Неутолимый жар

— Показывай дорогу, Баки, — приказал Стив, отшагнув в сторону и позволив ему пройти. Баки повиновался, и он был не единственным, кого удивил приказ. Романова нахмурилась, а Старк развернулся, смотря на Капитана. Все они знали, что он опасен. Болен, даже хуже. Становящийся… чем-то. Может, просто становящийся. Ведущая позиция — не для кого-то вроде него. — Ты знаешь, куда мы направляемся, сержант, — сказал Стив, изменив голос так, чтобы заметил Баки. Стив будто сменил амплуа. Это был голос командира — то, на что инстинктивно обращает внимание любой солдат. — Так что веди. Сглотнув, Баки кивнул и прошёл мимо команды. Раз так, то ему разумно руководить. Он знал, куда идти — вести команду вниз, до самого низа комплекса. Он не дрогнул, пересекая оставшиеся лестничные клетки, и даже не взглянул на двери. Команда следовала за ним, тихо и молчаливо. Вниманием Баки завладели голоса, мягкие и свистящие, громкие и жёсткие, но над всеми ними доминировал один, тот, который без устали шептал: «Ниже. Спускайся». Баки знал, что они его не слышали. Они были похожи на него — нет, хотели быть, как он. Тогда шёпот стал бы ясен, это был бы не звук, а слова, разборчивые и не раздражающие. Все они будут звучать как тот, который шептал: «ниже». — Сержант Барнс! — голос Стива перебил голоса, резкий, как хлыст, и прорезающий туман в голове Баки. Раз он назвал его сержантом, значит звал не первый раз, но слова терялись среди шёпота. — Помедленее. Сделав паузу между шагами, Баки понял, что спешит. Он был так сосредоточен на шёпоте, на необходимости следовать ему, что забыл про команду, даже про саму их цель. Эта безотлагательность, отвратительная потребность повиноваться, была до тошноты знакома. То же чувство он испытывал, когда был повязан с кураторами — подсознательная потребность следовать, повиноваться своему альфе. Баки сделал глубокий вдох, заставив тело сбросить текущее через него напряжение. Он больше не позволит контролировать себя. Больше не позволит кому-либо забрать то, кем он являлся. Он будет бороться столько, сколько сможет, а если нет — то будет скрываться, подорвёт этого «альфу», если будет нужно. Он уже сделал это однажды, мог повторить снова. — Я слышу… — Баки замешкался, вспомнив, как они отреагировали в последний раз, когда он утверждал, что слышит голоса. Затем рука Стива оказалась на его плече, запах альфы захлестнул его, и туман стало легче игнорировать. — Что ты слышишь? — ободряюще спросил Стив. — Он приказывает нам спуститься вниз, — дрожащим голосом сказал Баки, поворачиваясь на пару дюймов, чтобы встретить взгляд Стива. — Нам? — уточнил Тони. Баки не отводил взгляда от Стива. — Нам, — повторил он, — всем нам. Это… те голоса, которые я слышал. Я всё ещё не могу их разобрать, но я понимаю его. Он хочет, чтобы мы спустились. — Кто «он»? — спросил Стив, его голос завибрировал от низкого рыка. Гнев мерцал в его глазах, и Баки почувствовал облегчение. Этот альфа не позволит другому забрать его. Может быть, поэтому было легче думать? Нет, в этом не было смысла. — Не знаю, — честно ответил Баки. — Просто… он перебивает остальные. Ощущение, как когда… когда я был временно повязан со своими кураторами, альфами Гидры. Мне нужно… я должен повиноваться. Это как ещё одна связь. Баки облизнул губы, глядя на Стива и чувствуя, как омывает его внезапный гнев. Он не хотел этого. Не хотел чувствовать это снова. — Я хочу убить его, — проговорил он, полностью осознавая, что противоречит собственным словам. — Я должен пойти к нему, — беспомощно сказал Баки, смущённый и испуганный тем, что пришлось бороться с собственным разумом. — Голос альфы, — понимающе сказала Наташа. — Стив, может ты можешь… — Нет, — резко ответил Стив, слегка повернув голову в сторону Наташи, но не отведя взгляда от Баки. Уже мягче он добавил: — Только если мы начнём тебя терять, ладно? — Терять?.. — непонимающе переспросил Баки. — Что такое голос альфы? Старк издал звук отвращения. — Разумно, что они тебе не объяснили, — мрачно сказал он. — Это… Альфа может проецировать через свой голос приказ. Заставить других слушаться, заставить делать то, что он говорит. Чем ближе альфа, тем труднее ему сопротивляться. Если вы повязаны, то почти невозможно. — Если это так, — сказала Наташа, — скоро будет невозможно. — Баки сильный, — сказал Стив, — тебе не нужно, чтобы я вмешивался. Ты ведь сможешь драться с ним? Баки с очевидным удивлением уставился на альфу. Забавное он существо. — Если попробуешь заговорить со мной этим «альфа-голосом», я могу рефлекторно тебя убить, — честно предупредил Баки. Мысль, что он может искалечить Стива только потому, что тот пытался помочь, была неприятна. Стив лучезарно улыбнулся, хотя ему только что угрожали смертью. — Видите? Он в порядке. Относительно. — Легче, когда ты рядом, — пробормотал Баки. Слова вызывали в нём тянущее ощущение, но были важны.Только то, что он их не понимал, этого не меняло. Стив приблизился, их тела почти соприкоснулись. От его тела, как от печки, исходил жар — он был горячее Баки, что означало, что его лихорадка, должно быть, утихла. Не то чтобы он сосредоточился на этой мысли. Он был сосредоточен на глазах Стива, съезжая взглядом на его губы и обратно, на самом его физическом присутствии, на фантастическом соотношении плеч и бёдер. — Почему? — спросил Стив, его низкий голос прошёл прямо сквозь грудь Баки, выбивая из головы все остальные мысли. Баки не отвечал, сердце скакало. Он едва ли мог позволить этому альфе, так близкому к гону, заинтересоваться им, узнать правду. — Твой запах, — выдохнул Баки. — Это… это твой запах. — Правда? — пробормотал Стив. — Тогда, думаю, я всё-таки смогу помочь. Стив медленно придвинулся, давая понять, что собирается делать, и сделал ещё шаг к Баки. Было бы легко его остановить — всего лишь отшагнуть назад, на ведущую вниз лестницу. Он даже не попытался, резко выдохнув, когда рука Стива легла на затылок, втягивая его в поцелуй. В нём не было ничего целомудренного. Стив нежно поцеловал его, провёл языком по губам Баки, раскрывая их, и он позволил ему, позволил Стиву высосать воздух прямо из лёгких. Он напрягся: поцелуй вытягивал из глубины подсознания множество эмоций. Всегда присутствующий яростный гнев; почти физическое отрицание. Но было и другое. Слишком легко данное согласие. Горячечное удовольствие, бежавшее по позвоночнику Баки, вызывало головокружение и противоречивые желания. Затем Стив отстранился, дыша так же тяжело, как Баки, и всё, что он мог чувствовать — запах Стива. Он был почти подавляющим, тяжёлым и горячим, пропитанным гормонами. Мощный торс Стива давил на Баки. Тот ждал, пока он двинется, отступит, закончит поцелуй, но он этого не сделал. Они так тесно прижались друг к другу, что чувствовались ремни и пряжки, но даже через слои одежды и брони Баки мог чувствовать растущую твёрдость между ног Стива, жмущуюся к его бедру. Предупреждающе зарычав, Баки дёрнул живой рукой к тонкому боевому ножу на бедре. Одно движение — и он бы выпотрошил парня, в броне он или нет. Стив всё ещё не отступил. Он издал собственный рык, низкий и тихий, едва слышный, ощущавшийся как вибрация, прошедшая сквозь тело Баки. Полностью проигнорировав его предупреждение, Стив глубоко вдохнул и прижался носом под челюстью Баки, касаясь губами его ароматических желез. Баки почувствовал движение воздуха, потому что Стив помечал его. Рука сжалась на рукоятке ножа так сильно, что заболели пальцы, и Баки едва мог поверить, что это происходит. Последний пометивший его альфа был также последним альфой, что повязал его и создал временную связь. Он больше не позволял альфам делать с ним это дерьмо, он был предельно ясен. Сколько раз он угрожал Стиву за одни предложения этой херни? Он бы убил альфу за одну попытку. Кто-нибудь другой уже бы истекал кровью… Но Баки колебался. Он вытащил нож из ножен, низко, дико рыча, сердце безо всякой грёбаной причины билось быстрее. Стив всё ещё издавал этот мягкий звук, держа одну руку на бедре Баки, другой зарывшись в волосы у него на затылке. Его губы снова коснулись желёз Баки. Баки оттолкнул Стива металлической рукой, одновременно возвращая нож в ножны. Он повернулся боком, внезапно ощутив желание не позволить Стиву увидеть, что вытащил его. Баки, тяжело дыша, просто уставился на раскрасневшегося, столь же задыхающегося альфу, ошеломлённый собственной реакцией. Скорее, её отсутствием. И тогда он понял, что больше не чувствует потребности следовать за голосом. Он всё ещё шептал, но Баки не обязан был повиноваться. По крайней мере, прямо сейчас. Стив резко затряс головой, сбрасывая оцепенение, голубые глаза сфокусировались на нём. На его лице появилось отвращение, и он сделал резкий шаг назад. Подальше от Баки. — Я… я… прошу прощения. Я не хотел… — Стив сглотнул и опустил голову, а затем вскинул, вновь вздёргивая подбородок. Альфа, подчиняющийся омеге. Это было… неслыханно, и Стив сделал это дважды. — Я хотел остановиться. Не заходить так далеко. Просто поделиться запахом, не метить тебя. Мне очень жаль. Баки уставился на него. Его пометил альфа. Ведя себя так, будто имел право это сделать, и Баки позволил. Он позволил ему. Он даже не сказал «нет». — Несчастный случай, — грубо сказал Баки, желая оставить эту тему и надеясь, что выжил из ума. — Ничего страшного не произошло. — Самый «традиционный» способ поделиться запахом, который я когда-либо видела, — сухо сказала Романова. — Это твой первый поцелуй с 1945-го года, Стив? Стив покраснел. — Может быть, — пробормотал он. — Сработало? — будучи практичнее, чем когда-либо, спросил Старк. — Да, — быстро ответил Баки, поворачиваясь, чтобы снова начать спускаться по ступенькам. Остальные за его спиной снова встали на позиции, но запах Стива не угас. Он осел в носу, его вкус ощущался на языке. Это был не первый раз, когда альфа метил его, даже не первый раз, когда Баки не протестовал, но ощущался иначе. Запах был другим, как и оставшееся на коже ощущение тепла. Казалось, что Стив Роджерс был существом совершенно другого вида, не тем, к которому привык Баки. И он принял решение рискнуть потерей собственного контроля вместо того, чтобы взять Баки. Никто не строил иллюзий, что альфа-голос Стива не сработал бы. Возможно, принёс бы неприятные последствия, но сработал. Несколько минут спустя они достигли конца лестницы, и Баки поднял руку, не дав Стиву открыть замок. Он осторожно положил руку на дверь. Ничего, кроме тишины. Ни скрежета, ни движения, ни рычания, ни скулежа. Но Баки знал, что они там. Хеллхаунды ждали там, куда их созвали. Он мог чувствовать их, каждого из них. Это будто вибрирующее, дрожащее ощущение прямо под кожей. Он знал, что они там, но не так, как раньше. Они чувствовались… словно с помехами. — Приготовьтесь, — пробормотал Баки. Он импульсивно повернулся и поймал запястье Стива живой рукой. Он потёр ладонью по дополнительной ароматической железе, находящейся там у альф. Стив покраснел, но позволил воспользоваться своим запахом на случай, если позже ему понадобится ясность. Затем он отошёл в сторону, позволил Стиву открыть дверь, и они зашли внутрь. Хеллхаунды были там, сотни их забивали залы и коридоры. Их серые, стоявшие вплотную друг к другу искажённые тела почти слились в одну пульсирующую массу. Прикованные к ним глаза хеллхаундов блестели красным. Челюсти были открыты, обнажая чёрные зубы, с них, поблёскивая в тусклых аварийных огнях, капала ядовитая сукровица. Они были тихи, устрашающе тихи, даже несмотря на то, что продолжали сдвигаться и обнажать зубы. «Стойте», — прошептал голос, — «Стойте». И они сделали это — отступили, чтобы группа прошла. Баки вздрогнул, обнюхав ладонь. — Они не нападут, — сказал он команде, — он хочет, чтобы мы пришли к нему. — Совсем не зловеще, — прокомментировал Тони. Стив выдохнул и жестом указал Баки на коридор впереди. — Давайте представим, что нам повезло, ладно? Не знаю, как бы мы справились с таким количеством. Поняв указание, Баки шагнул вперёд. Ближайшие хеллхаунды отошли назад, шагая, они синхронно передвигали лапы. Путь вперёд был чист; голос хотел, чтобы они шли только вперёд. Любое другое направление было заполнено тяжёлыми мускулистыми телами хеллхаундов. И они каким-то образом общались друг с другом. Это был источник другого шёпота, понял Баки. Голоса, которые он слышал, но не мог понять. Они скользили под голосом альфы, и он, наконец, уловил обрывки слов. Ничего, что имело бы смысл, ни единого полного предложения, но они говорили. — Я их слышу, — прошептала Романова, и впервые на этой гиблой базе её голос звучал по-настоящему испуганно. — Голоса. Стив… — Господи, — сказал Старк, в его тоне тоже слышался страх. Пусть это и было мелочно, Баки ощутил крошечный укол удовлетворения. — Всё в порядке, — уверенно сказал Стив. Не пытаясь уверить в своей правоте, но тем не менее уверяя. Баки этого не замечал, но теперь понял, что он никогда не пытался давить. — Помните, Брюс работает над этим дома. Мы не одиноки. Да, мы, вероятно, попадём в ловушку, но это всё ещё наша цель. Мы хотим добраться до Кларксона, и он приведёт нас к нему. Правильно, Бак? — Да, — согласился Баки и глубоко вздохнул, — он не узнает, что произошло. Они продолжили идти. Этаж был наполнен рычанием и шёпотом хеллхаундов, которые с ликованием смотрели на каждый их шаг. Серая бесформенная живая масса время от времени нахлынывала на них. Никогда не атакуя по-настоящему — всего лишь обманный манёвр, когда монстры думали, что они пытаются свернуть в отличном от указываемого голосом направлении. На этом уровне, по-видимому, располагался питавший здание электрогенератор, а также кондиционер, системы водоснабжения и прочие трубы, ведущие на верхние этажи. Тут было тесно, но в коридорах было ещё больше разветвлений, чем на верхних этажах. Никто в команде не говорил, даже юмор Старка не перерезал окружённое врагами напряжение, странность ситуации слишком подавляла, слишком нервировала, чтобы попытаться смягчить её бессмысленной болтовней. Баки был благодарен за молчание. Ему становилось всё труднее думать, игнорировать голос и гарантировать, что он снова не влезет в его подсознание. О последней линии обороны Баки сообщил не голос. Это был ряд гуманоидных хеллхаундов, стоящих перед множеством двойных дверей. Они один за другим разошлись, образуя две линии по шесть существ по обе стороны коридора. Издевательство над почётным караулом. Они не рычали и не скалились, когда Баки с командой приблизились, не делали ложных выпадов. Просто смотрели. От вида этих штук Баки стало не по себе. Безразличные фигуры были человеческими, но в то же время совершенно не человеческими. Они походили на людей без шеи, с плечами шире бёдер, и стояли на двух ногах. Их почти лысые головы находились там, где и ожидалось, хотя по бокам торчали уши. Длинные, тонкие части хряща отходили назад, делая мочки длинными и рваными. Морда была вытянута, большие, круглые, явно собачьи глаза сидели над носом и блестели красным в полумраке. Их губы остались мясистыми и чётко очерченными, делая их внешний вид ещё более тревожным, как и выступающие клыки. Если черты их лиц были странными, то конечности — просто неправильными. Предплечья были длиннее, чем у любого человека, локти находились выше, чем возможно. Пальцы каждой тёмно-серой руки оканчивались опасными чёрными когтями, хотя и были бесспорно человеческими. Их ноги были согнуты, даже когда они стояли неподвижно, и было ясно, что, выпрямись они в полный рост, то оказались бы даже выше Стива. В отличие от шёпота хеллхаундов, эти монстры вопили. Шум почти оглушал, когда команда прошла сквозь двери. Баки не понимал их, но чувствовал волнами исходящую враждебность. Направленную на него, на Стива, на Наташу. Не на Тони, хотя Баки не знал, почему. Ему было всё равно, пока запах Стива помогал ему не стать одним из них. Он сдерживал — так же, как и альфы, которые не могли повязать его, сдерживали его приказами. Голоса были чем-то, от чего легко отмахнуться, но, возможно, только потому, что Баки не мог их понять. — Голосую за то, чтобы туда не ходить, — сказал Тони, когда Баки прошёл мимо первого гуманоидного хеллхаунда. — Успокойся, Тони, — мягко сказал Стив, по крайней мере, звуча более расслабленно, чем чувствовал себя Баки. Однако ему на ухо шептали монстры, а разум пытался захватить альфа. Снова. Баки понюхал руку. Запах помогал держать себя в руках. Крики гуманоидов и голос метались у него в голове, прорываясь в любую брешь в его самоконтроле. Пока что он мог сдержать их, держать в страхе, но как долго? Между вспышками стучащего в голове голоса и пульсирующей в каждом суставе боли он понимал, что ему крышка. Рано или поздно голос прорвётся, даже с сохранявшим ему ясный ум запахом Стива. Всё, что он сейчас мог сделать — это надеяться, что сможет подобраться достаточно близко к Кларксону, чтобы забрать сукиного сына с собой. Помещение, в котором Кларксон решил спрятаться, отличалось от того, что ожидал найти Баки после встречающихся до этого, носивших промышленный характер этажей. Это была своего рода изолирующая камера, вернее, несколько изолирующих камер. Они располагались по краям комнаты, раскрытые и пустые, их двери были широко распахнуты. Изготовленные из стекла, они были достаточно большими, чтобы внутри мог удобно расположиться человек, а также односпальная кровать и медицинское оборудование. В центре помещения находилась круглая консоль, скорее всего, подключённая ко всем средствам мониторинга. Именно там они нашли Кларксона. Окруженный двумя гуманоидными хеллхаундами, он находился точно посередине комнаты. Баки уставился на него; смотреть куда-то ещё было невозможно. Этот человек (если сейчас его можно было так назвать) на первый взгляд выглядел так же, как на фотографии. Мужчина за сорок со светло-коричневыми волосами, подстриженными, но грязными. У него были очки в современной оправе и белый халат, под которым виднелась серая рубашка на пуговицах с чёрно-красным полосатым галстуком. Одежда была помята, как и сам человек. Под глазами залегли глубокие тени, а его кожа была болезненного землистого оттенка, но не тёмной зеленовато-серой, как у хеллхаундов. Баки не испытывал ни малейшего желания это делать, но зацепился взглядом за рот мужчины. Левый уголок тонких губ съехал вниз, из него текла по подбородку струйка слюны. Дойдя до центра зала, команда медленно расформировались, образовав полукруг между Кларксоном и дверью. Тот вытер слюну. Ему потребовалось странно много времени, чтобы пошевелиться и озаботиться собственной чистотой. Он подождал, пока они замедлятся и остановятся. В то же время Баки, как и остальные, заметил, что скрывалось за консолью. Наташа издала тихий звук отвращения. Будь Баки способен хоть на что-то, он, вероятно, тоже бы ощутил тошноту. Всё, что он мог сделать — это пялиться. Кларксон не сидел за консолью, как казалось. Он… Баки не знал, как это назвать. Сидел, стоял, лежал — любое определение казалось невозможным, потому что вся нижняя часть тела Кларксона была не больше, чем мутировавшей массой плоти. Она растекалась по полу, под и вокруг Кларксона, сдерживаемая только консолью. Складки кожи шевелились, пульсировали и дергались. Гной, или какая-то другая жидкость, сочился из открытых язв, а иногда просто из лопнувшей кожи. Она была не тёмно-серой, а красновато-розовой, как у любого нормального человека. Только в массивной куче, которая теперь служила нижней частью тела Кларксона, не было ничего человеческого. Под ним растеклась лужа жидкости, странной, вязкой и блестящей. Баки не мог различить никакого запаха, но даже издалека он знал, что к ней отвратительно было бы прикасаться. Не в силах сдержаться, Баки уставился на него, пытаясь определить, где заканчивались ноги Кларксона и начиналась его спина. Кроме того, он понял, что изменения охватили не только ноги. Огромные бугры плоти натягивали заднюю часть халата, вываливаясь из-под него. От ног не осталось ничего, что можно было бы назвать человеческими конечностями. Только сочащаяся гноем, трясущаяся, дрожащая под собственным весом плоть. — Да, — сказал Кларксон с медленной, полубессознательной улыбкой, — отвратительно, не так ли? Не волнуйтесь, это не станет вашей судьбой. Стив, вставший слева от Баки, спросил: — Тогда что за судьба? Подняв руку, Кларксон невнятно махнул в сторону гуманоидного хеллхаунда справа. — Эта, Капитан Роджерс. Понимаете, моё собственное… состояние было несчастным случаем. Я действительно должен был испытать препарат, прежде чем пробовать на себе, но, что ж, что случилось, то случилось… Стив нахмурился, но не приказал атаковать. — Мы модифицированы, Доктор Кларксон, — блефовал Стив, — и не подвержены вашей болезни. — Ну-ну, Капитан, — пожурил Кларксон и улыбнулся, позабавленно кривя губы и показывая, что левая сторона лица совершенно не двигалась. — Только я подумал, что мы честны друг с другом. Тусклые, водянистые глаза обратились к Баки. Он говорил не так громко, но Баки услышал. — Подойди ко мне, — прошептал он. Тяга этих слов разбила барьер в разуме Баки, в его сердце, и он был сметён их течением. Они забрали его волю, желания и ощущение себя и не оставили ничего, кроме приказа Кларксона. Желания повиноваться. Всё, что Баки мог сделать — это абстрагироваться, закрыть те части сознания, которые делали его самим собой. Ниже, всегда ниже — туда, где никто не найдёт его, где он будет в безопасности. Чья-то рука поймала Баки за локоть, дёрнув назад, и, развернувшись, он увидел держащего его Стива. — Баки, нет, — потребовал Стив, но даже сейчас он не заставлял Баки повиноваться. Просто звал, пытаясь привести в чувство. Однако никакого призыва повиноваться. То, насколько быстро он сломался под волей Кларксона, пугало. Просто ещё один альфа, использующий его тело для собственной выгоды. Предлагая его Стиву и не учитывая его мнение. Дёрнувшись, Баки попытался высвободиться из хватки Стива, но тот схватил его только крепче. Стив тихо прошептал: «я найду способ вернуть тебя». А потом просто отпустил. Не сделал никаких попыток перебить голос Кларксона собственным, не попытался утопить разум Баки ещё сильнее. — Как вы можете видеть, Капитан, — самодовольно сказал Кларксон, когда Баки встал между ним и хеллхаундом слева. — Ваши улучшения ничего не значат. Это только отсрочка неизбежного. — Как? — выпалил Старк. — Как вы смогли создать болезнь, которую не может побороть даже их иммунная система? Кларксон лениво пожал плечами. — Это было очень просто, так как у меня был доступ к образцам крови Зимнего Солдата. Баки хотел бы быть удивлённым, может, даже шокированным, но нет. В Рафте у него еженедельно без его согласия забирали кровь. О, он заставил охранников дорого заплатить за эти дары, но, в конце концов, до тех пор, пока ему ничего не вводили, это не стоило борьбы. К тому времени, как он встретил Стива и его команду, это стало рутиной, хотя он привык к таким процедурам за время, проведённое в Гидре. Заключение в ЩИТе ничем не отличалось. Ну, там было меньше пыток, но он бы предпочёл боль скуке и изоляции. Стив замер, медленно сжимая руки в кулаки. — Вы очень хорошо известны своими опытами на беспомощных заключённых, — выплюнул он, — так что я даже не знаю, почему удивлён. Кларксон рассмеялся, его туловище зарябило, двигаясь так, будто он откинулся на спинку кресла. — Пожалуйста, избавьте меня от своей морали, Капитан. Это ваш драгоценный ЩИТ и дня не выдержал, прежде чем начал выкачивать из него кровь. Кроме того, заключённые, приговоренные к пожизненному заключению, являются лишь помехой для общества. Не говоря уже о том, что они сами же упекли себя в тюрьму. Контраст с проведённым мной спасательным исследованием… Кларксон умолк, когда Старк издевательски фыркнул. — Чума? — саркастично спросил Старк. — Да бросьте. — Справедливый аргумент, доктор Старк. Я проводил эти исследования до тех пор, пока Всемирный Совет заставлял меня работать на них. Наташа, притворяясь заинтересованной, сделала маленький шаг вперёд. — В вашем досье говорится, что они предложили вам досудебное соглашение. Для меня это звучит не как принуждение, а так, будто вы легко отделались. Усмехаясь, Кларксон махнул рукой. — Ложные документы, чтобы скрыть правду. Тело Кларксона взмыло в воздух, поднимаясь на груде растёкшейся плоти так, что возвысился над всеми ними. Каждая сохранившая самосознание частица Баки хотела отойти, избежать приближающейся отвратительной массы. Он не мог, не мог даже пошевелиться, потому что Кларксон хотел, чтобы он стоял тут. У команды не было такой проблемы: все дружно сделали шаг назад, вскинув и перезарядив оружие. Кларксон не атаковал, но и не приказывал. — Они забрали мою семью! — яростно взревел он. — Моих жену и сына! Они забрали их и заставили меня поклясться изучать то, что они хотели — всё, что они хотели. Я сделаю это, и моя семья будет невредима. Лжецы! — выкрикнул он. — Обманщики! Мерзавцы! Моя Мелисса и Эдвард были невинны, и их убили! Отняли у меня людей, которых поклялись защищать, пока я повинуюсь. Люди, которые называли себя хранителями мира во всем мире! Которые осмелились называть себя праведными и добрыми! От откровения Баки дёрнулся. Это вовсе не шокировало; специализированные навыки всегда были востребованы, и все правительства были известны заключением отвратительных сделок, чтобы заставить человека сотрудничать. Тем не менее, то, на что намекал Кларксон, было хуже, чем Баки ожидал от ЩИТа или Всемирного Совета Безопасности. Нужна была уникальная жестокость, чтобы забрать у человека семью, особенно детей, и угрожать их жизни, не говоря уже о том, чтобы убить. Если предположить, что Кларксон говорил правду. — В его досье нет упоминания о сыне, — шепнула Наташа Стиву, но достаточно громко, чтобы Кларксон услышал. — Нет, — заявил мутант, немного опустившись. Его мутировавшая плоть опала и ещё больше засочилась вязкой жидкостью. Баки наблюдал, как лужа подбирается к его ботинкам, но ничего не мог сделать. — Держать в заложниках женщину — это одно, но ребёнок? Если бы кто-то узнал, то ни за что бы не встал на их сторону, но как узнать то, чего не существует? Стив вздрогнул, его взгляд метнулся к Баки, когда Кларксон опустился. Теперь вновь казался сидящим. — Лишение всех этих жизней не вернёт их, — спокойно сказал Стив, снова сосредоточившись на Кларксоне. — Это не принесёт вам или им мира, доктор. Вы ведь это видите? Так вы не чтите их память. — Мир? — будто во сне сказал Кларксон. — Честь? Какое значение эти слова имеют, когда вы сражаетесь с врагом, забыв про них. Мой враг, Капитан, — тот, за которым вы так беспечно следуете. Они послали вас, не так ли? Чтобы снова спасти мир, как вы обыкновенно делаете. Скажите, где вы были, когда умерли моя Мелисса и Эдвард? Пожимали руку какому-то политику? Отдавали честь командиру? Может быть, тому, который приказал убить мою семью? К удивлению Баки, вмешался Старк. — Они послали нас, чтобы спасти мир, но это не похоже на чуму, которую невозможно остановить несколькими большими бомбами. Что это даст, Кларксон? По-моему, ты совершил ошибку. То, как Кларксон сразу же уцепился за новую тему, послужило доказательством того, насколько деградировал его ум. — О, именно то, что я сделал. Я хотел заразить это место, а затем взять с собой своих новых миньонов, чтобы распространить вирус по всему миру. Убедиться, что ответственные за это почувствовали вкус моей мести. Увы, — он взмахнул по направлению к ногам, — стало трудно двигаться. — Об этом, — сказал Старк, — что случилось? Баки не понимал, почему это имеет значение, но видел, что здесь происходит. В то время как Романова и Стив пытались уговорить Кларксона, Старк хотел получить информацию. Вероятно, он думал, что есть лекарство, которое может спасти Стива и Романову. Но даже если оно существовало, Баки знал, что для него слишком поздно. В этот раз у него не было последнего пути отхода. — Лекарство не сработало, — пожал плечами Кларксон, от движения его тело зарябило, — я разработал вирус, используя сыворотку крови. Я использовал ту же кровь, чтобы разработать лекарство, и, как вы можете видеть, оно скорее… отреагировало более мощно на организме, для того непредназначенном. Честно говоря, мне повезло, что я жив. — У вас есть лекарство? — с нетерпением спросил Старк, шагая вперёд. — Да, конечно, — быстро сказал Кларксон, — как ещё я смог бы распространить вирус по всему миру? Не то, чтобы оно принесло бы вам пользу, доктор Старк. Капитан Роджерс, у меня есть для вас предложение. — И какое же? — нейтральным тоном спросил Стив. — Вы и ваша подружка вытащите доктора Старка из его костюма, и я не убью вас. Я позволю вам трансформироваться, и вы будете служить на моей стороне в качестве генералов. В отличие от моих нынешних слуг, я даже позволю вам свободу — в разумной мере, а также то, что вы искренне желаете, Капитан. Стив поднял бровь. — Я в этом сомневаюсь. Кларксон засмеялся влажным, саркастичным смехом. — Баки, не так ли? Дай ему попробовать то, что я могу предложить. Баки двинулся вперёд ещё до того, как Кларксон закончил, мгновенно поняв его желание устроить шоу. Опустив винтовку так, что та повисла на боку, он подошёл к Стиву, видя в расширяющихся глазах явную неопределённость по поводу следующих действий Баки. Но тупой доверчивый идиот всё ещё держался. Он позволил Баки обхватить руками плечевые ремни для щита и дёрнуть вперёд. Это было и знакомо, и чуждо: делать что-то, навязанное чужой волей, что-то, что он никогда бы не сделал по собственной. Противно было ощушать неспособность сопротивляться, и он боялся, что в этот раз не будет выхода. Он спускался сюда, чтобы забрать с собой Кларксона, но стал его орудием. Он ничего не мог поделать, так что оттолкнул брезгливость и страх и просто сделал это. Больше он не мог ничего. Он старался об этом не думать. Стив ахнул, когда губы Баки врезались в его, яростно целуя. В этот раз это не было мягким касанием, осторожным разрешением на вход. Баки прикусил губы Стива, чтобы заставить его выдохнуть, затем просунул между ними язык, облизывая и дегустируя. Кларксон был прав в одном: Стив хотел его, и Баки целовал его со всей возможной страстью, трахая его рот языком. Имитируя то, чего на самом деле хотел альфа. Жар рук Стива парил над его бедром, напротив ключицы, и Баки рывком подтащил Стива ещё ближе, прижимаясь к нему бёдрами и грудью. Стив пытался не реагировать, не прикасаться, но Баки чувствовал напряжение в его теле, чувствовал, как он развёл руки в стороны, подальше от их тел, чтобы случайно (или целенаправленно) не коснуться его. Тем не менее, несмотря на поцелуй, в который он вложил всё, чему его научили альфы Гидры, Стив не реагировал. Не отвечал, не прикасался к нему. Недостаточно хорошо, но не для Кларксона, для Баки. Он хотел, чтобы Стив реагировал — чтобы показал, что это просто поцелуй, что они не вынуждены. Чтобы показал, что это что-то значило. Потому что это Стив. И если Баки ждут чьи-то прикосновения, он был бы рад, будь это Стив. Недовольно зарычав, Баки снова укусил Стива. Он прижался своими бёдрами к его, и наконец-то, наконец-то Стив отреагировал. Он опустил ладони под руки Баки, чтобы прикоснуться к нему, сделать что-то. Баки так и не узнал что. Оклик Кларксона был словно жёстким рывком поводка, тесно обвязанного вокруг горла, и он, вздрогнув, отшагнул назад, не в состоянии сопротивляться приказу. — Баки, — взмолился Стив, затаив дыхание, но не попытался удержать его. Баки сделал шаг назад, затем два, и повернулся прежде, чем успел встретить взгляд Стива. Что бы ни было в его глазах, он не хотел знать. Он не смог бы уйти от присутствия Кларксона. Не тогда, когда простая мольба в голосе Стива так потрясла его. От Кларксона волнами исходило удовлетворение. — Видите, Капитан? Я могу дать его вам. Иначе он вас не примет. Я вижу это в его голове — то, чего он боится, и всё это есть в вас. Это единственный способ обладать им. Баки успокоил ум и сердце, не позволяя себе ничего чувствовать. Ни боли, ни удовольствия, ни страха. Если был в уголке его души крошечный, ярко горящий сгусток чувств, то он закопал его, толкнул глубоко во тьму разума, чтобы убедиться, что он останется нетронутым. Он был здесь, чтобы подчиняться приказам Кларксона, и больше ничего. Здесь не было ни Джеймса Бьюкенена Барнса, ни Зимнего Солдата. Он был просто мешком плоти и костей, и его единственной волей была воля Кларксона. Взглянув на сломленное выражение лица Стива, Баки ничего не почувствовал. Вообще ничего.