочешь? Бэкхён смотрел на друга, который кипел праведной злостью и осмысливал его слова. Потребовалось немного времени, когда Бэк и Су смотрели в глаза и осознавали свою значимость в жизни друг друга. Кто, как не друг, укажет тебе на неправильный путь? Кто, как не друг, может сделать это вот таким способом, даже накричав, но при этом Бэк не чувствовал обиду?! Он скорее чувствовал благодарность, и так же, вскочив с кровати, мальчишка обнял Кёнсу крепко, получая в ответ не менее крепкие объятия. — Спасибо, Су, — пробормотал Бэк, утыкаясь ему в плечо. — Спасибо. Долго раскисать и лить слезы Дио не дал Бэкхёну. Он отстранился и уже с более холодным взглядом добавил: — Прости, Бэк. Но мне надо кое с кем поговорить. Думаю, это не требует отлагательств. Кёнсу быстрым шагом вышел за дверь, оставляя немного растерянным омегу. Вот только сейчас они с Дио обнимались и утешали друг друга, а в следующую секунду Су оставил его явно не в лучшем настроении. Что происходит? Особняк, в котором работал Бён Бэкхён, всё больше напоминал ему дурдом, а не жилище в элитном квартале.***
Кёнсу обошёл весь первый этаж, и когда добрался до кухни, наконец нашёл там того, кого искал. Пак Чанёль стоял возле открытого холодильника и пил из бутылки воду. Не говоря ни слова, Су направился к Чану, и схватив того за руку, почти силой поволок альфу в сад. Чанёль не ожидал такого нападения, чуть было не подавился водой, что пил из бутылки. — Эй, что такое?! — возмутился Чанёль, когда Су остановился и посмотрел на Пака. Ей-богу, омега сейчас выглядел не милым, как это было всегда. Он походил на разъярённого сатану, который готов был изжарить альфу в своём гневе. — Господин Пак Чанёль, послушайте, что я вам скажу, и не перебивайте меня! Если после нашего разговора Вы решите уволить меня, я не особо расстроюсь. Помимо работы, у меня в жизни останется друг, за которого я готов надрать вам зад, и Чонин, который любит меня, и если уж я постараюсь, то могу напрочь разрушить вашу дружбу. Чанёль был крайне удивлён таким наездом омеги, но решил не перебивать и дослушать всё, что скажет ему Дио. — Вы самый беспринципный, аморальный альфа, которого я только встречал. У Вас нет совести и элементарного уважения к другим. Знаете, на короткое время мне померещилось, что Вы испытываете к Бэкхёну искренние чувства, но, видимо, я ошибся. Человек без сердца не может испытывать чувств. Как только земля носит таких, как Вы?! Я искренне надеюсь, что Вам бумерангом вернется всё то зло, что Вы причинили Бэкхёну. А так же искренне надеюсь, что Бэк найдет себе того, кто будет любить и уважать его по-настоящему, от всей души. Вы же понимаете, что это будете не Вы?! Господин Чанёль не достоин даже мизинца Бэкхёна, не говоря уж о его расположении к вам. Он самый добрый, чистый и искренний друг, которого я когда-либо встречал. Вы достойны только такого, как Ваш жених, и не более. Мне совсем непонятно, как Вы с Каем стали близкими друзьями? Вы с ним полная противоположность! Ох, и ещё. У Вас совсем нет мозгов. Напрочь отсутствуют в Вашей тупой голове! Если бы Вы обладали хоть чуточкой здравого смысла, то давно бы поняли, какой замечательный Бэкхён, а не вели бы себя, как последний мудак. Отстаньте от Бэкхёна! Хватит причинять ему боль и неприятности! Странное дело, но Чанёль не злился на Кёнсу от всего услышанного. Он был не согласен со многими обвинениями в его адрес, но понимал, что друг действует и говорит в интересах друга, защищая его. Чанёль хотел оспорить некоторые высказывания Дио, но тот даже топнул ногой, хмурясь ещё больше. — Не желаю ничего слушать от вас! Вы услышали мою точку зрения и моё отношение к вам. Если Вы не поменяете своё отношение к Бэкхёну, я Вам яйца отрежу, когда будете спать, честное слово! Для Вас же будет проще и легче, если Вы оставите в покое Бэкки. — Я не могу, — тихо ответил Пак. Теперь настала очередь Кёнсу удивляться и хлопать глазами. — Что вы сказали?! Не можете?! В очередной раз убеждаюсь, что у Вас, господин, совсем нет совести, — лицо Дио пылало румянцем возмущения. — Дело не в совести, Дио, — так же тихо продолжил Чанёль. У альфы не осталось выхода, как рассказать омеге, по какой именно причине он не мог оставить его друга в покое. — Он мой истинный, Кёнсу. Альфа ждал реакции от омеги, что вот сейчас он рассмеётся ему в лицо, не воспринимая всерьёз слова Чана. Но Кёнсу молчал. На лице проступил испуг, а румянец сменился бледностью. Парень поджал губы, взгляд стал совсем холодным. — Вы же шутите? Это не может быть правдой! — он замотал головой, отрицая услышанное. — Это правда, Дио. Бэкхён — мой истинный омега, тот, что предназначен мне самой природой. Чанёль даже поник, не в силах вынести тяжёлый взгляд Кёнсу. Он раскрыл свой секрет, и ему должно было полегчать, но Паку было тяжелее, чем прежде. Омега молчал, продолжая поджимать губы, тщательно обдумывая свои дальнейшие слова и, когда собрался с мыслями, чётко и ясно стал излагать. — Я не скажу об этом Бэкхёну. И если Вы расскажите, то, клянусь, я исполню все свои угрозы. Повторюсь: Бэкхён не достоин такого ничтожества, как Вы, тем более, такого истинного альфы, как Вы. Он достоин лишь любви. Как давно Вы знаете? — С его первой течки. Я учуял его запах ещё во дворе. Что со мной творилось эти дни… — Мне плевать, что с вами творилось, — Кёнсу усмехнулся и со злобным торжеством выпалил, явно радуясь, к какому выводу пришёл, — Вы сами себя наказали. Имеете этого Тао в своей кровати, а мечтаете о Бэке, я прав? Вот и мучайтесь дальше! Вам стыдно за то, что Ваш истинный не из высшего общества? Что он простой парень? Молчали? Скрывали? Скрывайте и дальше, и только попробуйте рассказать хоть кому! Это Ваша кара за поганый характер! Кёнсу резко обогнул альфу, задевая того плечом, ушёл из сада, оставляя Чанёля одного со своими мыслями.***
Дио ничего не сказал о разговоре с Чанёлем. Он поклялся сам себе, что сохранит всё в тайне и, когда через десять минут вернулся в комнату, просто улыбнулся Бэкхёну, замечая, что тот уже разобрал свою сумку и переоделся обратно в униформу. Практически следом за Кёнсу в дверь постучали, и так как омега был рядом, то сам открыл дверь. В комнату зашёл Сонхи. Старик редко когда спускался из своих апартаментов, и то, что он сделал это ради Бэкхёна, говорило о многом, а в частности, об отношении старика к омеге, о том, что он дорожит мальчишкой и волнуется за него. — Господин Сонхи, — удивился Су и открыл пошире дверь, впуская деда внутрь. — Разрешите? — спросил старик. — Конечно, — закивал парень, — заходите. Кёнсу понимал, что, скорее всего, Сонхи хочет поговорить с Бэком с глазу на глаз, и вышел за дверь, аккуратно её прикрывая за собой. Старик прошёл вглубь комнаты, взял в руки стул и поставил его ближе к кровати Бэкхёна, на которой по-турецки сидел мальчишка. — Так значит, ты меня оставляешь? — прямо спросил дед. — Нет, — Бэкхён вдруг испытал смущение из-за вопроса деда и из-за того, что хотел уйти, даже не попрощавшись. — Я собирался уйти, но остаюсь. — Хорошая новость, — довольно кивнул дед. — Можно поинтересоваться, почему ты передумал? — Понимаете… Некоторые люди всё ещё считают меня вором, а ещё назвали меня… как бы это помягче сказать… — Бэкхёну было неловко говорить, поэтому он тщательно подбирал слова. — Может, я и вульгарный, но порядочный. У меня чистая душа. Я никому себя не дарю, а уж тем более, не продаю. Дед сразу понял, о чём толкует мальчишка, и почувствовал несправедливость таких обвинений в адрес Бэка. — Если такое повторится, просто скажи мне. Я быстро наведу порядок в доме. — Вы думаете, я стукач? Трепло? — воскликнул омега. — Что за выражения, Бэкки! — пожурил его дед. — В общем, Вы меня поняли. Я решил, что останусь, но… — Но? — повторил Сонхи, ожидая условие, по которому Бэк решил не уходить. — У меня есть к вам просьба. Дед усмехнулся. Это было так похоже на мальчишку и его характер, что он не удивился. — Я слушаю. — Через два дня будет матч в монастыре, и я бы хотел в нём участвовать. Бэк посмотрел на старика умоляюще, строя милую моську. Разве мог Сонхи отказать ему? — Ладно, — согласился старший омега. — Но это ещё не всё. Старик закатил глаза и с наигранным возмущением всплеснул руками. — Ну? — Я хочу, чтобы Вы поехали со мной. И болели за нашу команду. — Что-о? Мальчишка вскочил с кровати и подпрыгнул к Сонхи, со всей своей непринуждённостью чмокнул старика в щёку. — Ну пожалуйста, — Бэк чмокнул деда уже в другую щёку и повторил, — Пожалуйста. Сердце Сонхи растаяло, и он кивнул. — Ладно. Только не смей впредь шантажировать меня подобным образом! — он погрозил пальцем Бэкхёну, а самому было очень приятно от такой внучатой нежности, что проявил к нему Бэкхён.***
Собравшись с мыслями, Бэкхён взял свою униформу, что повесил на вешалку, и поднялся на второй этаж. Он долго обдумывал всё произошедшее с ним и пришёл к выходу, что совсем расклеился, находясь в этом доме. Он перестал отстаивать свою гордость и достоинство, и, чтобы реабилитироваться в своих собственных глазах, решил проучить Пака-гавнюка, хоть и любил его. Спускать с рук такие слова и такое отношение к себе Бэк больше не намеревался. Он постучал в дверь и сразу же вошёл, замечая, что Пак встрепенулся и встал с кровати, на которой лежал до этого и копался в своём телефоне. Бэкхён подошёл так близко, как позволяло приличие, и, приподняв вешалку, на которой висла его униформа, покрутил её перед лицом альфы. — Видете эту форму? Посмотрите внимательно. — Да. И что? — А то, что на ней не висит бирка, что это дерьмо. Как и на человеке, который её надевает. Чанёль закатил глаза. Он не любил, когда его отчитывали, но что оставалось делать? Он и так наговорил Бэкхёну много лишнего, и сейчас портить отношения ещё сильнее не хотел. — Мне не стыдно, что я её ношу. — Послушай… — Это моя работа, и мне не стыдно работать, — перебил омежка, не давая Паку даже вставить слово, — если я когда-то сниму эту форму, то лишь потому, что найду другую работу. Я буду всю жизнь работать. Я не авантюрист! Я дурак. — Почему? — спросил Пак. — Потому что не смог сразу ответить Вам и защитить себя, когда Вы меня оскорбили. Чанёль потянулся за Бэкхёном, чтобы остановить его, когда тот развернулся, чтобы уйти. Но Пак ошибался. Бэк развернулся не для этого. Он просто делал замах перед ударом. Кулак прилетел ему прямо в левую скулу, и удар был такой силы, что альфа пошатнулся, спотыкаясь о свои длинные ноги, полетел на пол, приземляясь пятой точкой. — Теперь мы в расчёте! — высказал последее Бэк и вышел за дверь, а Чанёль остался сидеть на полу, потирая щёку. Бэкхён был доволен. Его занятия хапкидо не прошли даром. Альфа же, несмотря на удар и уязвлённую гордость, приходил к выводу, сидя на полу, что заслужил этот удар, как и выговор от Кёнсу.***
Бэкхён был настроен воинственно. Как же ему претили лгуны, которые вешают лапшу на уши. Одного лгуна, ненавистного, но любимого (да, и такое бывает, Бён удостоверился на собственном опыте) он уже проучил и надеялся, что у Пака появится синяк, который будет напоминать ему о всех его неудавшихся шутках. Остался другой лгун, что сидел в запертой комнате и морочил голову всем вокруг. Подойдя к нужной двери, он постучался ради приличия и снова открыл дверь своим ключом. Ведь не зря же Хичоль дал ему его. — Привет, Бэкки, — по своему обыкновению альфа улыбнулся, а Бэк остался серьёзным, внимательно приглядываясь к внешности альфы, подмечая, что тот был явно хорошим художником. Накладывал гримм так, что Бэкхён и не заподозрил подвоха. Только манеры и стиль разговора выдавали Хичоля. Ну и, может быть, его белоснежная улыбка, не свойственная людям с улицы. — Скажи, почему ты врёшь? Улыбка на лице альфы немного померкла. — Вру? О чём ты? Бэкхён решил не бить в лоб своими обвинениями и фактами, а зайти издалека. — Врешь о том, что я красивый. Ты, кажется, поглупел или ослеп. Я совершенно обычный рядовой омега, не умеющий себя вести. — У всех разные понятия о красоте, Бэкки. Для меня ты — совершенство. Я рад, что ты навестил меня. Бэкхён прошёл в глубь комнаты и присел на пуф совсем близко к альфе. — Бедняга, — прискорбно проговорил Бэк, — тебе, наверно, до смерти надоело это кресло. — Да, — тихо ответил Хичоль и потупил взгляд в сторону. — Ты сегодня странный. Но Бэкхён смотрел на альфу, не отрывая взгляд, следя за каждой его мимикой. — Почему ты так на меня смотришь? — Ничего. Просто я думал о тебе. Знаешь, может, есть такое лечение, чтобы ты снова начал ходить? — Нет, — категорично заявил альфа, немного насупившись и снова отводя взгляд. «Типичное поведение лгунов» — подумал про себя Бэкхён. Но потом Хичоль наклонился чуть вперёд по направлению к Бэкхёну, чтобы их лица были как можно ближе. — Хотя, абсолютно все врачи говорят, что лучшее лечение — это внимание, нежность и любовь… Бэкхён поразился, насколько в этом человеке уживаются совершенно противоположные качества. Сначала он милый, дружелюбный, как настоящий друг, который улыбается искренне. А потом вдруг становится типичным альфой, флиртующим и соблазняющим. Но Бэка это не смутило. Он решил подыграть альфе, для того, чтобы вывести его на чистую воду. Он так же слегка подался вперёд и томным голосом попросил: — Хичоль, дай мне свою руку. Альфа, не почуяв подвоха, протянул ладонь. Бэкхён ухватился за неё и рванул вперёд так сильно, что тот слетел с кресла-каталки на пол, падая на колени перед Бэкхёном. — Что ты делаешь? — возмутился Хичоль. Бэкхён встал с пуфа и, смотря на альфу сверху вниз, более жёстким голосом заговорил: — А ну вставай! Хватит мне морочить голову. Вставай-вставай! — повторил Бэк, видя замешательство в глазах альфы. Хичоль сразу понял, в чём дело, и не стал ломать комедию. Он встал на ноги, возвышаясь над Бэкхёном. Он не был так высок, как Чанёль, но Бэку всё равно пришлось слегка закинуть голову. — Ну… теперь ты знаешь мой секрет, — альфа улыбнулся. Ему было неловко, но он отлично это скрывал. А вот Бэкхён по-прежнему хмурился и даже, казалось, что стал ещё угрюмее. — Больше всего на свете я ненавижу лгунов! Одно дело, когда человек шутит, но другое дело — вот это! — он ткнул пальцем, указывая на ноги Хичоля. — Мне так легче, Бэкхён. Понимаешь, сначала я, и правда, не мог ходить. У меня совсем не было стимула и стремления жить. Но чувствительность понемногу приходила в норму. Я хотел, чтобы мой отец мучился, смотря на сына-инвалида. Чтобы жил с этим сознанием всегда. — Хорошо. Это я могу понять, но… — Бэкхён поджал губы. Теперь на лице явно читалась обида, — я чем заслужил твоё враньё? Чанёль постоянно мне врёт. Но я думал, что ты мне друг и не будешь поступать так же! — Когда я тебе врал? — воскликнул Хичоль. Бэкхён горько усмехнулся и прямо посмотрел на альфу. — Я зашёл сегодня к тебе днём и был очень удивлён, когда не нашёл тебя в комнате. Подумал, может, упал, и тебе нужна помощь. Вот ведь странное дело: Хичоля нигде не было. Однако в гардеробе я обнаружил весьма занятный костюм. Догадываешься, какой? Конечно, Хичоль догадывался, но он молчал, просто слушая Бэкхёна, не смея его перебивать. — Знаешь, а я ведь искренне проникся к этому бездомному. Всё время ты надо мной смеялся? — Бэк, ну что ты! Не было такого. Наоборот, я был рад, что могу с тобой общаться. — Знаешь что?! Забудь обо мне. Хватит с меня врунов в жизни. Бэкхёна захлестнула обида. Он надеялся, что хоть Хичоль искренен с ним, но и тут дружба оказалась с червоточиной. — Я больше не приду к тебе, понял! Захочешь увидеть меня? Тогда спускайся вниз! Бэкхён резко развернулся, чтобы уйти, но почувствовал железную хватку у себя на предплечии. Хичоль развернул мальчишку, прижимая к своей груди, и, обхватив руками лицо омежки, поцеловал того в губы. Несколько секунд Бэк пытался понять, в чём дело, а когда осознал, что его целуют, весьма умело и страстно, то испугался. Он оттолкнул Хичоля от себя, но тот лишь на секунду отстранился, хватанул побольше в лёгкие воздуха и снова припал к губам Бэкхёна. Бэкхён не на шутку испугался. Сердце колотилось в груди так, что эхом отдавалось в ушах. Он ещё раз оттолкнул Хичоля и практически отпрыгнул от него, чтобы поцелуй не повторился. — Прости, Бэкки, я не смог удержаться. Бэкхён ничего не ответил. Он лишь судорожно вдохнул и с пылающим лицом выскользнул из комнаты. Пока мальчишка шёл до своей комнаты, его не оставляла дикая мысль, что поцелуй ему понравился. Он не готов был упасть к ногам Хичоля и отдаться ему прям там. Нет. Этот поцелуй так же не походил на поцелуй Чана, когда каждая частичка тела Бэка начинала стонать и просить большего, когда начинаешь захлёбываться в своих эмоциях и страсти. Просто губы Хичоля, на удивление, оказались мягкими, тёплыми, нежными. Его запах и вкус, как и поцелуй, не вызвали в Бэкхёне брезгливости или отторжения. Вот это и пугало мальчишку больше всего. Он не хотел рассматривать Хичоля как альфу. Хотел остаться с ним друзьями. А если так пойдёт дело, это грозит тем, что он потеряет друга.