***
С утра Хуан Цзытао и Пак Чанёль вместе поехали на работу. Приближался праздник — Новый год, и стоило подвести итоги по проектам, которые он вёл, внести коррективы, перепроверить всё ещё раз. Альфа и омега слегка опоздали к открытию фирмы, замечая, что в офисе Пальёна уже горит свет. — Мы сегодня, может быть, снова побудем у меня, — предложил Хуан, присаживаясь на столешницу своего стола, притягивая Чана за галстук ближе к себе. Руки мягко огладили грудь альфы, томно смотря в глаза напротив. — Ещё не вечер, Хуан, — Чанёль не успел сформулировать свою мысль. Главная дверь, что вела сначала на ресепшн, резко отворилась. Хуан и Чанёль отпрянули друг от друга, понимая, что находятся в непозволительной близости, но Инхо даже не заметил этого. Он торопился в главный офис, к Пальёну. Тао и Чан лишь удивлённо проследили за ним взглядом. Так же резко отворив дверь в кабинет, не удосужившись прикрыть её за собой, Инхо направился точно к столу директора, прерывая разговор того по телефону. Мужчина просто резко выдернул сотовый из рук старшего Пака и нажал кнопку отбоя. — Ты что творишь?! — возмутился Пальён, вскакивая со своего кресла, которое противно скрипнуло, чуть отъезжая в сторону. Сделав себе заметку о том, что нужно вызывать мастера, который его починит, Пальён всё же ждал объяснений от своего деверя. Инхо стал наматывать круги по комнате, и только сейчас Пак заметил, какое бледное у альфы лицо. Он будто смерть увидел. — Мы пропали. Всё пропало, — выдавил из себя, наконец, Инхо, не прекращая ходить по комнате. — Что пропало? Кто? Объясни всё толком! — решил уточнить Пак-старший. — Всё! Понимаешь, всё! — Инхо! — повысил голос Пальён, привлекая уже более осознанное внимание к себе своего родственника. Тот развернулся к Паку и выпалил: — На стройке обвалилась стена. Один строитель погиб. Вот тут-то Пальён снова сел в кресло под тяжестью услышанной новости. — Что? Как такое случилось?! — Обыкновенно! А что ты хочешь, там повсюду трещины были. Вот одна из стен не выдержала и рухнула, а за ней подтянулся и верхний этаж, что поддерживался этой самой стеной. Работник, что был там, погиб на месте. Мужчины были так поглощены новостью, что не заметили Чана, который это время стоял в проёме двери и всё слышал. — Я тебе говорил, — зашипел альфа, практически испепеляя отца уничтожающим взглядом. — Я говорил! Я предупреждал! — Пак двинулся на отца и, когда достиг его стола, со злостью разметал все вещи, что были на нём. Ноутбук, папки с документами, канцтовары, сотовый — всё полетело на пол. Чанёль очнулся, и в нём включился своеобразный защитный инстинкт. — Не доводи меня! — рыкнул старший альфа. — Чанёль, держи себя в руках, — попросил Инхо, но уже видел, что оба: и сын, и отец — взвинчены до предела. — Ты что, не понимаешь?! Мы убили человека! — взревел Чанёль. Он кричал на отца, что было впервые. — Что за бред ты несёшь! — Это не бред, а правда! — лицо Чана побагровело, настолько он сейчас был зол. — И, что теперь? Что мы скажем его омеге? А? Что его супруг, его альфа умер из-за того, что мы хотели побольше заработать?! Мы убийцы! — Инхо, выведи его отсюда. Пусть он уйдёт, — в приказном тоне сказал Пальён. — Чанёль, может, выйдешь? — Инхо не считал себя трусом, но, видя в каком состоянии его племянник, связываться с молодым альфой не хотел. — Я уйду! А знаешь почему? Меня тошнит от вас! Особенно от тебя, отец. — Как ты разговариваешь, сопляк?! Совсем забываешься?! — взревел в ответ Пак-старший. Терпение Чана лопнуло. Что-то щёлкнуло перед глазами альфы, словно быку показали красную тряпку, и он бросился на отца, желая выбить из него весь эгоизм и алчность. Два альфы схлестнулись. Первый удар нанёс Чанёль, попадая отцу точно в челюсть. Пальён не замешкал, он ударил в ответ. Оба наносили удары, желая выместить злость друг на друге. Несмотря на то, что Чанёль был моложе, старший не уступал ему в силе. Альфы были в равных позициях. На выручку пришёл Инхо и Тао, что услышал шум потасовки и забежал в кабинет. Отца и сына разняли. Хуан цеплялся за Чана, желая успокоить, говорил какие-то отвлекающие фразы, умоляя остановиться. Инхо же со спины зажал Пальёна, сцепляя руки у него на груди. — Давай уйдем отсюда, Чанёль, — стал умолять Хуан, оттаскивая альфу к выходу, не давая ему опомниться. — Ты ничтожество, — напоследок крикнул Чан, отдёргивая свою руку, за которую цеплялся Хуан. Чанёль даже не стал обращать внимания на омегу. Он быстрым шагом удалился, не дождавшись Тао. Альфе сейчас хотелось переговорить лишь с одним человеком — с дедушкой. — Ну, что будем делать? — уже спокойно спросил Инхо, присаживаясь снова в кресло. Пальён вытер кровь с разбитой губы и, не смотря на родственника, ответил: — Надо спустить это дело на тормозах. Не дай бог, пресса пронюхает. Не скупись, Инхо. Главное, что бы это не попало на первые страницы. Пальён так же сел в своё кресло, игнорируя под ногами сброшенные вещи, открывая ящик в столе, вынимая оттуда антисептические салфетки, промачивая одной из пачки свою рану. — Ясно, — кивнул Инхо, вытащил из своего кармана мобильный, ища в контактах нужный номер. Он понимал, что дёшево им такой трюк не обойдётся, но выбора не было.***
— Никаких «но»! — строго буркнул Сонхи, глядя на то, как Бэкхён развалился на его кровати звездочкой в припадке усталости. Дед знал, что Бэк переигрывает. С одной стороны, это было смешно и мило, но с другой — их обучение должно дать результат и принести плоды, даже если омежке этого не хочется. — Кем ты хочешь быть, Бэк: обычным омегой или воспитанным молодым человеком с утончёнными манерами? — А можно выбрать? — спросил Бэк, хотя знал, что вопрос деда был риторическим. — Нет, — категорично заявил Сонхи. Бэкхён всплеснул руками и, словно полудохлая рыба, что испускает свой последний вдох, сел в кровати. — Ну, ладно. И чему в этот раз Вы будете меня учить? — Сегодня мы будем учиться правильной речи, — снисходительно начал старик. — Но я и так умею говорить, — омега фыркнул, будто дед сморозил какую глупость. — Ты умеешь говорить, потому что у тебя есть язык, а я тебе говорю о красивой речи, — Сонхи развёл руками, словно желая показать этим жестом что-то большое и одухотворённое. Бэкхёну нравилось проводить время с Сонхи, но его поучения жутко тяготили, и, когда их прервал настойчивый стук в дверь, мальчишка даже вздохнул с облегчением. Не прошло и секунды, и, не получив разрешения войти, Чанёль тут же вошёл. — Вот это воспитание, — фыркнул Бэкхён, обращая своё недовольство на альфу, желая задеть того. Наверно, впервые Чан так холодно ответил. — Помолчи, Бэкки, сейчас не до тебя. Выйди, пожалуйста. Мальчишка даже не смог ничего сказать против или съязвить, как хотелось бы. От внимания старика не ускользнуло состояние внука. Он знал, что случилось что-то серьёзное, и поэтому сам вмешался: — Бэкхён, будь добр, оставь нас с Чаном наедине. Мальчишка лишь недовольно насупился, но не стал перечить деду. Когда Сонхи и внук остались одни в комнате, Чанёль подошёл ближе к стулу, что стоял напротив старика, нервно сжал ладонями спинку, утыкаясь взглядом в пол. Чанёль выглядел ужасно. Это не скрывало даже то, что парень пытался выглядеть собранным. — Дедушка, на стройке погиб строитель, — тихо сказал альфа, не поднимая взгляд, по-прежнему смотря в пол. — Как? Когда? — только и смог огорчённо выдохнуть дед. Новость была, мягко сказать, не из приятных. — Сегодня утром. Обвалилась стена, а за ней и один из верхних этажей. Мужчина как раз работал там, и его завалило. Дедушка, ты понимаешь, что это значит? Мы убийцы. Я убийца! Это был мой объект. Я должен был проследить, но… Отец всё знал. Понимаешь?! Всё! Дед, конечно же, знал, но что он мог сделать в этой ситуации? Лишь поддержать внука, для которого этот несчастный случай стал личной трагедией. Старший омега встал со своего кресла, подошёл к внуку и просто обнял его, понимая, что для Чанёля сейчас это будет лучшим утешением. — Я переговорю с Пальёном, обещаю, Ёлли. А тебе нужно успокоиться, слышишь?! Внук и дед ещё долго разговаривали в комнате. Чанёлю не хотелось в этот день видеть никого больше. Альфа, в середине дня вернувшись к себе, заперся у себя в комнате и даже не вышел на ужин, игнорируя звонки Тао.***
Новости по особняку разнеслись быстро. Произошедшее на стройке стало достоянием всех ушей, в том числе и Бэкхёна. Замечая напряжённую атмосферу, мальчишка старался лишний раз не попадаться на глаза раздражённым хозяевам дома, но уже под вечер Сухо попросил его отнести кофе господину Пальёну в кабинет. Бэкхён поставил на поднос чашку с ароматным, только что приготовленным кофе, чёрным, без сахара, как и любил альфа, на подносе понёс его. Он тихонько постучал и, получив разрешение войти, отворил дверь, стараясь бесшумно ступать по паркету. Мужчина, что сосредоточенно рассматривал бумаги и делал какие-то подсчёты, даже не обратил внимания на поднос, что перекочевал из рук омежки к нему на стол. Бэкхён знал про свой настырный характер и чему его учил всё это время дедушка, но, видя, в каком состоянии сейчас Пальён — а он явно был не в порядке, об этом говорили тёмные круги под глазами, уставший изнеможённый вид и разбитая губа, такая же, как и у Чанёля — решил всё же вмешаться. — Простите, — подал голос омежка, робко заговорив с хозяином дома, привлекая к себе внимание. Пальён поднял взгляд от бумаг на Бэкхёна и удивлённо приподнял одну бровь. Словно это было чем-то неожиданным, что с ним заговорили. — Простите, что вмешиваюсь, — продолжил Бэк, — я случайно узнал, что произошло на вашей стройке… Знаете, не вините себя. Это был несчастный случай, — он говорил очень мягко, чтобы показать, что сочувствует. — А твоего мнения разве кто спрашивал? — раздражённо ответил мужчина. — Иди, — он кивнул на дверь, и Бэк не стал больше ничего говорить. Так же тихонько вышел. Пальён откинулся на спинку своего кожаного кресла и устало потёр глаза. Как бы ему хотелось услышать эти слова от кого-нибудь близкого, от члена семьи, но в свой адрес лишь получал пренебрежение и осуждение. Может быть, он и заслужил, но разве все они: папа, Джунки и даже дети — не ждали от него, что он положит всю свою жизнь на алтарь бизнеса? Чтобы их семья процветала. Разве не пришлось ему пожертвовать, возможно, самым дорогим в своей жизни?! А теперь он получает лишь такое отношение к себе! И как тут не ожесточиться?! Он превратился именно в того, кем его и хотели видеть отец и муж: алчный, амбициозный альфа, занимающий высокие позиции в бизнесе, наступающий на горло своим конкурентам. Он очерствел изнутри, потерял всякое сострадание. И всё равно душа требовала теплоты, понимающего отношения. Никто в семье не мог дать Палёну этого. Даже его папа Сонхи, который был ближе всего к альфе, последние восемнадцать лет лишь упрекал. Какой-то жалкий мальчишка, не имеющий отношения к нему, сказал всего лишь одну фразу, которая могла поддержать. Это огорчало. Понимание того, что всем остальным попросту плевать. Мужчина отпил горячий терпкий кофе, который своей горечью слегка согрел нутро, но не дал облегчения. Альфа ещё раз устало вздохнул и снова принялся подводить итоги и делать просчёты.***
Утро следующего дня встретило Бэкхёна радостной новостью. Позвонил отец-настоятель и известил омегу, что после обеда намечается ещё один матч с соседним монастырём, и выразил желание, чтобы омежка был на нём и, по возможности, прихватил ещё игроков. У них в команде как раз не хватает вратаря. А что для Бэкхёна может быть лучше игры в футбол?! Ну, может быть, годовой запас сладостей и поцелуи Чанёля. Хотя… о втором мальчишка желал не думать. Но, прежде чем отправиться в монастырь, ему нужно было получить разрешение у Сонхи и, по возможности, вытащить старика вместе с собой. Заявившись к дедушке в комнату, Бэк застал его в кровати, читающим свои любимые стихи. — Ну, вот! — надул щёки омежка. — Что это ещё такое?! Время обеда, а Вы в кровати? Где это видано?! — Прости, Бэкки, я плохо себя чувствую. — Это потому, что Вы хандрите и грустите. Нужно развеяться! Сегодня в монастыре будет матч, и Вы должны поехать со мной. — Нет. Сегодня я пас. Предпочитаю остаться в своей мягкой постели с томиком любимых стихов. А ты езжай, Бэк. Возьми нашего водителя и езжайте вдвоём. — Это всё из-за строителя, да? — решил поинтересоваться Бэк, невольно задевая закрытую тему. — Нет, — ответил Сонхи, — из-за сына. Он пытается казаться сильным и холодным, но кому, как не мне, знать, что у него творится на душе. Повторюсь, ты езжай и повеселись, как следует. — А ваш внук? — уже тише спросил Бэкхён, желая прощупать почву. Было неловко спрашивать дедушку напрямую и, возможно, поселить в нём подозрения. — Чанёль страшно переживает. Он ужасно разочарован в отце. Они даже сцепились в офисе. Благо, обошлось всё малой кровью. — Вот я и говорю, что вам надо поехать со мной. Подышать воздухом, погреться на солнышке. — А я говорю тебе в который раз: езжай без меня. Какой же ты настырный, Бэк! Спорить было бесполезно, омежка это понял, и, быстро чмокнув деда в щёку, направился на выход, но всё же решил попытать удачу и заглянуть к Чанёлю. А вдруг дела обстоят более или менее, и Пак решится уехать ненадолго из этого дома, где одна обстановка способствовала гнетущему настроению. Тихий стук в дверь отвлек Чана от созерцания потолка, на который он смотрел вот уже несколько часов подряд, не в силах прогнать из мыслей произошедшую трагедию. Чанёль нехотя поднялся с кровати и пошёл открывать дверь. На пороге стоял Бэкхён в своей потрепанной одежде, в бейсболке набекрень. Возможно, в другой день он бы умилился, но сейчас Паку было не до этого. — Привет, — улыбнулся мальчишка, стараясь выглядеть как можно проще и дружелюбнее. Хотя Пак заслужил другого обращения, но Бэкхён почему-то не мог сейчас поступать эгоистично. — Чего тебе? — угрюмо спросил альфа, даже не смотря на Бэкхёна. Он не хотел показывать свои красные глаза и, тем более, чтобы кто-то понял, как сильно он переживал. Не пристало альфе раскисать, как омежка. Стоило вести себя сдержанно, но, находясь один в своей комнате, Чанёль просто не мог прекратить самоистязания. Чувство вины сжирало изнутри. — Я хотел… ну… хотел… — Давай к делу. Мне сейчас не до разговоров. — Я хотел спросить, ты играть будешь? — наконец поинтересовался омега, комкая в руках кромку своей и без того растянутой футболки. — Что? — Чанёль всё же поднял взгляд на мальчишку, силясь понять, о какой игре идёт речь. — У нас сегодня ответная игра. Я должен знать, ты будешь играть или нет? Должен знать, есть у меня вратарь или искать другого. Альфа отвёл взгляд в сторону и призадумался, на и без того печальном лице появилось выражение полной дезориентации. Словно Чанёль выпал из реальности на какое-то время, а сейчас пытался снова в неё вернуться. Парень отлепился от проёма и снова вернулся к себе в комнату, не закрывая за собой дверь, поэтому у Бэкхёна появилась возможность проскользнуть следом за Чанёлем. — Ну? Чанёль присел на столешницу своего стола и, скрестив руки, шумно вздохнув, покачал отрицательно головой. — Нет. — Значит, не поедешь… — мальчишка был расстроен, но, в связи с последними событиями, он не мог за это злиться на альфу, ему и так сейчас было плохо. — Нет. На меня не рассчитывайте. Скажи отцу-настоятелю, что я прошу прощения, но играть не могу. Чанёль сгорбился, казалось, под тяжестью проблем, и выглядел таким беспомощным, разбитым, потерянным. Даже Бэку было заметно, как парень переживал. Возможно, и сейчас Бэкхёна пошлют и скажут, что его никто не спрашивал, но остаться безучастным он не мог. В силу своего характера и того, что вырос в приюте, омежка привык поддерживать и приободрять тех, кто грустил или плакал. А вот именно сейчас даже в глазах Чана стояли застывшие слёзы, и Бэкхён догадывался, что наедине он явно их не скрывал, судя по опухшим векам. Мальчишка протянул руку и погладил альфу по плечу. — Не надо так. — Иди уже, Бэкки. — Пойми же, всё в руках Божьих. — Да? Божьих? — съязвил Чан, не скрывая своего пренебрежения и злости. — Так это Он закупал стройматериалы подешевле?! Бэкхён опустил взгляд в пол, когда глаза парней встретились. У мальчишки заболело сердце, словно он чувствовал боль Пака, как свою собственную. — Это он следил за техникой безопасности? — голос альфы дрогнул, и Чан поджал губы, желая сдержать всё те же пробивающиеся слёзы. — Иди, пожалуйста. — Но… — Бэкхён хотел бы сказать ещё что-нибудь в утешение, но его прервали снова. — Иди, Бэкки. Ничего не оставалось, как развернуться к выходу. Настроение было испорчено, но он не мог подвести свою команду. Мальчишка вышел за дверь, как его снова окликнули. — Бэкки, — Чан нагнал омежку в коридоре и развернул к себе лицом, — прости меня, — и, словно альфа больше не выдержал всей этой тяжести и горя, просто упал на колени, обхватив себя руками. Плечи сотрясались, Чанёль плакал беззвучно. Бэкхён никогда не видел, чтобы Чанёль испытывал такое горе, и сам, всхлипнув, уселся подле альфы на пол, обнял его за плечи, утыкаясь ему куда-то в район шеи. — Не плачь, Чанни. Не надо, — он гладил парня по спине, желая успокоить, забрать себе хотя бы частичку его боли, — ты ничего не можешь поделать. Не мучай себя, пожалуйста. Но альфа продолжал трястись в руках такого хрупкого омежки. Бэкхён не мог выдержать этого. Он сам стал всхлипывать и пускать слезы, пачкая шею альфы солёной влагой. Почему? Почему он не может остаться безучастным? Ведь Чанёль сделал ему столько гадостей! Но стоило альфе вот так безпритворно страдать и мучаться, как Бэкхён готов был ему простить всё на свете. И опять же омега чувствовал эту боль в районе груди. Словно они были одним целым или же братьями-близнецами, что чувствовали одни эмоции, переживания, радость и боль на двоих. Или же как истинные… Мальчишка открыл рот в беззвучном возгласе удивления. Он отлепился от Пака и уставился ему прямо в заплаканное лицо. Чанёль, несмотря на расстроенные чувства, силился понять, почему на лице мальчишки сейчас такое удивлённое и даже немного испуганное выражение, смешанное с неверием и смущением одновременно. Такая гамма чувств, наверно, была присуща только Бэкхёну — когда мелькают сразу столько эмоций. Чанёль не удержался. Он погладил Бэкхёна по нежной щеке подушечками пальцев, стирая солёные дорожки. — Чанни. Я, кажется… то есть мы… вдруг почувствовал. Разве такое может быть? — мальчишка был так растерян и не знал, как именно сформулировать слова, что не давали покоя. У него были уже такие чувства, схожие мысли, но он откидывал их, считая глупостью воспалённой фантазии. Чанёль молчал, он и сам начал понимать, о чём догадался Бэкхён. Не желая сейчас рассуждать об истинности, потому как было не время и не место и совершенно не тот настрой, Чанёль просто притянул мальчишку за талию к себе стал целовать жадно, но трепетно, желая получить от Бэкхёна и от их поцелуя всю теплоту и нежность, вобрать в себя вкус омежки, который успокаивал, словно Чанёль был на своем месте, дома, в уюте и комфорте, и дело было даже не в том, что Пак действительно находился у себя в особняке. Эти ощущения были совсем другие. У себя дома он давно не чувствовал комфорта и тепла. А с Бэкхёном казалось всё правильным, словно он на своём месте, словно всё так и должно быть. Поцелуй не был сладким, тягучим. Он был скорее трепетным, с лёгким привкусом соли, что осталась на губах после слёз. Обхватив ладонями щёки омежки, Чанёль целовал; и оба изредка всхлипывали, желая унять себя, но не получалось. Тогда Бэкхён привстал на коленях, обнимая Чанёля за шею, стал как бы выше альфы и нависал над ним, продолжая целовать. Это было единение душ. Так и должно быть. Альфа знал давно, что такое удовлетворение и успокоение мог дать ему только Бэкхён, который на подсознательном уровне вселял в Чана уверенность и спокойствие. Бэкхён же только сейчас осознал для себя их сущность. Осознал, но боялся озвучить вслух. Боялся признаться, как себе, так и Чанёлю. Поглощённые только собой парни даже не заметили чужого присутствия рядом. Раздался нервный кашель, и знакомый голос холодно заговорил: — Мне сказали, что тебе плохо, Чанёль. Но я не думал, что настолько. Чанёль и Бэкхён отпрянули друг от друга. Тао стоял совсем рядом в деловом костюме, сжимая в руках сумку так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Что это? Искусственное дыхание изо рта в рот?! Хуан улыбался, но то была злая улыбка, когда сдерживаешь ярость, а ответной реакцией организма, как защита, выступает вот такая холодная саркастическая ухмылка. — Хуан, не начинай, пожалуйста, не надо. Мне, и правда, плохо, — голос Чанёля по-прежнему слегка дрожал, и Бэкхёну захотелось снова приласкать и даже в какой-то степени защитить альфу от нападок его жениха. Именно Тао сейчас был тут не к месту, третий лишний. — Ах, так тебе плохо?! И какое же лекарство?! Вот это? — он кивком головы показал на Бэкхёна, что стоял рядом. Чанёль даже не заметил, как рефлекторно прижал мальчишку ближе к себе. Но этот жест прекрасно заметил другой омега, в глазах которого блеснули недобрые искры. — Слушай, я тебя по-хорошему предупреждаю, не тронь меня, или я за себя не ручаюсь, — выпалил Бэк на пренебрежительное отношение Тао к себе, попутно вытирая щеку от слёз. — Боже мой, с кем ты связался, — ещё раз ухмыльнулся Тао, осматривая мальчонку с ног до головы. Конечно, Бэкхён невыгодно смотрелся в своём прикиде на фоне жениха Чанёля, который был одет с иголочки. — Бэкхён, наверно, тебе нужно уже идти, — подал голос вновь Пак. — Да, давай, прогони его, — настаивал Хуан, нервно притоптывая ногой, сжимая до сих пор ручки своей сумки. — Что, смена пришла? — спросил Бэк, разворачиваясь уже к Чанёлю. Альфа выглядел измученным, и мальчишка не стал устраивать разбор полётов, тем более, что его уже ждали в монастыре. — Бэкки, пожалуйста, иди. Мы потом поговорим. — Я уйду, только объясняйся с этим придурком сам. Потом ты мне кое-что тоже объяснишь. Мальчишка окончательно вытер слёзы и, не обращая внимания на прожигающий его спину яростный взгляд Тао, спустился вниз, где его уже ждал Сехун, чтобы вдвоём поехать в монастырь. Чанёль проводил взглядом Бэкхёна, пока он не скрылся за поворотом, и только после этого, не обращая внимания на напряжение и испытующий взгляд Хуана, который явно хотел и требовал таким взглядом хоть какого-то объяснения, удалился к себе в комнату. Чанёлю не хотелось ничего объяснять. Бэкхён ушёл, и то чувство спокойствия и умиротворения пропало. Чанёль снова чувствовал себя разбитым и подавленным. Пройдя к себе в комнату, альфа услышал следом за собой шаги. Не получив разрешения, Хуан зашёл, откидывая на стул свою сумку. Парень негодовал. Внутри буквально съедала злость и ревность, но ещё больше пугало омегу то, что Чанёль снова и снова вёлся на этого оборванца. Снова и снова оказывался в его сетях. Это уже настораживало и давало повод задуматься и принять более серьёзные решения. Чанёль уселся к себе на кровать и спрятал лицо в ладонях. Не было сил спорить и что-то доказывать Хуану. Вот именно сейчас, если омега выдвинет ультиматум, Чанёль просто пошлёт всё к чертовой матери. Было плевать на жениха, на щекотливую ситуацию, в которой оказался Пак. Ему просто хотелось именно сейчас успокоиться. Словно почуяв настрой альфы, Хуан присел рядом и молчал долгое время, пока альфа не возьмёт себя в руки. — Тебе легче? — наконец, спросил Тао, когда по прошествии как минимум минут пяти его жених распрямился и уставился в стену перед собой. — Не особо, — честно признался Чан. — Чанёль, я не буду устраивать тебе скандал, но должен сказать, — Хуан старался говорить мягко, осторожно. Омега был не дурак, понимал, что альфа сейчас нестабилен, и любое неосторожное слово может подвести их к грани. А у Тао были иные планы на Чанёля. Он мог закрыть глаза на мелкие интрижки, если в итоге он заполучит себе в мужья такого прекрасного альфу. Для Хуана это была та цель, достигая которой омега решил идти на жертвы. Главное — выйти замуж и полноценно войти в высший свет, занять там крепкую позицию, хвастаясь своей благородной семьёй и статусом. Но Бэкхён почему-то его очень раздражал. Мелкий безродный мальчишка, а неустанно вертится возле его жениха. Хуан вдруг вспомнил, как однажды сравнил Бэкхёна с назойливой мухой. Вот и сейчас нужно принять решительные меры, чтобы прибить эту мошкару. — Я не буду опускаться до уровня этого грязного сопляка… — Бэкхён вовсе не грязный, — перебил альфа. Его порядком стало бесить, что все называют Бэкки грязным, безродным, неопрятным… Может быть, омежка и не знал тенденций моды и одевался исключительно из соображений удобства, но уж грязным никак не был. От Бэкхёна исходил самый чудный и замечательный аромат, который когда-либо приходилось чувствовать Чанёлю. — Постой, не перебивай меня. Я ещё не всё сказал, — омега продолжил, — я не прошу тебя выбирать между мной и им. Это было бы смешно, — Тао и сам усмехнулся. Он настолько верил в своё превосходство, что было просто немыслимо для омеги, что такой расклад дела не в его пользу. — Но унижать себя не позволю. — Я тебя не унижал. — Когда ты его обнимаешь, целуешь, ты унижаешь меня этим, — возможно, омега ждал дальнейших разъяснений от альфы, но тот молчал и был явно не намерен спорить или доказывать что-то. Смирившись с таким раскладом дел, Хуан поцеловал Чанёля в щёку и, пристав с кровати, сказал: — Я зайду ненадолго к Джунки, увидимся в офисе. — Пока, — коротко ответил Чанёль, не оборачиваясь. Теперь Хуану предстояло провернуть ещё один свой замысел, и для этого ему нужен был папа Чанёля. Но с ним, как предполагал Тао, проблем не должно было возникнуть.***
Сехун поджидал Бэкхёна внизу возле чёрного выхода, когда Лухан нашёл его. — Сехун, я знаю, что у тебя сегодня выходной, но может… может, сходим сегодня в кино, — предложил омега, чувствуя, как неровно забилось сердце в ожидании ответа альфы. Лу никогда не предлагал первым своим партнёрам свидания, но сейчас переступил через свои принципы. — Извините, господин, — подчёркнуто вежливо ответил Се, — но у меня на сегодня свои планы. — Вот как? — разочарованно выдохнул омега, чувствуя огорчение и, в какой-то степени, унижение. Ведь его только что продинамили, по-другому Лу этот отказ назвать не мог. — Ну что? Ты готов? — спросил Бэкхён, появляясь возле выхода, растерянно перебегая взглядом то к альфе, то к молодому господину. — Конечно, Бэкки, — лучезарно улыбнувшись, ответил Сехун, — давай весело проведём время, — добавил тот и, закинув руку мальчишке на плечо, сам повёл того во двор. Дверь за парнями закрылась, а Лухан остался стоять, продолжая смотреть на закрытую дверь. В груди щемило, и в последнее время Лу постоянно одолевало именно это чувство. Он влип. По полной. Влюбился в своего водителя, как последний идиот-малолетка, и ничего с этим поделать не мог. Тогда Лухан решительно набрал номер на своём мобильном, звоня репетитору, что выбрал отец, узнав, что его сын снова решился взяться за ум и продолжить обучение. — Господин Чхве, здравствуйте. Я бы хотел сегодня потренироваться. Это возможно? — спросил Лу и, получив утвердительный ответ, добавил. — Тогда встретимся сегодня во второй половине дня. Я предварительно вам позвоню, как буду выезжать. Омега сбросил вызов. Что ж, он всё равно добьётся своей цели, хочет того Сехун или нет. Главное, что этого хочет сам Лухан, а остальное приложится.***
— Бэкки, соберись! Что сегодня с тобой? Ты пропустил уже третий мяч, — упрекнул мальчишку отец-настоятель во время тайм-аута. Бэкхён бы и рад выложиться на все сто процентов, да не мог. Мысли разбредались. Он мог думать лишь о том, кто они с Чанёлем друг другу, а не об игре. За это Бэкхён винил себя, ведь для омеги игра в футбол была чем-то святым и неотъемлемым в жизни. Но если правда, что они с Чанёлем истинные, то этот факт многое изменит. Хотя кого он обманывал? Как только Бэкхён познакомился с альфой, его жизнь уже развернулась на сто восемьдесят градусов. И разве будет он любить Пака ещё больше, если подтвердится их истинность? Сильнее чувства Бэкхён не испытывал ни к кому, и, к своему сожалению, мальчишка предполагал, что вряд ли чувства угаснут. К омежке подошёл Сехун. Он присел на корточки возле Бэкхёна и, заглянув к нему в глаза, предложил: — Если мы в этой игре хотя бы выйдем на «ничью», я угощу тебя вкусным обедом! Мы можем сходить в парк аттракционов. Ну, как тебе идейка? Бэкхён грустно улыбнулся Сехуну, которого уже давно считал своим другом, пусть они и не общались так часто, и слабо кивнул головой. Поддержка была важна для него, и с чуть поднятым настроением Бэкхён умудрился забить два гола. В итоге команда монастыря Святого Патрика лидировала со счётом 3-2. — Ну что, ты готов теперь повеселиться? — Сехун принял душ и, уже более посвежевший, вышел во двор, где его ждал омежка. Мальчишка кивнул, и парни уселись в машину. — Ты должен обязательно прокатиться на чёртовом колесе, — воодушевлённо заявил Се, — весь Сеул как на ладони. — А сколько это стоит? — неуверенно спросил омега. Он, конечно, не бедствовал, на днях позвонил друг Кёнсу, который задолжал ему премию за выступление в клубе, и вернул долг. Но на носу был день рождения Кая, и Бэкхён планировал сделать хороший подарок. — Не переживай из-за денег, — уверил того альфа, — все расходы я возьму на себя. — Нет, это как-то неудобно, — запротестовал Бэк. Он всю жизнь сидел на шее у монастыря, который кормил его и одевал. Сейчас же мальчишка стал зарабатывать сам и не хотелось больше выглядеть нахлебником. — Очень даже удобно, — улыбнулся радостно Се, трогаясь с места, — что плохого в том, что я захотел угостить своего младшего братишку? — Ну, тогда я угощу тебя самой вкусной сладкой ватой, — улыбнулся в ответ Бэкхён. Сехун действовал на него чудным образом, умудряясь поднимать настроение даже когда, казалось, его совсем не было. Парни прибыли в парк аттракционов и первым делом пошли в кафе. Бэкхён умудрился съесть две порции токпокки, заедая всё это яичными роллами и запивая двумя стаканами сока. — Ты помнишь, что нам ещё кататься? — улыбнулся Сехун. Альфа сегодня взял в привычку улыбаться как можно чаще. — Вдруг тебе станет плохо? — Вот уж дудки, — фыркнул Бэк и погладил свой набитый животик, — я слишком толстокожий и крепкий, вырос ведь в приюте, а значит, организм у меня натренированный. После обеда парни купили билеты на всевозможные аттракционы. Бэкхён, как и обещал, достал для них самую вкусную сладкую вату. Неожиданно в кармане Сехуна зазвонил телефон. Конечно, вокруг было слишком шумно, смех, гам, доносящиеся со всех аттракционов, мешали нормальному разговору, но альфа всё же ответил, тем более, что звонившим оказался Лухан. — Да господин. Вы что-то хотели? — весёлым голосом спросил альфа. — Скажи, когда ты освободишься и будешь дома? Мне нужно съездить к репетитору. — Простите, господин. Но сегодня у меня выходной. Я занят и вряд ли появлюсь раньше вечера. Именно в этот момент Бэкхён сунул Сехуну сладкую вату прямо под нос, настаивая, чтобы тот откусил приличный кусок. — Ай, Бэкки… — непроизвольно воскликнул альфа, — теперь я весь липкий. Лакомься пока сам, но оставь мне хотя бы кусочек, обжорка. — Эм… — послышался в трубке возглас замешательства. Лухан был немного ошарашен и растерян. Такого игривого и весёлого настроения Лу не видел у Сехуна давно. Наверно, вообще никогда. Да, он был милым и сексуальным, страстным, обходительным и учтивым, когда они были вместе. Но вот таким, какого Лу сейчас слышал в трубке — никогда. Это в очередной раз резануло парня по самому живому и трепещущему. Неужели Сехуну действительно лучше с кем-то вроде Бэкхёна, с кем он может быть самим собой, кто подходит ему по социальному статусу?! — А ты вообще где? — решился на вопрос Лухан, ожидая ответа от альфы. — Мы с Бэкки после матча решили перекусить, а заодно и поразвлечься в свой выходной. Парк аттракционов — отличное место, да и кафе тут неплохие. Так что, извините меня, господин, я прибуду не раньше, чем вечером, если Вам срочно нужно к репетитору, то просто вызовите себе такси. Быстро и удобно доберётесь до нужного места. — Хорошо, — всё так же ошарашенно буркнул Лу и нажал кнопку отбоя, прерывая звонок. Чанёль, что сидел рядом с братом в гостиной, замечая растерянный вид Лу, решил поинтересоваться: — Что за скорбную новость принёс тебе голубь в клюве? — было не время метафор, но Чанёль так сильно погряз сам в этой самой скорби по поводу несчастного случая на стройке, что не знал, как вылезти из неё самому. Лухан поднял взгляд на брата, и Чанёль точно заметил душевную боль, пусть брат и скрывал её тщательно. — Не преувеличивай, пожалуйста, — возразил омега, обычно он любил дерзить брату, не прочь был поязвить, выказать свой капризный характер, но сейчас Лухан говорил просто грустно и подавленно. — Просто я планировал съездить кое-куда, а Сехун занят. Они с Бэкхёном на свидании, — Лухан даже не заметил, что сболтнул лишнего. Чанёль вмиг переменился в лице. — На свидании? — решил уточнить альфа. — Ты уверен? — Ну, а как это ещё называется, когда альфа и омега встречаются в кафе, а потом идут в парк аттракционов. И, как я понял, они там только одни, без друзей и посторонних. Чанёль даже не стал дослушивать. Он резко встал со своего места и, не сказав больше ни слова своему брату, поднялся к себе в комнату. Лухан не огорчился. Он и сам пребывал не самом лучшем расположении духа, чтобы отчитывать брата за неучтивость. Чанёль был взбешен. Только утром Бэкки обнимал и утешал его, а сейчас вот преспокойно пошёл на свидание с другим альфой?! Что ж, он дождётся возвращения мальчишки, и сам удостоверится в том, что Лу говорил правду. Ну, а потом стоит поговорить по душам с омежкой.***
Как и предполагал Чанёль, Бэкхён и Сехун вернулись лишь под вечер. От одного довольного и радостного вида обоих парней альфу мутило и сжирало нутро горячей ревностью. Парни зашли в особняк через задний вход, которым, в основном, пользовалась лишь прислуга, и с изумлением заметили Чана, сидящим за кухонным столом. Бэкхён сразу смекнул, что альфа в ужасном настроении, и решил по-быстрому проскользнуть к себе в комнату, не контактируя с Паком. Хотя вопросы, что омежка решил задать ещё утром, оставались открытыми. Но стоило всё же подобрать лучшее время для этого. Прошмыгнув мимо под грозный взгляд Чанёля, Бэкхён оставил Пака и Сехуна наедине. Се не спешил уходить. Парень понимал, что не просто так Чан поджидал их на кухне, решил остаться и выяснить всё. — Ну, и как погуляли? — спросил Чанёль, пристально смотря на водителя, как бы требуя от него ответа. Сехун не стал юлить и увиливать, не в его правилах было опускать лицо, когда требовалась решительность. — Было очень весело. Бэкхён — отличный друг, с которым не соскучишься, хотя в начале дня настроение у него было из ряда вон плохое. Думаю, ты к этому приложил руку, да? — Тебя это не касается, — рявкнул Чан, сжимая от злости кулаки. Они у него так и чесались заехать по довольной физиономии Се. За то время, пока водитель работал у них, Чанёль сблизился с Сехуном, не как близкий друг, но всё же. А вот теперь жалел об этом. Одно дело — заехать кулаком в лицо тому, кто реально бесит. Другое — тому, кому доверял и даже не думал, что он может быть соперником. — Я вижу, что ты взбешен, Чанёль, и не думай, что не отвечу, если придётся. Вы с братом так похожи. Оба эгоистичные и капризные. Пусть омеге это хоть как-то простительно ввиду его половой принадлежности. Но ты! Ты же сходишь с ума по Бэкхёну. Мальчишка в чувствах взаимен. Мало того, даже мне понятно, насколько он влюблён в тебя. Но что делаешь ты? Ты лишь пользуешься им, а сам поступаешь, мягко сказать, как сволочь. — Не тебе рассуждать о наших с ним отношениях. Просто запомни, Сехун, Бэк не для тебя. — А для кого? — вспылил Се, он повысил голос и тут же покосился на дверь, опасаясь быть услышанным кем-то третьим. — Для тебя?! — уже тише, но не менее настойчиво спросил Хун. — Была бы в тебе хоть капля настойчивости и гордости не прогибаться под родителей, ты бы давно был счастлив! — Тебе ли рассуждать о таком! — Пак стрельнул яростным взглядом на Сехуна. — Что ты можешь об этом знать, когда социальный статус давит на тебя так, что трещит черепная коробка?! Что ты знаешь о том, что приходится мириться с этими чёртовыми устоями и общественностью?! А родители?! Их просто так не отбросишь в сторону! Сехун как-то немного устало и презрительно усмехнулся и только после этого ответил. — Поверь мне, Чан, я знаю об этом не меньше твоего. Только, в отличие от тебя, я всё же смог отстоять себя, как личность. Правда, не без потерь. Но знаешь, что самое главное я понял? Потерять уважение родителей или достаток — не так страшно, ведь это поправимо. Потерять самого себя, превратиться в одного из тех, кто жаждет лишь прибыли и всеобщего уважения таких же лицемерных ублюдков, в коего сам превратился — вот это страшнее. Сехун высказал всё на одном дыхании с таким запалом, что не пришлось Чанёлю даже гадать — их водитель говорил именно то, что испытал на себе. На этом разговор двух альф прервался, его прервал сам Сехун, который, не желая больше вести дискуссию, быстро вышел из комнаты.***
Несмотря на разговор с Се, Чанёль не успокоился. Всё разом свалилось на альфу: смерть строителя, драка с отцом, а вот сейчас ещё и выходка Бэкхёна. Казалось, что все разом сговорились вывести альфу из себя. Дойдя до комнаты прислуги, Чанёль громко и властно постучал в дверь. Уже через минуту дверь открыл Лэй. — Вы что-то хотели, господин? — спросил омега, немного хмурясь, замечая, что альфа не в лучшем настроении. — Где Бэкхён? — вот так сходу спросил альфа, нагло заглядывая через плечо Лэя в комнату. — Бэкхён в душе, он немного занят. — Тогда скажи ему, — уже более громко сказал Чанёль, специально направляя свой бас в сторону ванной, — если через пять минут он не появится у меня в комнате, я снова спущусь сюда, собственноручно сломаю дверь и притащу его за шкирку к себе. Альфа на пятках развернулся в сторону выхода из коридора. Лэй смотрел вслед альфе, когда Бэкхён отворил дверь и вышел из ванной. — Он был сильно зол? — неловко спросил омежка у Лэя. — Судя по всему — да, может, не стоит ходить к нему? — посоветовал друг, явно переживая за Бэкхёна. — Надо, — обречённо выдохнул Бэкки, — у меня самого куча вопросов. Вот так, в пижаме, что состояла из штанов и широкой рубашки с рисунком плюшевых мишек, и тапках-зайцах Бэкхён пошёл навстречу тому, чего боялся весь день.