Неутолимый жар

Стив сорвал замок на двери первого этажа и распахнул дверь ударом ноги. Миссия длилась полтора часа, оставляя им достаточное количество времени, чтобы закончить и уйти. Но ещё и кучу времени, чтобы нервно дёргаться, разглядывая сквозь очки ночного видения готовые двинуться тени. Стив кивнул Тони и проскользнул в вестибюль на первом этаже, тот пошёл прямо за ним. Каждый раз, когда они делали это, Тони плавно перемещался с ним в зал, осматривая окрестности в поисках движения. Не обязательно враждебного — просто чего-нибудь живого. Пусто. Огромный вестибюль простирался перед ними, как какой-то современный небоскрёб, владелец которого пытался произвести впечатление своим богатством. Странно для секретного места. Мраморные полы, обитые деревянными панелями стены. Украшающие их картины, вероятно, в нормальном освещении были прекрасны. Отсутствие каких-либо грёбаных окон было и благословением, и проклятием. Как вообще тут кто-то работал? — Чисто, — сообщил Стив остальным. Сержант Барнс и Нат сошли с лестничной клетки и осмотрели всё вокруг. — С этого момента держимся вместе, — информировал их Стив. — Обзор с четырёх точек. Сержант, ты впереди. Тони берёт левую сторону, Наташа правую, я замыкаю. Всё ясно? — Так точно, — подтвердили три голоса. Стив проигнорировал сверлящий спину взгляд серых глаз. — Веди, сержант. Сержант ответил только бесшумными шагами. Стив с удивлением обнаружил, что сержант двигался с тем же изяществом, что и Наташа, той же скрытностью, которой она учила Стива. Вид того, как они работают бок о бок, сделал сходство в их обучении вызывающе очевидным. Они спокойно и рутинно оценивали людей и места, следили за ними, классифицировали угрозы и рассматривали лучшие способы их нейтрализации. Почти нездорово отстранённо: больше привычка, чем что-либо ещё. В животе Стива созревало мимолётное, мрачное, колкое осознание. Совместимость, гарантия того, что они были бы счастливы вместе, если бы получили шанс. Они могли полюбить друг друга. С другой стороны, Стив мог рассчитывать на количество людей, с которыми когда-либо был совместим: Пегги, Тони и сержант Джеймс Барнс. Честно говоря, тот факт, что сержант принял подавители, совсем не помогал. Даже сейчас, посреди миссии, тело Стива почти что заинтересовалось, когда Барнс прошёл мимо, и он уловил его аромат. Так же было, когда он впервые встретил Тони, и, боже, ушли дни, чтобы привыкнуть. Стив покачал головой, пытаясь очистить нос от запаха. У них не было дней. Как только Барнс оказался впереди, его осанка изменилась. Он распрямил плечи, опустил голову, повернув левую руку так, чтобы прикрывать грудь. Стив понял, что сержант использовал её так же, как он — свой щит. Сержант Барнс был опытным солдатом, и это было видно. Поставить его на ведущую позицию — хороший шанс оценить его в более боевой среде. Не в учебном центре, не во время теста, где была тысяча других факторов, что могли повлиять на его поведение и производительность. Как бы Стив ни сочувствовал сержанту Барнсу, существовала реальная возможность, что он однажды станет их врагом. У Стива был шанс изучить, как он боролся, как думал, ощущал человека, солдата, выжившего. Это дало бы его команде беспрецедентное преимущество, которое он просто не мог упустить. Честно говоря, Стив не хотел, чтобы это оказалось правдой. Сержант Барнс был военнопленным, пострадавшим от жестокости сначала Гидры, затем собственного правительства. Подведённый Стивом и своими людьми. Он заслуживал гораздо большего, чем данная ему рука. Тем не менее, как бы Стив ни хотел дать сержанту шанс искупить свою вину, он знал, что это не в его приоритетном списке. В Баки Барнсе было так много гнева. Холодной и жгучей ярости, которая превращала его серые глаза в полированную сталь, жёсткую и неуступчивую. Стив знал, что гнев позволил сержанту пережить самые тёмные времена, дал ему силу выдержать пытки и ломку сознания. Гнев столь крепко въелся в него, что Стив едва ли мог представить Барнса без него. Отогнав догадки, Стив бросил взгляд на сержанта. Тот двигался ровным шагом, с хищным изяществом, от которого на ум шло насилие. Каждую секунду он осматривал окружение осторожным, опытным взглядом. Он несомненно привык вести. Стив хотел бы больше следить за Барнсом, как он двигался, как реагировал на раздражители, но он не мог уделить ему столько внимания, когда нужно было наблюдать за тылом. Очки ограничивали периферийное зрение, заставляя поворачивать голову сильнее, чем он привык, и лишали возможности видеть на расстоянии, большем нескольких десятков футов. Если бы он не сосредоточился на своей задаче, к ним было бы легко подкрасться. — Новая игра! — объявил Тони. — Давайте играть в «или-или». Кто готов? Не ответив, Стив выдохнул. Каждый по-своему справлялся со стрессом от незнания того, где находится враг. Тони справлялся болтовнёй, и Стив вспомнил, как пристыдил за это Дум-Дума и Дернье — казалось, целую жизнь назад. Вероятно, скручивающая желудок тишина не помогала ему держать язык за зубами. Не то чтобы Стив мог справиться лучше. Прошло много лет с тех пор, как он оказался в подобной ситуации, и, по крайней мере, тогда он знал, с чем борется. Прищурившись в тёмную зелень позади, Стив смог разглядеть водопад, большой стол и… люстру? Кто, чёрт возьми, проектировал это место? Кого они пытались впечатлить? Всемирный Совет Безопасности? — Я бы предпочёл этому каждодневных нацистов и траншейную войну, — сказал Стив прежде, чем успел дважды обдумать то, что вылетело у него изо рта. К его удивлению, сержант Барнс резко рассмеялся. — Траншеи? Уж лучше тысячи мутировавших крыс, чем возвращение туда. Сколько времени ты провёл в траншеях? Разминая шею, Стив признался: — Если честно, не так много. Несколько недель? Когда Ге… — Стив настолько быстро стиснул зубы, что прикусил язык. Переждав секунду, он закончил: — Когда я не перепроверил координаты, мы заблудились на пути домой и в итоге скрывались в них. — Ты только что взял ответственность за чужой проёб на себя? — потребовал сержант Барнс. Скрипнув зубами, Стив сказал: — Гейб. Он был нашим… навигатором. — Вышло резче, чем он хотел. — Не люблю произносить их имена, особенно когда речь о не самых лучших ситуациях. — Я уверен, что они не будут возражать, — удивительно понимающе предложил Тони. — Гейб был грёбаным перфекционистом, он был бы против. Ему нужно было с первого раза сделать всё правильно. — Стив знал, что им, вероятно, всё равно, но не мог перестать говорить. — Я думаю, это потому, что он был единственным ребенком в своём районе, который пошёл в колледж, а ещё из-за расы, и он был музыкантом, так что… — Расы? — вмешалась Наташа. Снова прикусив язык, Стив не ответил. Последний раз, когда он заговорил о расе Гейба, закончился тем, что Клинт накричал на него, а Брюс устроил двадцатиминутную лекцию о том, как изменилась культура речи. Он ценил движение за гражданские права, это была одна из лучших произошедших в прошлом веке вещей, но он всё ещё путался в том, что мог и не мог говорить в эти дни. — Гейб был чёрным, — сказал Тони, когда Стив не ответил. Сержант внезапно остановился и развернулся к Стиву. Он опустил винтовку, но движение было таким резким, что казалось угрожающим. Стиву потребовалась вся сила воли, чтобы не отвернуться и не воспринимать это как опасность. — Гейб Джонс? — слова были резким рыком. Первые доказательства того, что он когда-то был сержантом, о котором рассказывали его файлы. Стиву пришлось повернуться, присматривая за сержантом. Опять же, он не должен был быть так удивлён. До Аццано они служили в одном полку. Том же самом, в котором служил его отец во время Первой Мировой Войны, том, чей захват изменил жизнь Стива навсегда. — Да, после Аццано он вызвался присоединиться к моему отряду. — Кто ещё? — снова рявкнул Барнс, его голос был жёстким и резким. — Что? — Кто ещё из Аццано выжил? — потребовал Солдат. — Весь мой отряд состоял из добровольцев оттуда, — ответил Стив. — Дум-Дум Дуган, Джим Морита и Гейб из 107-го. Это ты хочешь знать? — нерешительно предположил он. Имена легко соскользнули с языка. — Дум-Дум и Гейб всё ещё живы, знаешь. Прошли через всю войну и многое после, согласно их файлам. Сержант Барнс не двигался. Лицо было пустым, но его неподвижность кричала. — Они были моими людьми, — тихо сказал он. — Я… я не знал, что они выжили. Мы были… они были следующими в очереди. — Он убрал живую руку от винтовки и потёр лицо, ненадолго толкнув очки вверх и потерев глаза, прежде чем натянуть их снова. — Я их вытащил, — сказал Стив, не колеблясь. — Они могли бы вернуться домой, если бы захотели, но… они были лучшими, хотели продолжать бороться. Сержант грубо рассмеялся. — Конечно, тупые уроды выкинули бы нечто подобное. Резко отвернувшись, сержант Барнс поднял винтовку и зашагал вперёд. Какие бы барьеры он ни опустил в момент шока от того, что его люди пережили Аццано, они были подняты сейчас, не позволяя Стиву или кому-либо ещё увидеть большее. Хотя это было глупо, хотя момент прошёл, Стив не мог оставаться в стороне. То, что было лучшим для его людей, всегда главенствовало над остальным. — Они хотели бы знать, что ты… что ты выжил. Могу я им сказать? — Сказать что? — Голос Барнса начал быстро понижаться, и это всегда было плохим знаком. — Что парень, который занял их место на столе для экспериментов, не умер быстрой болезненной смертью, а подвергся уничтожающим разум пыткам, пока они были в безопасности и здравом уме? Что, когда они вернулись в свои семьи, я был настолько лишен элементарной человечности и самосознания, что выполнял все приказы альфы, с которым в то время был повязан? Что когда они стали старыми и счастливыми… — Сержант! — рявкнул Стив. — Достаточно! — Как бы они себя чувствовали, а? Для них я мёртв и похоронен. Пусть так и останется. Стив фыркнул и, прищурившись, уставился ему в спину. — Они хотели бы знать. Что ты выжил, неважно как. Барнс снова остановился и повернулся, чтобы посмотреть на Стива, но только через плечо. — Правда? — уголок губ сержанта легко, порочно поднялся, его голос был очень низким, почти рассудительным. У Стива не было никаких сомнений, когда он ответил: — Да, сержант Барнс, они бы обрадовались. Мгновение сержант просто посмотрел на него через очки ночного видения, и Стив ненавидел то, что не мог видеть его глаза, его лицо, ничего не мог прочитать. — Человек, которого они знали, умер на том столе, — наконец сказал Барнс. — Будь это так, — осторожно сказал Стив, — ты бы никогда не позаботился о том, чтобы они тоже выжили. Позволь мне сказать им. — Стив, — вмешалась Наташа. — Ты не разговаривал с ними с тех пор… — Ради этого поговорил бы, — прервал Стив. — Я не прошу тебя с ними видеться, сержант. Чёрт, я и сам не смог, и я не могу просить о том, на что не способен сам. Просто позволь им… я тоже думал, что смысла нет, но они хотели бы знать. — Оставь это, — огрызнулся сержант, снова съезжая с темы. — Они были и моими людьми, сержант, — не сдавая позиции прорычал Стив. — Пожалуйста. — Какого хуя мы вообще об этом говорим? — рявкнул сержант Барнс, вновь полуразвернувшись. — Ты всё равно сделаешь так, как тебе заблагорассудится. — Нет, — сказал Стив со всей убежденностью, какую мог выразить в таком маленьком слове. — Нет, если ты этого не хочешь. Барнс громко фыркнул. — Раз ты так ценишь моё мнение, то уважай моё желание забыть об этом! — Достаточно, — воскликнула Наташа, когда Стив снова открыл рот. — Для этого сейчас действительно не место. Тяжело сглотнув, Стив закрыл глаза и вздохнул. Это было похоже на поражение, поражение его людей — то, что сержант Барнс не согласился. Однако Наташа была права. Место неподходящее, и было слишком вероятно, что он потеряет всё доверие. Может, на обратном пути он мог бы попробовать еще раз. Открыв глаза, он кивнул и повернулся, чтобы они могли начать двигаться. Взглянув назад, увидел, что Барнс быстро шагал, его плечи гневно напряглись, что он даже не потрудился скрыть. Его походка также изменилась — более плавная и крадущаяся, чем решительные шаги до этого. По мнению Стива он выглядел так, будто хотел что-нибудь разорвать голыми руками. Сосредоточившись на своей работе, Стив повернулся назад, сделал два шага и чуть не упал лицом в пол. — Господи Иисусе! — он ругнулся достаточно громко, чтобы голос эхом отразился в пустом зале. Тут же он услышал, как за спиной развернулись три оружия, готовые уничтожить всё, что так сильно испугало Стива. — Что? — Тони практически пискнул. — Стив? — подсказала Наташа. — Дайте мне грёбаную секунду, — проворчал Стив. — Чуть, блядь, шею не сломал. Прекрасно расчистил мне чёртов путь, сер… Стив нахмурился и присел, потому что это было не то, о чём он подумал. Почти раздавленная из-за того, что на неё наступил Стив, там лежала на боку туфля на высоком каблуке. Быстрый осмотр местности подтвердил, что она была единственной в поле зрения. — Что? — огрызнулся сержант Барнс и подошёл поближе. — Каблук, — тупо сказал Стив. Сержант Барнс резко выпрямился, его поутихший было настрой тут же вспыхнул. — Сначала ты продолжаешь отвлекать меня болтовнёй, а теперь называешь негодяем* только потому, что споткнулся о свои ёбаные ноги? Стив снял очки ночного видения и потёр глаза. У него была грёбаная мигрень. У него больше не могло быть мигрени — также, как и приступов астмы. — Тони, свет, пожалуйста, — попросил он, его голос напрягся от попытки не отвечать так, как хотелось. Образовалось пауза — вероятно, сержант и Наташа снимали очки. Стив не открывал глаза, пока невозможно яркий свет костюма не поутих, и он не решил, что сможет смотреть на него без боли. После он не стал опускать взгляд на туфлю, как остальные, а осмотрел оставшуюся часть вестибюля. Очертания, которые он разглядел на полу из гранитной плитки, сформировались во множество другой брошенной одежды. Чёрный лофер валялся в нескольких футах от белой рубашки с надорванными плечами и воротником. Второй лежал на другой стороне вестибюля. Стив нигде не видел другой туфли на каблуке — из светлой кожи и с заостренным носком. Оглянувшись на команду, он не смог сдержать ухмылки, когда увидел, как почти комично округлились глаза сержанта при взгляде на туфлю, о которую споткнулся Стив. — Э, — неуверенно сказал он. — Это… обувь. — Да, — зло подтвердил Стив. — На каблуке, если быть точным. — Эм, — сержант посмотрел ещё немного, выглядя озадаченным и, может быть, слегка очаровательным. Настолько, насколько очаровательно может выглядеть пропащий мудак. — Я, возможно, поспешил с выводами. — Ты? Да никогда, — сухо сказал Стив. — Ладно, — медленно произнёс Тони, — это официально пиздец как жутко. — Прости, — сказал Барнс так, будто кто-то крошечными кусочками выдирал у него лёгкие. Звучало невероятно болезненно. — За то, что не расчистил дорогу? Всё в порядке, со всеми иногда случается. — Этого больше не повторится, — сказал сержант Барнс мрачным голосом, который звучал, как два трущихся друг о друга камня. Стив вздохнул. Он чертовски хорошо отвлекал Барнса, так что был так же виноват, как и остальные. Тем не менее, это доказало, что Барнс способен на человеческие ошибки. Снова закрыв глаза, он сделал медленный вдох, чтобы успокоиться, и сразу же уловил запах Барнса. Сержанта Барнса. Не Барнса. Он должен был помнить, что нужно думать о нём только как о сержанте Барнсе, потому что если переменит отношение на более личное — ступит на скользкую дорожку ещё более личных мыслей о нём. А это? Не приведёт ни к чему хорошему. — Думаю, нет. Наташа, — он снова потёр глаза, — скажи мне, что ты была где-то, где люди просто начали срывать с себя одежду и оставлять её без всякой причины. — Извини, Стив, — честно сказала Наташа. — Так происходит только в порно. — Сержант? Стив знал, что звучит умоляюще, но так оно и было. — Стриптиз? Да. Без причины? Никогда. Причина есть всегда, — загадочно сказал Барнс. — И я уверен, что у них была причина, —уныло согласился Стив. Наташа опустилась на колени, разглядывая туфлю, а потом и пол вокруг. — Дело в том, что я не думаю, что они раздевались намеренно, — сказала она, медленно поднимаясь. — Эм? — в изданном Тони звуке слышался вопрос. — Повтори. — Стриптиз обычно требует какого-то плана, — пояснила Наташа. — Начинаешь с верхней одежды и переходишь к нижнему белью. Заканчивает обычно участник. — Второй туфли нет, — подтвердил Стив свою гипотезу, массируя кожу головы, надеясь, что это облегчит головную боль. Наташа что-то согласно промычала. — Может быть, женщина просто потеряла её? — рассуждал Тони. — Убегая от, я не знаю, хеллхаундов? Похрустев шеей, Стив повернулся к рубашке и лоферам. — Тогда объясни это, — потребовал он. — Ладно, — вместо ответа сказал Тони. — Кто тебя за яйца дёрнул? Ворчать — дело Капитана Хука. — Никто, — соврал Стив. — Всё хорошо. Одежда, Тони. Кто-то мог обронить обувь, но как объяснить рубашку? Тони, как и Наташа, уставился на него, не поверив в ложь. Скрипнув зубами, Стив не сдался и не признался. Сейчас это никому не поможет, только заставит их беспокоиться ещё сильнее. — Давайте разобьёмся по залу и будем искать больше… одежды, или чего-то, что бы её объяснило, — предложил Барнс, чуть сместившись, чтобы отвлечь внимание всех от Стива на себя. Тони тоже повернулся, забрав с собой свет, чтобы тот больше не светил Стиву прямо в глаза. Головная боль немедленно ослабела. Ничего такого, просто эффект от ношения этих проклятых очков в течении нескольких часов. Нат взяла левую сторону вестибюля, оставаясь достаточно близко, они не упустили её из виду, но одновременно далеко, чтобы заметить то, что они, возможно, пропустили. Держась на расстоянии от Тони, она снова надела свои очки. На удивление, Барнс и Тони придерживались стандартной схемы поиска. Старк остался в центре, чтобы до других долетало как можно больше света, в то время как Барнс ушёл влево, с заметным вниманием осматривая пол. Стив же остался там, где чуть не упал, по сути охраняя обувь. Он… понятия не имел, как относиться к тому факту, что решения принимали за него. Как за истерящего четырёхлетнего ребёнка. Потому что он и вёл себя как впадающий в истерику четырехлетний ребенок. Он пытался быть рациональным, пытался отключать чувства, но даже головная боль пугала. Сыворотка уже много лет как должна была предотвращать что-либо подобное. Затем случилась эта стрессовая миссия — самая нервная с момента пробуждения ото льдов хотя бы потому, что до сих пор абсолютно ничего не произошло. После двух отправленных сюда команд спецназа Стив ожидал зачищенной местности. Вместо этого приходилось — по большей части — раз за разом проделывать ту же работу. Он понимал зачем, знал, что это необходимо и важно, но это было так бесполезно. С каждой пустой комнатой, каждым странным, необъяснимым событием он чувствовал, как они всё сильнее отдаляются от цели. Шестнадцать часов. У них было ещё шестнадцать часов. Стучащее в голове раздражение потихоньку утихло, и Стив поднял взгляд, чтобы узнать об успехе сокомандников. Под руководством Барнса они преодолели достаточно значительное расстояние. Он не говорил и не позволял себе отвлекаться. У Стива было впечатление, что он будет продолжать идти, пока не упадёт. Даже столь озлобленный, Барнс был профессионалом в своей работе. Совершенным профессионалом, по-настоящему способным сделать всё самостоятельно, пока не сможет доверять команде. Разумом Стив понимал, что это возможно, но не мог не думать, что подобное существование довольно несчастно. С другой стороны, сержант не казался ему особо счастливым человеком. В конце концов они нашли ещё обувь. Три штуки: коричневый лофер, красную туфлю на высоком каблуке и чёрный ботинок, который мог бы принадлежать солдату или охраннику. Также они нашли две куртки и блузку. На ткани не было ни следа разрывов, а на полу и стенах — ни царапины. Никаких признаков борьбы. Наташа, Тони и Барнс сообщали о находках по мере осмотра комнаты. В этом не было никакого смысла. Казалось, что люди в буквальном смысле наугад снимали какой-либо предмет одежды и оставляли на полу. Не наблюдалось ни систематичности, ни логики, которой они могли бы следовать. Только первая увиденная Стивом рубашка была повреждена, хотя на блузке не хватало нескольких пуговиц. — Знаете, — несчастно сказал Тони, когда они с Барнсом добрались до дальней части комнаты. — Одно дело, что мы не нашли людей, но это? Мы взрываем подозрительное, обходим стрёмное и подходим к охуенно жуткому. И всё просто чисто. Стив фыркнул, и все три головы повернулись к нему. — Приму к сведению, Тони, спасибо. И, сержант? Барнс ничего не сказал, просто повернулся лицом к нему. — Спасибо, — искренне сказал Стив. — Вы там закончили? — Думаю, что мы узнали всё, что собирались, Капитан, — подтвердил Барнс. Сержант Барнс. Господи. — Тогда давайте двигаться дальше, и… сообщите, если найдёте больше одежды. Может быть, мы обнаружим какую-то систему. Они вернулись в строй, и Тони отключил свет. Стив и сержант Барнс снова надели очки ночного видения, и они начали двигаться. Вместо сотен тесных офисов, с которыми они столкнулись на предыдущих этажах, этот был разделен на большие комнаты. Помимо только что зачищенного вестибюля тут были кафетерий, несколько конференц-залов и складских помещений, в которых, казалось, могли храниться несколько очень больших грузовиков. Эти комнаты были полны вещей, начиная от различного офисного оборудования и заканчивая десятками единиц разнообразной техники и предметов мебели. Ничего хрупкого, ничего даже смутно напоминающего лабораторное оборудование, просто куча того, что Стив посчитал бы мусором. Даже Тони должен был бы признать, что некоторые из них (например, ряд из двадцати копировальных аппаратов, выглядящих устарело даже на взгляд Стива) являлись нагромождением уродливого барахла. Они уже не блестели и не были белыми, а пожелтели и постарели, на когда-то гладком пластике остались царапины и вмятины. Стив сомневался, что они были сломаны — скорее просто заменены на более новые, лучшие технологии. Когда Стив впервые проснулся в этом странном веке, он ненавидел то, что окружающие избавлялись от прекрасных технологий только потому, что появлялась модель поновее. Только после того, как Тони усадил его и показал, насколько экономически эффективными и экологически чистыми были новые приборы, он понял, что в этой практике есть некоторые достоинства. Пробираясь между завалами старых столов и копировальных машин, между полками, полными бумаги для принтера и папок, Стив задался вопросом, насколько на самом деле это было экологично. Сколько совершенно исправных принтеров и сканеров, телефонов и компьютеров было выброшено на свалку за эти годы? Казалось пустой тратой, независимо от того, как на это смотреть. Звуки странно разносились в огромных складских помещениях, было трудно различить даже друг друга. В один момент Стив знал, что Тони слева, а в следующий весь звук приглушался, когда они проходили сквозь упаковки бумаги. Он был дезориентирован, но ничего необычного. Устаревшие и выброшенные вещи, комнаты, комнаты, комнаты — как странный Дом Смеха с офисами. Стив ненавидел это, но как только они двинулись дальше, стало ещё хуже. В помещении перед первым конференц-залом — длинная комната с рядами стульев, обращенными к подиуму и проекционному экрану — Барнс нашёл ещё пиджак. По шелесту ткани можно было предположить, что он откинул его в сторону, и, когда Стив подошёл, он лежал у стены. Идеально скроенная, дорогая тёмная ткань: что-то, что надела бы Пеппер, не выгляди она лучше в более светлых тонах. Барнс открыл дверь в первый конференц-зал, и они зашли внутрь. Барнс сразу же направился прямо к небольшой арке, которая загораживала ему угол обзора. Сразу за ним шла Наташа, затем Тони, они шагали спиной к спине и зачищали двери слева и справа. — Чисто! — Чисто! — Чисто! Подтверждение, что в следующем помещении нет врагов, стало облегчением, но усилило напряжение, нарастающее с каждой комнатой. Они ворвались внутрь, Стив пригнулся и тщательно осмотрел дверь позади. Барнс вёл, их маленькая четырехконечная звезда складно двигалась, зачищая каждый ряд стульев, выбивая дверь, ведущую к точно такой же на противоположной стороне комнаты. — Обувь, — сообщил Барнс, сопроводив это резким стуком. Должно быть, отопнул раздражающий объект с пути. — Здесь юбка, — подтвердил Тони. — И ещё обувь, — произнесла Наташа. — Пара к той. Стив ничего не видел, пока они не продвинулись вперёд. Туфля, которую пнул Барнс, была из лакированной кожи, блестящей из-под очков ночного видения. Кто-то потратил несколько сотен долларов на эту обувь, а затем просто бросил. Юбка, которую нашёл Тони, была светлой — белой или кремовой. Она лежала на полу, словно в порнографическом фильме, кружево слегка колыхалось маленькими волнами. Находка Наташи была самой странной: один тёмный… «Найк»? «Скечерс»? Стив не поспевал за придуманным в эти дни огромным количеством логотипов. Это был стоящий на стуле кроссовок, шнурки свисали по обе стороны от него. Второй валялся на боку под стулом. Их четырехконечная процессия скользнула из конференц-зала обратно в холл. Барнс выбил следующую дверь, и они начали процесс заново. Чисто. Зачистка. Одежда. Чисто. Зачистка. Чисто. Зачистка. Одежда. Движение. Стив поднял руку, чтобы потереть глаза — головная боль угрожала расколоть череп, — но пальцы встретили только жёсткий пластик очков. Вздохнув, он снова опустил руку. Ещё десять этажей. Ничего особенного. Он зачищал разнесённые бомбами нацистов руины. С одним зданием справится. Конференц-залы были теплее, чем складские помещения, и Стив ощутил, что начинает потеть. И не он один. Он не видел, но чувствовал, что запах сержанта стал сильнее, чем раньше; волна пота и гормонов. Даже с подавителями Барнс пах так, будто вот-вот потечёт. Когда Стив читал файл ЩИТа о Зимнем Солдате, там было довольно много предположений о природе изменений, внесённых в биохимию Барнса. Отбросим предположения — Стив знал, что он пахнет божественно. Летний зной, вложенное между строк обещание, запретный танец — всё текло в нос, потому что, по-видимому, Стив не единственный потел. Быстрый взгляд на Наташу показал, что крошечные волоски прилипли к её виску над ремешком очков. Всем им было жарко. Когда он поворачивался, в глаза бросился какой-то блеск. — Стойте, — сказал он и больше почувствовал, чем увидел, что команда повиновалась. Повернув голову в сторону, он сосредоточился на самом углу комнаты. Лево, право, и вот снова — блеск, или вспышка, или сверкание, которого быть там не должно. Оглянувшись, чтобы удостовериться, что все знают о его движении, он приблизился и встал на колени. Нечто скрученное и блестящее, запутавшееся в петлях ковра, оказалось обручальным кольцом. Судя по размеру — мужским. Оно было покорёжено и поломано. Не просто смято, а разорвано, как будто кто-то сжал одну сторону и дёрнул, пока металл не поддался и не раскололся. Металл, а не человеческий палец. На нём не было никакой крови, и Стив не ощутил запаха. — Что ты нашёл? — подтолкнула Наташа, но не приблизилась. — Обручальное кольцо, — осторожно ответил Стив, поднимаясь на ноги и тяжело дыша — в голове болезненно запульсировало в знак протеста, пока кровяное давление не стабилизировалось. — Вот, — сказал он, возвращаясь и показывая ей искореженную улику. Наташа забрала его из его ладони так осторожно, что он даже не почувствовал её пальцев. Затем она подняла кольцо достаточно высоко, чтобы все могли его увидеть. — На нём нет крови. — Стив попытался объяснить, почему его внимание так привлёк искривлённый ободок. Наташа и Тони обменялись взглядами — производящими глубокое впечатление, так как никто не мог видеть лицо Тони, — и она положила его на стол. Барнс ничего не сказал, просто повёл плечами. Головная боль усилилась, и Стив почувствовал странную готовность защищаться. Да, хорошо, много что может так скрутить металл. Чёрт, Стив и сам мог бы сжать металл голыми руками. Это просто… Это было ненормально. — Давайте выдвигаться, — сказал Стив, когда молчание слишком затянулось. Было приятно наблюдать, как быстро и эффективно двигалась его команда. Они вернулись в строй и, покинув комнату, двигались по последнему коридору. Барнс шёл первым, его осанка была сосредоточенной, но расслабленной, расправленные плечи покачивались в такт шагам. Как будто он бросал вызов появиться и сразиться с ним тому, что скрывалось на этой базе. Стив не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь видел кого-то настолько расслабленного, но в то же время угрожающего. Он наблюдал за лёгким перекатыванием плеч Барнса, за тем, как плавно двигалась его спина, будто ему не доставало половины костей, как напрягалась с каждым шагом его задница. Стив не мог не думать, что Джеймс Барнс был самым интригующим человеком, которого он когда-либо встречал. Барнс привёл их в кафетерий. Двойные двери распахнулись, открывая большое, чистое пространство с рядом торговых автоматов вдоль стены и десятками стоящих на линолеумном полу небольших столов. Между столами стояли крупные папоротники и фикусовые деревья, создавая иллюзию уединения в большом пространстве. Вдоль другой стены стояли холодильные камеры, белые и блестящие, должно быть предлагавшие упакованную еду для сотрудников комплекса, но никакой бумажной или пластиковой посуды. Не отводя оружия, они бесшумно продвигались между столами. Главный зал был зачищен в течение нескольких минут, и Барнс жестом показал Нат следовать за собой на кухню. Они двигались, как пара привидений, по-кошачьи лёгкими шагами, хотя каждый из них нёс рюкзаки с тяжелой техникой. Уже через несколько секунд в коммуникаторе раздалось «чисто!» от них обоих. Стив выдохнул. Пол был пуст, никакой странной одежды и обуви. Посмотрев на свою команду, он снова заметил отблеск преломленного очками ночного видения света и нахмурился. Как только они уйдут в подполье, их шансы на отдых будут ограничены. Они должны воспользоваться моментом и отдохнуть, пока находятся на относительно защищённой позиции. Что-нибудь съесть и выпить, прежде чем спустятся на подуровень, особенно если нижние этажи будут такими же изнурительными, как верхние. — Ладно, ребята, — сообщил Стив, отстегнув коммуникатор. — Перерыв тридцать минут. Съешьте что-то, найдите воды. Как только доберёмся до подэтажей, другого шанса не будет. Осталось пятнадцать часов. Барнс посмотрел на него так, будто не мог поверить, что они останавливаются именно сейчас, но Тони заметно расслабился даже в костюме. Не говоря ни слова, Наташа качнула оружием и потянулась, громко захрустев руками и плечами. — Тони, дай нам немного света, — сказал Стив, уже потянувшись к своим очкам. Будет наслаждением какое-то время побыть без них. — Да будет свет! — сообщил Тони, нагрудник брони уже начинал излучать знакомое свечение. — Разве не это ты сказал в прошлый раз? — подразнил Стив, закрыв глаза, чтобы от света не вспыхнула мигрень. Когда он снова посмотрел на Барнса, тот каким-то образом умудрился зацепить резинку об очки, и теперь волосы падали ему на лицо. Он скривился, распутывая их, и Стив обнаружил, что смотрит с некоторым восхищением. Металлические пальцы столь тщательно работали над такой деликатной задачей — чуть больше силы, и резинка легко порвётся. Или очки. — Хорошо, — сказала Нат, поворачиваясь к двери кафетерия. — Я собираюсь воспользоваться комнатой для девочек, пока могу. Барнс триумфально ухмыльнулся, когда вытащил резинку, зацепил очки на поясе и быстро собрал волосы в хвост. — Время пожрать, — заявил Барнс. Откинув винтовку назад, Барнс направился к линии торговых автоматов справа. Ухватился металлической рукой за край двери и потянул. Раздался ужасный металлический визг и звук бьющегося стекла, когда он вырвал дверь. Тут же он забрался в автомат и начал вытаскивать шоколадки. Он не потрудился забирать их одну за другой, просто хватал горстями. Стив беспомощно наблюдал, как сержант нёс добычу к ближайшему столу. Сбросив её на пластиковую поверхность, он повернул голову обратно к автоматам и замер. Посмотрел через плечо, наблюдая за тёмным углом кафетерия, глаза метались взад и вперёд. Ища что-то. Как только Стив собирался спросить, что происходит, он покачал головой и продолжил свой путь. Разбив ещё один автомат, Барнс вытащил большую бутылку колы и вернулся к выбранному столу. Поставив на него бутылку, он выдвинул стул, развернул его и оседлал, положив руки на спинку и забросив винтовку за спину. Стив задался вопросом, понял ли он, что слегка улыбнулся, когда добрался до первого шоколадного батончика. Это был «Милки вэй». Барнс зубами разорвал упаковку, затем в два укуса прикончил шоколадку и открыл колу, резко отпив. Затем он схватил следующий батончик и повторил процесс. В течение, возможно, пяти минут он съел семь штук и смотрел на кучу на столе так, будто всерьёз рассматривал возможность съесть их все за раз. — Должен сказать, это… это отвратительно, — сказал рядом со Стивом Тони. — Это восхитительно, — признался Стив, тут же подмигнув, — и я ненавижу себя за то, что сказал это вслух. Господи, сегодня со мной что-то не так. Тони засмеялся, похлопав его по плечу. — Может быть, ты просто тоже голоден. — Это ты будешь голодать к моменту, как мы закончим. Пожав плечами, Тони завозился с боковым карманом на рюкзаке Стива, разрывая липучку. Забравшись в него рукой, он вытащил и передал ему два протеиновых батончика, специально разработанных для метаболизма Стива. Улыбнувшись, Стив взял предложенное, разорвал упаковку и откусил жирный, безвкусный, неизвестно из чего сделанный батончик. — Я не в первый раз забываю есть и пить. Буду в порядке, Кэп. Стив издал уклончивое «мм». У Пеппер были разные теории о том, что представляет собой «нормально»; Тони и его пищевые привычки в список не входили. Стив был полностью с ней согласен. Вероятно, один раз будет на руку. Они в пяти часах от завершения миссии. Обернувшись, чтобы понаблюдать за очаровательными пищевыми привычками Барнса, Стив ругнулся и сделал непроизвольный шаг назад, обнаружив парня рядом с собой. Очевидно, его позабавил испуг Стива, поскольку губы растянулись в усмешке. Даже Тони фыркнул, предатель. Он видел, как Барнс приближается, мог бы что-то сказать. — Издавай какой-нибудь грёбаный шум, когда идёшь, чёрт побери, — заворчал Стив. Барнс только продолжил ухмыляться, когда протянул шоколадку. — Думал поделиться. Стив быстро моргнул, взглянув на сержанта и снова на шоколадку. Металлические пальцы мягко сжимали её, не нанося никаких повреждений. Когда Тони схватил протеиновые батончики, его перчатки оставили вмятины от пальцев в мягком веществе. Однако металлические пальцы Барнса с поразительной точностью имитировали естественный изгиб живых. Чем больше Стив смотрел на руку, тем больше начинал понимать, что это не просто оружие. Нерешительно приняв шоколадку — «Сникерс», — Стив встретил взгляд сержанта. — Эм, спасибо. Большое. Барнс серьёзно кивнул. Маленькие пряди волос, более короткие, чем остальные, выбились из хвоста и разлетелись в стороны, некоторые прилипли ко лбу и вискам. Это должно было выглядеть глупо. Вместо этого он выглядел как дикое существо, неприрученное и свободное. — Это сделает тебя соучастником кражи, — сказал он таким мягким тоном, что Стив не мог определить, шутка это или нет. Застонав и решив принять это за шутку, Стив взглянул на шоколадку. — Моя мама была бы так разочарована, — заявил он, затем разорвал упаковку и откусил. Даже опустив взгляд Стив чувствовал, что серые глаза наблюдали за тем, как он откусывал шоколад, который был настолько, настолько лучше протеинового батончика. Как, чёрт возьми, он мог от этого отказаться? — Конфеты? Серьёзно? — Пробормотал Тони. — Что дальше? Начнёшь дёргать за косички? — Заткнись, — промямлил Стив. — Ты хоть представляешь, насколько отвратительны эти протеиновые батончики? — Вот почему я украл все конфеты, — сказал Барнс, всё ещё сохраняя нарочитую полную серьёзность. Сержант был ближе, чем в серверной, и теперь Стив не мог этого не замечать. Его запах, тёмное обещание греха, скручивался в животе Стива, проходил вдоль позвоночника и требовал, чтобы он приблизился, прикоснулся, лизнул — он, похоже, в сотый раз отдёргивал с этого пути собственные мысли. Это превращалось в знакомое, беспомощное желание человека, который совершенно его не хотел. — Я промолчу о том, что ты прибрал к рукам всю еду из верхнего ряда, — поддразнил Стив. — Удивлён, что тебе вообще нужно было совершать рейд на торговый автомат. Ухмылка Барнса сменилась на нечто хитрое, что заставило сердце Стива биться быстрее. — Я всегда голоден, — сказал Барнс, мурлыкающий тон его голоса предполагал ещё одно возможное значение, о котором Стив не собирался думать. Не собирался. Он даже не смотрел, как Барнс вытащил из кармана ещё один шоколадный батончик, сорвал с него обертку и съел в два укуса. Потому что он был профессионалом и мог контролировать себя, чёрт возьми. — Не могу сказать, что сейчас ты жалеешь о моих нечистых руках. Куснув протеиновый батончик, Стив заел его кусочком «Сникерса». — Не отрицаю, — подтвердил Стив. — Фу, — застонал Тони, — вы двое невозможны. И отвратительны. Просто… снимите комнату или ещё что-нибудь. Стив сразу понял, что это плохой выбор слов. Барнс был очаровательным мужчиной, мягким и дружелюбным, до тех пор, пока не упоминалось ничего хотя бы смутно сексуального. Необдуманный комментарий Тони был похож на ведро воды, смывающей тонкий слой дружелюбия и пробуждающей гнев и мстительность. Изменения были почти мгновенными. Отвернувшись от Стива, Барнс взглянул на Тони и сделал угрожающий шаг вперёд. Лёгкая, дразнящая атмосфера исчезла. Напряжение наполнило воздух, и Стиву пришлось шагнуть вперёд, преградив им путь своим телом. Одной рукой он упёрся в грудь Барнса, а другой в нагрудник Тони, не давая им приблизиться друг к другу. Последнее, что им было нужно — физическая конфронтация. Он ненавидел это признавать, но Тони вряд ли бы вышел победителем. Может быть снаружи, но здесь Барнсу не потребовалось бы побеждать Тони, чтобы убить его. Одна трещина в костюме сделала бы всю работу. — Он ничего такого не имел в виду, — защищаясь, сказал Стив, давя на обоих мужчин и чувствуя под ладонями сопротивление. — Просто язык Тони опережает мозг. Серый взгляд Барнса, уже не столь злой, переключился на Стива. Он оценивающе взглянул на него, а затем на руку, которую Стив всё ещё прижимал к его груди. Мышцы, пульсирующие под его ладонью, были твёрдыми и мощными даже под слоями ткани. Сердце Стива ёкнуло, дыхание сбилось, и он быстро отдёрнул руку. Сжал её в кулак, а затем вытянул пальцы, пытаясь избавиться от фантомного ощущения грудных мышц сержанта, напрягающихся под ладонью. Барнс медленно вернулся взглядом к Стиву, но не отступил. Не изменил расстояние между ними. Его лицо было пустым, глаза настороженными. Стив не надеялся предвидеть его реакцию, но полное её отсутствие не могло означать ничего хорошего. — Прости, — пробормотал Стив, ощущая беспомощность от самого себя. Куда делся его контроль? Барнс даже не тёк, но становилось труднее, чем когда-либо ещё, не давать себе пялиться, отводить взгляд, держать руки при себе, и, боже, парень собирался убить его. — Честно. Не знаю, что со мной. Серые глаза сузились, но Тони заговорил прежде, чем Барнс успел прокомментировать. — У тебя лихорадка, вот что. Это разрушило зрительную связь Стива с Барнсом, и он, наконец, отвернулся к Тони. Стив нахмурился, не уверенный, что расслышал правильно. — Что? — Джарвис говорит, что ты действительно горячий, очень горячий. Температура поднялась до ста трёх. Вообще-то, — Тони посмотрел на Барнса. — У тебя тоже. Сто четыре градуса*. Стив оглянулся на него. Лихорадка. Прошло так много времени с тех пор, как у него поднималась температура… — Это объясняет мигрень, — сказал он, не подумав. — Мигрень? — повторил Тони, его голос стал выше. — Стив, ты уверен, что не можешь заболеть? Потому что прямо сейчас есть доказательства, что можешь. Вы оба можете. Стив раздражённо скрестил руки. Лихорадка была хорошим знаком. Проблема была бы, если бы тело перестало бороться. — Я ценю заботу, Тони, уверен, что сержант Барнс тоже… Сержант фыркнул. — …но если мы уже больны, это не имеет значения. Мы заканчиваем миссию и надеемся, что наши сыворотки победят всё, что мы подхватили. — Тот факт, что у нас лихорадка, не особо связан с сывороткой, — добавил Барнс. — Ты ведь это знаешь, да? Моё тело всё равно делает странное дерьмо без видимой причины. Стив повернулся, чтобы понаблюдать за сержантом. Откровенно говоря, ничего хорошего тут не было. Тони тоже перевёл взгляд на Барнса, и Стив приготовился к новой ссоре. По крайней мере, он всё ещё стоял между двумя омегами. — У кого из нас тут докторская степень? О, у меня восемь. Ничего не происходит без причины. Стив знал, что когда Тони считал, что прав, его лучше игнорировать. Он обычно был самым умным парнем в комнате, что не лучшим образом сказывалось на размере его эго. И его эго удостоверится, что Барнс не отвертится от подобной речи. Но казалось, что его любимый способ выражения своей свободы — это осуществление своего права отвергать всё и вся. — Кто из нас прожил с этим телом семьдесят лет? — тут же возразил Барнс, перенеся вперёд центр тяжести и оттянув назад плечи. Неосознанно проецируя угрозу и доминирование. Странно было видеть, как омега настолько плавно и органично принимает позу, которую Стив привык наблюдать у альф. — В течке, без возможности порассуждать или провести тесты, — огрызнулся Тони. — Проработав со Стивом всего три года, я могу сказать тебе, что его тело не реагирует без причины. Если у него лихорадка, то потому, что его тело борется с чем-то. Если хочешь притвориться, что твоё тело совсем другое, то ради бога. Но ты всё ещё ошибаешься, и прости меня за беспокойство. — Во-первых, на мне ставили больше тестов, чем на любом другом живом существе, — резко огрызнулся Барнс, повернувшись так, что металлическое плечо стало ближе к Тони. — Во-вторых, я до мельчайших подробностей знаю, на что способно и не способно моё тело. Как оно реагирует на голод, болезни, обескровливание, экстремальный холод и жару. Всё, что только можно представить. Если я говорю, что лихорадка не имеет значения, то так оно и есть. — Человеческое тело устроено не так! — агрессивно сказал Тони, двинувшись вперёд в стремлении доказать свою правоту. — Если есть лихорадка, то это реакция на что-то; на инфекцию. Только то, что вы оба способны её побороть, этого не меняет, и, во имя бога, как может кто-то всё это знать? Это извращение, это отвратительно… Стив, — Стив не позволил себе хоть немного напрячься, — они извратили науку. Ты был прав, все они заслужили смерть, потому что учёные должны делать мир лучше. По крайней мере позволь Джарвису следить за тобой. Если тебе станет хуже… — Нет, — мягко сказал Стив, — поверь, Тони. С нами всё будет в порядке. Сержант тяжело дышал, его выдохи были резче, чем обычно, но он молчал. Стив не мог определить, была ли такая реакция хорошей или плохой, но если бы пришлось выбирать, он бы поставил на хорошую. По крайней мере Барнс перестал спорить. Конечно же Тони никогда не заткнётся первым. — Ладно, — раздражённо произнёс Тони, — по крайней мере, скажи мне, когда начал чувствовать симптомы. Может быть, это расскажет нам что-то о болезни. Стиву пришлось на мгновение задуматься, потому что это началось не сразу. Мигрень появилась достаточно резко, он точно знал, когда она началась, но симптомы до этого? Он не мог быть уверен. — Головная боль началась, когда мы добрались до вестибюля, — сказал Стив, когда удостоверился, что не сможет точно определить более раннее время. Барнс нахмурился. — Серверная комната. В голове у Стива завертелись мысли, потому что почему Барнс заболел до него? — Ты порезался, — осенило Стива, он протянул руку и без разрешения повернул Барнса за подбородок. Царапина уже исчезла. — Когда я осматривал мутировавшую крысу. Я учуял твою кровь. — Пряжка на очках, — признался Барнс, задумчиво глядя и будто смирившись с допросом. Кожа под пальцами Стива горела. Тони застонал. — Отлично, оно определённо в воздухе. Я имею в виду, если Барнс подхватил заразу из-за пореза, то Стив без какой-либо конкретной причины. Джарвис, проверь герметизацию. Стив неохотно убрал руку с места, где касался Барнса, и посмотрел на Тони. Он не мог прикоснуться к омеге, пока тот был в костюме, но всё-таки хлопнул его по плечу. Тони сразу же замер, сосредоточившись на нём. — Тони, всё в порядке. Твоя техника в порядке. Перестань так волноваться, хорошо? — Стив облизнул губы. — Или, если тебе нужно, подожди нас снаружи. Тут же Тони опять застонал. — Нет, я не оставлю вас. Даже Барнса. Я здесь, и я останусь, чтобы увидеть, как всё закончится. — Как мило, — пробормотал Барнс, но ему не хватало обыкновенной язвительности. — Ладно, но если почувствуешь новые симптомы, то я хочу, чтобы ты мне сказал, хорошо? — лицевая панель Железного Человека повернулась от Стива к Барнсу. — Всё в порядке? Барнс был раздражён, его глаза ничего не выражали, но он кивнул. Один резкий жест, который ощущался как победа. Улыбнувшись, Стив тоже кивнул. — Тони, — сказал Стив, — почему бы тебе не проверить Наташу? Узнать, что заняло у неё так много времени? — Хорошо, хорошо, — проворчал Тони, но отвернулся и направился к кухне, — если хотел побыть наедине, то мог просто так и сказать. Стив проигнорировал его, достав очки ночного видения, так как Тони забрал с собой свет. — Предупреди её, что подходишь, а то ослепишь. Как только свет померк, Стив надел очки, обернулся и был приятно удивлён, что Барнс всё ещё не отступил. — Я знаю, это не нормально, — тихо сказал Стив, — и не совсем понятно, но Тони беспокоился. Он не нападал на тебя. — По моему опыту, люди со степенями склонны использовать термин «наука» в качестве оправдания, чтобы делать то, что хочется. — Тони не такой, — тихо сказал Стив, — кроме того, он буквально ничего не может сделать со своим умом, и он делает всё на благо людям. Он не всегда был таким, но потом у него был очень плохой день, он наконец-то повязался с Пеппер и теперь каждый день пытается делать то, что правильно. Как сказала бы Нат, вычеркнул из бухгалтерской книги всё красное. Много всего. Стив внимательно следил за языком тела сержанта. Уже через пять минут после знакомства Стив заметил, что он выражал свои чувства больше телом, чем словами. Слова Барнса были призваны провоцировать, атаковать, скрывать истинные чувства и смысл под провокационными, колкими словами. Его было трудно прочитать, но Стив должен был попробовать, потому что Барнс иногда сбивался, позволяя себе сиять. Сейчас Стив наблюдал, ожидая этих моментов, потому что именно тогда он мог добраться до человека, которым когда-то был Зимний Солдат. — У него манера общения «я всё знаю лучше всех», с которой мне приходилось иметь дело десятилетиями. Это правда раздражает. Несмотря на слова тело сержанта расслаблялось; плечи опустились, напряжение медленно вытекало из мышц. — Рассказывай мне об этом, — усмехнулся Стив, — хуже всего, что он обычно прав. Когда я говорю, что девяносто девять процентов времени он самый умный парень в комнате, я не преувеличиваю. И то, что он тоже об этом знает, серьёзно раздражает. Барнс фыркнул, повернувшись лицом к Стиву. От вида расслабленной линии его плеч Стива покинуло собственное напряжение. — Но он ведёт себя как полный идиот, — возмутился он. — Защитный механизм, — сказал Стив, пожимая плечами. — Мне кажется, на самом деле ты имел в виду то, что он ничего не смыслит в том, что вбил себе в голову. А он думал, что у тебя есть настоящий, научный аргумент. Он относился к тебе как к равному. Если бы он считал тебя тупым или не стоящим его времени, то не обращал бы на тебя внимания. — Ты ведь понимаешь, что однажды его убьют, в костюме он или нет? — Сержант, излучая озадаченное любопытство, слегка склонил голову к плечу. Улыбка Стива исчезла. — Да, знаю. Почему, думаешь, мы с Нат уделяем ему так много внимания? — Ты возглавляешь реально странную команду, Капитан. Очень странную, — сказал Барнс, покачав головой. Он немного отступил, поворачиваясь, чтобы взглянуть на стол, полный брошенных ранее закусок. Снова ухмыльнувшись, Стив похлопал Барнса по плечу, прежде чем снова взять протеиновый батончик. — И подумать только, ты теперь её часть, — парировал Стив. — Что между тобой, Старком и этой Пеппер? Стив остановился, медленно жуя и пытаясь понять вопрос. — Что ты имеешь в виду? — спросил он, как только понял, что так и не угадает смысл слов. — На нём её запах, но ты отмечаешь его своим почти каждые пять минут. И он постоянно к тебе прикасается, — настаивал Барнс, низко и уверенно. — Я… что? — медленно переспросил Стив. — Нет, я этого не делаю, — сглотнув твёрдый, похожий на цемент, белковый комок, Стив с тревогой подумал о Тони. — Да? — Ты касаешься и Романовой, но не так часто. Ты делал это в самолёте, пока он не экипировался. И делаешь даже сейчас, когда он в костюме, — Барнс наблюдал за ним нечитаемым взглядом, не выражая ничего, кроме простого любопытства. Стив опустил еду, желудок сжался от вины и стыда. По крайней мере Барнс не порицал его, но это было и не нужно. Стив знал, насколько неуместно помечать омегу своим запахом, особенно того, кто повязан с другой альфой. Хотя Пеппер никогда не говорила, а она бы сказала, не так ли? Тони не был его, никогда не был. Как и Наташа. Они были его командой, но на этом всё. Никак иначе. — Они оба идут тебе навстречу. Чёрт, Старк даже провоцирует… Почему вдруг твоё сердце пытается выбиться из груди? — Ох… я… — Стив сглотнул и посмотрел на Барнса. — Ты уверен? Почему Пеппер мне не сказала? Барнс нахмурился ещё сильнее. — Почему? — Что? — спросил Стив, застанный врасплох. — Почему она не возражает, что ты помечаешь Тони? — терпеливо сказал Барнс. — Ты шутишь? — Стив моргнул, достаточно смущённый вопросом, чтобы забыть свой позор. — Я бы оторвал голову любому альфе, который попытался бы пометить моего омегу. Она ничего не сказала. Почему она ничего не сказала? Барнс пожал плечами. — Ты альфа. Что это для неё значит? — О, — сказал Стив, наконец понимая. Опустившись на стол кафетерия, он потёр лицо обеими руками. — Она тоже альфа. Она… это заложено нам в голову. Сейчас Барнс странно смотрел на него, и Стиву пришлось отвернуться. — Так… ты что, делишься Старком? — Тони Старк не мой и никогда им не был, — сказал Стив, пытаясь сдержать тошноту. Это было так неправильно, ужасающе неправильно и неуместно, а Стив даже вспомнить не мог. — Не… не в том смысле, о котором ты говоришь. Он повязан с Пеппер. Я бы никогда… я никогда и не думал… она хорошо ему подходит. Очень, очень хорошо. Стив сжался, обхватив руками голову, когда осознал последствия. Его метка на Тони означала вызов Пеппер. Не самый тонкий намёк, что Стив считал себя лучшим альфой для Тони. Что он сам хотел его повязать. — О, боже, в последнее время они ссорились. Я разлучник. Я ужасный человек. Пеппер этого не заслуживает. Почему она не сказала мне? Почему он меня не остановил? — Я… Думаю, что не понимаю, — признался Барнс, ещё более смущённый. Дверь в столовую распахнулась, и яркий луч света возвестил о возвращении Тони. — Эм, — сказал Тони, на этот раз замолчав, как только разглядел картину, которую, должно быть, являли собой Стив и Барнс. Стив, трясущийся и бледный, сгорбившись, сидел на столе, Барнс навис над ним. — Какого чёрта ты ему сказал? — потребовала Наташа, а Стив заставил себя сесть прямо, потому что тут действительно не было вины Барнса. Видимо, его. Только его. Господи, зачем он это сделал? — Тони, — Стив знал, что его голос звучит умоляюще, но ничего не мог поделать, — скажи мне, что это неправда. Скажи мне, что я тебя не помечал. Тони не ответил, просто сбился с шага и застыл на месте. Этот ответ был столь же показателен, как и любой другой, и Стив, съёжившись, снова обхватил голову руками. Он правда это сделал, и Тони позволил ему. Они бросали это в лицо Пеппер, бог знает, как долго. И в последний раз, когда он виделся с ней, она улыбнулась ему и пожелала им удачи. Попросила позаботиться о Тони и напомнила о дне шоппинга. И он… — Что так внезапно тебя на это натолкнуло? — спросила Наташа, шагнув ближе, а потом резко остановилась. — Ты! — рявкнула она, сделав один резкий шаг вперёд. — Зачем ты ему рассказал? Барнс сразу же выпрямился, резко изменив позицию, готовый драться в любой момент. — Я не знал, что это секрет, — медленно сказал Барнс. — Ты всё видел, — огрызнулась Наташа, — ты должен был понять, что он ничего не знал. Барнс сделал шаг навстречу Нат, медленно и неторопливо, громко стуча ботинками по бетонному полу. — Но ты знала, — медленно сказал он низким голосом, и всё быстро катилось к чертям. — Ты утверждаешь, что его друг, но использовала его бессознательные действия для собственной выгоды и не говорила? — о, а Солдат был порочен, когда его загоняли в угол. — Прекратите, — потребовал Стив, быстро встав на ноги. Он почти что потянулся к Барнсу, чтобы снова оттолкнуть его, но вовремя понял и отдёрнул руку. Боже, он был жалок. — Какой выгоды? — огрызнулась Наташа, полностью игнорируя Стива. — Мне нравилось быть его семьей. Все мы его семья, и все мы знали, что он остановится, если упомянем, хотя мы этого и не хотим. Ты нихрена о нас не знаешь, Барнс. Ты постоянно ведёшь себя так, будто мы не должны принимать тебя, но, блядь, насколько легко мне по-твоему найти семью? Ты знаешь, кто меня тренировал. И ты её забрал. Стив немного сбился с толку, нахмурившись как из-за слов Наташи, так и из-за эмоций в них. Наташа никогда не была эмоциональной. Никогда. Теперь, когда он внимательней её рассмотрел, она потела, бледнела, и он никогда не видел её настолько злой. — Не преувеличивай, — резко огрызнулся Барнс. — Кроме того, эти метки не чисто платонические, не пытайся впарить мне эту хрень. Не между свободным альфой, свободной омегой и повязанным омегой. — Ты нас не знаешь! — выкрикнула Наташа. — А мне и не нужно, когда вы настолько очевидны, — Барнс не поддался ни на дюйм — то ли на него это не влияло, то ли он не понимал, насколько редко Наташа кричала. Колени Стива ослабели, и он снова отшатнулся к столу. — О, боже, вот почему Фьюри считал, что я тебя повяжу. Он видел, как я не скрываясь помечал тебя, и… Господи, почему никто не сказал мне? Почему меня никто не остановил? Тони, наконец, снова двинулся вперёд, вытянув ладони, медленно и осторожно, будто Стив был испуганным животным. — Какое-то время я думал, что ты понимаешь, что делаешь, — осторожно сказал он, на этот раз совершенно серьёзно, — поначалу было странно, но когда ты сделал это с Пеппер и Тором… — Я что?.. — прошептал Стив, утверждение не укладывалось у него в голове. Альфы никогда не отмечали друг друга. Тор и Пеппер ему позволили, и это просто… в этом не было никакого смысла. Ни в чём из этого не было смысла. — …когда ты впервые появился в башне. Брюс считает, что так ты справился с потерей близких и привычной обстановки. Ты создал свою собственную семью из своей команды. Свою… стаю. — Нет, — резко сказал Стив. — Я не мог. Нет. — Стив, — прямо сказала Наташа, — мы никогда не возражали. Никто не возражал, ни на секунду, — настаивала она. — Большинство из нас… чёрт возьми, ни у кого из нас не было ничего, что можно было бы бы назвать нормальной, нуклеарной семьей. Отец Брюса избивал его. Тони… — Не будем, — вмешался Тони. — Отец Тора в буквальном смысле убил своего брата, а его собственный брат пытался убить его больше раз, чем я могу сосчитать. У Пеппер нет другой семьи, никого нет, а Клинт вырос в грёбаном цирке, и даже не упоминай его брата: он ещё хуже, чем Локи. У Ванды никого не было с тех пор, как умер Пьетро, а Альтрон уничтожил весь её город. Сэм… он единственный из нас, у кого всё было хорошо, и даже он не возражает. — У меня никогда не было семьи, никогда. Я не хотела, пока… пока ты не дал нам дом. Нет, это… не уместно, — Наташа отбросила влажные от пота локоны с лица. — Конечно, это считается табу, но ты никогда… Стив, ты никогда не станешь использовать это против нас. Ты даже не знал, что делаешь. — Это неправильно, — слабо сказал Стив. — Давать нам дом — не неправильно! — снова выкрикнула Наташа, а Стив вздрогнул. — Ты никого не контролируешь. Ты никому не вредишь. Ты наш лидер, наш ориентир, вот и всё. В этом нет ничего плохого. Ничего. — Наташа… — беспомощно сказал Стив. Он ненавидел причинять ей боль, ненавидел её боль и умоляющий тон. Но она была не права. Это было неправильно; стаи не просто так считались табу. Они размывали границы между друзьями, любовниками и семьёй. Злоупотребление в них невозможно было контролировать, и почти всегда в том была вина альф стаи, потому что они слишком сильно влияли на остальных. Стив не мог позволить этому продолжаться. Он никогда не хотел начинать. Именно Наташа увидела ответ в его лице. Развернувшись к Барнсу, она взглянула на него и гневно, резко провела рукой по лицу. Боже, она плакала. — Пошёл ты, Барнс, — прошипела она, снова поворачиваясь к нему. — Стив, брось, — надавил Тони. — Не забирай это у нас. Знаю, это… ненормально, но… кого это волнует? Мы Мстители. Мы ненормальные. И… знаешь, ты делаешь это почти три года. Подумай. Если бы кто-то возражал, то сказал бы. Знай, ты никому не причинил вреда. — Тебе нужно моё мнение? — спросил Барнс Стива, демонстративно игнорируя и Тони, и Наташу. — Что? — Спросил Стив лишённым эмоций тоном. — Моё мнение, хочешь его услышать? — Ты уже достаточно навредил, — зарычала Наташа. — Заткнись уже нахер. — Да, — сказал Стив, несмотря на потрясенный голос Наташи. Хоть Барнс и был вестником плохих новостей, он, по крайней мере, сказал ему, а не пытался защитить от реальности. До сыворотки Стив ненавидел, когда люди делали это, думая, что он слишком хрупок для правды. Дело в том, что рано или поздно правда всегда выходила, и к тому времени это был удар, а не нежный толчок. — Пока ты не идёшь против чьей-то воли, никого не касается, кого ты помечаешь. — Стив поднял голову, чтобы взглянуть на последнего человека, от которого он ожидал это услышать. — Что? — недоверчиво спросил он. — Но, ради ясности — попытаешься пометить меня как одного из своих омег, и я тебе горло вырву. — Но… Я даже не знал, что делаю, — возразил Стив. — Не с тобой, — быстро добавил он, взглянув на Тони и Наташу. — Как я должен не делать то, чего не осознаю? Барнс покачал головой. — Теперь осознаёшь. Ты и внимания не обращал, Капитан. Теперь можешь остановиться. — Ты воспринял это удивительно… спокойно, — Стив впервые понял, что сержант не был шокирован или зол. Может быть, смущён, но не более. — Даже в наши дни стаи были неуместны. — Почему не должен? Ты их не трахаешь, а альфы в любом случае со странностями. Наташа снова вытерла глаза, а Стив нахмурился. Он был не уверен, что должен разбивать стаю, если так причинит больше вреда. Он должен будет поговорить с остальными, но если никто из них не против… если они хотят быть семьей, очень странной, очень неортодоксальной семьей, то кто такой Стив, чтобы забирать её? Не тогда, когда он удивлялся тому, как они вообще сумели остаться вместе. Поднявшись на ноги, он направился к Наташе, подразнив Барнса: — Так если бы трахал, проблема бы была? Сержант криво, многозначно улыбнулся, от чего кровяное давление Стива подскочило. — Хочешь это выяснить? Голос Барнса был ровным, но в глазах — тёмное обещание, что если Стив продолжит поддразнивать, то результат ему не понравится. Сержант был удивительно непротиворечив, позволяя только себе отпускать сексуальные намёки. Кому-то другому он оторвал бы за попытку голову. Стив закатил глаза, но он знал, на что шёл. В конце-концов парню нужно будет расслабиться, но до того уйдёт много крошечных шагов. Пока что он оборонялся словесной перепалкой. Дойдя до Наташи, Стив обхватил руками её плечи и прижал к себе, потому что так и поступил бы раньше. Теперь, зная, что он оставляет на ней свой запах, было нелегко. Но то, что она успокоилась, сказало ему, что может в этот раз это означало большее, потому что было преднамеренно. Стив надеялся на это, потому что всё ещё ощущал неправильность. — Ты просто больна, — мягко заверил Стив, зная, что она будет корить себя за взрыв, за потерю контроля. — Будешь в порядке, как только вирус выйдет из твоего организма. Мы все немного не в себе. — Мне не так плохо, — пробормотала она. Стив усмехнулся. — У всех бывает неудачный день. Чёрт, час назад я на всех вас огрызался. Практически пытался подраться с дикобразом. Барнсу было бы приятно. Когда она улыбнулась, Стив улыбнулся в ответ, прежде чем сжать её плечи. — Всё в порядке? Пристальный взгляд Наташи остановился на руке на её плече. — Да. Покраснев, Стив отстранился. Тони замер, его осанка излучала беспокойство и нервозность. Стив долго наблюдал за ним. С Тони было по-другому, и именно потому, что они были совместимы. Оставленный на нём запах Стива означал нечто совершенно иное, чем на Наташе. Тони знал это. — Ты поставил под угрозу свою связь с Пеппер, — обвинил Стив. — Ты позволил людям думать, что изменяешь ей со мной. — Эй, послушай, — быстро сказал Тони, подняв руки и шагнув вперёд. — Во-первых, не скидывай на меня всю вину. Во-вторых, ты знаешь, мне плевать, что думают другие, кроме тебя и Пеппер. В-третьих, я никогда не ставил под угрозу наши с ней отношения. — Даже я не понимаю, как Пеппер это терпит, Тони, — реплика Наташи не помогала. — Хорошо, — мгновенно отступил он, — мы никогда об этом не говорили, но она ничего не сказала, не пыталась убить тебя и не злилась на меня, так что я как бы воспринял это так, будто она не возражала, и вы, ребята, лучшие друзья. Я был просто рад, что вы не вцепились друг другу в горло. Я не собирался спрашивать, почему единственные два человека, закрывшие глаза на мою мудаковатость, решили, что я стою того, чтобы из-за меня сцепиться. Стив вздохнул. Он и забыл, насколько неуверенным в себе может быть Тони. — Тони, — мягко сказал Стив. — Мы с Пеппер не единственные считаем, что ты важен. — Вы — единственные, кто видит всё моё дерьмо и до сих пор в меня верит, — огрызнулся Тони. — Единственные… даже не начинай, Романофф. И да, я знаю, что мы совместимы, и нас обоих это раздражает, но я знаю, что ты никогда бы не сделал ничего, что повредило нашим с Пеппер отношениям. Думал, ты знаешь, что и я не стану. — Знаю, — подтвердил Стив, позволив себе подойти к Тони и положить руку на его покрытое металлом плечо. — Но ещё я знаю, что ты не видишь того, что прямо у тебя под носом. И знаю, что в последнее время вы ссорились. Она чувствует себя забытой. — Она так сказала? — потребовал Тони. — Нет, но я могу читать между строк. Я планировал поговорить с тобой об этом после миссии. Тебе нужно съездить куда-то со своей женщиной, некоторое время игнорировать свои проекты и, может быть, делать это, пока не перестанешь пахнуть мной, да? Стив хотел увидеть лицо Тони. — Да, хорошо. Ты ведь знаешь, что любят леди. — Да, знаю. Отправлю Джарвису по электронной почте туфли, которые ты должен ей купить. — Ты, Пеппер и туфли, — проворчал Тони. Усмехнувшись, Стив похлопал его по плечу и вернулся туда, где оставил свой обед. — Нат, найди себе немного еды… — И воды, — прервал Тони. — …и воды, — согласился Стив. — Тогда мы отправимся в путь. Если у кого-то ещё нет другого потрясающего откровения, которым хотелось бы метнуть в меня? Барнс? Сейчас самое время. — Я беременен, — тут же сказал Барнс, глядя ему в глаза. Стив подавился куском протеинового батончика, который успел откусить. — П-прости? — Взгляд Стива тут же скользнул на его живот. — Это невозможно, — раздражённо сказал Тони. — У него была течка, когда мы встретили его десять часов назад. Барнс усмехнулся во все зубы. — Шутка, — сказал он мертвенным тоном. Стив медленно покачал головой. — И ты назвал нас странными. *Использующееся в этом диалоге слово heel обозначает как обувь на каблуке, так и оскорбление «негодяй». *103 градуса по Фаренгейту — 39,44 по Цельсию, 104 — 40