***
Бэкхён заперся в комнате, прикрыл плотно шторы на окнах и залез на кровать. Укрылся одеялом по самые уши. Его начал бить озноб, словно он пребывал в лихорадке. Справляться с усилившимися симптомами течки было трудно, но труднее было заставить подняться с кровати, чтобы выпить лекарства. Минут через десять в дверь комнаты настойчиво постучали. — Бэкки, — приглушённо крикнул Чондэ, — открой! Я принёс тебе таблетки. Бэкхён слышал друга, но ответить не мог. Горло совсем пересохло. Не получив ответа, Чондэ просунул пластину с таблетками под дверную щель снизу. — Бэк, выпей их. У меня в тумбочке есть бутылка с водой. Последовав просьбе Чена, мальчишка перегнулся через кровать, дотянулся до спасительного лекарства и выпил сразу две таблетки, запивая их, опустошая бутыль принадлежавший другу. Когда симптомы стали сглаживаться, а озноб утихать, Бэк вновь провалился в сон. Глубокий, но тревожный. Во сне он бежал за кем-то, босиком, раня ноги об острые камешки, пачкая ступни в грязи. Хотелось догнать, но не мог, как не пытался.***
Вечером, Кёнсу обслуживал дедушку, сам принёс ему ужин, по указанию Сухо. Омега редко бывал у старика в комнате и ещё реже общался с ним. Но когда тот заговорил, парень с большим уважением проникся к Сонхи. Старый омега хорошо относился к Бэкхёну, всячески баловал мальчишку и оберегал когда мог от нападков своих родственников, а это делало деда и Кёнсу своеобразными соратниками. — Как там Бэкки? Он скоро вернётся? — поинтересовался дед, жестом приглашая парня присесть на то место, которое обычно занимал Бэкхён. — Он пока не звонил. Течка — непредсказуемая вещь, господин. У всех она протекает по разному. — Кому как не мне это знать, Дио, — улыбнулся старик, но улыбка быстро сникла, — но Бэкки уехал не только по этой причине, ведь правда? Кёнсу не знал, насколько осведомлён старик в отношениях своего личного помощника и внука. Рассказывать нюансы и тем самым, возможно, подставить друга, Кёнсу не хотелось. — Точно, господин Сонхи. Не поймите меня неправильно, мне нравится моя работа и морально мне легче, чем Бэкки. Как-то так повелось с самого начала, что его невзлюбили ваши родные. Я искренне не понимаю почему, ведь он добрейший человек на свете. — Ты прав, Дио, — старик потупил взгляд, словно ему было стыдно за всех своих родственников, — люди с чёрствыми сердцами всегда презирают тех, чья душа открыта. В этом и моя вина тоже. Если Джунки я не мог переделать, то повлиять на сына и внуков мог. Но я зациклился на своей боли и не хотел выходить из комнаты в реальный мир. Время было упущено. Но знаешь, мальчик, — старик снова улыбнулся тепло и искренне, — появился Бэкхён и моя жизнь преобразилась. Он словно лучик света, как свежий ветерок, без которого очень трудно и тоскливо. — Я и говорю, — подтвердил Кёнсу, — Бэкхённи лучший человек. Он замечательный омега и преданный друг. Только вот… — парень замялся, размышляя, стоит ли говорить дальше. Переборов свои сомнения, продолжил: — Ваш внук — Чанёль часто обижает Бэкхёна, причём незаслуженно. — Это у него от Джунки, — укоризненно кивнул дедушка, — гены и характер передаются по наследству. — Ещё и господин Хичоль выкинул такое, от чего Бэкхён сбежал из особняка, — добавил Кёнсу, но понял что «ляпнул» лишнего. — Хичоль? Насколько мне известно, они очень ладили с Бэкхёном, — дедушка засомневался в своей памяти. А вдруг по старости упустил что из виду? — Ладили, — увернулся от откровенного разговора Су, — но он поступил скверно с Бэкхёном и очень его обидел. Бэкки прислал мне смс-ку. Не могу сказать вам, так как это лично касается Бэкхёна, но могу с уверенностью заявить — друзья так не поступают, как поступил Хичоль. — Правда? — удивился старик, хмурясь сильнее, — я поговорю с Чолем. А ты передай Бэкхёну, что я его жду и уже скучаю. — Хорошо, — Кёнсу не стал задерживаться и навязываться Сонхи, поэтому встал со стула и забрал с собой поднос с грязной посудой. Старик невольно улыбнулся в спину другу Бэкхёна. Если бы на месте Кёнсу был Бэк, то тарелочка с печенюхами была бы пуста.***
Лухан был намерен серьёзно поговорить с Сехуном. Последние дни молчания альфы жутко бесили Лу. Обижаться по пустякам, по мнению омеги, было, как минимум, глупо. Да, он поддерживал дружеские отношения с Лихёком. И его одобряла семья Пак. Но это ни в коем случае не умоляло отношений с Сехуном. Ревность альфы по мнению Лухана была не оправдана. Закончив учёбу, омега вышел из здания университета, уселся в машину, где его поджидал Се. Парни тронулись с места. — Сехун, — издалека начал разговор Лу, — я порой не слежу за своими словами, веду себя резко, но я люблю тебя. Твои подозрения на счёт Лихёка беспочвенны. У меня есть круг общения, который подходит по статусу. Почему я должен извиняться перед тобой за это? Сехун, который до этого сосредоточенно смотрел на дорогу впереди, не отвлекся, но сжал крепче руль, поджимая губы. Альфе не хотелось снова заводить разговор о вещах, которые и так очевидны. — Ты мне ничего не должен, Лу-Лу. Тем более извиняться. Как ты до этого выразился, я всего лишь водитель. — Почему ты утрируешь мои слова и вырываешь из общего контекста? — раздражённо воскликнул омега. Сехун припарковался на стоянке, возле кафе, поставил на «нейтралку», обернулся к Лухану. — Я всего лишь цитирую твои слова. Ты не хочешь прислушиваться ко мне и моему мнению. Если человек любит, он прежде всего не захочет портить отношения, идя на компромисс. Но ты поступаешь как избалованный мальчишка, следуя только своим «хочу». — Разве мало того, что я тебя люблю? — удивился Лухан. — Да, — серьёзно ответил Се, — этого мало. Одних слов недостаточно. Как можно понять любит ли тебя человек? По его поступкам. Не хочу набивать себе цену, но мои чувства ты не берёшь в расчёт? Я люблю тебя, Лу-Лу и что в итоге? Я соглашаюсь и храню наши отношения в секрете, потому, что ты этого хочешь. Я мирюсь с твоим порой хамским отношением к более низшему сословию, к которому так же принадлежу и я. Мирюсь с твоими друзьями-альфами, которые имеют на тебя корыстные цели. Какие уступки ты ещё от меня ждёшь? Лухан не знал, что ответить. Возразить или оспорить слова Сехуна было бы сейчас крайне неразумно. Какие бы разногласия не стояли между альфой и омегой, Лухан дорожил отношениями с Се. — Но я ведь не делаю ничего осудительного, — решился ответить Лу в свою защиту. — Ты не прислушиваешься ко мне, Лу-Лу. Этот твой друг Лихёк — скользкий тип и, я даже боюсь подумать сколько корыстных и гадких мыслей у него в голове по поводу тебя. — Твоя ревность беспочвенна, — уже мягче сказал омега. Он развернулся к Сехуну и обхватил ладошками лицо Се, разворачивая к себе, со всей искренностью добавил: — я люблю тебя, Сехунни. Измениться для меня сложно, но я стараюсь и пока мы вместе, никогда тебя не предам. Не посмотрю даже в сторону другого альфы. В груди Сехуна сладко защемило. Все, что сказал омега было искренне. Сехун научился отличать ложь от правды, подхалимство от личного мнения. Парень редко первым проявлял жесты нежности, но сейчас Сехун сам притянул к себе Лу, чтобы поцеловать, крепко и одновременно нежно. Альфа верил Лухану. Но вдруг он для омеги лишь временное увлечение? Как долго продлится его «люблю»?***
В дверь главного офиса вошли без стука и предупреждения. Тао не считал нужным официально извещать о своем приходе. Слишком уж близкие сложились вновь отношения между ним и Пальёном. Мужчина, не отложил в сторону бумаги, над которыми работал, лишь мельком взглянул на омегу. — Чего тебе, Хуан? — Какой радушный приём, — с сарказмом усмехнулся парень, — ты не рад мне? — Мне не до радости сейчас, — коротко ответил Пальён, уже строча по клавиатуре компьютера. — Наши акции упали в цене и я не пойму в чём причина. — Разве этим не должен заниматься аналитический отдел? — Хуан присел напротив Пальёна, закидывая ногу на ногу. — Там сидят одни тупицы, — недовольно высказался альфа, отвлекаясь от компьютера. — Тебе нужно готовится к предвыборной компании, сделать акцент на правительственную должность, тогда стоимость акций не так сильно ударить по счетам. Но ты, Пальён, делаешь ошибку за ошибкой. — Это какие же ошибки я делаю? — усмехнулся альфа. Расчётливый ум Тао всегда его занимал. Стремления подняться выше было похвально, но слишком портило омегу расчётливостью. — Показать себя примерным семьянином — вот главное в преддверии выборов. Но ситуация в доме такова, что Джунки вряд ли поддержит тебя, зная какой кабель его муж. — А Джунки разве знает? — снисходительная улыбка не сходила с лица Пака-старшего. — Мой компромат на тебя пока что лежит под замком. — Пускай там и остаётся, — холодно комментировал Тао. — Джунки может и не имеет доказательств, но он не дурак. Подозрения не беспочвенны. Тебе нужно успокоить своего супруга. — Его успокоит лишь бутылка виски. — Ну так сделай, чтобы эта бутылка была у него под рукой, — выпалил Хуан, нервно вскидывая подбородок. — А вообще, Джунки довольно романтичен. Он, как и любой другой омега, любит внимание к себе. Скажем, пошли ему цветы. — Если я сделаю в твою сторону подобный романтический жест, тебе понравиться, Хуан? Ты ведь тоже омега, — Пальён скрестил руки на груди, облокачиваясь на спинку кресла, принимая расслабленную позу. — Мне понравиться если на моей кредитной карте вдруг вырастет сумма. Я не такой, как другие омеги. Хуан и не скрывал от Пальёна никогда, что мыслит расчётливо, следуя цели обогащения и получения большей власти. Мужчина же не тешил себя мыслью что Тао влюблён в него по уши. Даже задумка о возможном замужестве с Паком-старшим навеяны были не розовой мечтой о крепкой и дружной семье и любви до гроба. В этом был лишь холодный расчёт. — Знаешь, Хуан, ты невероятно проницательный. Последую твоему совету, — Пальён поднял свой мобильный и сделал заказ на дом, чтобы уже к вечеру его супруг держал в руках шикарный букет цветов. — Сегодня вечером я скажу Джунки, что у меня важная встреча и цветы это извинение, за то, что не смогу провести ужин в кругу семьи. Ты, Хуан, будь добр приехать на квартиру во время. Я не люблю долго ждать. И отговорки типа омеги всегда опаздывают тут не пройдут. Вот как так могло получиться, что из разговора с Пальёном, победителем всегда выходил альфа? Хуан считал себя умным. Всегда умел вертеть альфами в свою пользу и выгоду. Пальён же просчитывал ходы наперёд. Но у Тао ещё остались козыри в рукаве. Мысль о том, что сегодня вечером он будет заниматься сексом с Паком-старшим взбудоражила омегу. Влечение к сильному телу никто не отменял.***
Вечер выдался для Тао сложный. Ужин пришлось высидеть в присутствии Джунки, который дал ясно понять, что сразу после его окончания, их с Хуаном ждёт разговор. Время поджимало. Пальён предупредил, чтобы омега не опаздывал. А впасть в немилость Пальёна было посерьёзнее, чем быть на плохом счету у его супруга. Как и настаивал Пак-старший, Тао рассказал небывалую историю Джунки о том, что Пальён примерный семьянин и не повелся на соблазнения омеги. И к тому же, Хуану претила лишь мысль о том, что он пусть и не в серьёз, но изменить Чанёлю. Конечно же, Джунки не поверил ни единому слову Тао, хоть и сделал вид, что слушает очень серьёзно. В итоге, омега опоздал на встречу с Пальёном на целых пятнадцать минут. Как и предполагал Хуан, Пак был не в лучшем настроении, но злость делала альфу ещё более страстным и резким в постели. Поэтому, Тао не слишком разочаровался в исходе вечера.***
Утром, Сонхи не увидев вновь в своей комнате Бэкхёна, позавтракав, решил исполнить своё намерение. Он вышел из спальни, прошёл по коридору и постучал в комнату Хичоля. Ему быстро открыли. Ким-младший не поверил своим глазам. — Привет, — удивился Хичоль. — Вижу меньше всего ты ждал моего визита с утра, — старик стоял в двери, ожидая приглашения. — Это уж точно. — Мне можно войти? Хичоль открыл дверь настежь жестом приглашая Сонхи внутрь. — Конечно. Дедушка прошёл на середину и развернулся к Чолю. — Перейду сразу к делу. Я хочу поговорить о Бэкхёне. — О Бэкхёне? — Мне стало известно, что… — старик не закончил свою мысль. Он наткнулся глазами на картину, которая словно главенствовала в комнате. Дедушка замолк, внимательно осматривая её. Он точно помнил ещё до аварии, как Хичоль начал писать, хвалился, что успеет закончить работу ко дню рождения своего омеги. Но после несчастного случая она была заброшена. — Я пришёл спросить, но уже вижу ответ, — Сонхи подошёл ближе, аккуратно проводя пальцами по высохшим мазкам краски на панно. На картине был Бэкхён. Изначально там должен был быть вовсе не он. Но картина закончена и с неё, во всей своей обнажённой красоте смотрел Бэкки. — Какой ответ? — Ты его любишь? — прямо спросил дедушка. Хичоль уверенно и без увиливаний кивнул. — Да. Очень. — Тогда зачем ты его обидел? — проницательно спросил дед, не отводя острого взгляда. Ему хотелось защитить мальчика. Ведь кому как ни Сонхи тот открывался и доверял свои горести. Хичолю нечем было крыть, не было слов в своё оправдание. Он уважал деда за прямолинейность и справедливость. — Я не хотел, — честно признался парень, — просто так получилось, что пошёл на поводу своих не совсем правильных желаний. Захотелось причинить боль другому человеку, тому, который это заслужил. А напрямую задело Бэкхённи. Он вам всё рассказал? — Нет, — мотнул головой дед, — он лишь поверхностно делился той болью, что живёт у него в душе. Полагаю она гораздо больше, чем он показывает. Вы молодые всегда такие импульсивные, но стоит подумать, Хичоль, прежде чем совершать поступки за которые будет стыдно. Так ты избежишь многих неприятностей. Сонхи не хотел задерживаться в комнате альфы надолго. Он исполнил то, зачем явился сюда и очень надеялся, что слова и поучения не пропадут даром Как только дверь за дедушкой закрылась, Хичоль устало опустился в кресло, поник головой. Нестандартность ситуации в которой оказался парень выбила почву. Хичоль анализировал происходящее и понимал, что Бэкхён стоял между двух огней, которым суждено было спалить друг друга к чертям собачьим. Но сильнейший удар пришёлся именно по нему. Старые шрамы всё ещё ныли и от этого альфа причинил боль человеку, который пришёл к нему на помощь. Он, несомненно, должен был исправить ситуацию. Более не копаясь в себе, Хичоль незамедлительно отправился в монастырь. Но к его глубокому сожалению Бэкхёна не оказалось там. Монах, представившись именем Кёнпё, заверил, что Бэк еще с утра покинул приют, ушёл по своим делам. — Тогда будьте добры, как только его увидите, передайте, что приезжал Хичоль, Ким Хичоль, — уточнил альфа, — и что я приношу свои извинения перед ним. — Конечно передам, — убедил брат Толстячок альфу и распрощался с ним. Хичолю ничего не оставалось, как поехать обратно в особняк.***
Чанёль не спал почти ночь, лишь под утро забылся коротким тревожным сном. Его, как и Бэкхёна мучали кошмары. Не обрадовало даже известие, что его новый проект утвердили главные архитекторы и Чан будет его вести. Он пытался абстрагироваться от мыслей, но они настырно лезли в голову. Чанёля скручивало тугим узлом противоречий: с одной стороны он очень злился и чувствовал себя преданным, оскорблённым, обманутым. С другой стороны, наверно он впервые оказался на месте Бэкхёна. Разве не Пак всегда имел отношения на стороне, а после отношения с Тао, при этом не отпуская далеко от себя Бэкхёна. Он причинял Бэку боль так много раз и никогда не задумывался каково испытывать подобное. Горечь внутри постоянно жгла грудную клетку. И самое непонятное было для Пака то, что парень не мог определить от чего сильнее: от обиды за предательство или же за отсутствие Бэкхёна в его жизни. Его истинный омега был далеко. Во время течки связь особенно сильными путами связывала пару. А когда собственноручно тянешь и рвёшь эти путы, они кровоточат. В итоге Чанёль за сутки измучил себя до такой степени, что не мог ни есть, ни работать, ни думать ни о чем, кроме Бэкки. Как только Пак вернулся домой, он сразу же поднялся на второй этаж постучался в комнату к Хичолю. Дверь ему не открыли, но она не была заперта, поэтому Чан вошёл внутрь, остановился возле картины. Рука непроизвольно потянулась к портрету. Чанёль погладил нарисованное лицо, представляя под ней не жесткий холст, а нежную кожу омеги. — Что ты здесь делаешь? — угрюмо спросил Хичоль, появившись в проёме. Чанёль даже не вздрогнул от неожиданности. Он понуро пожал плечами. — Я сам не знаю, — безжизненным голосом ответил Чан, поворачиваясь к брату. — Не знаешь? Нормальному человеку не придёт в голову залезть в чужую комнату просто так, — возмутился парень. — Ты прав, — устало и грустно согласился чанёль, — кажется, я уже давно ненормальный. Чудесная картина, Чоль. — Спасибо, — холодно поблагодарил брат, хотя ненависть к Чану уже была не такой сильной. Недавнее происшествие сгладило острые углы, умерило пыл альфы. — Знаешь, что навсегда врезалось мне в память? — продолжил Чанёль, не замечая реакции Чоля. Он пребывал в своих печальных раздумьях. — Ты стоишь у меня перед глазами с альбомом в руках или с подрамником, в одной из комнат нашего дома. — Всё это уже в прошлом, — Хичоль присел на рядом стоящий стул. Груз вины давил на парня. — Тогда я был жив… — Не говори так, — перебил того Чанёль, — не надо. — Что «не надо»? Ведь это правда. — Нет. Ты не умер, Хичоль. Тот кто способен написать такую картину жив. Хичоль с сомнением поднял взгляд на брата. — Ты так и не сказал зачем пришёл? — Возможно… — Чанёль помедлил собираясь с мыслями и крепким решением всё исправить, — чтобы попросить у тебя прощение. Парень присел на корточки возле брата, заглядывая ему в глаза. Взгляд был по прежнему грустный, сожаление терзало совесть Пака. — За то, что было с Тэхёном. Моё безрассудство привело к трагедии для нас двоих. Прости меня, Чоль. Я искренне сожалею и если бы была возможность вернуться в прошлое и исправить ошибку, я бы это сделал не раздумывая. А ещё… — Чанёль шумно выдохнул сглатывая подступающие слёзы. Плотина которая сдерживала эмоции внутри готова была вот-вот рухнуть. — Возможно я пришёл, чтобы услышать ложь. Хичоль, я умираю. С глаз Чана покатились слезы. Влага отчаяния, сожаления и надежды. — Ложь о Бэкхёне? — уточнил Ким. Чанёль кивнул, не решаясь говорить. Голос его предательски дрожал. — Я не буду тебе больше лгать, потому что ложь ты уже слышал прежде. Чанёль слушал внимательно, боясь упустить любую мелочь. Сейчас слова брата либо убьют его окончательно, либо дадут надежду на спасение. — Бэкхён лишь позировал мне. Он помогал закончить картину. У нас никогда не было секса. Бэкхён чист, словно утренняя роса. Чист не только телом, но и разумом. Если ты его истинный, как утверждаешь, неужели не смог бы почуять и понять обратное? — Сейчас столько средств, Хичоль. Можно легко завуалировать запах принадлежности. — Поверь, Чан, если бы Бэкхён стал моим я бы не позволил ему скрывать такое. Поставил бы ему метку. Пружина, что затягивалась всё туже в груди, медленно отпускала. Чанёль чувствовал, что снова мог дышать. Спасительный кислород вместе с словами брата стал поступать в легкие. — Спасибо, что сказал мне это, брат, — Чанёль вытер слезы со щёк и встал с корточек. — Я ещё раз хочу попросить прощения за случай с Тэхёном… — Иди уже, — отмахнулся от него Чоль, — тебе ещё предстоит вымаливать прощение у Бэкки. Чанёль чувствовал себя легче. Ему будто подарили крылья. Но горечь не отступила до конца. Пак догадывался что тут примешиваются ещё и чувства самого Бэкхёна, которые передаються ему по связи. Он разрешил проблему с братом, но как теперь выпросить прощения у его омеги. Хичоль прав — Чанёлю придётся его вымаливать.