Memories

      Несмотря на все плюсы, которые были у пятницы, Роза всё равно видела в этом дне два существенных минуса. Во- первых, урок мадам Трелони, (ведь к концу недели голова итак идёт кругом, а тут ещё с самого утра голову тебе забивают всякой ерундой в духе предсказаний скорой смерти). Роза и правда не знала, зачем выбрала этот предмет, но, девушка была не из тех, кто отступает. Раз уж решила до седьмого курса парить себе мозги прорицаниями, тогда иди до конца. Во-вторых, на завтрак в Большом зале по пятницам давали отвратительный кофе, который с натяжкой тянул на троечку, и несколько подгоревших яиц, которые называли яичницей. Девушка с трудом могла представить себе, чтобы во времена её родителей в Хогвартсе так кормили.       Но сегодняшняя пятница казалась ещё ужаснее обычной, потому что из-за отработок Роза не успела сделать доклад по магловедению, и провозилась с ним всю ночь. Как итог, девушка не выспалась и у неё очень сильно болела голова. Она словно налилась свинцом, и Роза никак не могла найти в себе силы поднять её с подушки. Очень хотелось спать. И этим пятничным утром она не просто не хотела вставать с постели, она думала, что если хоть одна живая душа тронет её — Роза получит ещё одну отработку, или ещё хуже, её посадят в Азкабан за убийство, если тот, кто её потревожил, не успеет вовремя убежать.       Но, на удивление, такой самоубийца быстро нашелся.       — Ты решила проспать завтрак? — теплая ладонь легла на плечо девушки, и она, даже сквозь сон, узнала этот голос. Это была Элизабет. Не смотря на то, что каждая из трёх девушек нашла себе новую компанию, Джордан всё равно продолжала вести себя отзывчиво и заботливо по отношению и к Розе, и к Алисе. Иногда Уизли ловила себя на мысли, что Лиззи — последнее напоминание, оставшееся от их дружбы. Иногда от этого становилось очень грустно.       Рыжеволосая попыталась ответить что-то, но получилось лишь неразборчивое мычание, которое брюнетка приняла за положительный ответ, после чего девушка приняла попытку накрыться одеялом с головой, но получилось у неё плохо, и Роза просто уткнулась лицом в подушку, продолжая проваливаться в сон. Последнее, что услышала Роза — звук закрывающейся двери. Последняя мысль, мелькнувшая в её голове — «к Мерлиновой матери эти прорицания».       Роза Уизли проспала завтрак, но проснулась точно к первому уроку, и, собравшись, спустилась в гостиную. В окно пробивался слабый утренний свет. Не смотря на майское тепло, день был пасмурный. Словно погода заранее знала, что сегодня произойдёт что-то ужасное. Жаль только, что сама Роза понятия об этом не имела. Девушка замерла в дверях, когда заметила, что, в идеале в пустой гостиной, сейчас сидел весь факультет. С первого курса до седьмого. Роза увидела Хьюго, который сидел в кресле и играл в магические шахматы со своим однокурсником, Дином Крэддоком. Роза увидела Алису, которая прошла мимо неё, немного бледная, и поднялась в спальню. Роза увидела Лиззи, которая сидела рядом с Джеймсом, и Джордан тоже увидела её, и направилась к ней. Роза не увидела только Лили, но почему-то значения этому не придала.       — Ты уже слышала? Какой ужас творится в стенах Хогвартса! — Джордан подбежала к рыжеволосой, и вцепилась ей в плечи. Роза только сейчас заметила, что её немного трясёт, — Куда смотрит МакГонагалл? Куда смотрят вообще все в этой школе, раз тут происходит такое?       Уизли смотрела на неё не до конца сфокусированным ото сна взглядом, и никак не могла понять, о чём её собеседница говорит. Всегда сдержанная Элизабет сейчас размахивала руками, прикладывала ладони к губам, сцепляла пальцы в замок, и вообще поведение её было ей не свойственно, словно случилось что-то, что смогло её потрясти. И не только её, судя по всему, весь факультет, или даже весь замок.       А, может, что-то действительно произошло?       — Ты же знаешь, что произошло, да? — Лиззи наконец-то устремляет внимательный взгляд на Розу, смотрит так, как не смотрела никогда. Словно от ответа Розы решится что-то важное. Уизли медленно качает головой.       Элизабет выдыхает как-то рвано, нервно, снова сцепляет руки в замок, и кидает мимолетный взгляд в сторону Джеймса, который внимательно смотрит на обеих девушек с другого конца гостиной, и крутит сигарету в пальцах. Джордан заметно нервничает, да и все в этой комнате, в этом замке тоже. Девушке становится страшно.       — Во время завтрака отравили ученицу, — наконец говорит Лиззи. Голос у неё тихий, дрожащий, и говоря эти слова, девушка не смотрит на Розу, смотрит в пол, словно боится поднять на собеседницу взгляд, — её увезли в Мунго. Говорят, состояние у неё так себе.       — Обвиняют меня? — Роза чувствует, как холодеют кончики пальцев. Слова начинают застревать в горле, и говорить становится невероятно тяжело. Ведь она, получается, единственная, кто не пришел на завтрак? Единственная, на кого может упасть подозрение? Она? Она? Она.       Лиззи как-то рассеяно качает головой, и начинает заламывать пальцы. На сердце у Розы легче не становится. С одной стороны, хочется встряхнуть Джордан за плечи, и попросить не молчать, а потом начать плакать, потому что Роза действительно может стать подозреваемой. Но она ведь ничего не совершала! А с другой стороны, Роза понимает, так сильно понимает Лиззи, ведь у неё самой слова не идут, и говорить сил нет. Только кричать. Или плакать. Или и то, и другое сразу.       У неё появляется резкое, вполне объяснимое желание написать письмо родителям, а потом собрать свои вещи, взять за руку Хьюго и бежать, бежать, бежать. Бежать куда угодно.       — Нет. Да и меня лучше не спрашивать, я знаю очень мало, — она аккуратно берет Розу за руку, да та и не сопротивляется, и ведет вглубь гостиной, — Джим знает немного больше. Пойдем.       Джеймс сидит на подоконнике, ногами упираясь в спинку кресла, с которого тут же соскакивает какая-то второкурсница, и смотрит на своих однокурсников тоскливо, словно с сожалением. Кудрявая прядь волос падает ему на глаза, но парень не спешит её убирать. Роза уже и забыла, насколько её брат вблизи красивый.       Лиззи присаживается рядом, на вторую половину подоконника, Роза с ногами забирается в кресло, на которое опирается ногами Джеймс. Обе девушки устремляют на него внимательный взгляд. Поттер вздыхает, мимолетно посмотрев сначала на Лиззи, потом на Розу, словно вот-вот начнет говорить. Но молчит. Ни одна из девушек его не торопит, обе прекрасно понимают, насколько ему страшно. Сами они боятся не меньше. Джеймс вздыхает ещё раз. И только потом тихо начинает:       — Пострадавшая девочка с пятого курса Пуффендуя. Элизабет Купер.       Роза нервно дергается и закрывает рот ладонью. И Джеймс, и Лиззи смотрят на неё с непониманием, и она сама не сразу берет себя в руки, прежде, чем пояснить:       — Бетти Купер. Подруга Лили.       — Так вот, почему МакГонагалл лично вывела её из Большого зала, — прошептала Лиззи, и снова посмотрела на Джима. Поттер тоже посмотрел на неё, и со стороны могло показаться, что они общаются телепатически.       — Думаешь, она будет расспрашивать её? — спросил Джеймс. В этот момент он был серьёзным и сосредоточенным, и для Розы это было… непривычно. Она давно не видела брата таким, он всегда был радостным и шумным, но сейчас этого требовали обстоятельства. Весь Хогвартс был напуган.       — Думаю, да, — вставила своё слово Роза, и теперь смотрели уже на неё, — Лили и Бетти дружили.       Между ними повисла давящая тишина, каждый думал о чём-то своём. Через несколько секунд, которые могли показаться минутами, а то и часами, Джеймс, наконец, продолжил:       — Ты ведь знаешь, что её отравили, Роза?       — Теперь знаю, — Уизли приложила все свои силы, чтобы унять дрожь в голосе. Она заметила, что брат смотрит на неё пристально, внимательно, и у неё против воли вырвалось — Ты же понимаешь, что это не я?       Джеймс спешно кивнул, и поспешил отвернуться.       — И больше ничего не известно? — Джордан подалась вперед, и немного наклонила голову. Поттер грустно покачал головой.       — Нас всех отправили по гостиным, — теперь Элизабет разговаривала уже с Розой, поясняя ей ситуацию, — Пуффендуйцы ужасно напуганы, никто не знает, повторится ли это снова. И никто не знает, кто виноват в этом. Я слышала, обвиняют Слизеринцев.       — Слизеринцев обвиняют всегда, — Джеймс словно не слышал её и смотрел в пустоту. Он замер на месте, словно статуя, а челка всё ещё закрывала его глаза. Роза не выдержала этого, и поправила её. А потом, в её голове, словно яркая вспышка, появилась мысль.       — Я сейчас вернусь, — Роза быстро поднялась с кресла, и практически бегом направилась в сторону спален мальчиков.       Джим не сразу понял, куда и зачем она побежала, но когда до него дошло — тут же пошел за ней. Он столкнулся с Розой на лестнице, когда она уже спускалась вниз.       — Твой друг, как его там, Алистер — идиот, — сухо констатировала девушка, и продолжила свой путь. В левой руке она крепко держала старый, местами в пятнах кофе и чая, пергамент. Не просто пергамент. Карту.       Уизли пересекла гостиную, столкнувшись там уже с Элизабет, и поднялась в свою спальню. Когда Роза отворила дверь и вошла в комнату, только Алиса подняла на неё удивленный взгляд, оторвавшись от какой-то книжки. Кроме неё в комнате никого не было, что оказалось на руку. Почему-то рыжеволосая девушка была уверена — даже если бы она сейчас притащила в комнату коробку ядов, или труп, завернутый в ковёр — Алиса бы никому не сказала. Она бы посмотрела осуждающе, попыталась вразумить, но скорее стала бы соучастником, а не предателем.       Поэтому Роза практически спокойно, насколько это вообще было возможно в сложившейся ситуации, забралась на кровать с ногами и разложила на одеяле пергамент. «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость» — прошептала девушка, взмахнув палочкой, и принялась вглядываться в расцветающие на пергаменте завитки.       Она водила пальцем по чернильным комнатам и коридорам, внимательно рассматривая перемещающиеся таблички с именами, и старалась не размышлять вслух.       Альбус и Адель находятся в гостиной Слизерина. Около двери никого нет. Но, возле портрета Полной Дамы, почему-то стоит дежурный учитель. Обойти его будет проблемно. Если только не…       Уизли поднесла схему своей гостиной практически к самым глазам, и принялась высматривать потайные выходы. Это же Хогвартс, их просто не могло не быть! Но кругом были лишь стены, ни одного намёка на тайную дверь.       Лезть через окно — плохая идея. Башня Гриффиндора находится слишком высоко, да и девушка представить себе не может, как она спрыгнет сверху, не разбившись насмерть, а потом ещё и проберётся в подземелья Слизерина. Дежурный учитель — не пропустит. Если только не прикинуться умирающей. Этот вариант Уизли откидывать пока не стала. Неужели нет ни одного лаза, быть не может!       И тут Роза с трудом сдерживает радостный крик; у самого портрета Полной Дамы, в том небольшом проходе, который соединяет коридор с самой гостиной, висит огромный гобелен. Роза этот гобелен прекрасно помнит, весь первый курс она смотрела на него с опаской, потому что огромная материя на стене, так ещё и в полной темноте, навевала ужас. За этим самым гобеленом и находится проход, который потом выводит на лестницу третьего этажа.       — Шалость удалась, — шепчет девушка, и, на всякий случай, убрав карту в карман мантии, которую она только что надела, и спрятав значок старосты в тот же карман (тоже на всякий случай), выходит из комнаты. На Алису она не взглянула. Долгопупс проводила её внимательным взглядом.       Роза выбежала в гостиную и, проигнорировав и Лиззи, и Джеймса, направилась к выходу.       — Из гостиной не выпускают! — крикнула ей вслед Элизабет, но Уизли её уже не слышала. Адель. Она должна поговорить с Адель. Ну, и с Алом, конечно.

***

      Не то, чтобы стук ногтей по столу раздражал Альбуса, но не позволял сосредоточиться хоть на чём-нибудь! После всего, что произошло сегодня утром, Альбус вообще ни на чем не мог сосредоточиться. Впервые за те шесть лет, что он здесь учился, в стенах замка произошло что-то действительно страшное, намного страшнее подростков, курящих в туалетах. Поттер сидел, и никак не мог понять, как это могло произойти. Отравили ученицу! Средь бела дня!       — Говорят, очень маленькая вероятность того, что ей станет лучше, — брюнет дернулся, когда в соседнем кресле появился Скорпиус. Аделаида перестала отбивать дробь ногтями.       — Значит, она останется в Мунго… навсегда?       Альбус правда старался, чтобы его голос не дрожал. Но он видел эту девочку в коридорах вместе с Лили, его Лили Луной! Он практически был с ней знаком. А теперь ему говорят, что возможно она никогда не выйдет из больницы Святого Мунго, потому что кто-то отравил её школьный завтрак! Парень запустил руку в волосы и нервно вздохнул.       — Возможно.       Сам Скорпиус, надо говорить честно, тоже выглядел не лучшим образом; он был очень бледен, это была не привычная аристократическая бледность, Малфою было действительно страшно. Как и каждому в этом замке.       Поттеру кажется, теперь ему до конца жизни будет сниться, как девочка с пятого курса начинает кашлять, а потом падает на пол, как у МакГонагалл вытягивается лицо, как Аделаида рядом с ним начинает бледнеть, схватив его за руку, вцепившись ногтями. Альбус никогда не забудет, как к этой девочке подбегают профессора, говоря, что её отравили, никогда не забудет лицо Лили, когда она поняла, что это её подруга. Сегодняшнее утро — персональный ночной кошмар Альбуса Поттера, который будет преследовать его всю жизнь.       — Ал? Ты как? — парень вздрагивает, когда рука Скорпиуса ложится на его плечо, и немного сжимает. Друг смотрит с понимаем, словно всем своим видом говорит, что будет рядом. Под глазами у Скорпиуса пролегли незаметные тени, и Альбус знает, что друг не спит ночами, всё время что-то читает, словно ищет ответ на какой-то важный вопрос. Но ему об этом не говорит, будто это какая-то страшная тайна, один из скелетов в шкафу Малфоя, спрятанный в дорогих костюмах. Один из тех секретов, которые не рассказывают даже лучшим друзьям.       — Я в норме.       И снова ложь. Но Поттеру кажется, что в сложившейся ситуации он не может не соврать, не может позволить себе сказать правду. Он натянуто улыбается, и рассеяно кивает, когда Скорпиус поднимается с кресла и говорит о том, что ему нужно идти. Парень не может его задерживать.       Как только Малфой исчезает из поля зрения, Адель снова начинает стучать ногтями по столу, погружаясь в собственные мысли. Поттер берет её за руку. Он сам не до конца понимает, зачем: чтобы успокоить её, или чтобы прекратить этот звук.       — В Мунго до конца жизни, — задумчиво тянет она, и всеми силами старается сдержать слёзы, — ведь всё это просто… Она не находит в себе силы договорить; лишь прячет лицо в ладонях и тяжело вздыхает.       Между Альбусом и Аделаидой, да и каждым в этой мрачной комнате, повисает тишина. Она натягивается, словно струна, и, кажется, вот-вот лопнет, поразив всех грохотом, вернув в сознание.       Вдруг, ни кем не замеченный, в гостиную Слизерина влетает призрак. Девушка медленно кружит между креслами, диванами, учениками, словно никого из них не замечая. Словно это не она призрак, а все они. Альбус познакомился с этим призраком ещё на первом курсе. Тогда девушка загадочно улыбнулась и представилась Патти. Это была девушка лет семнадцати, а Поттер смело мог бы сказать, что она очень симпатична. Но был у Патти лишь один заметный минус — она была мертва. И, подобно всем призракам, она часто кружила в Большом Зале, летала по коридорам, или залетала в гостиные и спальни. Больше всего Патти любила гостиную Слизерина. Никто не спрашивал у неё, почему — она никогда об этом не говорила. На ней не было форменного галстука, или какого-либо отличительного знака, было очень сложно сказать, на каком она училась факультете.       Как-то раз, Альбус рассказал о Патти родителям. Мама тогда очень сильно изменилась в лице, и ушла из комнаты, а отец потом рассказал, что миссис Поттер знала эту девушку лично. Они учились на одном курсе, но на разных факультетах, правда, Патриция была старше на год. Она погибла во время битвы за Хогвартс в мае девяносто восьмого.       Патти медленно обогнула Аделаиду, которая её словно и не заметила, и внимательно уставилась на Альбуса, словно она знала, что тот хочет задать вопрос. И ждала.       — Есть какие-то новости?       — Зависит от того, какие новости тебя интересуют, — призрачная девушка пожала плечами. В глазах у неё словно горел огонь.       — Ты знаешь, о чём я. О девочке. Об отравленной девочке.       — Оу, МакГонагалл переживает. Никто не знает, кто мог даже подумать о таком преступлении! — она рассмеялась. Хрипло и призрачно. Жутко, — но виновника скоро найдут. Её отравили. В женском туалете на первом этаже были найдены колбы. Таких никогда не появится в Хогвартсе! Виновник здесь, в стенах замка! И скоро он поплатится. Кровью за кровь.       Она снова рассмеялась, и улетела прочь. Альбус перевел взгляд на Адель, и увидел, насколько она бледная.       — Чёрт возьми, — прошептала девушка, и бегом направилась в свою комнату. Альбус не понял, чем обосновано её странное поведение, но направился за ней. Виктор Нотт, что стоял в одном из дальних углов гостиной, проводил их недоверчивым взглядом.       Адель сидела в своей комнате на полу, и тихо шептала ругательства, перебирая свои вещи. Девушку начинало трясти, и парню показалось, что сейчас она или упадёт в обморок, или сойдет с ума.       — В чём дело? — поинтересовался он, присаживаясь рядом, и положив руку ей на плечо. Руку она скинула.       — Ищи коробку, — скомандовала Аделаида, — деревянную шкатулку. На крышке — фамильный герб нашей семьи.       Поттер кивнул, и принялся искать.       Они потратили на поиски больше получаса, но всё оказалось безрезультатно. Альбус прислонился спиной к стенке шкафа, и провел рукой по волосам, зажмурившись. От темноты, которая в подземельях царила повсюду, даже не смотря на тускло зажженные лампы, начинало рябить в глазах. Адель села рядом и, прижавшись, словно маленькая девочка, положила голову ему на плечо. Поттер переплёл их пальцы, и оба погрузились в собственные мысли.       — Что ты хотела найти? — они молчали достаточно долго, чтобы девушка могла вздрогнуть от его голоса, — В смысле, зачем тебе эта коробка?       — Шкатулка с именными колбами. Родители подарили их, когда мне исполнилось десять. Тогда у меня впервые появилась тяга к зельям, и, надо сказать, это их единственный стоящий подарок за шестнадцать лет.       Парень перевел на неё внимательный взгляд. Зеленые глаза словно светились в темноте, и от этого зрелища по коже у девушки пробежали мурашки.       — Просто… я боюсь, что… если ту ученицу отравили… я боюсь, что в том туалете окажутся именные колбы. Мои именные колбы.       Её начало трясти. Её действительно била сильная дрожь. Альбус прижал её к себе как можно крепче, а девушка начала плакать ему в плечо.       Дели никогда не плакала. За те шесть лет, что Альбус знал её, за те шесть лет, пока они учились на одном курсе, она не проронила ни слезы. А сейчас она рыдала навзрыд, задыхаясь слезами, и всеми силами стараясь это прекратить, но у неё не получалось. А Поттер не знал, правда не знал, что делать. До этого момента ему не доводилось успокаивать плачущих девчонок, ведь, даже если Лили вдруг начинала плакать, её всегда успокаивал Джим или мама. Поэтому сейчас он просто не придумал ничего лучше, чем прижать её к себе, и начать гладить по волосам. Он, правда, хотел как-то поддержать её, но просто не умел этого делать. Альбус чувствовал себя беспомощным, как никогда.       — Нам нужно посмотреть где-то ещё — Девушка последний раз громко всхлипнула, и вытерла слёзы. Она стала медленно превращаться в старую Дели, в ту, которую Альбус очень хорошо знал, — Если её нет здесь, то она в другом месте. Вероника не могла её выбросить. Это не в её стиле.       Парень хотел помочь, правда, но было у него какое-то странное предчувствие. Он вспомнил тот день, когда они втроём ворвались в кабинет к МакГонагалл, чтобы разоблачить Веронику и её идею «Новых пожирателей смерти», добиться того, чтобы её выгнали из школы. Чтобы её остановить. Но даже тут старшая Сноу смогла выйти сухой из воды, и лишь игриво сверкнула карими глазами им вслед. Для Вероники это была лишь игра, как партия в шахматы. А Аделаида, видимо, стала лишней фигурой, от которой необходимо избавиться.       По телу Поттера пробежали мурашки. Неужели они и тут умудрились ввязаться во что-то крупное, тяжелое, с чем смогут справиться только общими усилиями? Ал подумал о том, что ему необходимо поговорить с Джеймсом. Но когда они в последний раз вообще говорили?       Возможно, братья не очень хорошо ладили. Ещё хуже стало после того, как Альбус поступил на Слизерин. И Джеймс, и Роза тогда от него отвернулись, и парень научился выживать. С самого начала однокурсники не очень жаловали его, были уверены, что он похож на старшего брата, такой же избалованный и своенравный, такой же, как отец, смелый и раздражающий, такой же… Поттер. И первое время фамилия была его слабым местом.       Только Скорпиус понимал его и держался рядом. Всегда поддерживал, и защищал. Скорп с самого начала стал его настоящим другом, именно поэтому Альбус в нём никогда не сомневался. А потом на горизонте появилась Вероника Сноу, и они стали своеобразным главным трио змеиного факультета. Вероника не всегда была рядом, но её присутствие ощущалось постоянно. Она была влиятельной, и, даже будучи маленькой девочкой, уже умела манипулировать людьми. Скорпиус был, и остаётся до сих пор, аристократом до мозга костей. Идеальный манеры, идеальная речь, идеальная внешность, каждая девушка курса была влюблена в него. Или почти каждая. А Альбус… лишь всеми силами старался показать, что он не такой как Джеймс. Он не любил играть в Квиддич, читал много книг, старался получать отличные оценки почти по всем предметам.       Вот уже шесть лет он старался доказать всем вокруг, и себе самому, что не такой, как его старший брат. И Альбус думал, что у него получается. И только сейчас, зайдя в тупик, поняв, что девушке, которую он любит, может угрожать опасность, он понял, что без старшего брата ему не обойтись.       Он должен был поговорить с Джеймсом. Прямо сейчас.       Тем временем Адель дернулась, а потом и вовсе вывернулась из его объятий. Парень посмотрел на неё с непониманием, всеми силами стараясь скрыть во взгляде резкую нужду в брате. Карие глаза девушки заметались по комнате, словно она не знала, стоит ли ей говорить то, что пришло на ум, но потом она прошептала:       — Виктор Нотт. Если поговорить с Виктором, можно узнать что-то, что сможет нам помочь.       Альбус медленно кивнул. Нотт не нравился ему, от слова «совсем», но последнее время он слишком часто оказывался около Вероники, поэтому, Дели права, он мог что-то знать.       — Хорошо, иди к Нотту, а я тоже кое-куда сбегаю, — Поттер поднялся с пола и подал руку девушке. Адель немного нахмурила брови, и парень быстро пояснил, — у меня тоже появилась идея. Не волнуйся. Встретимся в гостиной.       И он поспешно вышел из её спальни, поцеловав на прощание.       Виктор Нотт был тем ещё змеёнышем. Он всегда был лживым, алчным, каким-то скользким и неприятным, но довольно симпатичным молодым человеком, поэтому, девочки стали заглядываться на него уже на четвёртом курсе. Но ни одна из них не интересовала Виктора так сильно, как Вероника Сноу. Он сразу почувствовал её влияние, её власть, и был первым, кто поддержал её идею Новых Пожирателей смерти. Если говорить честно, Виктор поддержал бы любую идею Вероники, и сделал бы всё, о чём она попросит, даже прыгнул бы с Астрономической башни. Обиднее всего было то, что для самой Вероники Виктор был лишь пешкой, очередной шахматной фигурой.       Последние несколько месяцев старшая Сноу обратила на Нотта особое внимание, и, Адель готова поспорить, парень был вне себя от счастья. Виктор был достаточно умён, вот только никак не мог понять тот факт, что она всегда будет выбирать Скорпиуса, даже если сам Малфой этого не желает. Тем не менее, Виктор мог знать о планах Вероники. Должен был знать. Аделаида надеялась, что сможет разговорить парня, удостовериться в том, что именно её кузина отравила ученицу. Но с Ноттом так просто не поговорить, ему нужен хороший предлог, чтобы рассказать всё, что он знает. Вот только, чем его заинтересовать? Этого девушка не знала. Об этом девушке нужно было подумать.       Альбус понимал, что не может просто так взять, и заявиться в гостиную Гриффиндора, сказав, что хочет поговорить с братом. Нужно было что-то придумать. Сова, сидевшая у изголовья его кровати, ухнула, словно специально обращая на себя внимание Слизеринца. Точно! Ведь можно написать Джеймсу письмо и попросить его выйти в коридор, где они смогут поговорить. Парень стал спешно искать пергамент, на котором можно отправить послание, но не нашел ничего лучше своего теста по заклинаниям, на обратной стороне которого написал всего несколько предложений: «Срочно выйди из гостиной. Надо поговорить. Это важно. Альбус.»       В глубине кармана своей мантии парень нашел небольшой кусочек печенья, которое ел сегодня утром, и отдал его сове, привязав к её лапке сверток бумаге.       — Найди Джеймса. Сейчас он должен быть в башне Гриффиндора.       Сова снова ухнула, но уже скорее в знак согласия, и вылетела в маленькое окошко под самым потолком, которое Поттер открыл ещё вчера вечером. Медлить нельзя.       Он поднял крышку большого сундука, который стоял у его кровати, и достал оттуда сложенную в несколько раз Мантию-невидимку. О существовании этой мантии из его однокурсников знали только Скорпиус и Вероника, он даже Дели ничего о ней не сказал, да и к слову никогда не приходилось. Парень накинул на себя мантию и вышел из своей спальни, а потом и из гостиной, направившись в сторону башни Гриффиндора. Оставалось только надеяться на то, что Джеймс получит его записку и не проигнорирует её.       Джеймс докуривал уже вторую сигарету, когда в открытое окно влетела сова, сбив с подоконника учебники Лиззи, которая сидела рядом и старалась написать эссе по трансфигурации. Или просто старалась сделать вид, что пишет эссе. Поттер сразу узнал эту сову, её было просто невозможно не узнать, но здорово удивился, увидев её. Это был сова Альбуса, а к её лапе был привязан какой-то тест. Джеймс не сразу понял, что всё это значит, но отвязал бумагу и увидел, что на оборотной стороне написано небольшое послание. Парень нахмурил брови, ещё раз перечитав записку, а потом огляделся по сторонам, думая, стоит ли выходить из гостиной или нет. Чтобы Альбусу, такому гордому и отрицающему семью Альбусу Северусу Поттеру понадобилась его помощь? Верилось в это с большим трудом, но Джеймс всё равно убрал записку в карман и соскочил с подоконника, сказав Джордан, что вернется позже. Лиззи что-то пробурчала, а у входа он столкнулся с Молли, которая ничего не сказала, только посмотрела на него грустно и с сожалением.       У портрета Полной Дамы стоял дежурный учитель, по крайней мере, так подумал Джеймс, пока не пригляделся. Это был служащий Аврората, один из коллег его отца. «Тогда папа точно узнает обо всём, что тут произошло» — с горечью подумал Джеймс. Хотя, Гарри Поттер и так всё узнает, ведь Минерва МакГонагалл уже послала ему сову с письмом.       Аврор проводил парня недоверчивым взглядом, да и сам гриффиндорец, надо сказать, выглядел растеряно. Альбуса нигде не было, а Джеймсу начало казаться, что это всё глупый розыгрыш. Парень сделал несколько неуверенных шагов вперед, как вдруг на весь коридор раздался кашель. Неуверенный, наигранный, и, Джеймс готов поклясться, исходил этот звук от лестницы. Он сначала вообще не поверил в то, что услышал. Ал всегда делал так в детстве, когда надевал отцовскую мантию-невидимку, чтобы его можно было найти.       — Извините, — Джеймс кашлянул один раз, прикрыв рот рукой, и покосился на Аврора, — Простуда. Я иду в больничное крыло.       — Тебя не проводить, парень? — голос у него оказался басистый и суровый, гриффиндорец почувствовал, как по коже пробежали мурашки, с спешно покачал головой. Подошел к лестнице, начал по ней спускаться, и почувствовал небольшой толчок в бок, и услышал тихий шепот Альбуса:       — Я слева.       Ребята спустились на один лестничный пролет не проронив ни слова, и только тогда Альбус снял с себя мантию. Его темные волосы были взъерошены, а в зелёных глазах плескалась какая-то тревога. Такой раньше не было в его глазах, так думал Джеймс, хотя, откуда ему знать, ведь он игнорировал брата добрых года три.       — Чего ты хотел? Я из-за тебя, между прочим, из гостиной ушел. На дверях, кстати, Аврор стоит, поэтому, жди завтра утром письмо от отца.       На его слова Альбус словно не обратил внимания, лишь сильнее нахмурился, и сжал в руках ткань мантии.       — У меня проблема.       Слизеринец толком не успел договорить. Джеймс сначала напрягся, потом нахмурился, а потом разразился гневной тирадой, точь-в-точь их мама, и произошло это всё за считанные секунды.       — У тебя проблема? Да теперь у каждого в этом замке, Мерлинова мать, проблема! Никто не знает, продолжат ли травить учеников, никто не знает, ограничится ли это Пуффендуем, или пойдёт дальше. У профессора Долгопупса огромные проблемы, а отравленная ученица — подруга Лили, ты знал об этом?       — Знал.       Альбус отвечал тихо и спокойно, Джеймс же кричал, позволяя себе выплеснуть на младшего брата всё своё волнение. Сейчас два брата составляли такой контраст, как никогда.       Между ними на несколько секунд воцарилась тишина. Джеймс смотрел на Альбуса, Альбус смотрел на Джеймса. В голове каждого было множество вопросов, ответы на которые могли быть у другого, но ни один не решался сказать ни слова. Первым начал Джеймс.       — Может, знаешь и кто за всем этим стоит?       Он не надеялся на положительный ответ. В нём проснулась необъяснимая тяга снова как-то задеть брата, как-то обидеть, как в детстве. Но слизеринец снова его удивил.       — Знаю. Вернее, у меня есть предположение. Я думаю, это Вероника. Вероника Сноу.       — Сноу? Та, с которой ты постоянно обжимаешься?       — Нет, я с Аделаидой.       Джеймс как-то нервно усмехнулся, и, скинув с лица кудрявую челку, потянулся за пачкой сигарет. Они перекинулись всего парой фраз, а гриффиндорец уже не совсем понимал, о чём идет речь. Точнее, не стремился понять, для него это было неважно.       — Стоп. Стоп, стоп, стоп! Ты думаешь, что она отравила ученицу? Почему?       Коридор наполнился запахом сигарет, дым разделял одного брата и другого. Альбус фыркнул от резкого запаха. Лестница начала передвигаться.       — На это есть причины, но я не уверен, что тебе стоит их знать.       — Я тоже так думаю. Так зачем ты пришел?       Альбус замолчал на несколько минут, и слегка закусил нижнюю губу.       — Я думаю, моя девушка может быть в опасности. Я почти уверен, что Вероника подставит кузину, и тогда ни в чём неповинного человека исключат их Хогвартса.       Джеймс задумался. Он уперся спиной на перила и предложил Альбусу сигарету. Младший Поттер только покачал головой.       — А чем я могу помочь тебе?       — Просто дай совет. Что делать, чтобы спасти её.       Сначала слизеринцу показалось, что старший брат просто подавился сигаретным дымом, но потом он понял. Джеймс смеялся! Стоял и смеялся над его просьбой своим хриплым смехом. Кто бы мог подумать! Альбус Поттер, такой не похожий на отца и брата слизеринец, решился геройствовать! Но потом его лицо неожиданно быстро стало серьёзным, он посмотрел в зеленые глаза брата.       — Здесь нужно подумать. Где она сейчас, твоя девчонка?       — Она решила поговорить с Виктором Ноттом. Адель думает, что он может что-то знать.       — С Ноттом?! — на этот раз Джеймс действительно чуть не подавился — Более мерзкого типа, чем он, я даже представить себе не могу. Ничего хорошего из этого не выйдет, остаётся только надеяться, что вы не попадёте в ещё большие неприятности.       Альбус замер с широко раскрытыми глазами, кажется, даже перестал дышать. Он стоял так секунды три, а потом бегом бросился вниз, в подземелья. Джеймс спешно затушил окурок о перила и побежал за ним.       «Нельзя позволить этому влюбленному идиоту сделать всё ещё хуже», — подумал он.