Yes

Граница между реальностью и сном тонкая, как китайская перегородка из бумаги. Сэм рвёт её с необычайной лёгкостью в рассудке (но не в теле), когда блики солнца попадают на глаза. Память затёрта болью — неясной и слабой. Всё ноет, как от долгого сна на неудобной поверхности. Где-то в шее что-то зудит. Двое эдемщиков по обе стороны вытаскивают её из машины, а у Сэм ощущение, что до этого было только долгое путешествие, а она уснула в дороге. Пока она идёт от точки А к точке Б, рассудок медленно, но верно возвращается в тело. Вдали виднеется кромка леса, ещё дальше алый бок силосной башни. Всё так спокойно, что сводит скулы. Везувий тоже был спокоен. Джон со своим человеком стоит дальше, на вершине пологого холма. Внизу река. Её гладь тревожит подъезжающая лодка. Сэм фарфоровой фигуркой выставляют рядом с Сидом. Когда руки эдемщиков на предплечьях разжимаются, она чувствует, что ей не хватает опоры. Можно уцепится за руку Джона, которая слишком близко, но Сэм предпочитает цепляться за воздух, за остатки гордости. — Что происходит? Прихрамывающая фигура в окружении сопротивленцев поднимается к ним со стороны реки. — Ты скоро увидишь. Вся его кожа — броня собственной непогрешимости. Что ей до тонкого жала слов Саманты, тут даже мечом не прошибёшь. Ей не хочется смотреть. Ни одна встреча с Джаспером ещё не кончалась для неё хорошо. В том, что это он, Сэм убеждается даже не столько по лицу, сколько по глазам — они такие же, как у Джона. Не цветом — радужка Джаспера скорее бирюзовая. Но фанатичным огнём уверенности, мелькающем, как огни посадочной полосы в темноте зрачка. — Ты опоздал, — без укора, но с недобрыми нотками из-за дёргающегося внутри застарелого чувства. — Не у тебя одного есть важные дела. Всё это место такое умиротворённое и нежно спрятанное от мира стройными рядами елей. Это нейтральная земля. Джону кажется, здесь проще всего почувствовать близость к Богу, к Эдему. Но Джаспер — лишняя деталь. Одно его присутствие отравляет парами гордыни каждый сантиметр. Он смотрит так, словно сделал одолжение, придя сюда, но ведь он сам с ним связался. Сам попросил о встрече. Джон не смог отказать, потому что всё сложилось слишком удачно. Вот он — фулл-хаус в его руках, идеальная расстановка фигур на доске. Осталось только придерживаться плана на дальнейшие ходы и мат неизбежен. Чего бы это не стоило. — Кажется, ты обещал прийти без оружия. Джаспер скептически оглядывает эдемщиков. Потом снисходительно своих же людей с винтовками в руках. Не такие они и разные. — А ты обещал следовать воле Отца Джозефа, — Джон руками обводит окружающее пространство, словно в этом жесте заключено «посмотри, что ты натворил» послание. — Но вот мы здесь. Сэм невольно хмыкает. Они — два актёра, разыгрывающие каждый свою трагедию из одного действия и пытающиеся перещеголять друг друга. Саманта не уверена, что дождётся deus ex machina*. — Жаль, что я не оправдал ваших надежд, — на лице у него нет ни капли сожаления. — Но, если честно, меня тошнит от вашего бреда. На секунду Сэм испытывает несвойственный ей прежде приступ безмолвного согласия со словами Джаспера. — Миру скоро придёт конец, и не будет никого, кто станет проливать слёзы над трупами грешников вроде тебя. — Может и так, — кратко и с долей отвращения кидает Джаспер. — Но мы здесь не ради размытых предсказаний. Он даёт своим людям знак, и те приносят несколько крупных ящиков с припасами. Взрывчатка, патроны, медикаменты, даже канистры с топливом. Всё то, что эдемщики забирают без труда и всё то, что сопротивленцам приходится вырывать зубами. — Всё, как договаривались. Я привёз всё, что ты просил, а взамен девчонка едет с нами. Первую секунду Сэм даже не понимает, о чём идёт речь. Она просто глупо хлопает глазами. Потом до неё доходит — это ловушка. Ну конечно! Сопротивленцы напряжены, они знают, что их ждёт удар. И Сэм тоже его ждёт. Но ничего не происходит. Она вопросительным взглядом смотрит на Джона, как пёс, ждущий команды. Он мог бы решить всю эту ситуацию за минуту, если бы захотел. Если бы захотел. — Она — вся твоя. Его голос бьёт, как пощёчина. Лучше бы это была пощёчина. — Что? — такое короткое слово, но даётся с таким трудом. «Он обменял тебя», — так просто и быстро загорается в голове, мозг раскладывает по полочкам всё то, что так отчаянно отвергает сердце. — «Обменял и даже не на пленников, не на людей, а на вещи. Раст был прав, ты пустышка, дешёвка, шлюха с ценником в пять ящиков с припасами и десять канистр с бензином. И все твои мольбы и просьбы — пустой звук». Сэм смотрит на Джаспера и его довольное лицо ребёнка, отхватившего последний кусок пирога. Сэм смотрит на Джона и на оттиск солнечных бликов в его синих глазах, полностью непоколебимых. Сэм не хочет признавать, что в них нет ни капли сожаления. Откуда ему взяться в этом дьявольском отродье? Разве Везувий жалел Помпеи? Но боль — другая. Не от отсутствия этой жалости, а от отсутствия мозгов. Она раскрыла ему все свои карты, собственными руками вооружила его, как верный оруженосец. Сама провела этот урок анатомии, указав на больные точки: вот здесь, где прячется сострадание, страх одиночества, нужда в твёрдой опоре, в безопасности. Бей сюда да посильнее, и тогда она точно скажет тебе «да» хоть тысячу раз. Люди Джаспера без особого труда садят её в лодку. Сэм не сопротивляется. На секунду у кромки воды она оборачивается. Джаспер что-то говорит Джону, тот смотрит за его плечо. Смотрит на неё с блаженной уверенной в собственной праведности улыбкой. Саманта отворачивается, потому что перед глазами всё начинает плыть. Пусть это лучше будет солнечный удар, чем слёзы. Они отплывают, как только целый и невредимый Джаспер садится в лодку. Шум мотора и плеск воды смешиваются со стуком крови в висках. Это белый шум. — Томас был прав. Ты совсем не умеешь выбирать друзей. Сэм не слышит этой издевательской усмешки. Наверное, оттого, что она слишком сильно сосредоточена на звуках внутри себя. На рыданиях ребёнка, который ладошками размазывает слёзы по щекам, потерянного в этом глухом страшном лесу, оставленного паскудным волком и теперь наверняка обречённого на гибель среди зверей поменьше. Но внешне всё нормально. Внешне всё идёт своим чередом.