***
Намерения поговорить с дедушкой было необходимо для Бэкхёна сейчас как кислород, который ему перекрыли. Очень нужен был спасительный вдох. И опять же, подниматься на второй этаж не миновав гостиную, в которой после ужина восседало всё семейство Пак, не представлялось возможным. Парень, стараясь не привлекать к себе внимание, стараясь превратится лишь в тень, быстрыми шагами направился к лестнице. — Подожди, Бэкхён, — властным голосом окликнул омежку Джунки. Бэкхён, буквально заставляя свои ноги остановиться, притормозил у кресла, на котором сидел мужчина. Все остальные расположились на диване. В гостиной также присутствовали Чанёль, Тао и Хичоль. Эти трое не просто обратили внимание на прислугу. Они по-особенному смотрели на парня и каждый испытывал свои собственные чувства. Тао внутренне ликовал, исходил ядом и желанием окончательно стереть даже присутствие никчёмного омеги из дома. Поэтому вид удрученного Бэкхёна тешило его самолюбие. Хичоль уже представлял, как Бэкки придёт к нему за помощью, как найдёт утешение лишь в нём и Чоль сможет наконец-то по праву считаться единоправным альфой для омеги. Чанёль испытывал ни с чем несравнимую боль в груди. Она не проходила. Этот ком из обиды, ревности и злости буквально разъедали грудную клетку Пака. Желание раздавить морально объект своих страданий было так велико и оно перекликалось с желанием сграбастать Бэкки в охапку, убежать с ним на край света, чтобы больше никто не мог посягнуть на него, смотреть, разговаривать. Если нужно, пристегнуть наручниками к себе, чтобы он всегда был рядом. Только он и никто более. Но первое чувство было сильнее, оно выходило на первый план. Единственное, что объединяло всех в комнате это то, что каждый почувствовал сладкий запах исходящий от омеги. Он буквально кричал, что с минуты на минуту у парня начнётся течка. — Хочу предупредить, что за твою выходку, тебе придётся заплатить, — продолжил Джунки, смотря на парня снизу вверх. Мужчина не посчитал нужным встать, тем самым показывая свое высшее положение над мальчишкой. — Не волнуйтесь, господин, можете вычесть эту сумму из моей зарплаты, — поникшим голосом ответил Бэкхён, смотря только на Джунки. Он не мог вынести сейчас взгляда остальных. — И из твоих дополнительных заработков, — уточнил с сарказмом Чанёль, поднимая на мальчишку злой взгляд. Хичоль знал, что Бэкхёну больно слышать эти слова, но ничего не мог с собой поделать. Он упивался болью, но только не болью Бэкки, а своего двоюродного брата. Уж он то видел состояние Чана. — А вы не знаете? — обратился уже ко всем присутствующим Чан, — у Бэкки есть другой источник дохода. — Господин, — обратился омежка к Паку-младшему, сглотнув вновь подступающий ком слёз в горле, но по прежнему не смотрел на него, — пожалуйста, не надо. Мне и так больно. — Мой сын причинил тебе боль? — не веря своим ушам спросил Джунки. — Я лишь отругал его за то, что он сделал, папа, — уточнил Чан, явно говоря с подтекстом, таким о котором догадывались лишь он и Бэкхён. — Правильно сделал, — похвалил сына Джунки, — этот мальчишка ни на что не годен. Пальён, — мужчина обратился к мужу, — в следующий раз проследи, чтобы нам из монастыря не присылали подобное… Джунки даже не заметил, как напрягся Пак-старший и с раздражением посмотрел на него. — «Подобное»? Ты не забываешь, мой дорогой супруг, что говоришь о человеке? Бэкхён нормальный парень. Не стоит его оскорблять. Это не добавляет к тебе уважения. Джунки готов был лопнуть от злости за то, что Пальён при всех так его унизил. — А почему ты защищаешь его? — повысил голос старший омега. — Он что, на особом счету у тебя? — Защищаю, потому что твои высказывания порой обескураживают нетактичностью. Несомненно Бэкхён совершил оплошность, но за это не унижают человека. Всё семейство смотрело на эту мелкую перепалку двух супругов удивленно. Никто и предположить не мог, что Пальён встанет на защиту Бэкки. Только вот омеге было совсем не лестно. Парню хотелось испариться отсюда, как можно быстрее. — С Вашего позволения, — так же тихо и безжизненно пробормотал он, готовый сорваться с места. — Я тебя ещё не отпускал, — с новой порцией раздражения прикрикнул Джунки. — Извините, — Бэкхён с каждой секундой чувствовал себя всё хуже. — Надеюсь, ты понимаешь, что немедленно должен принять средства подавляющие твой запах и все сопутствующие лекарства? — Простите? — непонимающе нахмурился омега. Озноб медленно полз по позвоночнику, а внутренний мандраж отдавался в конечности. — В правилах этого дома не положено пережидать течку без препаратов, — уточнил Джунки. — Я вас понял, — смутился Бэк, покрываясь пунцовыми пятнами. — Теперь можешь идти, — скомандовал старший омега и мальчишка, на трясущихся ногах поднялся к дедушке. Бэкхён тихонько и несмело постучал в дверь комнаты господина Сонхи и вошёл сразу, услышав голос деда. До старика уже дошли слухи о случившемся и он с тревогой осмотрел мальчишку, который выглядел слишком печально. — Дедушка, я хотел бы попросить у вас прощения, — залепетал парень, комкая полы форменной рубашки, попутно вытирая вспотевшие ладони. На лбу блестели капельки пота. — Простите, что подвёл вас с ужином. — Да забудь ты про этот несчастный ужин, — Сонхи был стар, но зрение его не подводило. Плачевное состояние омежки было на лицо и старик не на шутку разволновался. Словно сдерживающая плотина прорвалась, которая останавливала эмоции Бэкхёна. Мальчишка жалобно всхлипнул и уже не скрывая слез почти рухнул на рядом стоящий стул. — Боже, да на тебе лица нет, — с тревогой воскликнул Сонхи. — Дедушка, мне так плохо, — мальчишка протянул руки вперед, Сонхи заключил его ладошки в свои, мягко поглаживая большими пальцами тыльную сторону. — Бэкки, ты весь горишь. Здесь одно из двух: либо ты заболел, либо у тебя начались первые симптомы течки. — Боже мой, — устало захныкал тот, — как не вовремя. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — Да, — словно китайский болванчик закивал Бён, — разрешите мне вернуться в монастырь. Пожалуйста! Там мне будет спокойно. Знаю, если приму таблетки мне станет легче, но… — Но? — решил уточнить старик. — Дело не только в течке, понимаете? Мне просто необходимо уйти отсюда. Хотя бы на время. Так мне будет легче. — Легче на душе? — Сонхи волновался за Бэкхёна, как если бы он и вправду был для него внуком, близким человеком. И дедушке хотелось облегчить состояние мальчика, пусть он не был всесилен. Но эту малость одобрить старик мог. — Хорошо, Бэкки. Я попрошу Сехуна отвезти тебя. Но он альфа, ты же понимаешь. Таблетки выпить тебе все-таки стоит. — Спасибо вам, дедушка, — снова всхлипнул омежка, чувствуя быстро нарастающий зуд в области паха. Сонхи встал со стула, поднимая на ноги Бэкки, сам проводил его до кухни. Таблетки незамедлительно легли в ладонь омеги, старик проследил, чтобы мальчишка их выпил. — Теперь нужно немного подождать и станет лучше. Как некстати на кухню вошёл Чанёль и глубоко вдохнув вцепился в столешницу. Запах Бэкхена стал просто уничтожающе сильным, стирающим у альфы весь здравый рассудок. — Ему нужно уйти, — сквозь сжатые зубы рыкнул Чан. Зрачок Пака расширился во всю радужку. Внутренний мандраж передался ему, оголяя инстинкты. Его омега, его истинный течёт, завлекает Чана своим дурманящим ароматом и в совокупности желания и злости делало Чана просто опасным для омеги. Заметив мелькнувшего в проёме двери водителя Лу, дедушка громко позвал: — Сехун, нам нужна твоя помощь. Альфа вошёл и, так же как и Пак, судорожно вздохнув попятился назад. Он конечно не реагировал так остро на Бэкхёна, но оставался альфой и ему было трудно справляться с собой. — Я… — запинаясь выговорил Се, — … вам точно нужна моя помощь? — Точно, — безапелляционно заявил дед, поглаживая омежку по голове. — Чанни, — умоляюще простонал Бэкки и от его голоса у Пака встали волосы дыбом на затылке. Это простое слово вытекло словно мёд из уст омеги, обволакивая разум, — уйди пожалуйста отсюда. Бэкхён готов был разрыдаться, как ему в эту секунду хотелось прижаться к сильному, обалденно пахнущему телу Чанёля, а сознанию претил до тошноты этот инстинкт, потому что боль, что причинил ему Чан никуда не ушла. — Сехун, отвези Бэкхёна в монастырь. В этот нелёгкий период мальчик побудет там. — Его повезёт Сехун? — со злостью шикнул Чанёль буквально испепеляя взглядом водителя. — Он же альфа! Бог знает, что он с ним сделает… — Не истери, Чанёль. Я поеду с Бэкхёном, — строго предупредил дед. Несмотря на выпитое лекарство, омежке не становилось лучше. Он продолжал трястись то в ознобе, то изнывая от волн жара, поднимающихся изнутри, концентрирующихся между ног. Где-то на подсознательном уровне Бэкки подозревал, что близость Чанёля не даст ему расслабиться, почувствовать облегчения от таблеток. — Поехали уже, — взмолился парень, поднимая заплаканное лицо. Взяв всю силу воли в кулак, Сехун помог дедушке вывести Бэкхёна через черный ход и усадить в машину.***
Чанёль рвал и метал в этот остаток вечера. Он кружил по гостиной словно запертый в клетке зверь. Анализировать произошедшее альфа не мог. Буйная фантазия, приправленная ревностью, рисовала ненавистные картины совокупления Бэкхёна с Хичолем. И, словно в бреду, эта самая фантазия подкидывала новых дров в топку, представляя уже на месте Хичоля Сехуна. Парень извёл себя до такой степени, что не мог успокоится. Выходом стала порция коньяка, которую Чан проглотил даже не поморщившись. Спиртное приятно согрело нутро, разливая по телу спасительную расслабляющую негу. Следом Чанёль опрокинул в себя ещё две порции коньяка. Захмелев уже прилично Чанёль выяснил для себя одну важную деталь: алкоголь не приглушает боль. Он снимает все запреты. Даже запреты на самоконтроль. И если до этого Пак злился и ревновал, то теперь парню хотелось забиться в дальний угол и плакать, словно маленькому ребёнку, обхватив себя руками. Выть жалобно, дабы полегчало или чтобы кто сжалился над ним там сверху и дал ему желаемое. В детстве всё было проще: устроил истерику, умоляюще похныкал и вуаля, игрушка, лакомство и другая прихоть у тебя в руках. Чанёль вырос и сейчас он, словно маленький, желал больше всего Бэкхёна, понимал, что тот нужен ему, просто необходим, как воздух, как недостающий пазл в жизни, который подходит лишь ему, смысл существования, родственная душа, истинный омега. Но так же, как и тогда, он не получил желаемое. Его словно подразнили вкусной конфеткой, а развернув фантик, он оказался пустой. Хотелось выть волком от безысходности, от жалости к самому себе. Парень стащил початую бутылку из домашнего бара и поднялся к себе в комнату. Дойти до кровати не было никаких сил. Чанёль уселся на пол и стал пить прямо из горла. Альфа даже не заметил, как в его комнату вошли. В глазах было мутно, в голове шумело. Он не мог различить толком кто перед ним сейчас, но сладкий запах течной омеги затопил его разум снова. — Бэкки, — захныкал Пак и потянулся к размытому силуэту, натыкаясь на мягкую кожу щеки, — Бэкки, я больше не могу. Я так люблю тебя. Зачем ты поступил со мной скверно? И твой запах… Альфа уткнулся в шею омеги вдыхая её аромат. Ему помогли подняться и улечься в кровать. Чанёль почувствовал прохладу на своей коже, когда с него стащили брюки, обувь и носки. Затем, аккуратно расстегнули пуговички рубашки и стянули её с плеч и рук. — Мне не нравится, как ты пахнешь, — вдруг заявил Пак, лежа с закрытыми глазами, — твоя течка какая-то неправильная. Так сладко… очень сладко. А я хочу мяту, много мяты и мороженого и прогулку по парку, запах клевера, пижмы и всего, что там растёт. Ох ты ж бля… — задохнулся Чан, почувствовав на своем члене теплые губы. Они так умело двигались доставляя удовольствие. Альфа наконец забылся, потерялся в этих новых ощущениях, которые перекрывали боль. Он был марионеткой, которой управляют, позволяя пользоваться беспомощным в данном случае телом. Его руки лишь блуждали по телу, что извивалось над ним. — Бэкки, мой любимый. Мой истинный… — только и шептал альфа, пока не провалился в крепкий сон, в котором его по прежнему преследовал запах мятного мороженого и луговых трав.***
Тао не знал, когда подвернётся удобный момент, чтобы начать выполнять их с Хичолем план. Он лишь в общих чертах обрисовал в голове схему, которая могла выстрелить в нужном направлении. И сама судьба преподнесла ему шанс, как выпавший джекпот. Он нашёл Чанёля в комнате, почти в невменяемом состоянии. Альфа был пьян так сильно, что не различал кто около него. Воспользовавшись специальным гелем, что дал ему Хичоль, омега наспех намазался им в ванной Пака и когда тот стал действовать, усиливая его запах, умножая выброс в сальные железы специфичного пота с гормонами течного омеги, Хуан понял, что надо действовать. Этим средством пользовались не многие, да и продавался он лишь в специальных магазинах узкого направления. Как средство разнообразить половую жизнь супружеских пар, которые в связи с долгим пребыванием рядом друг с другом теряют сексуальную привлекательность в глазах партнёра. Чтобы не только во время течки омега чувствовал себя желанным, но и в повседневной жизни. Тао и не знал о существовании подобного средства, пока Хичоль не вложил ему в руки нужный бутылёк. Хуану просто необходимо было сымитировать течного омегу и затащить Чана в постель. Альфа мог и не повестись на его запах. На выручку пришёл так вовремя влитый алкоголь. Сам того не зная Чанёль помог своему экс-бойфренду осуществить задуманное. Заниматься сексом с альфой в полуотключке такое себе занятие. А когда тот называет тебя другим, ненавистным именем, признается в любви, но не тебе, ещё противнее. Но омега пошёл на такие жертвы ничем не выдав своё недовольство. Чанёль уснул, а Тао устроившись рядом с ним под одеялом, уже засыпая под боком альфы смаковал свою победу. ______________ Бэкхён на удивление проснулся в монастыре уже ближе к обеду. Омежка чувствовал себя намного лучше. В первую свою течку пришлось совсем худо. Сейчас же помогли таблетки, обезболивающее и крепкий долгий сон. Желание принадлежать альфе, утолить сексуальное влечение и голод не исчезло, но оно сильно притупилось и дискомфорт причиняла лишь смазка, что пачкала нижнее бельё. Почувствовав на своём лбу прохладную ладошку, Бэкхён широко распахнул глаза. Возле него сидел Чондэ и нежно поглаживая друга, убрал спутавшиеся прядки челки с лица. — Как хорошо, что ты очнулся. Тебе лучше? — с заботой спросил друг. — Лучше, — согласился Бэхён приподнимаясь на руках, приводя своё тело в сидячее положение. Голова резко закружилась и парень снова прикрыл веки. — В монастыре намечается матч по футболу, жаль что ты не сможешь присутствовать. — Почему же? — возразил омежка, — сейчас головокружение отступит и я вполне смогу играть. — Бэкки, дело не только в твоём головокружении, но и запахе. Вся команда — альфы. Им будет трудно находиться рядом с тобой. — Ох, — выдохнул Бён, состроив унылую мордаху, — не жизнь, а сплошные неприятности, — посетовал тот. — Ты мне вот что скажи, — продолжил серьёзнее Чен, — всю ночь ты как в бреду шептал имя Чанёля, хныкал и говорил, что не виноват, что он всё не так понял. Это ты о чём? Бэкхёна не радовала настойчивость Чондэ в этом случае. Втягивать друга в свои личные проблемы омеге не хотелось. Бён знал какого это жить приюте, когда хватает личных переживаний. Добавлять своих Бэкхён не хотел. Но парень знал характер Чена так же хорошо, как свой. Он был уверен, что тот не успокоиться, пока не выведает у Бэки всё до мельчайших подробностей. Поэтому, стараясь сгладить острые углы и особенно щепетильно-неприятные моменты омега поэтапно рассказал свой казус. По мере того, как он приближался к финалу рассказа, Чондэ то недоумевал, то хмурился, а потом и вовсе вознегодовал. — Что, прям так и сказал?! Предложил тебе сто долларов?! — Двести, — уточнил омежка. — Это так дорого стоит? — глаза Чена поползли на лоб. — Какое мне дело до того, сколько это стоит! — буркнул Бэкхён краснея. — Он меня обидел, понимаешь Чен-Чен? Ведёт себя со мной как с продажной подстилкой. — Все альфы одинаковые! — Чондэ гневно воскликнул, в ярости сжимая кулаки, желая размазать Чанёля по асфальту. — Брат Толстячок был прав! — Ох уж этот брат Толстячок. Он прав, — согласился Бэкхён, чувствуя внутри всё большую досаду, — хотя мне трудно это признавать. — Поэтому, я никогда не выйду замуж, — грустно добавил Чондэ, хмурясь ещё больше прежнего. — Не говори так, — Бэкхён замотал головой, беря в свои руки ладошки друга. — Я не хочу страдать так же как ты! — воскликнул Чен и на глазах блеснули слёзы. Бэкхён притянул друга к себе, сграбастал его в охапку и чмокнул во взъерошенную макушку. — Тебе не придётся страдать, Чен-Чен. У тебя всё будет по-другому. Ты встретишь прекрасного человека, который будет тебя беречь, любить, чтобы не говорили вокруг. Вот увидишь, всё так и будет! Немного успокоив себя и друга, Бэкхён завалился снова на кровать, предаваясь грустным мыслям, стараясь не зацикливаться на жаре, растекающимся в паху. Он сильно притуплялся препаратами, но полностью подавить желание всё равно не удавалось. Чондэ успел отыграть со своей командой два матча с отрывом и закончить игру «ничьей». К вечеру омежка зашёл к Бёну в их комнату, которую они делили и позвал к ужину. Бэкхён не испытывал голода. Точнее он был, но другого характера. Отказывать Чену Бэкхён не решился. Да к тому же, под вечер, четыре стены начали на него давить и развеяться было очень кстати. В опустевшей столовой их встретил отец-настоятель. — Бэкки, я рад тебя видеть. Знаю, у тебя сейчас трудный период. Ты всегда можешь приходить сюда, когда это необходимо. — Спасибо, — вяло улыбнулся мальчишка, решил разрядить обстановку, — мой период, — завуалированно продолжил Бэк, — как раз совпал с тем фактом, что я очень по всем вам соскучился. — Брат Толстячок приготовил отменный ужин. Тебе наложить полную тарелку? — предложил священник, открывая кастрюли и сковородки, помешивая ароматное варево. — Нет, я не очень проголодался. Если совсем чуть-чуть… Священник недоверчиво покосился на Бэкхёна. — С тобой точно всё в порядке? — Ну как сказать… — Болит что-то? — Угу, — буркнул тот, утыкаясь почти носом в тарелку, которую отец-настоятель поставил перед ним, — душа болит. — Самое лучшее лекарство для успокоения души это молитва, Бэкки. — Я знаю, — кивнул тот, нехотя ковыряясь палочками в своём блюде, — обязательно помолюсь перед сном. — Очень хорошо, — одобрил священник, покидая столовую. Бэкхён в тот вечер так почти ничего и не съел. Ночью Чондэ слышал, как его друг хлюпал носом, думая, что его никто не слышит. И у парня возникла уверенность в своём решении: если Бэкхён не может постоять за себя, значит Чондэ сам надерёт задницу этому гадкому Пак Чанёлю!***
Чанёль проснулся тем утро и к своему недоумению обнаружил Тао рядом с собой. Парень был полностью обнажён под одеялом, так же как и сам альфа. У Пака промелькнула неприятная мысль, что он под действием алкоголя и гормонов воспользовался телом Хуана. Но выяснять все нюансы Чанёлю претило, как и сладкий запах, которым пропиталось постельное бельё. Неужели у Тао тоже была течка? запах был не таким сильным и Чанёль знал точно, что омега употреблял препараты против зачатия. Поэтому, стараясь не разбудить омегу, Пак вскользнул из комнаты, прихватив с собой чистое бельё и одежду, перед работой решил привести себя в порядок в комнате для гостей. Альфа приехал утром к офисному зданию в скверном настроении. Находиться вдали от своего омеги в течку было болезненно даже физически. Тело ломило, голова раскалывалась. И что самое непонятное для Пака, он словно переживал не только свою душевную боль, но и боль омеги. Связь истинных усиливалась со временем — он это знал не понаслышке. Но испытывать на себе подобные чувства было для Пака в новинку. Молодой альфа пытался отогнать от себя эти чувства, лишь наполовину был сосредоточен на дороге, когда парковался. И уж тем более он не ожидал, когда к нему на капот запрыгнет мелкий мальчишка. Возмутившись, Чанёль отворил дверь и рявкнул: — С ума сошёл?! — только тогда узнал в этом негоднике друга Бэкхёна. — С ума сошёл ты! — так же резко ответил Чондэ, скрещивая руки на груди, удобнее устраиваясь на капоте. — А ну слезай! — Не-а! — парень надул огромный пузырь из жвачки, лопнул его губами и злобно покосился на Пака. И столько в этом взгляде было возмущения, что Чан невольно повёл плечами. — Ты придурок, Чанёль, ты это знаешь?! — Вот только оскорблений от такого мелкого омежки мне не хватало с утра, — закатил глаза Чан, за руку стаскивая парня со своей машины. — Ты придурок, — повторил Чондэ, — потому что несправедливо унижаешь моего друга. — По твоему я слепой?! — Конечно! Я вообще не пойму, что Бэкхён нашёл в тебе! Ты тупой и слепой, и упрямый, как осёл. Бэкки позировал твоему брату для картины! Причём позировал не голый! Но разве твоя альфская гордость позволит поверить омеге? Не-ет! Вот и говорю, что ты тупой! — Послушай, мелкий, хватит меня обзывать! — Чанёль злился на парня, но между тем, со своим праведным негодованием тот смахивал на насупившегося хомячка, что не могло не вызвать улыбки. — Перестать обзывать? Да тебя убить мало! — парень встал в позу, — я перестану тебя обзывать только когда ты согласишься поговорить со своим братом! Он подтвердит, что я и Бэкхён не лжём. Чанёль лишь отмахнулся от слов омеги, закрыл машину через брелок и двинулся ко входу в здание. Проработав так до обеда, Чанёль поехал домой. Но не за тем, чтобы разделить трапезу с домашними. Слова Чондэ не выходили у Пака из головы. Может быть он был неправ? Может быть Хичоль подтвердит слова Чена? На пороге комнаты брата его встретил Сухо. — Хичоль у себя? — поинтересовался Чанёль, останавливаясь возле проёма. — Нет, — мотнул головой дворецкий, но я настоятельно рекомендую зайти внутрь. Мужчина распахнул дверь перед молодым господином, приглашая внутрь. Чанёль последовал совету Сухо, хотя не знал, что именно ожидать. Первое, что бросилось в глаза Чану — это картина. За столько лет он наконец-то увидел этот маленький шедевр законченным. Цветное панно привлекало взор, на ней молодой парень, жутко смахивающий на Бэкхёна, хотя черты лица были размыты, склонился лицом на свои подтянутые к груди ноги. Картина источала печаль, а вместе с тем и восхищение. — Наконец господин Хичоль покончил с этой главой своей жизни, — заговорил Сухо, прерывая тишину в комнате, настолько Пак был поглощён созерцанием полотна. — Знаю, что это не моё дело, но считаю, что вы должны узнать кое-что, — продолжил Сухо, протягивая Паку толстый блокнот, отвлекая внимание Чана от созерцания картины. Альфа взял блокнот из рук дворецкого, внимательно осмотрел со всех сторон. Не было надписи, которая говорила бы кому именно принадлежит этот блокнот. — Последние даты — их рекомендую вам прочитать, — с этими словами Чунмён удалился из комнаты. Чанёль присел на край кровати и приоткрыл блокнот. Почерк был ему незнаком. Вот так с первых страниц и строк было сложно понять чей это блокнот. Как и просил Сухо, Чанёль отлистал на последние даты и стал читать. И чем больше Пак вчитывался, то понимал, что это личный дневник бывшего жениха Чоля. Тэхён описывал вечеринку на которой они с Чанёлем развлекались. Тэ восхищался Паком в открытую, высказывал своё желание и сетовал на то, что Чанёль слишком перебрал спиртного. Да, Пак начал припоминать ту самую вечеринку на которую была приглашена вся светская молодежь. Он точно в тот раз выпил лишнего и отключился. Он также мог смутно припомнить, что развлекался с кем-то в одной из комнат. Но ни имени ни внешности не помнил. Так это был Тэхён?! И Хичоль узнал об этом, несмотря на заверения Пака, что у него с женихом брата ничего не было. Но ведь Чанёль действительно думал, что не притрагивался к Тэхёну. Теперь стало понятно, почему Хичоль взвился на брата. Не мудрено, что он всеми силами желал отомстить. Сейчас у Пака появилось ещё больше желания выяснить, что он в действительности видел в комнате Чоля. То была страстная сцена двух любовников или же Бэкки не обманывал и правда лишь позировал Хичолю?***
Чанёль ждал в комнате брата долго. Его обеденный перерыв давно закончился, но он не уезжал. Сейчас для Пака было куда важнее выяснить всё до конца, а не сидеть в офисе, делая очередные подсчёты. Хичоль прибыл в особняк и войдя в комнату застыл у порога. — Тебе не кажется, что ты перепутал комнаты? — холодно спросил тот, прикрывая за собой дверь. — Я ждал тебя, — ответил Чан, протягивая брату злополучный блокнот. — Почему он у тебя? — Хичоль был в ярости, но старался вести себя показушно спокойно. — Так получилось, — пожал плечами Пак. — Тогда уходи, — махнул альфа рукой на дверь, кидая блокнот к себе на кровать. — В любом случае я должен перед тобой извиниться и объяснить, что не знал, с кем имел дело в тот вечер на вечеринке. — И что? — с сарказмом усмехнулся Чоль, — мне должно стать легче после твоих слов? — Не знаю, — честно признался Пак, — это было давно, много воды утекло с тех пор. Сейчас я хочу попросить тебя кое о чём. — Что? — Хичоль удивленно приподнял бровь. — Давай съездим в монастырь и поговорим с Бэкхёном. Ты, я и омега. Мы должны выяснить всё раз и навсегда. Чанёль говорил с просьбой, почти мольбой в голосе. Для него сейчас это был единственный выход из скверного состояния, которое грозилось вылиться в затяжную депрессию. Хичоль предполагал для чего именно его брат просить поехать в монастырь. Что ж если именно этого хочет Пак, Чоль готов встретится лично. Возможно, это станет переломным моментом для троих. В итоге двое братьев приехали в монастырь следующим утром. Чанёль опомнился — у Бэкхёна течка и встречаться с омегой в первый её день будет чревато последствиями. Ненароком Пак перегрызёт Чолю горло, если тот с вожделением посмотрит на его омегу, а потом трахнет Бэкхёна в святой обители. Если первое не особо волновало Чана, то второе претило альфе. Двое мужчин встретились с отцом-настоятелем, который совсем недавно закончил утреннюю мессу. — Что привело вас в монастырь, сыновья мои? — поинтересовался священник. — Здравствуйте, — заговорил первым Пак и они с Чолем поклонились в знак уважения. — Мы хотели встретится с Бэкхёном. У нас к нему важный разговор. — Бэкки? — священник призадумался, — я за него очень переживаю. — Почему? — с беспокойством спросил Чан. — Какой-то он грустный, расстроенный. Никогда его таким не видел, — посетовал отец-настоятель. — Так где он? — спросил уже Хичоль. — Не знаю, — честно признался священник, — исчез куда-то даже не позавтракав. Чанёль призадумался, а потом словно вспомнив что-то, воскликнул: — я знаю где он. Альфа махнул своему брату, чтобы он следовал за Чанёлем и пошёл в глубь парка, по тропинке, которую сам недавно расширял.***
Весна почти уступила свои права лету. Утреннее солнце грело щеки Бэкхёна, который сидел на перилах беседки, наблюдая, как две стрекозы гоняются друг за другом. Но грустные мысли не отпускали омежку. Вторые сутки течки чувствовались не так остро. Таблетки на удивления оказались сильными и Бэкхён справлялся со своим желанием легче чем когда-либо. Он не услышал шагов рядом, но остро почуял запах своего истинного альфы, резко развернулся в нужную сторону. — Почему ты здесь? — Бэкхён сглотнул пересохшее горло. Сердце радостно застучало в груди, но мысли Бэкхёна по-прежнему оставались печальными. Чанёль так же тяжело вздохнул. Как бы не подавлял Бэкхён свой запах, но Чанёль реагировал на него слишком сильно. Пришлось призвать всё своё самообладание. — Привет, — грустно сказал Чан, не зная с чего начать свой разговор. Начать его было необходимо, но мысли путались. — Привет? — удивлённо переспросил Бэкхён, а потом истерично засмеялся. Бушующие гормоны давали о себе знать. — Вот так просто ты, болван, говоришь мне «привет»? — Ты не поздоровался, — упрямо продолжил Чанёль. — «Здравствуйте, Господин» — оскалился Бэкхён во все свои зубы, а после добавил, — какого Дьявола ты тут забыл! — Мы пришли вместе с Хичолем. В подтверждении слов Чана, его брат вышел из-за угла беседки, заставив Бэкхёна опешить. Двое альф рядом с ним в такой сложный период это был перебор. Хотя, запах Чанёля сейчас не мог перебить ни один другой. Бэкхён выделил бы его из сотни других. — Чанёль, ты действительно болван, — сквозь зубы прошипел Хичоль, — притащить меня сюда, когда Бэкхён в течном периоде… — ноздри альфы раздулись, вдыхая приятный аромат омеги. — Если сделаешь к нему хоть ещё один шаг, я тебя убью, — предупредил Пак ни сколько не преувеличивая своих намерений. — Давай уже покончим с этим, — раздражено буркнул Хичоль. — Ладно, — Чанёль постарался взять в охапку всё своё самообладание и снова заговорил, — возможно, я совершил ошибку, Бэкки. Возможно, то, что я увидел, оказалось не тем, что было на самом деле. — Я очень рад! — истерично воскликнул Бэкхён. Парню хотелось накинутся на Пака и выцарапать ему глаза или зацеловать до смерти. — Но прикуси себе язык, прежде чем что-либо говорить, потому что не желаю иметь ничего с тобой общего! — Бэкки, успокойся, — попросил Пак, поднимая ладошки вверх. — Боже, размазать бы тебе твою смазливую физиономию. Или нет! — мальчишка был на взводе, — открутить твои уши, гадёныш! Хичоль, несмотря на щекотливую обстановку и разговор, невольно тихонько засмеялся. Такой Бэкхён ему нравился. Особенно, когда он обзывал и угрожал Чану. — Хичоль, — обратился омежка к Киму, — расскажи-ка своему брату чем мы занимались в твоей комнате?! Чанёль повернулся к альфе. — Правду? — уточнил Чоль, предвкушая свою маленькую победу. — Разумеется! — кивнул Бэк. — Мы занимались любовью, — спокойно изрек Чоль, замечая как побледнел Чанёль. — Что? — завопил Бэкхён, — зачем врёшь?! — Мы. Занимались. Любовью. — смотря Чанёлю в глаза повторил Хичоль. Пак взбесился. Он ударил кулаком деревянные балки беседки, испепеляя ненавистным взглядом брата. Костяшки на руке ободрались, по пальцам потекла кровь. — Доволен? Причинил мне боль? — закричал Пак, — будьте вы прокляты оба! Чанёль не оглядываясь пошёл прочь не видя умоляющего взгляда Бэкхёна.