Кофе с дождем

— Да он и не успел еще толком повиснуть-то даже! Я во дворе был, понес собакам пожрать, и тут гляжу…, а он, парнишка-то, на балкончике. И, значит, это самое… петельку-то уже это, мастырит на балке. Уже перекинул веревочку-то через балку. Ну, я бегом побежал и только в комнату-то вашу, в вашу спальню забегаю, и он увидел меня и с табуретки-то и прыг. Ну, а я тут же и подхватил его. Маринке, горничихе, крикнул, она подбежала и срезала веревку-то… Сторож, стоя за спиной, говорил тихо и монотонно. Паша молчал, приоткрыв дверь и смотря через щелку в спальню. Денис лежал навзничь на кровати, закрыв лицо ладонями. Паша был еще слаб после обморока, тело было словно чужое, и он раз за разом подносил к носу ватку с нашатырем, втягивал мерзкий спиртовой запах. Это немного приводило в чувство. — Ну, вызвали скорую. Платную. Отвезли его в больницу. Проверили там его, все дела. Да я не знаю! Как по мне, фигня это все полная. Все с ним было нормально, это так, чтоб денег побольше срубить, анализы эти все, сто штук всяких — и за каждый плати! Ну, чек там лежит на столе. Ну, сказали, что все хорошо с ним, позвонки-то целые, связки там, только синяк будет на шее. Да это уж ерунда, синяк-то… И сторож замолчал. — Ладно. Я понял. Спасибо… — кивнул Паша и подался вперед, чтобы зайти в комнату и закрыть за собой дверь. — А чек на столике там, ага. Увидите там… ага… И бумага там эта, врачебная, выписная, о здоровье-то… Да и не нужно это все! Это так, чтоб деньги срубить! Хотя… лишний раз у врача провериться тоже не помешает. Ничего не ответив, Паша закрыл за собой дверь. Бесшумно подойдя к кровати, сел на кресло. Денис лежал не двигаясь, закрыв глаза ладонями, и по щекам его текли слезы. Прозрачные соленые капельки соединялись вместе, разбухали и сползали на горло, к острому кадыку… К длинной, широкой, от уха до уха, синеватой полосе кровоподтека. Паша долго молчал, а потом поднес к его ноздрям ватку с нашатырем. Денис подскочил как бешеный, спрыгнул с кровати и вжался в угол. — Ну, и что ты натворил, позволь тебя спросить? — больным голосом спросил его Паша. Глаза Дениса наполнились кровавой яростью: — Убью себя! Убью! Не буду жить! — заорал он. — Не кричи… — попросил его Паша. — Повешусь! Не веришь?! Не веришь?! — Ну и дурак! — вздохнул Паша. Денис с каким-то ужасом и изумлением оглядел Пашу: — Дурак?! Если для тебя гомосятина — это нормально, то для меня это ненормально! — Я тебя слышу, не надо орать на весь дом, еще раз прошу тебя! — Да мне похуй! Похуй на тебя и твой пидорский дом! У меня… я на всю жизнь опоганился! На всю жизнь! Теперь все люди… все, кто есть знакомые — они же убьют меня теперь! Убьют, понимаешь?! Да я и сам теперь не смогу дома появиться! Не смогу жить теперь! Я же… я же… член в рот брал! Сука! Меня внутри всего выворачивает! Всего… вот… перекручивает! Хули ты лыбишься?! Хули ты, сука, лыбишься?! Ты думаешь, это смешно?! Думаешь, я шучу?! Ты думаешь, Я ШУЧУ??? — и не в силах больше контролировать себя, Денис схватил янтарный итальянский абажур с золотым покрытием и швырнул его в Пашу. Паша увернулся и подскочил с кресла: — Дура! Знаешь, сколько стоит?! — взревел Паша и кинулся к Денису. — Если ты живешь среди дебилов то это не значит… Денис харкнул ему в лицо. Повинуясь инстинкту, правая Пашина ладонь вылетела вперед и зарядила Денису жгучую пощечину. Денис пошатнулся, побагровел и двинул кулаком Паше в висок. — Ах ты сука! Они сцепились и покатились по полу. Денис, ослепленный жгучей яростью, извивался и кусался как кошка, но Паша был сильнее и опытнее, и поэтому после недолгого пыхтения оседлал Дениса, сел ему на спину и заломил руку. — Отпусти! Отпусти руку! Пидор ты! Вот ты кто! — шипел и плевался в ковер Денис. — Успокоился? Успокойся! — Нахуй пошел! Паша вывернул руку еще сильнее. — Блядь! Больно! Пусти! — Успокоился? — упрямо спросил Паша. — Пошел ты! Пошел ты! Пошел ты! Не буду пидорасить! Лучше смерть! А-а-а! Паша крутанул руку еще немного, и они услышали хруст суставов. — Еще?! — Больно! Хватит! Хватит! Хватит же! — Точно хватит?! — Да, блядь! Пусти! Паша оставил его в покое, встал и пошел в туалет умыться. Потный и взъерошенный Денис еще полежал, постанывая и хныкая. Выкрученная рука онемела и бессильно прилипла к спине. — Пидор! Урод. Сука. Ненавижу! О-ой! — Денис с трудом сел и со страданием на лице достал руку из-за спины. — Попей воды. Успокойся, — и Паша кинул ему бутылочку артезианской воды. У Дениса больше не было сил на сопротивление, и он покорно припал к живительной влаге. Паша сел на край кровати и, уставившись на него, глубоко задумался. — Чё пялишься?! — нахмурился Денис. — Да вот думаю, что с тобой дальше делать? — Хуй можешь у меня отсосать! Пидор! — огрызнулся Денис. — Давай… Совет тебе на будущее — отвыкай сразу от всех этих слов: «Хуй сосать», «Пидор». Ты мальчик молоденький, красивый, а ведешь себя неприлично… — вежливо попросил Паша. — И че ты мне сделаешь, пидор?! Убьешь меня?! Так я сам себя убью! Пидор! Хуесос! Пидерсия! — оскалился Денис. — Гандон! Мразь! Пидор! — вдруг с новой силой взорвался Денис. — А ну иди сюда, сучок! — не утерпев, подскочил Паша. Денис дрогнул и попятился. Паша накинулся на него, схватил за волосы и поволок в ванную. — Отпусти! Отпусти, заебал! — петухом заголосил Денис. — Плохие слова! Плохие слова! Поганый рот! Поганый! Грязный! Набрав полную ладонь розового жидкого мыла, Паша принялся мылить Денису рот. Денис выл и брыкался. Устав с ним бороться, Паша двинул ему кулаком по печени, и Денис затих. Мокрые и взъерошенные, они вернулись в комнату, и Паша толкнул Дениса на кровать. — Дури у тебя дохера, я смотрю! Поэтому пойдем, я тебе работу найду, — вытирая лицо, объявил Паша. — Трудотерапия — великая вещь! Она тебя вмиг перевоспитает! — Я за прошлый день не отработал, что ли, ещё? — огрызнулся Денис. — Ох ты! — присвистнул Паша. — Не знал, что ты у нас «Мистер Дорогостоящая Шлюха!» Семьсот фунтов за день берете?! Это что же за расценки такие? Вы, миссис, из района Красных фонарей, что ли? Или вы лучшая оральная искусница Парижу будете? Нет?! — тон его с язвительного превратился в грозный. — Так, значит, встал и пошел на улицу! А за прошлый день не беспокойся. Все зачтено, не бойся, не обману. — Ну, вот видишь какая погода замечательная?! Прямо для тебя как по заказу! — улыбнулся Паша, когда они вышли во двор. — Солнышко светит. Небо ясное, голубое. Тепло как летом! Красота! Вы не находите? Денис демонстративно промолчал. Паша открыл рольставни гаража, вынес стул, поставил его на газон и указал рукой на могучий черный внедорожник. — Ну! Приступайте, сударь! Мойка вон там. Сначала шампунем попрыскай. Потом уже мыть начинай. Потом тряпочкой, тряпочкой, досуха. — А ты над душой стоять будешь? — нахмурился Денис, закатывая рукава. — Ну… личность ты психическая… с суицидальными наклонностями, поэтому — да, буду контролировать процесс. Денис стоял набычившись, покусывая нижнюю губу. — Вы кого-то ждете? — осведомился Паша. Денис показал ему средний палец. — А пальчик этот я тебе сейчас в попку засуну, — предостерег его Паша, и тут ожили смарт-часы на запястье. — Доброе утро, Павел Сергеевич, — прочитал Паша. — Готов этапный эпикриз. Ознакомьтесь, пожалуйста, со следующими актуальными лабораторными данными… Пистолет мойки зашипел струей воды. Нахмурившись, Паша принялся читать бесконечно длинный столбик: — Ого! Показатель… Единица измерения… Эритроциты, Гемоглобин, Гематокрит, Лейкоциты, Эозинофилы, п\ядерные, с\ядерные, Лимфоциты, Моноциты, Тромбоциты, СОЭ, Общий белок, Альбумины, СРБ, Мочевина, Креатинин, СКФ, АСТ, Сахар крови, Холестерин, b-липопротеиды, ЛПВП, Триглицериды, Амилаза, ЩФ, КФК, ЛДГ, ГГТП, Калий сыворотки, Натрий сыворотки, Мочевая кислота, ПТИ, Фибриноген. Ой — ё! Мама дорогая!.. Клиренс креатинина, Билирубин общий, Прямой, Непрямой, АЛТ, АПТВ, РФМК, ГАТ 10-2, МНО, ОЖСС… Ух, — вздохнул Паша. — Показания исследования сердца: Клапаны… Митральный, Аортальный, Трехстворчатый, Легочной артерии, Папилярной мышцы, Аортальное кольцо, Митральное кольцо… — Паша возвел глаза к небу и проморглася. К тому времени Денис уже остервенело протирал тряпкой окна насухо. — Слышь, Дэн! Слышишь меня? — спросил Паша. — Пошел нахуй! — еле слышно прошипел Денис. — А ты в курсе, что в твоем теле есть такая штука, например, как Эо-зино-филы? В курсе? Денис озлобленно молчал. — И вот этих вот эо-зино-филов у тебя… в тебе… ща скажу… эм… сто двадцать тире триста пятьдесят. Слышишь? И говорят, что это норма. Угу. Ты рад? — Нахуй пошел! — сплюнул Денис. И тут вдруг Паша подскочил, кинулся к нему и, двинув кулаком в висок, обрушил Дениса на стопку зимних колес. Денис вскрикнул, сжался и скрючился, прикрывая голову руками. — Ты че, сука? — задыхаясь от ярости, зашипел на него Паша. — Ты глухой? Или тупой? Или бессмертный?! — и Паша еще раз двинул ему по голове. — Все! Хватит! Не надо! — взмолился Денис. — Следи за языком — сказано тебе! — Паша схватил его за грудки, поднял на ноги и встряхнул. — Че-то ты сильно дерзкий! Матёрый прямо! Ты мне бабки должен, забыл?! Хочешь, я тебя отведу на хату к расписным? Хочешь, блядь, они покажут тебе, что значит пидорасить?! На двух хуях сразу посидишь, погарцуешь как на лошади! Хочешь? Спермы там наглотаешься до конца жизни! Хочешь?! Ссанины напьешься! Хочешь?! — Нет! — тихо плача, мотнул головой Денис. — Петухом-рабом никогда не был? Хочешь сразу человек шесть обслужить?! Расписных рецидивистов, опасных для общества?! Хочешь на ночь с ними остаться? А? Отвечай! — Нет! — взмолился Денис. — Смотри у меня! Следи за языком, сказано тебе! Усек?! — Да! Я понял! Прости! Простите! — Посмотрим, как ты понял! — и Паша опять швырнул его на колеса. Денис сжался и вдруг тихо заплакал. И этот жалобный вид стал невыносим для Паши, и он вышел из гаража на свежий воздух. И словно бы молния пронзила его — так ему стало гадко и тошно! Такими омерзительным показался он сам себе, что хоть самому лезь в петлю. Так отвратителен ему был его гнев, ярость, угрозы и злоба, что ему захотелось бросить все и убежать. Как в детстве. Выбежать зареванным из дома и бежать по узкой извилистой лесной тропинке, и плакать, и кричать: — Я не виноват! Не виноват! Это все он первый начал! Это все он! А я не виноват! Но детство уже давно умерло. Паша вздохнул и усилием воли заставил себя вернуться в гараж. Когда он присел на корточки и коснулся Дениса, то Денис вздрогнул, и страдание выразилось у него на лице. — Отпусти меня, — тихо прошептал Денис. — Я тебя прошу. Я тебя умоляю! Отпусти! Деньги… Я верну тебе все деньги! Обещаю! Клянусь! Только не мучай ты меня! Ведь нельзя же человека терзать из-за денег! Пожалуйста! Паша молча посмотрел на улицу и сказал: — Пойдем пообедаем. Уже и вечер на дворе… В столовой они сидели вдвоем. В доме, кажется, вообще никого не было. Паша сосредоточенно ел запеченную картошку с мясом, а Денис сидел мрачный, изредка выпивая глоток воды. — Ешь! — сказал ему Паша. — Аппетита нет. Не хочется… «Организм готов для новой инъекции!» — радостно зажужжали часы. Паша встал и сходил наверх за шприцем номер один. В воздухе уже чувствовалось завершение дня. Вернувшись в столовую, он подошел к Денису и сделал ему моментальный укол пониже правой лопатки. Денис даже не заметил ничего. Или сделал вид, что не заметил. Вздохнув, Денис отставил от себя все тарелки, бокалы и приборы. Положил руки на стол и на них опустил голову. Не обращая внимания на стандартную информацию на часах, Паша поднял его и отнес в свою спальню. Денис спал крепко. Положив его на свою кровать, Паша встал перед ним на колени и, взяв его за руку, впился взглядом в его лицо. — Я знаю, что все это ужасно, — прошептал Паша в его пальцы как в микрофон. — Страшное я дело затеял. Но уже ничего не вернуть! Да… я ведь и не знал ничего об этих уколах. Я и не собирался! Это черт мне специально подсунул эти уколы! Проклятый Буба! Но теперь это уже моя вина! И я ее заглажу! Ты потерпи еще четверо суток всего. А потом ты свыкнешься с этой идеей, и все пойдет хорошо! Я ведь тебе же все отдам! Все, что у меня есть! Все будет только твое! — Паша надолго прижался губами к его пальцам. — Но если я не увижу любви в твоих глазах — я тебя убью! Во сне рот Дениса приоткрылся, и между розовыми губами возникла прозрачная пленка слюны. Но она тут же лопнула и пропала. Паша ощутил прилив желания, но нахмурился и отошел: — Нет! Не буду! Неправильно это как-то. Не по-человечески. Тем более я хочу видеть его глаза! Я хочу, чтобы и он тоже кончил! Нет! И, задернув шторы, Паша лег рядом, обнял Дениса и уснул измученный.