***
— Бэкки, ну куда ты? — Хичоль схватил парня за локоть, стараясь остановить. Мальчишка не стал вырываться. Он лишь обернулся и устало посмотрел на Чоля. — Не останавливай меня, пожалуйста. Картина закончена. Я дал тебе всё, что мог, и заплатил слишком высокую цену за это. — Позволь мне кое-что тебе сказать, — продолжил Хичоль, не отступая. — Что? — Я люблю тебя, Бэкки. Омежка устало улыбнулся и ответил: — Я тоже тебя люблю, Чоль. С самых первых дней я относился к тебе с большой симпатией… — Нет, — вдруг перебил его альфа, — ты не понимаешь суть моих слов. Повторю: я люблю тебя. Люблю страстно, сильно, как альфа может любить и хотеть омегу. Бэкхён вдруг скривился, словно от боли, и поднял ладонь вверх, как бы останавливая этот нежелательный для него поток слов Чоля. — Хватит. Ты не можешь меня любить. А если любишь, то это очень плохо. Пока. Омега открыл дверь и вышел из комнаты Хичоля, которая всегда казалась ему теплой и уютной, но вмиг стала холодной.***
До самого позднего вечера Бэкки не видел Чанёля, и лишь когда дом затих, мальчишка вышел в гостиную, натыкаясь на спину Чана. Альфа сидел на полу, облокотившись о кресло, лениво попивал виски, смотря куда-то перед собой. Вид у него был потерянный и неживой. — Чанни, — неуверенно подал голос Бэкхён, привлекая к себе внимание Пака. — Посмотрите, кто тут у нас? — невесело усмехнулся альфа. — Брат милосердия и сострадания. А ты неплох, Бэкки. Не думал так же, как твой друг Кёнсу, податься в актёрство? Знаешь, а у тебя отлично получается играть роли. И не отличишь, где правда, а где ложь. Парень отпил ещё один приличный глоток из стакана, слегка поморщившись, добавил: — Представляю, как ты надо мной смеялся. А я ведь помню, что предупреждал, говорил — будешь «играть» со мной, поступать так, чтобы я понял, каково тебе было. Запамятовал, а не стоило. Мне это вылезло боком. — Послушай, Чанни, всё не так… — отчаянно попытался вставить слово Бэк, но Чанёль в очередной раз прервал парня. — Не хочу тебя слышать! — уже со злостью прошипел тот, вскакивая на ноги. — Чанни? Какой я тебе «Чанни»? Моё имя — дурак, кретин, идиот, рогоносец… — Мы должны поговорить. Пожалуйста! — настойчиво взмолился Бэкхён. — О чём? — Чанёль смотрел на Бэкхёна, словно на незнакомца. — Всё это время мы говорили. Говорили и говорили… Я был джентльменом. Мы ужинали в романтической обстановке, танцевали, прижавшись друг к другу. Я держал себя в руках. Ей-Богу, клянусь, что это было нелегко, но я сдерживался, щадя твоё девственное тело и разум. А тем временем ты развлекался в кровати с моим братом! Спасибо большое, Бэкки! — Подожди! — омега хоть и чувствовал свою вину, но обвинения Пака были ложными, и парень не хотел выслушивать их, не встав на свою защиту. — Больше ничего не говори! Потому что скажешь что-нибудь ужасное, и я тебя никогда за это не прощу! — Ах не простишь?! — Чанёль не смог скрыть саркастичного смеха. — Мы что, оба сошли с ума? Омега в несколько шагов сократил дистанцию и, несмотря на свой скромный рост, сумел взять Чана за грудки, сжимая в кулаках его футболку, и с большой обидой стал высказывать ему всё, что накипело. — Всё это время я любил тебя. Любил всей душой. Ты топтался грязными ногами по ней. И теперь у тебя хватает наглости говорить мне всё это? Так же резко, как схватил, Бэк отпустил Чана. Разговаривать и доводить до Пака здравые вещи сейчас бессмысленно: он был зол и пьян. Пусть лучше проспится. Вот тогда, может быть, Бэкхён и соизволит разъяснить ему всю ситуацию. А пока с него хватит оправданий!***
Кёнсу уже спал, когда Бэкхён пришёл в комнату. Он потрепал друга по плечу. Неохотно выныривая из царства Морфея, Су быстро пришёл в себя, увидев Бэкки в расстроенных чувствах. — Прости, что разбудил тебя, Дио, — мальчишка вздохнул и присел на кровать. — Что случилось? — спросил тот, потирая заспанные глаза. — Всё кончено, — обречённо выдал Бэк. — Что «всё»? — Кажется, мы расстались с Чаном. На соседней кровати заворочался Лэй, и Дио, взяв друга за руку, повёл того к выходу. — Пойдём отсюда. Лэю и так нелегко в последнее время. Будет очень эгоистично с нашей стороны не дать ему выспаться. Парни уселись на кухне. Кёнсу налил Бэкхёну тёплого молока с мёдом и проследил, чтобы тот выпил. — А теперь рассказывай всё по порядку. Что стряслось? — Я не знаю. Ничего не понимаю… Чанёль на меня разозлился. — Теперь я ничего не понимаю. Почему он разозлился? — Он застал меня в комнате своего брата Хичоля. — Застал тебя в комнате, и что? В чём проблема? — пожал плечами Кёнсу. — Дело в том, — замешкал Бэкхён, — Чанёль застал меня там почти голым. — Голым? — Кёнсу удивленно приоткрыл рот. — Почти, — уточнил омега. — Бэкки, значит, ты сделал это с Хичолем? — парень от удивления и неожиданности прикрыл открывшийся рот ладошкой. — Что? — возмутился парень. — О чём ты подумал, Су? — Ну, ты же никогда не был с альфой, а тут… — Кёнсу, я не сделал ничего плохого. — Да как так-то? Ты был в комнате с альфой голым, Чанёль вас увидел… он ведь не дурак. Понял, что к чему! — Боже мой, — Бэкхён закатил глаза и устало облокотился на спинку стула. — Ну что за дурные мысли у вас обоих?! Я всего лишь позировал Хичолю. — Позировал? — Да, для картины, которую он рисовал. В чём проблема-то? Чан зашёл, увидел меня голым и разозлился. Почти голым. — Прости, Бэкки, — Кёнсу нахмурился, — но я буду искренним: ты не можешь винить Чанёля. — Он должен мне доверять! — воскликнул Бэкхён. — Да как он может? Ты сам подумай! А если бы ты застал его в комнате с Тао, что бы ты подумал? — Ну… это разные вещи. — Почему это? — Потому что я позировал! — сделал акцент Бэк на последнем слове. — Хичоль художник. — Ну да, — усмехнулся Су, — а ещё он альфа, который неровно дышит в твою сторону, не важно, с кистью в руках или нет. А голый омега — всегда голый омега. Ты что, с ума сошёл? Это логично, что Чанёль, застав тебя в комнате альфы голым, почувствовал себя рогоносцем. — И что же мне делать? — с новой порцией отчаяния спросил Бэк. — Исправлять ситуацию. Объясниться. Уверить Пака в обратном. — Если бы это было так просто, — горько выдохнул тот. Парни ещё какое-то время разговаривали, доказывали оба свою правоту. Кёнсу склонил Бэкхёна принять вину, но не отчаиваться. И только после этого омеги пошли спать.***
Тао встрепенулся уже ближе к утру. Он, как и Пальён, разморенный после бурного секса, буквально провалился в сон. Несмотря на расслабляющую негу, омега заставил себя отрезвиться, скинуть последние отголоски экстаза и сна, подумать над тем, что же делать дальше. Джунки уточнил, что камеры будут лишь в гостиной, но вдруг старший омега подстраховался и приказал установить камеры не только там, но и в спальне, и в ванной комнате? Хуан мысленно воспроизвёл недавние события и его захлестнула новая волна возбуждения. После секса парень искренне хотел помыться и уехать в особняк. Но Пальён «атаковал» омегу, когда тот принимал душ, снова проявив свой властный характер, не оставляя сил для сопротивления. И началось всё по второму кругу. По правде говоря, у омеги давно не было такого охренительного секса. Если Чанёль и одаривал его чем-то подобным, то потом его интерес угас. Омега не получал к себе внимания. Физиология взяла своё. Тао поддался искушению по полной программе. Где-то в глубине души парень не сожалел о содеянном. Но как сейчас оправдываться перед Джунки? Омега, стараясь не создавать лишнего шума, аккуратно откинул одеяло и выскользнул из кровати, обернулся, замечая широкую спину Пальёна, в очередной раз удивляясь, как этот альфа умудрялся держать своё тело в такой прекрасной форме и тонусе? Уже возле двери его окликнул альфа. — Выспался? Хуан снова обернулся. Пальён перевернулся на спину, взирая на омегу из-под полуприкрытых век. — Я… мне надо обратно. Чанёль может хватиться меня. Не хочу, чтобы стало известно, что я не ночевал дома. Альфа сел в кровати, закинув руки за голову, устраиваясь удобнее. Во всей позе Пака-старшего читались расслабленность и довольство. Он как-то по-особенному усмехнулся, и во взгляде промелькнул азарт. — Драгоценный мой Тао, — снова заговорил он, — Чанёль не будет ждать тебя и тем более проверять тебя в комнате. Ему, попросту говоря, плевать на тебя и на ваши отношения. Тао нервно сглотнул, но продолжил слушать. — Это ты пытаешься реанимировать его чувства. Даже пришёл к моему супругу с просьбой о помощи. И что же вы решили? Альфа приподнял брови, как бы ожидая, что вот омега начнёт оправдываться, выдумает свою ложь. Но Хуан молчал. Мозг лихорадочно соображал, искал выход из ситуации, и парень понимал, к чему идёт весь этот разговор, на что именно намекает Пальён. Мужчине было каким-то образом известно о плане двух омег. — Не хочешь продолжить? Ладно. Тогда продолжу я. Он встал с кровати и совершенно голым, не стыдясь своей эрекции, двинулся в сторону Тао. — Мой дражайший муженёк захотел заполучить компрометирующее видео или фото? Как наивно он полагает, что я в своём доме не могу контролировать ситуацию. И знаешь, что самое замечательное во всей этой ситуации? Хуан вновь нервно сглотнул, когда Пак-старший приблизился вплотную, не скрывая торжествующего хищного взгляда. — Компрометирующее видео есть, и самое занятное, что оно даже со звуком. Глаза Тао расширились от внезапного удивления. — Я переустановил камеры видеонаблюдения. Думаю, буду просматривать наше совокупление, когда особенно соскучусь. Ты так отчаянно стонал, а что бормотал в порыве страсти? Что скучал по нашей близости, что обожаешь, когда я беру тебя сзади, когда кусаю твои плечи и шею. И дураку станет понятно, что сексом занимаются давние любовники. Как думаешь, Джунки интересно будет посмотреть всё это? А Чанёлю? Губы Хуана побледнели и вытянулись в тонкую линию. Он попался в ловушку, так ловко расставленную более опытным игроком. Козыри теперь у Пака. — Что ты хочешь от меня, Пальён? — Я хочу, чтобы ты сходил сейчас в ванную, принял душ со средством, подавляющим запахи, а утром совершенно искренне оповестил моего супруга, что не смог переступить черту и предать Чанёля. Что не смог предоставить ему ни видео, ни фото. Я, в свою очередь, так же буду молчать про этот маленький инцидент, что произошёл с нами сегодня. — Ты меня шантажируешь? — с опаской и осторожностью спросил Тао, прощупывая почву, насколько зыбка она у него под ногами. — С большим удовольствием, дорогой мой Хуан. И продолжу это делать и дальше. Надеюсь, тебя не обременит появляться тут два раза в неделю, чтобы скрасить моё одиночество? Хуан молчал. Он понял, к чему ведёт Пальён.***
Утро встретило Чанёля совсем не по-доброму. Было гадко на сердце, гадко в мыслях и желудке. Альфа не мог припомнить, когда ему было так больно в последний раз от предательства омеги. Бэкхёну можно было поаплодировать стоя. Он добился того, чего не могли другие. По сути, Паку было плевать на других, даже если он знал или догадывался, что кто-то наставляет ему рога. Он и сам никогда не был святым. Но почему Бэкхён? Почему он — этот нежный омега, который только ёршился и строил из себя чудаковатого крикливого паренька? Почему Бэкхён, которому Чан приоткрыл дверь в своё сердце, подпустил слишком близко к сокровенному и трепетному? Почему Бэкхён, которому хотелось верить безоговорочно, так безжалостно предал альфу? Отказавшись от завтрака, Чанёль лишь выпил таблетку обезболивающего, спустился вниз к своей машине, когда его окликнули, он нехотя развернулся. Навстречу ему шёл Хичоль и, как полная противоположность Паку, выглядел свежо, довольно, радостно. — Чего тебе? — Чанёль попытался абстрагироваться от всего, но один вид брата вызывал новый приступ тошноты. — Ну, во-первых, доброе утро, — совершенно спокойно и с улыбкой сказал Чоль. — Да пошёл к черту, — выплюнул горькие слова Чан, открывая дверь своего автомобиля, намереваясь уехать. — Постой, — Хичоль не унимался, — мне нужно поговорить с тобой. Чанёль нехотя развернулся в его сторону. — Нам есть что обсуждать? — Да. Хотя бы то, что ты увидел вчера в моей комнате. — И? — Чанёль сдерживал вскипающую ярость в груди. Слишком жива была боль, что концентрировалась в солнечном сплетении. — Я надеюсь на твою тактичность. Если твои родители узнают об этом, то Бэкхён будет уволен. Я этого не хочу. Чанёль лишь горько усмехнулся, не желая отвечать и как-то поддерживать разговор с братом. Он вновь повернулся к открытой двери своего авто. Хичоль понял, что Пак сейчас уедет, и вслед добавил: — Бэкки великолепен. У него такая нежная кожа, а дыхание… Альфа не успел договорить. Чанёль сорвался. Он не мог вынести даже мысли о близости этих двоих. Слушать рассказы брата было выше его сил. Пак не щадя и не жалея своих сил размахнулся и припечатал кулак в челюсть Чоля так, что тот полетел на мерзлую землю. Боль в кулаке слегка отрезвила. Чанёль ни разу не взглянул в зеркало заднего вида. Он просто давил на педаль газа, стараясь быстрее убраться подальше. Желание вернуться и наградить брата не одним таким ударом было весьма велико.***
Хичоль не испытывал угрызений совести. У него болело лицо, но душа ликовала. Он убил двух зайцев сразу: причинил боль брату, ту самую, которую он заслужил, и отдалил Бэкхёна от Чана, приблизив его к себе. Но стоило уже сейчас подумать о дальнейшем шаге. Нужно было найти себе союзника, такого, кому будет выгодно рассорить альфу и омегу так же, как и Чолю. Разум приводил лишь одну такую кандидатуру, самую что ни на есть подходящую. Хичоль поднялся с газона, отряхнулся и вытащил телефон из кармана джинс. На его звонок ответили сразу. — Привет, Хичоль. Скажу, что удивлён твоему звонку, — прозвучал в трубке голос Цзы Тао. — Хуан, мы могли бы встретиться сегодня в обед на пристани? Мне нужно обсудить с тобой одно очень важное дело, — приступил к разъяснениям Чоль. — Если ты настаиваешь, я буду. Только почему ты звонишь мне? — Хуан до сих пор был удивлён. До этого дня Хичоль ни разу не позвонил Тао. — Потому что это касается и тебя, — завуалировано ответил альфа. Он не хотел сейчас вдаваться в подробности. Дело щепетильное, и его стоило обсудить с глазу на глаз. — Ладно, — вновь согласился омега, — в половине первого я буду на пристани в кафе. Парень отключился. Хичоль всё больше чувствовал внутренний подъём. Совсем скоро Бэкхён будет только его, и не придётся мириться с присутствием Пака и тем более делиться с ним омегой, хотя бы даже в общении.***
Бэкхён, как это было заведено с самого начала, принёс Сонхи его утренний чай, стараясь не выдать своего угнетённого настроения. Но разве от дедушки можно было утаить хоть что-то? Он внимательно посмотрел на омегу и кивком головы указал Бэкки на противоположный стул. — Что с тобой творится, Бэкки? — прямо спросил старик. — Ничего. — Ничего? Ты словно на другой планете и утверждаешь, что с тобой ничего не происходит? — Да всё нормально, — не отступал от своего мальчишка. — Ты плакал, и это заметно. У тебя и сейчас глаза красные. Итак, я слушаю. Скажи, в чём дело. Я хочу тебе помочь. — Меня заразил Кёнсу. Не видите, что я хожу с платком, — Бэкхён вытащил носовой платок из карман шорт, вытер им нос. — Ну конечно, — закатил глаза Сонхи, — я же младенец. Ты говоришь, что я твой дедушка, — уже серьёзнее начал старик, и Бэкхён одобрительно кивнул, — Ну так вот, дедушка хочет знать, что с его внуком. Рассказывай. Бэкхён сдался. Ему сейчас нужен был близкий человек, который утешил бы, подбодрил тёплым словом. — Это как-то связано с альфой, с которым ты встречаешься? Бэкхён устало уткнулся лбом в скатерть стола и буркнул: — Да. — Понятно. Он тебя разочаровал? — Да, — в очередной раз угрюмо ответил Бэк. — Он мне не верит. Думает, что я его обманул. Но я этого не делал. — Бэкки, альфы всегда думают, что омеги их обманывают, даже если доказательств нет, просто потому, что сами так делают. — Но я ничего не сделал, — почти истерично воскликнул омега, упрямо и возмущённо всплеснув руками. — Ты его любишь? — Сонхи искренне хотел помочь Бёну, а для этого стоило докопаться до главного. — Очень, — грустно и подавленно вздохнул омежка. — Тогда встреться с ним и расскажи правду, и всё будет решено. — Он меня не слушает. Я пытался. — А ты кричи. Попытайся достучаться до него. — Нет, я не могу. Может, это и к лучшему, — мальчишка сник ещё сильнее. — К лучшему для тебя? — Нет, для него. Он избавится от многих проблем со своей семьёй. Старик призадумался, потирая лоб, и задал новый вопрос: — Но почему? — Как почему? Господин Сонхи, — встрепенулся Бэкхён, желая донести до старика эту простую истину, — давайте говорить начистоту: кто захочет для своего сына жениха из прислуги? — А ты помнишь, что мой папа был прислугой? — парировал Сонхи с улыбкой. — Помню. Вы сами рассказывали мне эту историю и показывали фото, — кивнул Бэкхён, понимая, к чему ведёт дедушка. — Тогда пообещай мне вот что, Бэк, ты обязательно поговоришь со своим альфой. Обещай, что это сделаешь. Мальчишка согласился и коротко кивнул. — Ладно. А если он мне не поверит, что мне тогда делать? — Ну, значит, он не тот альфа, что тебе нужен, — пожал плечами Сонхи. Для дедушки всё было так просто. А вот для Бэкхёна эта ситуация казалась катастрофой. Но делать и предпринимать в любом случае нужно было что-то. Только стоило выждать правильный момент. Бэкхён молился лишь о двух вещах: что бы этот момент не наступил слишком поздно и чтобы чёртов упрямый Пак Чанёль поверил.***
Хичоль и Тао встретились в обозначенном месте, как и договаривались. Оба парня пришли раньше, видимо, каждый из них желал выяснить, что волновало. Тао не изменил своей традиции и выглядел так, словно провёл возле зеркала не менее часа, доводя свой внешний вид до идеала. Странно, но Хичоля нисколько не привлекал он как омега. Было в этом парне что-то такое, почти неуловимое, что не давало проникнуться к Тао сильной симпатией или интересом. Как красивая кукла, которая должна стоять на полке, но для реальных игр не подходила. — Переходи к сути, Хичоль. Зачем ты меня позвал? — Тао приподнял руку вверх, подзывая официанта, заказывая себе на обед лёгкий салат и чашку бодрящего кофе. Хичоль ограничился лишь аналогичным напитком. Аппетита у альфы не было. — Хотел поговорить об общем деле. — А у нас с тобой есть общие дела? — Как оказалось, есть, — парень смотрел на омегу своими пронзительными чёрными глазами, заставляя Хуана принять всерьёз его слова. — Вчера Чанёль застал Бэкхёна в моей комнате голым в постели. — О-о, — Хуан не смог сдержать своего радостного удивления, — а я и не знал, что у тебя с этим оборванцем что-то есть. — Не называй его так, — строго предупредил Хичоль. Руки альфы сжали сильнее теплую кружку с кофе. — Ладно, — снисходительно согласился омега, понимая, что не стоит затрагивать чувства Чоля и оскорблять объект его симпатии. — Как же мне его называть? — Бэкхён. Просто Бэкхён. — Хорошо. Я не знал, что между тобой и Бэкхёном что-то есть. — Не думай плохо о наших отношениях, — Хичоль старался не высказываться грубо или резко. Он намерен был взять Тао в союзники и стоило унять свою неприязнь к этому омеге, если хочет до конца осуществить намеченный план. — Напротив, я очень рад, если у вас действительно сложатся, эм… как бы это сказать, — парень помедлил, подбирая более корректные слова, — крепкие отношения. — Бэкки мне позирует, — уточнил Ким. — Голым? — усмехнулся Тао. — А ты не дурак. Держу пари, ты нарисовал гораздо больше, чем видел. — Хуан, — решил перейти к сути Хичоль, — меня интересует этот парень. Во всех смыслах, понимаешь? Так же, как тебя интересует Чанёль. Или я ошибаюсь? — Может быть, — парень отложил свои палочки для еды в сторону, оставив на тарелке как минимум половину порции. Разговор становился всё интереснее. — Мы должны объединиться, чтобы разлучить их. Тогда каждый из нас получит то, что желает. — Ты хочешь быть с Бэкхёном? — Да, а ты хочешь остаться с Чанёлем, ведь так? — Всё верно, — согласился Тао. — Какой у тебя план? План был весьма прост, и Хичоль очень надеялся, что он сработает. Им нужно было лишь обговорить детали. Альфа стал излагать свои варианты. Тао не показывал своего ликования, но если всё получится так, как задумал Хичоль, и он ему в этом поможет, тогда омега останется с выигрышем, с огромным кушем. Причем параллельно избавится от Пальёна и его притязаний.***
Тао приехал в офис вовремя, не опоздав ни на минуту, переваривая в голове все слова Хичоля. Омега решил найти подходящий момент, чтобы начать осуществлять план, и этот момент наступил буквально сразу же, как только Пальён попросил его принести кофе для троих. В главном офисе обсуждалось строительство нового здания. Пальён, Чанёль и Инхо изучали чертежи, когда вошёл Тао. — Хорошая новость. У нас появились инвесторы-итальянцы. — Да? — удивился Инхо, в уме уже подсчитывая прибыль с нового проекта. — Заманчиво. Когда мы увидим первые лиры? — Мы увидим доллары, но до этого ещё далеко, — уточнил Пальён, даже не замечая, что его сын не вступает в разговор, а лишь молча рассматривает лежащие перед ним бумаги. — Ваш кофе, — прервал разговор Тао, войдя с подносом, расставляя чашки перед каждым альфой, а после присел на стул рядом. — Кстати, Инхо, я хочу кое-что спросить, — он обратился к отцу Хичоля напрямую. — Ты заметил, как в последнее время счастлив Хичоль? — Да? — встрепенулся Ким-старший, когда речь зашла о его сыне. — Наверное, это любовь, — мечтательно произнес Хуан, радостно улыбаясь. — Любовь? — переспросил Пальён, не понимая, к чему ведёт Тао. — Вы что, разве не знаете? У Хичоля есть любимый. Все трое альф уставились на Тао. Только взгляд Чана был холодным и подозрительным. — Первый раз слышу, — удивился Инхо, отставляя чашку с кофе в сторону. — Да ладно? Где вы живёте? На другой планете? Весь дом только и судачит об этом. Хичоль встречается с этим парнем, что обслуживает дедушку. Как его зовут? Вроде Бэкхён? — Если они хорошо проводят время друг с другом, то я рад, — искренне улыбнулся Инхо. — Бэкхён? — решил уточнить Пальён. Если новость правдива, то он должен был бы порадоваться за мальчика, но пока отцовское чутьё его настораживало. — Значит, они с Хичолем встречаются? — как бы вслух спросил сам у себя Пак-старший. — Только не вздумай его уволить, — предупредил Инхо, — он хороший парень, и мой сын, как видишь, рядом с ним снова начинает нормально жить. Пальён, Инхо и Тао слегка вздрогнули, когда Чанёль резко встал. Стул неприятно скрипнул ножками о паркет. Не говоря ни слова, молодой альфа развернулся и вышел прочь из офиса. Слушать ненавистную болтовню об отношениях Бэкки и Хичоля ему было как минимум противно и больно. — Что это с ним? — спросил Инхо, удивляясь реакции Чана, на что Пальён лишь пожал плечами, а Тао довольно улыбнулся. Больше Чанёль в офисе не появлялся. Он даже не корил себя за то, что отложил важные дела. Голова всё равно не могла думать о бизнесе. Все мысли были заняты лишь перевариванием картины, что он увидел накануне в комнате брата. Чан копил в себе этот клубок ревности, обиды и злой безысходности. Эта масса, словно тесто на дрожжах, увеличивалась, росла, готовая затопить альфу до предела. Что тогда произойдёт? Исход будет плачевным в любом случае, либо для него, либо для Бэкхёна, либо для обоих сразу.***
Перед подачей ужина у Бэкхёна выдалась свободная минутка. Он знал наверняка, что Тао нет в своей комнате и наведался туда в одном лишь желании: обнять своего мишку Микки и на мгновение успокоиться. Парень аккуратно и бесшумно открыл дверь. Медведь восседал на кровати Хуана, грустно смотря на Бэкки своими пластиковыми глазами. Омега стащил игрушку и нежно обнял её, утыкаясь лицом в мягкий искусственный мех. — Привет, Микки Монтана, скучал по мне? Я вот по тебе очень, — стал вести монолог Бэкхён с медведем. — Моя жизнь так запуталась… — мальчишка выждал паузу, как бы прислушиваясь к тому, что ответил бы ему медведь. — Хочешь всё знать? Тогда пойдём со мной, я тебе всё расскажу. Бэкхён вышел за дверь, так же тихо её прикрывая, а когда развернулся, столкнулся со злым взглядом Тао. — Так-так, — холодно усмехнулся парень, — я вижу, ты ещё не перестал играть в игрушки. — Он мой, — упрямо ответил Бэкхён, крепче прижимая медведя к себе. — Твой? — вдруг смягчился Хуан. — Тогда забери его. — Правда? — удивился Бэк, даже немного растерявшись. — Правда, забирай. Тебя никто не останавливает. Ты можешь остаться с медведем, а я останусь с живой куклой, потому что Чанёль — мой. Хуан обогнул Бэкхёна и захлопнул дверь, оставив мальчишку ещё больше недоумевать. Нет, ну правда, что с этим парнем не так? Назвать Чанёля живой куклой? Он это серьёзно? Но кто же поймёт этих богатых? Бэкхён был рад, что теперь не придётся коротать ночи в грустном одиночестве. Он снова со своим Микки, осталось лишь переговорить с Чаном и наконец-то помириться.***
Свободное время пронеслось почти незаметно, и настал момент, когда мальчишке нужно было относить ужин в комнату дедушки. Он взял поднос с кухни, что приготовил для Сонхи их повар. Бэкхён прошёл по гостиной, минуя всё семейство Пак, заставил себя не обернуться на Чанёля, а вот Чан в этот момент прожигал дыру в спине омежки. Хичоль довольно смотрел на состояние Пака. Чан не мог спокойно реагировать, не мог рационально думать.Так хотелось заглушить эту пульсирующую боль в груди или же выплеснуть её, чтобы стало легче, иначе он сойдёт с ума. И когда все встали, чтобы удалиться в столовую, Чан пошёл следом за Бэкхёном. Он нагнал омегу в коридоре на полпути, окликая его. — Эй, Бэкхён, подожди. Сердце мальчишки болезненно сжалось. Это первый раз после ссоры, когда Чанёль сам позвал его. — Я пришёл с миром, — уточнил альфа. Он и правда выглядел относительно спокойно. Хотя внешнее спокойствие порой бывает так обманчиво. — Хорошо, — парень постарался взять себя в руки и придать голосу твёрдости, но он так сильно волновался и переживал, что поднос и приборы на нём немного дрожали. Вот сейчас не это ли самое подходящее время, чтобы разъяснить ситуацию? Им никто не должен помешать. Всё семейство ужинает, а комната дедушки в конце коридора. — Я хочу поговорить с тобой, Чанни, — начал было Бэкхён, но Пак его категорично прервал. — Но я не хочу говорить с тобой. Альфа полез в карман своих брюк, достал из него бумажник, не глядя вытянул из кожаного отделения сто долларов. Ценная банкнота полетела на поднос, который держал в руках Бэкхён. — Возьми, — коротко сказал Пак. — Что это? — мальчишка удивлённо поднял глаза от ценной бумаги на альфу. — Как что? Это сотня баксов. Никогда не видел? Ох, прости, забыл спросить: можно мне зарезервировать очередь на эту ночь? — Что? — Бэкхён отказывался верить своим догадкам. Не хотел верить. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Он переступил с ноги на ногу, стараясь взять более устойчивую опору. Кажется, пол под ногами стал зыбким. — Ты стоишь дороже? Прости, я просто не знаю твою таксу, — Чанёль достал ещё одну стодолларовую купюру и бросил к той, что уже лежала на подносе. — Вот ещё сотня. В горле омеги пересохло. Он не мог вымолвить ни слова. Обида душила и жгла в груди калёным железом. Ведь Чанёль не мог говорить серьёзно? — В чём дело? Две сотни — это хорошие деньги за короткое время с альфой. Только не говори, что берёшь триста? Сколько ты берешь с моего брата? Образ Чанёля стал размываться перед глазами, мальчишка и не понял, когда стал плакать. Тихо, беззвучно, лишь сглатывая подступающий ком. Больше всего Бэкхён боялся, что начнёт всхлипывать. А Чанёля слёзы омеги не растрогали. Он по-прежнему смотрел на Бэкхёна холодно, с пренебрежением и злостью. — В чём дело? Ты плачешь? — альфа высказал с сарказмом. — Это слёзы радости? Никогда не думал, что за тебя дадут такие деньги? Но у меня их много. Могу дать ещё. Пак вытащил всю имеющуюся у него наличность. Увесистая пачка присоединилась к уже имеющимся двум сотням. — Мы, богатые, можем потратить на омегу столько, сколько захотим. Ну что? Сегодня твоего визита я могу ожидать? Только у меня есть условие: за такие деньги два часа — это мало. Освободи для меня всю ночь и отработай по полной. Бэкхёна буквально переклинило. Обидные слова Чана наполнили через край чашу терпения. Красная пелена застелила глаза. Слёзы вмиг высохли, а руки уже не дрожали. Мальчишка сделал шаг назад. Нет, он не собирался уйти или убежать от горьких слов. Он лишь делал размах посильнее. Поднос со всем его содержимым, ужином и деньгами полетел в стену, безжалостно разбиваясь, пачкая дорогую обивку и одежду Пака. Бэкхён даже не понял, как смог остановить себя и не обрушить этот самый поднос на голову Чана, а кинул лишь рядом. Перед глазами мальчишки всё пылало алым. Бешенство захлестнуло все порывы. Разбитый поднос, который испугал Пака, был лишь первым раундом. Вторым стал увесистый кулак прямо в глаз альфе. — Подавись своими деньгами, идиот. Пусть они у тебя застрянут в горле. Лицо мальчишки пылало гневом, на шее проступили красные пятна. О, и этого было мало омежке. Второй удар пришёлся под дых. Пускай теперь не только Бэкхёну будет больно и нечем дышать. Пак это заслужил.