«Когда бы мыслью стала эта плоть, О, как легко, наперекор судьбе, Я мог бы расстоянье побороть И в тот же миг перенестись к тебе.» (Сонет 44 У.Шекспира (в пер. С.Маршака))
Сознание не оказалось милосердным к Анне. И сколько бы она ни молила, оно упорно отказывалось усыпить беззащитную девушку на время. А может, так даже лучше? Разве не будет хуже, если она останется с этим мясником наедине, совершенно не контролирующая ситуацию? Но пока его не было с ней рядом… Девушке стоило хотя бы поспать, набраться хоть каких-то сил. Перед пытками, если таковые планируются. Комната, которую отвели «гостье» (как выразился Юлий) больше напоминала темницу, так что Анна могла полноправно считать себя узницей. Маленькое оконце, скорее для подачи кислорода, чем для света, да ещё и под самым потолком. Деревянный письменный стол, сколоченный, как будто плотником-алкашом, и простенький деревянный стул рядом с ним. В остальном — голые серые стены. Зато кровати можно было отдать должное — огромная и с пологом, в лучших вампирских традициях. Создавалось впечатление, что Юлию доставляло удовольствие, странное извращённое удовольствие — выставлять Анну жертвой и мученицей, поэтому он делал и говорил все, чтобы это так и казалось. Выбраться из комнаты оказалось задачей непосильной — все было предусмотрено так, чтобы пленник не сбежал. Даже в маленькой уборной, в которую вела почти незаметная серая дверь, не было ничего, что могло бы помочь при побеге или… Хотя бы для самозащиты. Анна обыскала все и всюду, пыталась представить, что мог бы сказать на это Лаэрт, что он бы придумал… Но опять ничего… Страх опутывал всё: разум, тело, сердце и душу. Анна не могла знать, но чувствовала, что Юлий очень скоро навестит её. Ему не терпится поиграться новой игрушкой. А она полностью беззащитна. Он будет пытаться сломать её, подчинить себе. И девушка больше всего боялась, что ему удастся это. Если всё будет так, как Юлий говорил ей в машине, у него полно времени на это… Анна вспоминала первые дни в доме Лаэрта — она тоже была напугана, но там с ней обращались хорошо, по крайней мере, уважительно, а не как со скотиной. Девушка нарезала круги по комнате и со щемящей болью в груди вспоминала Лаэрта, его заботу. И гадала — увидит ли она его вновь, и при каких обстоятельствах. Она не винила его… Наверняка произошедшее было ошибкой, промахом. Такое ведь бывает? Ей просто отчаянно хотелось оказаться рядом с мужчиной, и снова, как прежде, прижаться к нему. — Я смотрю, ты осваиваешься… За своими мыслями Анна не заметила, как дверь по-тихоньку открылась, и вошёл тот, кого она меньше всего на свете хотела видеть. Юлий выглядел уже более спокойным. Но девушка не сомневалась, что это впечатление обманчиво. Вполне возможно, что этот вампир страдает расщеплением личности, а иначе как он постоянно оказывается совершенно другим? Взгляд беспорядочно заметался по комнате в поисках защиты. Но если она не нашла ничего при тщательном осмотре, то что же она может найти сейчас? — Боишься? — Юлий хитро прищурился, закрывая за собой дверь. — Не бойся, мы только немного поиграем, — он сказал это явно специально, чтобы Анна боялась ещё больше. Он так и не смыл кровь с себя, поэтому вместе с ним в комнату проник этот омерзительный, едкий запах. И по мере приближения Юлия к Анне, набирала силу и вонь, сопровождающая его. Так пахла высыхающая многовековая кровь, кровь хищника. — Почему ты до сих пор в этой пижаме? — Глава поморщился, вдруг заметив эту неприглядность. — Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, делай это сам. Скажи мне, ты довольна, что я делюсь с тобой своей мудростью? «Боже…». Анна поняла. Наверное, только в этот момент осознала полностью всю плачевность своего положения. Юлий не был сумасшедшим в прямом смысле этого слова… То есть, как принято представлять сумасшедших людей. Он был древностью, окаменелостью, если так можно выразиться. И ему так наскучило все вокруг, что помучить что-то живое для него — самое лучшее развлечение. Подобно тому, как дети давят насекомых, лягушат, тягают котов за хвосты, набирают полные карманы улиток, Юлий игрался с живыми. Ещё никогда прежде Анна не видела такого оживления на его лице. Когда Глава общался с подчинёнными, его взгляд казался потухшим и неживым. — Пойдем, поможешь мне смыть всю эту грязь. — Что? — девушка вздрогнула, моментально приходя в себя. Когда в комнате с тобой находится маньяк — явно не до размышлений. — Ты не знала, что происходит с вампирами, если они входят в дом без разрешения? По твоей милости, лапочка, я истек кровью. Кровную защиту, на которую так надеялся твой Лаэрт, я обошел без труда… А вот проклятье, которым нас наградили в… — Кровная защита…? — повторила Анна, в страхе ощупывая руками стену позади себя — дальше идти некуда. Взгляд Юлия вспыхнул новым азартом. Его, судя по всему, радовало поведение новой игрушки. — Плохая девочка, не перебивай старших. Да, ты не знала, что семейный дом под защитой? Всякая нечисть не может проникнуть туда, ровно до тех пор, пока… Не будет сама являться частью семьи. Иначе говоря — пока в её жилах не потечёт та же кровь. Ты догадываешься, как я смог проникнуть к тебе? «Он не просто так пробовал мою кровь. Но разве это возможно…» Судя по выражению лица, Юлий был не особо рад тому, что разговор затянулся. Он жаждал хлеба и зрелищ. — Меньше слов, больше дела… — Глава одним шагом пересёк почти все расстояние, позволяющее Анне находиться в безопасности. — Не подходи, не… Прежде, чем девушка успела осознать, что сделала что-то не так, она ударилась затылком о стену позади себя, почувствовала острую резкую боль в лице и во рту. В ушах зазвенело. Пощёчина? Пощёчина, которую давал вампир, была во много раз сильнее обычной, человеческой. Настолько, что девушка испугалась в первые секунды — вдруг этот придурок выбил ей зубы? Анна слышала, как застучала кровь где-то в нижней губе и осторожно коснулась этого места рукой, но ничего не почувствовала, на столько сильным был удар. На пальцах осталась кровь. — Ты должна называть меня «господин», глупая девчонка. Ты будешь слушаться меня, делать все, что я скажу. Знаешь, что это значит? — Юлий был в ярости, в страшной злобе, но стоило ему почуять запах крови, его взгляд стал ласковее, да и тон намного сердечнее. — Ах, бедная, хрупкая девочка. Не будем уродовать твое личико и тратить попусту такую восхитительную кровь. Я постараюсь наказывать тебя меньше, но ты должна слушаться меня. На глаза навернулись слезы. Не столько от боли, сколько от испуга и обиды. Но в этот раз Анна не дала им пролиться. Она не могла допустить, чтобы Юлий видел это, чтобы Юлий думал, будто бы сломал её. Иначе её песенка спета. — Идем за мной. И без глупостей, иначе ты знаешь, что будет с твоими родителями. Ты поняла меня? Вздрогнув от этого напоминания, девушка сразу же оторвалась от стены. Её колотила крупная дрожь, но нельзя было позволить своему страху решить судьбу мамы и папы. — Поняла? — Да. — Ответила Анна, потупив взгляд, но потом опомнившись, добавила. — Да, господин. Украдкой она посмотрела на Юлия, который заметно повеселел, стоило ей произнести заветное «господин». Он знал, что в этом раунде он вышел победителем. Она шла по просторным коридорам, проходила мимо лестничных площадок, заглядывала в окна, и все это — пока плелась за Юлием. Свобода была так близко, только протяни руку… Но девушка не могла воспользоваться этим. Не ради себя, а ради родителей. «Это верхние этажи», — догадалась Анна, когда увидела из окна крыши домов. Сейчас родной город казался прекрасным, как никогда прежде. И она бы многое отдала, чтобы ещё хоть раз прогуляться по Невскому, увидеть Аничков мост, пройтись по Летнему саду, затем свернуть куда-нибудь во дворы, где дома старше, чем она сама, а на серых фасадах живут горгульи, драконы и ангелы. — Не отставай, лапочка. Она шла след в след за Главой и гадала, что он сейчас заставит её делать. Мимо них прошли двое: женщина и мужчина. Оба с нескрываемым любопытством смотрели на девушку в пижаме. — Гевин, поди в Совет и доложи, что сегодня я отдыхаю, — бросил Юлий, не оборачиваясь. — Ольга, через три минуты принеси чистую одежду в купальню. Для меня и… Подбери что-нибудь нашей гостье. Анна похолодела, побледнела и едва удержалась на ногах. Все же Юлий собирался разделаться с её пижамой — с единственным, что осталось у неё от дома. Конечно, она и не надеялась, что сможет постоянно ходить в таком виде. Но что «подберёт» ей эта Ольга? — Проходи, — сказал Глава, приоткрывая маленькую, узенькую дверцу.***
— Эй, вы, оба, перестаньте, — кричала, надрываясь Лисса. Им нужно было заниматься делом, действовать, а не выяснять отношения. Но они всю ночь сидели над бумагами и планами и, видимо, досиделись. Лаэрт с Эмори не выносили общества друг друга, просто не могли находиться в одной комнате дольше часа. Это подтвердила утренняя склока. — Чем вы тут занимаетесь? — на задний двор вышел Уилл. — Серкет просила позвать Лаэрта… А, вот он. Лаэрт! Скорее иди сюда! С абсолютно спокойным видом молодой человек проследил взглядом за волком проехавшимся по траве, тащившим за собой за шиворот Эмори. — Вы оба полные кретины. Могли бы заняться всем этим дерьмом, когда Анна была бы у нас. Вы хоть представляете, что там с ней может сделать Юлий? Вы психи конченые! Эмори в последний раз ударил волка кулаком в нос. Тот заскулил и откатился в сторону. Слова Лиссы отрезвили обоих. Времени на разборки у них не было. Нужно было решать вопрос с Юлием. И в срочном порядке. Лаэрт вернулся в первоначальный облик, сплюнул на землю кровь, стряхнул с волос сухие листья и молча вернулся в дом. Эмори так и остался стоять на месте, глядя на Лиссу. В её глазах стояли слезы. — Я не смогу себе простить Анну. Никогда, — отстранённо пробормотал Рыцарь. После этого он тоже побрёл в сторону дома. Лисса не могла успокоиться: несмотря на то, что план был, они до сих пор понятия не имели, как можно найти то, что поможет им в его воплощении в жизнь; она боялась, что к тому времени, как они что-то придумают, Анна будет… Она волновалась за судьбу Анны. Очень и очень сильно. Волновалась за Лаэрта, который места себе не находил, который извëл себя. И даже переживала за Эмори, который хоть и был несносным, упёртым бараном, все же страдал. А ещё… Она испытывала страшное, подавляющее чувство вины. Чем страшна вечная жизнь? Время не излечивает чувства, потому что время для тебя замерло. Безответная любовь, муки совести, воспоминания… Это будет продолжаться бесконечно. Пока что-то не искупит это.***
Место, в котором они оказались, было воистину прекрасным. Только великие мастера могли создать такую потрясающую комнату. Высокий светлый потолок вкупе с почти ощутимой теснотой творили чудо — пространство, казалось, уходило вверх. А из-за яркого белого света и вовсе появлялось ощущение пребывания на Небесах. Стены из светлого серо-коричневого булыжника с четырьмя колоннами-подпорками, белая плиточная кладка на полу и ванная-бассейн по середине комнаты. Но основное великолепие заключалось в кранах для подачи воды. Их было не меньше дюжины и они представляли собой причудливо скрученное скопище бронзовых трубок разной длины и толщины. Сбоку от этого сооружения находился огромный вентиль, как от паровой машины. Краем глаза девушка заметила, что бассейн уже почти до краев наполнен водой, от которой исходил теплый пар, но Юлий все-равно подошёл и покрутил вентиль. В гудении труб, в белых клубах ароматного пара, в пене, которая стала образовываться на поверхности воды, Анна уловила что-то, что-то отдаленно напоминающее ей о доме. Но не о том доме, где остались её ничего не понимающие родители, а о доме, в котором сейчас находился Лаэрт. По иронии судьбы, Анна была вынуждена наслаждаться впечатляющей красотой интерьера вместе с Юлием. Вместе с чокнутым-на-всю-мать-его-голову Юлием. — Подойди сюда… — позвал потерявшуюся во впечатлениях девушку Глава. И Анна было обернулась на зов, но тут же испуганно дернулась в обратное положение. Юлий уже начал раздеваться и это положение дел Анну не особенно устраивало. Щеки вспыхнули моментально. — Лапочка, я же попросил. Пока ещё по-хорошему. «Обернуться?» — возник у девушки вопрос. Судя по всему, Юлий пока пребывал в хорошем настроении. Пока. Если она станет ему перечить… Ну, возможно, он утопит её, ударит, пообедает ей. И тут Анна снова вспомнила, что он обещал сделать с её родителями в случае плохого поведения. — Да, господин, — отозвалась она тихо, все также не отрывая взгляда от пола. — Помоги мне раздеться. «Чего?» — этот вопрос так и повис в воздухе между Анной и самим Юлием. Она не была уверена, что расслышала все правильно. Как и какого беса она должна помогать ему раздеваться? С этим и ребенок справится, не то что… — Ты чего это так покраснела? Стесняешься? Милашка. Интересно, ты на самом деле такая белая и пушистая, или притворяешься только? — Я…я не п-понимаю, ч-что вы хотите, г-господин, — произнесла девушка сквозь зубы, но не со злостью, а с тщательно подавляемым ужасом. — Тебе правда нужно разжевывать такую элементарщину? Тогда просто подбери вещи с пола и аккуратно сложи их. Я не хочу тут спотыкаться. Пока ты тут мялась, я уже сам справился со всем. Выдохнув, Анна повернулась и едва не закричала — Глава с самым преспокойным видом нагишом проследовал к ванной. Благо, что девушка почти ничего не видела. Но почему-то появилось отчётливое ощущение, что в глазах вот-вот произойдет возгорание. Обрадованная, что она оставлена в покое, Анна стала собирать одежду с пола, которую Глава раскидывал, судя по всему, специально. Потому что разброс в метрах был слишком велик. — И не задерживайся там. Ты должна помыть меня! — прикрикнул Юлий и девушка опустилась на колени прямо там, где и стояла. «Ну по крайней мере, он не сердится, не бьёт меня и ещё не пил мою кровь…» Но как же она ошибалась… Сложив вещи аккуратно, Анна в нерешительности помялась возле двери, а потом побрела к бассейну. Пена поднялась высокой и густой шапкой, Юлий, если бы нырнул под воду, мог бы полностью скрыться под ней и остаться незамеченным. — Ты какая-то заторможенная. Поторопись, если не хочешь, чтобы я снова наказал тебя. О, Анна ещё как не хотела. Если бы она только… Только бы знала, как можно убить вампира… Но она тут же спохватилась — а вдруг Юлий читает её мысли прямо сейчас? Наверняка. Он ведь придушит её. — Что я должна делать, господин, — и все же, последнее слово она произносила через силу, едва ли не через боль. — Вымой меня. Ты же видишь, я весь в крови, — но судя по всему, Глава намеревался хорошенько позабавиться, поэтому давать какие бы то ни было подсказки он не собирался. «Так, успокойся. Руки, не тряситесь так. Начнем… С головы. Господи, как же противно прикасаться к этому убийце… То есть. Так, с головы». — Этой пены достаточно. — Словно невыдержав, подсказал Юлий. Решив и дальше не испытывать терпение вампира, Анна вновь опустилась на колени за спиной Главы. Его рыжие волосы, хотя и слиплись от крови, в некоторых местах все ещё красиво блестели на свету. — Я могу… Господин, я могу снять серьги? — осторожно спросила девушка, неожиданно столкнувшись с этой преградой. Глава постоянно носил серьги — массивные и тонкой ручной работы. Такие, как правило, всегда зацеплялись за волосы, а ещё с ними крайне неудобно мыть голову. — Валяй. Осторожно, едва касаясь Юлия, чтобы не дай Бог не сделать ему больно или неприятно, Анна стала снимать с него украшения. Серёжка с правого уха поддалась сразу же с глухим щелчком, а на левом девушка конкретно застряла. Замочек никак не слушался. И чем дольше Анна боролась с ним, тем отчётливее она чувствовала холодную гладкую кожу вампира под своими пальцами. — Бог мой, какие у тебя нежные руки… — с неподдельным восхищением прошептал Глава, вовсе не обращая внимания на заклинившую сережку. — Наверняка не только руки… Скорее, вымой меня. Он сам в два счета разделался со сломанным замочком и устроился поудобнее, доверяя себя мягким рукам девушки.***
— Помните, что сказал Уилл? — громко, с сильным восточным акцентом, вопросила женщина по имени Серкет. — Он сказал: есть вещи, которые народ не прощает. Мы так долго думали над этим… Нам будет достаточно убедить народ в том, что Юлий преступник. Что Юлий сам нарушает закон… — Муторно, — перебил Олег, опрокидывая на пол полную бутылку пива, под грозный взгляд Эйлин. — Проще устроить ему подляну, в которой он и проявит себя… — Дурак, тогда мы окажемся обманщиками и уже нас будут презирать за наш поступок, если обо всем станет известно. А с Юлием, не сомневайся, станет, — злобно отозвалась Серкет. И вместе с её холодными серыми глазами в полумраке комнаты сверкнула и её серебряная брошь в виде скорпиона. — Пока мы спорим, у нас ничегошеньки нет… — робко встряла Лисса, надеясь примирить стороны и продолжить обсуждение. — Помните, как было в «Мертвой зоне»? Может нам… — Сейчас не время для шуточек, Рут… Лаэрт стоял, раздраженно прикрыв глаза. Этот цирк ему порядком надоел, особенно учитывая обстоятельства. — Заткнитесь все, хотя бы на минуту. — Попросил он и гомон улёгся. — Наша задача, как вы могли понять — убедить народ. Нужно составить что-то вроде доклада в котором будет убедительно, безапелляционно доказана вина Юлия и в котором также будет рассказано о том, что власть у него незаконная. Что был другой наследник. Справимся? У нас полно различных документов и тридцать вампиров свидетелей. Вынесем это в народ — не в среду подчинённых Юлия во дворце, а именно в простую вампирскую среду. А затем… Заявимся в Совет, поднимем шумиху и там. Наша задача — устроить бунт и шум. — В Совет нас не пустят просто так. Юлий заправляет и им, — мрачно отозвалась Серкет, накручивая седую волнистую прядь на когтистый палец. — Я и не говорил, что нам не придется пролить кровь. Женщина фыркнула и закатила глаза. Лаэрт позвал её потому, что именно Серкет подготавливала планы для всех военных операций, которые проводились при Юлие. У неё был доступ ко многим точкам и документам, она была идеальным командиром и отлично составляла планы, распределяла между всеми задачи. Он не хотел сердить её сейчас, потому что она была довольно вспыльчива и могла отказаться работать с ними в любой момент, но отчего-то он знал, что она не уйдёт. Серкет отлично знала обо всех преступлениях Юлия и внутреннее чувство справедливости не позволит ей сдаться. — Я прошу тебя руководить нами. Прошу тебя, увы, о многом, но без тебя мы обречены, — сказал Лаэрт, глядя в блестящие металлическим холодом глаза вампирши. — Я знаю это, — отозвалась она. — Поэтому, я сделаю все ради победы. Довольно жизней загубил этот бессердечный ублюдок. Женщина едва заметно кивнула Лаэрту, а затем повернулась уже ко всем и громко объявила: — Слушайте сюда! Сейчас мы должны заняться подготовкой этого самого доклада и накоплением сил. Нужны умеющие адекватно выражать мысли на бумаге, а также свидетели каких бы то ни было преступлений Юлия. Все остальные… Отсыпайтесь, набирайтесь сил, ешьте — сегодня доставили новую кровь, и… Тренируйтесь. Разомните свои старые кости. Нам понадобятся все силы. Действовать начинаем завтра утром, послезавтра выходим во Дворец. Лаэрт, Эмори и Лисандра — со мной. — Я Лисса… — прогнусавила девушка, обиженно надув губы. Лаэрт воспользовался паузой, которая настала после того, как Серкет потребовала к себе людей, которые умеют «адекватно выражать свои мысли на бумаге», иначе говоря кого-то из журналистов или писателей, если таковые имеются. Он понимал, что сейчас они все соберутся в его кабинете и будут по очереди записывать показания, а затем кто-то из творческих составит убедительную речь, но этого было… Явно не достаточно. Юлий, как сорняк, врос во все системы и отрасли их скромного подлунного государства. Его нужно выжечь оттуда, в прямом смысле этого слова. Юлий был чумой. Лаэрт не сомневался, что если все удастся, Юлий не отделается простым отстранением от должности. За свои преступления он поплатится жизнью, таков был закон бессмертных. Восставший народ сожжёт его и заодно снесёт его чёртову башку, чтобы уж наверняка. А сейчас мужчина хотел всего одного — остаться наедине с собой, хоть как-то привести себя в чувства. Он буквально влетел в ванную комнату, захлопывая за собой дверь. Из зеркала ему скалился совершенно другой мужчина — неопрятный, помятый и лохматый. Он ведь не такой? Он просто… Не мог превратиться в такого. Это наверняка из-за дурацкой драки. План… Насколько было бы легко его исполнять, будь Анна при нём. Черт возьми, онa его невеста, его женщина… Только его добыча. И ему больше всего хотелось крепко-крепко обнять её, прижать к себе и пообещать, что все будет хорошо. Так сильно хотелось, что от отчаяния он едва не выл. И он мог это пообещать ей, потому что именно так все и будет, когда он заберёт её из лап чудовища. Лаэрт и на этот раз крупно облажался. Можно сколько угодно стараться, пытаться изменить себя, но на финишной все-равно упасть, лицом в свою же грязь. В голове снова проносились слова самой Анны — как она жалела его, как стремилась облегчить муки его совести. И что он сделал в итоге? Это называется нож в спину? Он оставил её одну. Оставил на растерзание. И все, что она почувствовала в тот момент, всю боль которую ощущает сейчас… Он никогда не сможет искупить этого. Он снова оказался с изувеченным нутром, но и это малая толика того, что должна чувствать Анна.***
— Лапочка, будь добра, подай мне вон тот ковш, — Юлий отрешённо кивнул влево. Анна, в этот момент занимавшаяся плечами вампира, снова вскочила на ноги и испуганно стала искать этот самый ковш. Глава не повторял дважды, если она сейчас не найдет дурацкий половник, вампир решит, что девушка не внимала с открытым ртом каждому его слову и тогда точно с потрохами сожрёт её. Она не была до конца уверена, что загадочная серебряная поварёшка в самом дальнем углу комнаты и есть тот самый ковш, но выбор явно был не особо велик. На полу повсюду была вода, поэтому ступать нужно было осторожно, чтобы не поскользнуться. Пена подбиралась прямо к ногам Анны, поэтому она старалась держаться ближе к стене. Проход к дальнему левому углу был слишком узок. И вот Анна протянула руку — всего каких-то двадцать сантиметров до ковша. И зачем он только понадобился Юлию? Это же… Что-то холодное и жесткое вдруг обвило её лодыжку и крепко сжало. Взвизгнув от испуга, Анна дернулась и, ожидаемо, поскользнулась. Сначала она ощутила обжигающе-горячую воду на своей коже, затем густая белая пена стала залеплять уши, глаза и нос, и ей пришлось уйти под воду глубже. Горячо. Как же горячо. Анна вынырнула и скорее, хватаясь руками за бортик, подтащила себя к краю. Она даже боялась смотреть в сторону Юлия. Он сейчас смеётся или сердится? Она сейчас находилась возле кранов, да так близко, что если она станет дёргаться, пытаясь выбраться на пол, может удариться головой об эти трубы. Анна уже наполовину оказалась на суше, когда возникла неприятность. — Ты такая пугливая, я, признаться, не ожидал, — заметил ехидный голос позади. Девушка стала усерднее отталкиваться руками и ногами, чтобы быстрее отползти в сторону оттуда. Значит это всё-таки Юлий схватил её за ногу тогда? Холодное и жёсткое — его рука, снова ухватилась за неё и с силой потянула назад. Дрожащие от страха и усталости руки Анны просто не выдержали и она рухнула на пол, ударяясь подбородком. Это жар, исходящий от воды снова забирался по её телу — это Юлий затаскивал её обратно. — Ты думала, что я позвал тебя сюда просто для того, чтобы ты помогла мне помыться? Просто прелесть, Анна! Если ты сейчас начнёшь молить меня о пощаде, глупая девчонка, я, может быть, постараюсь сегодня не перестараться. Анна мимолётно заметила его горящий весельем взгляд. Она перестала надеяться на что-либо в тот момент, когда его руки сомкнулись вокруг её талии. Но было кое-что похуже этой горячей воды и чокнутого психопата рядом. На тот момент — да. Юлий засмеялся и кожу девушки обожгло холодом. Каким-то чудом ему удалось дотянуться до вентиля с холодной водой. — Я просто подумал, что тебе не по душе горячая вода. Решил немного разбавить. От контрастного душа и страха, ты становишься вкуснее. Тебе стоит больше бояться меня. Больше. Двумя пальцами он удерживал её лицо на уровне своего. Юлий уже оттащил Анну подальше от струи ледяной воды, но она так и продолжала дрожать. — Хочешь, расскажу тебе маленький секретик? Чем больше ты боишься, тем больше становится адреналина в твоей крови, тем быстрее происходит насыщение. Если не хочешь, чтобы я опустошил тебя, как коробку с соком, бойся меня больше. В этот раз ей точно было не нужно повторять дважды. Такое простое задание, как бояться Юлия, Анна могла выполнить с лёгкостью. Куда уж. Она сжалась, зная, что так будет больнее. Но как можно хоть на секунду расслабиться, ожидая болезненного укола в горло, в шею? К сожалению, Юлий не торопился отужинать. Он занялся именно тем, за что матери ругают своих отпрысков. Начал играться с едой. Он неторопливо касался губами разных участков кожи на шее девушки, с каждым разом пугая её все больше. «Пей же, пей! Разве я не достаточно боюсь?» Наконец, наконец сознание сжалилось над ней! Анна радостно почувствовала, как глаза слипаются и полностью отдалась этой неге. Юлий тоже это почувствовал. И это не входило в его планы. Проведя мокрой холодной ладонью по высохшей щеке девушки, он снова вернул её на Землю. — Не так быстро, лапочка, — Глава хихикнул. Боль, которую Анна испытала тогда, когда Юлий впервые укусил, была поцелуем крыльев бабочки по сравнению с тем, что ощутила она в этот раз. Анна даже не смогла вскрикнуть, настолько сильно её сознание оказалось подчинено этому всепоглощающему чувству. Как она вообще не умерла от болевого шока? Подобно тому, как от сильного удара по щеке часть тела онемела, боль в месте укуса перестала ощущаться. Анна перестала чувствовать что-либо вообще. Слезы застыли в её глазах. Это все длилось целую вечность. Не меньше. И, наверное, Юлий бы выпил её до дна, если бы в один момент входная дверь не открылась и не вошла бы Ольга, со стопкой одежды в руках. Она припозднилась. Видимо, придя в себя, Юлий отстранился от полуживой девушки, злобно зыркнул в сторону работницы, тем самым заставив её выскочить назад в коридор, а затем одним рывком вытащил обмякшую в его руках Анну на пол. Затем выпозл сам. — Мы не закончили, лапочка, — он мило улыбнулся и набросил на неё свое полотенце.***
Осень уже брала своё, поэтому в кабинете Лаэрта было холодно. Но они и не подумали включить отопление — настолько сосредоточены были. Поэтому, цокая клыками от холода, компания трудилась над докладом, ну и над планом заодно. — Для начала — взбаламутим дно, — самодовольно заявила Серкет, расхаживая взад-вперед по кабинету. — Обойдем злачные места, где приторговывают кровью, где собирается всякий… — О, одно такое место я знаю, — воскликнула Лисса с воодушевлением. — Лаэрт, помнишь? Недалеко от твоего дома в городе… Лаэрт помнил. И помнил гораздо больше, чем просто злачное место. Помнил, например, как они с ней ходили туда за кровью. Анна в тот день дала ему себя, ради спасения его жизни. А он после этого жеста добра хотел её напугать. Кретин. Воспоминания от том, как они шли туда, о чём говорили… Все это было живо и все было прямо перед глазами. — Что? — девушка встретила его внимательный взгляд своим — испуганным. — Да так, — вампир подтянул отстающую девушку вперёд. — Думаю вот, сглупишь ли ты в очередной раз… Анна отвернулась. И вот, когда Лаэрт уже решил, что она всё-таки обиделась, на ее лице отразилась усталость. Такая тяжёлая, смиренная усталость. — Когда будем на месте, не вздумай отойти от меня. Ты поняла? В очередной раз ответил ему шум проезжающей мимо машины. Анна даже не шелохнулась в ответ на его требовательный вопрос, хоть он и сдавил ее руку. — Ты такая…вредная… Всякий сброд легко поднять на бунт — вот почему Серкет предложила это. Их команде будет, что сказать — потому что многие страдали под невидимым гнётом Юлия. Лаэрт не понимал, как получилось, что он сам так долго не видел происходящего.***
Утром следующего дня они были готовы. Готовы к тому, чтобы объехать все вампирские притоны и другие небольшие объединения. Возможно, им удастся не только заручиться поддержкой народа, но и пополнить свой маленький отряд. Возможно, к концу дня будет больше желающих идти во Дворец. Чем ближе становился день Х, тем раздражительнее становился и Лаэрт. Чего таить — он боялся того, что может увидеть, когда в конце концов встретится с Юлием. Одна мысль о том, что эта мразь там с Анной, касается её, вероятно, пьет её кровь, сводила с ума. Вызывала внутри небывалую боль. — Давай, Лаэрт, идем, — Эмори ткнул мужчину в бок. Парню вновь и вновь приходилось приводить их главного в состояние адеквата. Рыцарю и самому было не сладко: временами он стоял, занимался делом, а потом вспоминал и сгибался пополам, не в силах держать свое тело в полный рост из-за разрывающей его изнутри боли. В конце концов — это Эмори настаивал на том, что Анне будет лучше с родителями. Из-за него они задержались, когда у Лаэрта возникло это предчувствие. Он уже не смел надеяться на её хорошее отношение, не смел даже мечтать о счастье. Всё это было слишком.***
— Анна… Анна, проснись. Проснись, видишь ты, как солнце пробивается через оконце? Лежащая на полу девушка, слабо шевельнула пальцами правой руки. Обескровленные пересохшие губы разомкнулись и тут же закрылись вновь. Что-то тяжёлое давило сверху. И глаза не открыть… — Слабое… — наконец, собравшись с силами, выдохнула она в ответ голосу. — О чем ты говоришь, Анна? Содрогаясь от усилий, девушка прижала свои руки к телу, набрала побольше воздуха в лёгкие и отозвалась: — Солнце слабое… Эта дырка в стене сильнее его, она не позволит свету проникнуть ко мне… И я слабая… Ей удалось немного разлепить глаза. Пол приятно холодил кожу. Вот бы ещё полежать так. Хоть немножечко. — Но тем не менее… Свет все равно продолжает пробиваться. Его не остановит какое-то грязное оконце. И если свет не перестает бороться и стоять на своем, то почему ты хочешь перестать? Анна сжалась в комочек. Её колотила дрожь и этот голос… Такой ласковый и такой знакомый… Как будто бы это был первый голос, который она услышала в своей жизни. Как будто… Это и есть первый на Земле голос. Слёзы. Сейчас было не до них, но этот заботливый тон, с которым говорил голос, вызывал непрошенные слёзы. Анна всего лишь хотела, чтобы кто-то пожалел её, чтобы кто-то был рядом, заботливый, ласковый и теплый. И вот он был здесь. — Анна, вставай. Анна, поднимайся и будь готова. Доверься мне — я обещаю, все будет хорошо. — К чему готова? — слабо переспросила девушка. Ответа не последовало и Анна распахнула глаза от неожиданности. Тело подчинилось, и это было вовсе не так болезненно, как пару минут назад. Сон? Это был сон? Этот голос. Наверное да… Иначе, разве она бы видела эту комнату снова? Машинально взглянув вверх, в сторону окна, Анна с замиранием сердца увидела, что солнце все же пролезает в комнату к ней. Она испытала настоящий восторг, и одно это чувство заставило её подняться. Чертов подлец, даже не удосужился положить её на кровать. Как дотащил до комнаты, так и бросил на полу… Переодетая? Анна удивленно и примесью некоего страха оглядела свой новый наряд. Откуда на ней взялось это платье? — Нравится? О, этот голос она идентифицировала. Он сейчас не испугал её, только раздражил. Меньше минуты назад она почувствовала умиротворение впервые за это время, и тут на тебе… Анне стало обидно чуть ли не до слёз. Она ведь делала все, как Юлий просил, она ведь называла его «господином», старалась не сердить его, но все равно пострадала. Это несправедливо. Медленно повернув голову на источник звука, девушка сжала в ладонях края своего платья. Пришел добить её? Нет, скорее всего, продолжить игру. Анна сомневалась, что Юлий хочет убить её. Видимо, она нужна ему для чего-то. — Ты очень долго спала, дурочка. Я давно проснулся и успел заскучать, пока ждал тебя, — каким-то по-детски недовольным тоном пробурчал Глава, а потом вдруг дико улыбнулся и добавил. — Я случайно выронил тебя, пока нёс, а потом ты так сладко спала на полу, что я решил тебя не тревожить… В конце концов, я вчера наверное испугал тебя, вот и решил не тревожить лишний раз. «Как можно случайно выронить человека?» — поразилась Анна абсурдности ситуации. — …вот я и прилёг рядом. «Он что сделал?» Девушка вовремя себя одернула, осознав, что пялится на Главу во все глаза. С ним явно творилось что-то ужасное. Он припёрся к ней домой и устроил настоящий фильм ужасов, потом он же заставил её мыть его, ухаживать за ним, потом знатно попил её крови (причем в прямом смысле этой фразы), потом «случайно выронил её»… А потом выясняется, что он еще и спал рядом с ней на полу. И это его миролюбивое настроение с утра… Страшно. — Ну и почему у тебя опять такой вид, словно ты чем-то недовольна. Знаешь, ты очень проблемная девушка. Анна потянулась рукой к тому месту, куда вчера была укушена. Нервы болезненно натянулись до предела от одного предчувствия, но боли она не почувствовала. Значит, Юлий все же позаботился о сохранности игрушки. — Давай вставай, тебе принесли завтрак. Я тоже хочу позавтракать, так что… — Как же так… Я же… — девушка перевела взгляд на свои побелевшие руки, на которых выступили вены. — Не бойся, я наелся тобой на ближайшие две недели, — рассмеялся Глава. — Мне просто хочется немножко сладенького, чуть-чуть… Пока ты спала. Я ощущал твоё тепло и мягкость твоей кожи. Знаешь, я едва сдерживался. Он медленно стал спускаться к ней на пол. Сдаться? Но тот голос сказал… Анна попробовала отползти подальше, но быстро поняла свою ошибку, когда спиной упёрлась в шершавую поверхность стены. Сама же и загнала себя в ловушку. — В Совете опять нет работы… Знаешь, мы ведь сейчас ожидаем прихода твоего ненаглядного, вот и слоняемся без дела пока… Я уверен, что мы с тобой вдвоем славно скоротаем время. Боже. Анна надеялась, что у Юлия будет навалом работы. Он ведь Глава. Так должно быть. Так она могла быть спасена. Так у неё было бы хоть какое-то время на отдых. — Не получится! — пискнула девушка, зажмурившись. Она уже чувствовала ледяное дыхание Юлия на своих открытых плечах. — Это ещё почему, лапочка? — неожиданно удивлённо поинтересовался вампир. Его странное настроение сбивало с толку. Но Анна была уверена, что это лишь очередная уловка, приманка, должная заставить добычу влиться в игру. — Потому ты выпил почти всё. Меня не хватит… — Ну что ты. Я знаю, когда нужно остановиться, чтобы жизнь держалась на волоске, чтобы жертва чувствовала смертельную боль, но смерть ей была не доступна. Эти жуткие слова выбили Анну из жизни на несколько секунд, но их было достаточно Главе, чтобы захлопнуть ловушку. Он сел сверху на ноги девушки и пригвоздил своими худыми коленками её руки к полу. — Кроме того, есть ещё много других весёлых занятий, — с улыбкой произнес он. У неё не было выхода. Никакого. Так что… Пусть берет, что хочет. Юлий, все также продолжая коварно улыбаться, медленно и в какой-то степени бережно взял её за руку, попутно сдвигая одно колено. Он смотрел очень пристально. Впервые жертва отказалась бороться. Поднес запястье к губам, вдыхая запах плоти и кожи. — Я только попробую, — проворковал он. И вот наступил тот момент, когда жертва, добыча понимает, что она пропала навсегда. Когда окончательно осознает, что все телепания будут напрасны, потому что… Потому что мучитель не остановится ни за что на свете. Проводя по нежной коже клыками, Юлий не торопился делать укус. Опять. В прочем, ему оказалось достаточно чуть-чуть надавить чтобы пустить кровь. Почти безболезненно. Анне понадобились нечеловеческие силы, чтобы прорваться из забытья. Она что есть силы дернула рукой, которая находилась у лица Главы. Она расслабилась и мучитель ослабил хватку. Теперь она могла бороться. В общем-то, девушка не собиралась делать ничего такого, просто хотела вырваться, ощутить свободу хоть на несколько секунд. Но так получилось, что она случайно засветила Юлию в нос. Удар был не сильным. Лаэрт… Когда она ударила его тогда в кабинете, он рассердился, но ничего толком не сделал с ней. Юлий… Вся жизнь пронеслась у Анны перед глазами за короткий миг. Глава одним отрывистым движением поднялся на ноги и за ворот платья поднял за собой девушку. — Строптивая, поганая девчонка, — Юлий резко отпустил Анну и она рухнула обратно на пол. — Не хочешь выплачивать долги? Завтрак нужно заслужить. Он повернулся в сторону кровати, где на маленьком подносике стояла тарелка с кашей и чашка чая. — Смотрю, Лаэрт избаловал тебя… Он кормил тебя с ложечки? Юлий так разозлился, что Анна пожалела, что вообще попыталась что-то предпринять. — Интересно, он очень рассердится, если я покормлю тебя? Должно быть. О, я знаю, он устроит настоящую сцену здесь. Вот это будет шоу. Анна, не шевелись. Я хочу сделать тебе подарок. Послушай, подарок от самого Главы. В голове стали возникать догадки одна за другой и одна другой страшнее. Но стоило Анне взглянуть в глаза Юлия, в пылающие азартом и безумной радостью глаза, она поняла, что он задумал. И это… Этого она страшилась больше всего. — Не двигайся, лапочка. Я правда съел слишком много тебя, пора и мне вернуть должок. Я подарю тебе… Она наблюдала, как Глава подносит свою руку к губам. Как он раскрывает уродливую пасть, а затем прокусывает свою же кожу. Он делает это намеренно болезненно. Больше крови. Больше. Анна ползком двинулась в угол — оттуда недалеко до двери. Она даже честно пыталась встать на ноги. Но на её слабые попытки спастись хищник ответил заливистым хохотом. Его уже было не остановить. — Знаешь, что самое прекрасное, моя милая Анна? — спросил он шепотом на ухо. Он создал лишь иллюзию выбора. Дал девушке поверить в то, что она сможет убежать. И преодолел короткое расстояние, разделяющее их меньше, чем за секунду. — Пусти, я не стану… — Кто тебя спрашивает? Ты такая милая, когда злишься. Просто очаровательно. Двигаясь напролом, отодвигая её руки, ставшие настоящим препятствием на пути к лицу, Юлий сдавил девушку так, что она больше не могла пошевелиться. — Скажи «А», — садистски улыбнулся вампир. Левой рукой он притянул Анну за голову к правой руке и прижал кровоточившую рану к её губам. — Ни капли благодарности, — сердито фыркнул он, заметив, что открывать рот девушка не намерена. Немного изменив положение, Юлий прислонил Анну к стене, а освободившейся рукой дотянулся до её коленки. Этим неожиданным прикосновением он надеялся испугать её, застать врасплох, но девушка продолжила сжиматься. Вот сейчас. Сейчас должен появиться Лаэрт и спасти её. Она больше не в состоянии бороться, она сделала все, что могла. Но никто не появлялся. Не было даже намека на возможность предотвратить то, что вот-вот случится. Последнее, что Анна могла сделать для себя — терпеть все эти блуждания руки Юлия по её телу, который таким образом пытался заставить её разжать зубы. Но затем он снова изменил тактику и стоило ему надавить большим пальцем на перемычки челюстей… Она открыла рот. — Ну вот, хорошая девочка… — промурлыкал Глава, наблюдая за выражением перепуганного милого лица. Анна ухватилась за Юлия руками, попыталась оттолкнуть. Упёрлась в его торс ногой, которая по каким-то причинам оказалась на свободе, но куда ей, человеку, бороться с древним страхом? — А теперь, проглоти, — вампир провел левой рукой по её светлым волосам, отодвигая их назад. Анна промычала что-то, но и без того было ясно — она отказывается. — Все ещё надеешься спастись? — светским тоном поинтересовался Глава. — Напрасно. Равнодушно и спокойно он сделал то, что и требовала ситуация в его случае — ударил девушку кулаком в живот. Всё. Конец. Анна поняла это, стоило ей почувствовать вязкую холодную жижу, стекающую по горлу прямо внутрь. И тут же следом за этим у неё градом потекли слезы. Все не должно было быть так. Только не так. Ни при каких условиях. — Сейчас твоё тело будет медленно принимать мое лекарство, а потом начнёт перестраиваться. Это очень больно. Думаю, больнее, чем если бы ты выпила кровь Лаэрта или Эмори, потому что я — великий. Я угостил тебя своей кровью. Анна расслабилась полностью. Больше не было смысла двигаться, дёргаться. Все уже случилось. Она только задыхалась от слёз. — Мы так и не договорили. Ты знаешь, что самое лучшее в этом? Он тоже разжал хватку и теперь просто сидел рядом на полу. — Ты обращаешься от моей крови. Между нами возникнет особая связь. Ты будешь делать всё, что я скажу, всё, о чем бы я ни попросил… Я сделаю из тебя такую очаровашку. — Юлий мечтательно возвёл глаза к потолку. — Лучший подарок для Лаэрта, так? — Скотина… — выдохнула девушка прежде, чем всё её тело содрогнулось от режущей невыносимой внутренней боли. — И нечего тут плакать. Тебе, знаешь ли, не идёт, — важно добавил Глава. — Будет что-то нужно, зови. Если сможешь. Я с удовольствием посмотрю, как ты ползаешь по полу и катаешься в агонии.***
Наверное, разумнее всего было бы дать слово Эмори. Он был лучшим и признанным оратором среди них всех. Но Лаэрт подозревал, что говорить Рыцарю не дадут. Ещё в более приличном обществе его бы выслушали. В конце концов, открыто никто свою ненависть не выражал. Но в этом затхлом помещении, где собрался всякий сброд, Эмори живо подожгут. Выбор не велик — говорить Лаэрту. Серкет стояла чуть позади. Он слышал её отрывистое нервное дыхание. Значит военные тоже волнуются… Лисса прижималась к Уиллу, к этому психу, который постоянно её раздражал, и даже держала его за руку. Он бесполезен, в основном. Но все собравшиеся послушать боялись его, поэтому присутствие Уилла гарантировало, что драки не будет. Доклад был написан на нескольких листах. Длинный. Но Лаэрт решил не читать по бумажкам. Глядя в блестящие темные глаза слушателей, прячущиеся под хмурыми бровями, он понял, что читать сочинения не выйдет. С этими людьми, повидавшими жизнь, нужно говорить откровенно и прямо. И его поймут. И было вовсе не важно, пойдут ли за ним, их поддержка понадобится только в конце, в самый решающий момент. Лаэрт молча отдал доклад Эмори, который без удивления или сомнения принял его. Серкет что-то прошипела, ткнула когтем мужчину в бок и на этом успокоилась. У неё был тщательно продуманный план, отступать от него — настоящее грехопадение. Но делать что-либо было уже поздно. Лаэрт говорил, сам того не сознавая. Говорил всё, что творилось у него в душе в тот момент. Он не осмыслял сказанное, не обдумывал слова, прежде чем пустить их в полёт. Все шло как-то само собой. Слушатели молчали. В какой-то момент подключился Эмори, за ним — Серкет. Они тоже сказали что-то. Но Лаэрт не запомнил ни это своё выступление, ни слова товарищей, ни последующие чтения в других заведениях. Все туманно. Словно он погрузился в пучину тьмы, в сумрак. И только вечером, по возвращении в поместье, он осознал, что завтра наступает. И что в завтра с ним во Дворец пойдет группа, на сорок вампиров больше, чем их было изначально. Это была их Революция.