Неутолимый жар

— Похоже, для создания лекарства он использовал дендритную клеточную вакцину с рекомбинантным вектором. Так что это не столько лекарство, сколько вакцина, а значит, если ваш сержант Барнс уже слишком болен, она может не стимулировать его иммунную систему бороться с болезнью. И я имею в виду, что изменения могут быть необратимы. Это заболевание буквально меняет человеческое ДНК, Тони. Эта штука — в световых годах от всего, что я когда-либо видел или слышал. Подобное должно быть научной фантастикой. На этот раз Тони не пытался прервать Брюса. Успокаивающая болтовня о науке позволяла сосредоточиться, не позволяла разуму блуждать, снова и снова возвращаясь мыслями к Стиву, который отвернулся от него, медленно преследовал, угрожал Пеппер… — Тони? — Да, — быстро сказал Тони, — так почему бы нам не совместить это с системой нанороботов? У меня есть образцы Кларксона, какая бы часть лекарства не попала в его организм, её будет легче синтезировать, и нанониты доставить быстрее, чем тело. Брюс вздохнул, и Тони мог представить, как он качает головой. — Технология экспериментальная, Тони, не говоря уже об опасности. Принцип действия такого рода технологий ещё не был усовершенствован, молчу уже о том, что он полностью выходит за рамки моей специализации. С чего бы мы вообще начали? Есть фактор времени, не так ли? Фактор времени, да. Один такой Стив скрыл от них, вместе с кучей другой информации. У него были свои причины, но у Стива вечно были свои причины. Как когда они были на десятом подуровне. Конечно, это была уловка, трюк, но Наташа так плавно действовала с ним заодно, даже не общаясь. Можно ли оправдаться тем, что болезнь забрала у них рассудок, как у Барнса? — Нам нужны биологически ориентированные ретровирусы, доктор Чо, вероятно, сможет помочь нам с этой новой технологией — она готовилась её опубликовать. Они могут нацелиться непосредственно на ДНК, найти повреждённые фрагменты и изменить, в то время как вакцина будет действовать на иммунную систему. — Тони, — резко сказал Брюс, явно раздраженный, — чтобы начать, нам нужен чистый образец их ДНК. Со Стивом и Нат проблем не будет, но Барнс? И я уже сказал, метод экспериментальный. Мы не сможем испытать его до того, как закончится время. Мы не можем просто дать им экспериментальное лекарство, понятия не имея, как оно подействует. Тони поставил ноги на пол, ботинки Железного Человека застучали по палубе. — Мы не можем просто позволить им превратиться в монстров, — ровным тоном сказал он. — Ты не видел того, что видел я, Брюс. Экспериментальное оно или нет, мы должны делать всё, что можем, иначе потеряем их, и не в смысле смерти. Оставь образцы ДНК мне, просто свяжись с доктором Чо, может, она поможет. Я на пути к вам, только пройду обеззараживание. Через связь послышался мягкий стук. — Да, хорошо, — устало согласился Брюс. — Ты в порядке? — Я? — переспросил Тони, чувствуя, как от вопроса тянет в груди. — Я в порядке. Ты видел Пеппер? — Она принесла мне немного еды всего несколько часов назад. Тони вздохнул, облегчённо закрыв глаза. Напомнив себе, что Пеппер ничего не угрожает, что Стив говорил не всерьёз. Он попытался справиться с дрожащими внутри костюма руками. Было так трудно забыть Стива, бросающего в него щит, ломающего костюм, снова ловящего, и Тони… — Когда ты будешь здесь? — спросил Брюс. — Так скоро, как только смогу, — ответил Тони. — Надо взять у детишек несколько образцов на случай, если они понадобятся нам позже. Лететь и забирать их не будет времени. — Хорошо, — смиренно сказал Брюс, и тут же решительно продолжил: — Я подготовлю лабораторию и сообщу доктору Чо. Тони кивнул, пусть друг и не мог его видеть. — До скорой встречи, Брюси. Окончив звонок, Тони встал на ноги и махнул Наташе. — Ну же, медсестричка, — подшутил он, — мне нужны твои прекрасные руки для одной деликатной работы. — Тони, — осторожно сказала она, и он точно знал, что грядёт. Извинение. Будто он не мог понять, насколько опасна была ситуация, насколько деликатна. Они сделали то, что должны были, потому что были солдатами. Вот что они сделали. Это знание не помогло пресечь воспоминания. Стив атакует, Наташа поднимает пистолет, Тони стреляет из груди. Стив горит. — Не упоминай об этом, — потребовал он, сохранив голос. — У нас есть работа. Сроки, помнишь? Наташа нахмурилась, но последовала за ним из кабины в трюм. Барнс совершенно неподвижно лежал на медицинской кровати, закрыв глаза. В резком свете квинджета он выглядел ещё хуже. Стив был гол по пояс и обрабатывал обожжённый бок. Между его бровей появилась складка, говорящая, что он слишком много думает, слишком накручивает себя. К этому были склонны они оба — к нескончаемой, вьющейся спиралью вине и самобичеванию, но сейчас Тони не станет помогать. Он не мог даже найти сил спросить, всё ли с ним в порядке. Тони взглянул на его бок, ниже, и приказал вывести на дисплей отчёт по состоянию костюма. Жест был настолько интуитивен, что он осознал его только когда перед глазами замелькали строки состояния. Выработка энергии стабильна, воздушные фильтры работают на сто процентов, никаких явных пробелов в герметичном слое. В своей детке он по-прежнему остался полностью изолирован от инфекции. Добравшись до аптечки возле Стива, Тони вытащил шесть вакуумных пробирок и три иглы и передал их Наташе. — Ну вот, сестра, — весело сказал он, — нужно по два образца от каждого из вас. — Каждого? — спросил Стив, впервые глядя на Тони с момента, как провернул свой маленький трюк. Хорошо, подумал Тони, что ему плохо. Тони был обижен. Он не должен рваться к Стиву, чтобы увидеть его перебинтованную руку или лоскуты плоти, прилипшие к оплавленным остаткам валявшейся на полу изодранной куртки. — Да, чем больше, тем лучше. С их помощью мы проведём этот небольшой эксперимент. С чем лучшим материалом нам придётся работать, тем больше шансов, что никто не умрёт. И нам придётся положиться на сыворотку. Что она обезопасит вас, когда мы позаботимся о лекарстве. — Стив, можно я… — начала Наташа. — Я справлюсь, спасибо, — тут же сказал Стив. Наказывая себя, догадался Тони, и почувствовал себя ещё хуже. Что было не совсем справедливо. Это была не его вина и не его решение. Он защищал себя, защищал Пеппер. — В любом случае, мне нужны твои руки. Медсестра, помнишь? — напомнил Тони, благодаря костюм за то, что он не дал никому увидеть его глаза. — Взять образец у мёртвого парня — это одно. Я не стану колоть вас иглами в этих перчатках. Вздохнув, Наташа кивнула. Она тоже не купилась на ложь Стива, но не стала протестовать. Никто не читал Стива быстрее Наташи. Ну, может быть, за исключением Барнса, но тот всё ещё валялся без сознания. Передав пробирки, Тони отступил, наблюдая, как она вскрыла защитную пластиковую упаковку и закатала левый рукав. Крепко сжав кулак, она спокойно ввела иглу в выступившую на сгибе локтя вену. Ловко прикрепила пробирку, которая начала неуклонно наполняться кровью. Когда она наполнилась, Нат даже не поморщилась, совершенно безразлично переключившись на пустую пробирку и повторив процесс. Она вытащила иглу столь чисто, что капля крови на коже была едва заметна. Быстро, эффективно; те же странные навыки, что и у Стива. Она передала обе пробирки Тони, и он вложил их в скрытую емкость в левой голени костюма. Стив не стал пытаться взять у себя кровь самостоятельно. Он протянул руку Наташе, и она шагнула вперёд. Тони знал, что не должен, знал, что от этого будет чувствовать себя только хуже, но не мог оторвать глаз от Стива. Повязки на его руке натянулись и окрасились в розовый, впитав плазму и экссудат. Бинты на груди Стива выглядели ещё хуже, край, прикрывавший место, где он сорвал вместе с оплавившейся курткой кожу, покраснел. Из-под повязки виднелись лопнувшие волдыри. Они были белёсо-розовыми и сочились жидкостью. Вероятно, всё уже заживало, но если бы Тони присмотрелся достаточно внимательно, то увидел бы на коже Стива отпечаток щита, благодаря которому он избежал некоторых травм от жара. На Стива Наташе потребовалось столько же времени, как на саму себя. Передав образцы Тони, она направилась к Барнсу, но Стив упёрся ей в живот рукой. Не той, что крепко зажимала бок, а той, которую вплоть до пальцев закутывали бинты. Неряшливо, но Стив быстро исцелится. — Стив, мне нужно поскорее… — мягко сказала Наташа. — Нет, — не терпящим возражений тоном оборвал Стив. — Хорошо, — медленно сказал Тони, — мы знаем, ты запал на этого чувака, но это займёт всего секунду. Никто не причинит ему вреда. Стив снова посмотрел прямо на Тони, будто мог встретить его взгляд даже сквозь лицевую панель. Не отступить от увиденной в его глазах тьмы было тяжело. Тьмы, которая соответствовала тому, что происходило в его собственной голове. Вот почему они так хорошо ладили: они разделяли одних и тех же демонов. Но всегда нелегко было видеть их отражение в нём. — Они уже причинили ему боль, — резко сказал Стив. — Больше никаких экспериментов, никаких игл, не когда он прикован наручниками к кровати и не может возразить. Мне действительно нужно объяснить почему? Оторвав взгляд от Стива, Тони посмотрел на Барнса и с удивлением обнаружил, что глаза омеги открыты. Он смотрел на Стива, бодрствовал, но на этот раз молчал. Он бы не протестовал против образца крови, Тони видел, но это бы только доказало точку зрения Стива. — Нет, — тихо сказал Тони, наблюдая, как Барнс закрывает глаза. Тони не мог прочитать выражение лица Барнса, не мог сказать, о чем он думал. Но мог догадаться. Кто-то, настолько яростно независимый и легко провоцируемый… нет, сейчас они не могли доверять его спокойствию. Тони понял, почему Стив приковал его к кровати. Когда Тони оглянулся на Стива, тот снова уставился на свои руки. — Мы останемся здесь, — объяснил Стив, — пока не упадет бомба. Делай что нужно, но до тех пор ни с кем не связывайся. Мы отправимся в ЩИТ, когда придёт время, и… копия сделки Баки на сервере Джарвиса. Я попросил его загрузить её, на всякий случай. Желудок Тони сжался. Он понял, что Стив имел в виду под «всяким случаем». — Не волнуйтесь, Кэп, — легкомысленно сказал он. — Вернусь с решением. Я мигом, быстрее пули. Вот увидишь. Губ Стива коснулась улыбка. — Скоро увидимся. Отступив, Тони наблюдал за ними тремя, пока нажимал кнопку, чтобы открыть шлюз. Пошевелилась только сидящая возле Стива Наташа, обхватив его за плечи рукой. Её рыжие волосы ярко контрастировали с его кожей, когда она положила голову ему на плечо, и Тони не думал, что когда-нибудь забудет этот образ. И впервые он подумал, что понял, что чувствовал Стив, когда решил оставить Барнса. — Съешьте и выпейте что-нибудь, — приказал Тони, продолжая ступать вниз по рампе и как возможно оттягивая момент. — Сохраняйте силы. Не то чтобы вам это нужно, но не повредит. Стив снова посмотрел на него, и Тони прыгнул, не слыша того, что он сказал. *** — Твои бинты ужасно выглядят, — сказала Наташа Стиву, когда рампа квинджета снова закрылась, а шум ветра снаружи утих. — Ты хоть мазью от ожогов пользовался? — Да, да, — терпеливо сказал Стив. Когда он обхватил её рукой за плечи, стало ясно: он знал, что она планирует поднять ему настроение. По крайней мере, жест также означал, что он не будет пытаться её остановить. — Ты позволишь мне перевязать их? — спросила Наташа. — Или и дальше будешь строить из себя мученика? — В этом нет необходимости. В любом случае, скоро всё заживет, — возмутился Стив, отдёрнув раненую руку. — Значит, мученик, — заключила Наташа. — Почему я вообще удивлена? — пихнув Стива плечом, чтобы смягчить резкость слов, она сказала: — Не всё это твоя вина, Стив. — Нет, не всё, — слишком легко согласился Стив. — Но это — да. Наташа вздохнула. — Не хочешь пояснить, что «это»? Взмахнув рукой, Стив указал на Барнса, но не остановился на этом. — Тони, все те люди, которых мы оставили умирать, и сколько ещё заболеют или пострадают, когда ударит ядерная бомба? — Он запустил руку в волосы. — Сколько ещё там людей, таких как Баки и Кларксон? Я имею в виду, мы вообще сможем найти их всех? — Притормози, — успокаивающе сказала Наташа, не в первый раз сожалея, что не родилась бетой. — Один акт самобичевания за раз, хорошо? Ты поговоришь с Тони. Пеппер поговорит с Тони. Он простит тебя. Всё. Стив покачал головой. — Дело не в прощении. Просто… об этом ему снятся кошмары. Я имею в виду, не совсем, но теперь это будет среди них. И почему? Он гражданский, Нат. Он не… мне нужно перестать таскать его в подобные места. Наташа вздохнула, потеревшись щекой о его бицепс. Из-за лихорадки её кожа всё ещё оставалась горячей, она медленно соображала, и истощение после всего пережитого ей не помогало. Как и кровопотеря, хотя она исцелялась. Не так эффективно, как Стив, и нога всё ещё затрудняла движение. — Тони сделал свой выбор, когда надел костюм и объявил миру, что он — Железный Человек. Его решением было ходить в места вроде этого. Ты правда не имеешь к этому никакого отношения, — сказала Наташа столь твёрдо, как могла, не вкладывая в голос агрессию и не заставляя его защищаться. Но упрямый альфа покачал головой. — Он подписался на помощь людям, Нат. Вмешиваться в конфликты, туда, где люди беспомощны и нуждаются в ком-то вроде него. Не на… это. Руки Стива взлетели в воздух, жестами показывая практически всё, с чем столкнулись они в «Трёх сёстрах». Вероятно, движение было болезненно, но служило частью дела. Стив не был мазохистом, но был достаточно глуп, чтобы думать, что заслужил боль. Наташа вздохнула. — Попробуй сказать ему, что он не может пойти с нами, потому что гражданский, хотя он будет знать, что мы нуждаемся в нем. Увидишь, что произойдёт. Наконец, Стив искренне улыбнулся, пусть это и длилось всего секунду. — Хорошо, ты меня подловила. — Честно говоря, Роджерс, — с любовью сказала она, — понятия не имею, зачем ты вообще меня допрашиваешь. Я всегда права. Стив раздражённо заворчал, но улыбка вернулась. — Думал, ты только ведёшь себя так, будто всё знаешь. — О тебе я знаю всё. В остальном я предполагаю, потому кажется настолько убедительным. Покачав головой, Стив слегка прижался к её боку, принимая предлагаемый ею комфорт. Подобное он дозволял немногим — даже Тони не входил в этот список. Наташа с благодарностью приняла его вес, её пронизывало чувство теплоты. До Стива она не испытывала подобного ни с кем и не думала, что сможет. Её обучение, её отточенные до остроты боевые инстинкты означали, что способность подчиняться альфе в ней практически отсутствовала. Вот почему Стив был таким сюрпризом, таким невероятным чудом. Каковы были шансы, что она когда-либо встретит альфу, настолько уверенного в себе, что ему не нужно будет даже слегка навязывать свою волю другим? Каковы шансы встретить кого-то, кто примет её изменившуюся физиологию, её профессию и Стива? Вместо того, чтобы остановиться, она сосредоточилась на том, как приятно чувствовать близость Стива, касаться его и позволить себе в конце концов расслабиться. — Что дальше в твоём списке вещей, которые ты знаешь лучше всех? — спросил Стив, потакая ей больше всего на свете. — Ты не можешь винить себя за то, что Совет Безопасности заключил Барнса в тюрьму или шантажировал Кларксона. Нет, — сказала она, когда Стив открыл рот. — Не можешь, и ты это знаешь. Найти других жертв будет нелегко, ты прав, но когда тебя это останавливало? — В последний раз — когда у меня была пневмония, думаю. — И когда это было? — саркастично спросила Наташа. — В тридцатые? — Кажется, в тридцать восьмом, — ответил Стив, и на этот раз улыбка не исчезла. Шутки были слабоваты, но всё-таки он пытался шутить, и только это имело значение. — Но ты будешь готова? Тебе может не понравиться то, что мы найдём в шкафу Фьюри. — Я присоединилась к твоей стае не для того, чтобы слинять, когда станет тяжело, — усмехнулась Наташа. — Мы тут для долгого пути. Я, Бартон, Сэм; куда бы ты ни пошёл, Кэп. Стив приподнял бровь. — Тони, Брюс и Тор? — Тор — принц, которому в буквальном смысле нужно следить за целыми мирами. Брюс… его демоны хуже, чем твои и Тони. И они могут стать больше, чем он может справиться. Тони… он всегда будет любить тебя, Стив, но вы двое сражаетесь иначе. Может, когда-нибудь ты окажешься на противоположной стороне схватки. Стив вздохнул и кивнул, потому что и сам пришёл к такому выводу. Но он хотел услышать её мнение, и поэтому так много значил для неё. В современном мире альфы не были столь властны, как когда-то, но всё ещё обычно отмахивались от неё. — Так вот, — твёрдо сказала она, — ты сам сказал, что мы не знаем, действительно ли это ядерная бомба. Противобункерная была бы более подходящим вариантом, учитывая, как глубоко в землю уходит здание. Не думай о худшем сценарии, хорошо? Вместо того, чтобы ответить, Стив выдохнул и смерил её долгим взглядом. Она снова пихнула его плечом, но не стала спорить. Он был тактическим гением, но по той же причине не мог перестать думать обо всех сценариях. Худшее и лучшее, что он планировал за них всех. Шесть лет командного опыта — не так много, но не опыт сделал Стива великим лидером — он только сделал его лучше. — Почему бы тебе не подогреть нам немного еды, а? Может, найдешь заначку Старка? Белковые добавки фантастические, — саркастично протянула она, — но съесть настоящей пищи было бы неплохо. Стив согласно хмыкнул, утешительно потрепал её по волосам и встал, не касаясь её ноги. Когда он исчез в кабине пилота и за ним закрылась дверь, она обратила внимание на Барнса. — Я знаю, что ты не спишь, — ровно сказала она. — Не уверена, знает Стив или нет, но как только он остынет, то поймёт. Барнс не реагировал, изображая опоссума, даже когда его спалили. Наташа протянула руку, чтобы пихнуть его в бедро. Но прежде, чем она успела до него дотянуться, металлическая рука в наручнике дёрнулась и нерушимой хваткой сжала её запястье. Не причинила боли, но она чувствовала мощь стальных пальцев. Он мог бы раздавить её запястье, если бы захотел, но что-то подсказывало Наташе, что он не станет. Барнс достаточно себя контролировал, чтобы отгородиться от них всех. Это убедило её, что он не собирался сражаться. Выбор уклониться от конфронтации означал, что он либо чувствовал слабость, либо не был уверен, как действовать. — Не трогай меня, — резко прохрипел он. Голос был сухим и приглушёным. — Не буду, — пообещала она. После побега из Красной Комнаты она знала, как важно ощущать контроль над собственным телом. — Чего ты хочешь? — спросил он, приоткрыв глаза, чтобы посмотреть на неё. Они всё ещё были странными, не вполне человеческими. Она надеялась, что Тони сможет это исправить, и не только ради себя или Стива. — Поблагодарить, — сказала она. Ей выпало удовольствие наблюдать, как он, позабыв о напряжении, озадаченно смотрит на неё. — Что? — сказал он наконец. Наташа ухмыльнулась, довольная собой. — Ты только что не набросился на Стива. Спасибо. Он и без того чувствует себя достаточно виноватым. Ему не нужна твоя злость. — Вы все тратите слишком много времени на заботу о его чувствах. Пожав плечами, Наташа оглянулась на дверь. — Если ты не заметил, сам он им уделяет не слишком-то много времени. Кроме того, — тихо призналась она, — он позволяет мне заботиться о нем. Это — привилегия, которую получают немногие. — Не моя работа заботиться о его чувствах, — сказал Барнс, отпустив её запястье и резко дёрнув рукой в наручнике. Он тихо заскрипел. — Нет, — нейтрально ответила Наташа, быстро убрав руку. — Но пока ты в таком состоянии, он всё равно тебе не позволит. — Он не упоминал меня, — отметил Барнс, доказывая, что подслушал, по крайней мере, часть их разговора. — У тебя глаза были закрыты. Ты не знаешь, — она откинулась назад, а потом вздохнула. Спорить с Барнсом было бесполезно. — Тем не менее, спасибо. Нравится тебе это или нет, я ценю это. — Мне всё равно, — проговорил Барнс. — Господи, Барнс, если две минуты побудешь приличным человеком — тебя это не убьёт. Тут с тобой все хорошо! — зашипела она. Её достало его отношение. То, как Стив с ним мирился, было за пределами её понимания. Он обернулся, его слишком тёмные глаза сфокусировались на ней. — Расстояние не помогает! — прошипел он, сжав челюсти, прежде чем снова отвернулся от неё. Наташа открыла рот, чтобы рявкнуть на него, но тут до неё дошёл истинный смысл слов. Расстояние никак не влияло на связь с хеллхаундами. Сейчас Барнс был не мудаком. Ну, вообще-то был, по умолчанию, но в этот раз непреднамеренно. Он боролся. Боролся с болезнью, связью — что бы это ни было, что бы ни связывало его с хеллхаундами и Кларксоном на базе. Он боролся с этим в одиночку. — В прошлый раз тебе помог запах Стива, — осторожно предложила она. — Если меня сейчас коснётся альфа — любой альфа, — то, клянусь, я сломаю эти наручники, — прорычал он. — Ему не обязательно тебя трогать, — сказала она, а потом поспешно добавила, — мы просто хотим помочь, Барнс. — Не выйдет, — прошипел он, напрягая голос. — Я попросил оставить меня там, и вы не послушались. — Нет, ты просил нас убить тебя, — огрызнулась Наташа. — Ты правда думал, что есть хоть малейший шанс, что мы оставим тебя во второй раз? Барнс откинул голову, мышцы его шеи напряжённо выделились, когда он прижался затылком к каталке. — Вместо того, чтобы позволить мне умереть на моих условиях, свободным, вы сделали это. Снова приковали к каталке, как грёбаный лабораторный эксперимент. Большое ёбаное спасибо за этот «апгрейд». — Ты сошёл с ума? — прямо спросила Наташа. — Стив никому не позволит прикоснуться к тебе. Я бы хотела, чтобы они попытались — потому что тогда бы были наказаны за всё, что сделали. И я молчу про себя или Тони. Стив бы добрался туда первым. Что-то заскрипело — звук металла, трущегося об металл. Наташа быстро взглянула на наручник, удерживающий его металлическую руку. Однако та спокойно лежала, не тянула за него. Но, посмотрев на другую руку, она заметила, что он царапает металл кровати потемневшими ногтями. Она наблюдала, как он выпрямил пальцы и сделал это снова, оставив на укреплённой стали тонкие серебристые царапины. Человеческие ногти не могли нанести такого рода ущерба, но она держала пари, что когти хеллхаунда могли бы. — И все же я здесь. Скован и притащен сюда против своей воли. Ты не имеешь права читать мне лекции. — Тебе нужны новые сведения о том, что такое лекция, — сказала Наташа, скрестив руки на груди, снова устав от споров. — И если думаешь, что я извинюсь за спасение твоей жизни, то глубоко ошибаешься. Изображай мученика перед кем-то другим. — Это был мой выбор, а не ваш. Вы не имели права! Наташа насмешливо фыркнула, но дверь кабины снова распахнулась. Взглянув на Стива, она увидела в его руках еду. И взгляд, которым он смерил обозлённое выражение лица Барнса и её оборонительное. Ну, если бы её застукали за дракой с его домашним питомцем, она бы тоже не смогла объяснить своих мотивов. Взглянув на Барнса, она сладко сказала: — Я не помогаю самоубийцам, извини. — Нет, ты всего-навсего оставила меня умирать долгой и мучительной смертью, а не спокойной и быстрой. Не жди, что я буду благодарен. Она вздрогнула. Неважно, почему она согласилась на план Стива: слова зацепили её. Она ощущала ту же потребность, тот же инстинкт самой распоряжаться своей судьбой с тех пор, как освободилась от Красной Комнаты. Включая смерть. Ей бы не понравилась, если бы кто-то отобрал у неё контроль. Однако она верила, что в конце концов Тони найдёт лекарство, и они выберутся отсюда невредимыми. Она со Стивом; они не позволят ему сдаться. — Я была в Красной Комнате, — мягко сказала Наташа, поднимаясь с места. Она ждала, что он подтвердит этот факт, но Барнс молчал. Отсутствие реакции означало, что он уже знал. — Я знаю, как много для тебя значит право выбора. Я знаю, каково это — лишиться его, когда твоё тело — всего лишь инструмент в чужих руках. Я верю, что Брюс и Тони смогут найти лекарство. Они — гении. Подобные блистательные умы — единственные на целое поколение, и у нас в команде два таких человека. Они смогут найти лекарство. Барнс не смотрел на неё, но и перестал столь ярко демонстрировать свой гнев. — А если выяснится, что не смогут? — хриплым голосом спросил Барнс. Наташа мимолётно задалась вопросом, не повреждено ли его горло. Теперь он был тише, по крайней мере, часть его гнева исчезла. Что-то из сказанного ей до него дошло. Стоило догадаться, что он гораздо раньше узнал о Красной Комнате. Это было хорошо, даже если какая-то часть ее ненавидела, что он так много знает о самых темных временах её прошлого. Это означало, что она могла найти с ним общий язык, с чем даже у Стива были проблемы. Дело в том, что такими людьми, как она и Барнс, манипулировали не ложью, а правдой. — Если нет — то клянусь, я прослежу, чтобы ты умер быстрой и безболезненной смертью, вне зависимости от того, кто что скажет. Одна из наиболее удачных тактик запугивания Красной Комнаты — оставить своим агентам (жертвам) знание того, что им не позволят даже умереть. Что в самый тёмный час слабости не выйдет даже мечтать о смерти; они гарантировали, что этого не избежать. Искреннее обещание конца, конца страданиям, что-то значило. Для неё — да, и судя по едва заметно спавшему напряжению в теле Барнса — для него тоже. Барнс склонил голову, смотря на неё уголком тёмных, изменившихся глаз, оценивая её искренность. — Думаю, квинджет самоуничтожится достаточно быстро, — сказал Стив. Если учесть тему разговора, тон его голоса был обманчиво ровным. — Мощный взрыв, а у меня есть слабость к прыжкам из самолёта. Застонав, Наташа закатила глаза, но приняла предложенные им закуски. Взглянув на Барнса, Стив протянул ему несколько крупных шоколадных батончиков. — Думаешь, этот план реален? Потому что я правда ненавижу оставлять тебя в наручниках. — Видимо, недостаточно, чтобы не надевать их на меня, — огрызнулся Барнс. Стив, покачав головой, позволил ему. По мнению Наташи его следовало причислить к святым за то, что он так долго терпел закидоны Барнса и до сих пор считал его привлекательным. — Нет, недостаточно. Хмурясь, Барнс оценил предложение Стива. — Шоколадки мои? Стив улыбнулся. — Да. Нат достанутся чипсы. — А тебе? — к удивлению Наташи потребовал Барнс. Вероятно, он это ненавидел, но полностью подавить омегу в нём было невозможно. Как и альфы, они рождались для того, чтобы заботиться о других. — Коктейль, — легко ответил Стив, — калорий больше, чем во всей вашей еде вместе взятой. Уголок губ Барнса дёрнулся, а потом он кивнул. — Хорошо, план может быть таким, но я все ещё не стану тебя благодарить. Улыбка осталась на месте, но любые признаки удовлетворения или радости исчезли из глаз Стива. Наташа захотела ударить Барнса побольнее. Разве они это не проходили? Серьёзно, нужно повторять? Она не думала, что Барнс почувствовал себя лучше, когда причинял боль Стиву. — Я никогда этого и не ждал, — ответил Стив, подойдя к койке и набрав код, разом разблокировавший наручники. — Дело в том, что я сделал это не для тебя. Я не мог снова тебя оставить. — Он, не касаясь Барнса, уронил шоколадки ему на живот. — Так что я сделал это для себя, и могу только надеяться, что ты когда-нибудь поймёшь. Рука Барнса дёрнулась, схватив запястье Стива и сжав достаточно сильно, чтобы Наташа услышав скрип кости. Она потянулась за пистолетом, но не вытянула его. Стив поморщился, однако не попытался вырваться. — Ты не можешь принимать решения за меня, — зарычал Барнс. Что-то изменилось в Стиве, и он наклонился, втиснувшись в личное пространство Барнса, его осанка была такой же напряжённой. — Я твой командир, — сказал Стив голосом Капитана Америки, — именно это я и должен делать. Я принимаю решения и даю приказы, неважно, какая у меня причина. Ещё девять часов ты под моим командованием, сержант. Честно говоря, я даже не обязан объясняться. — Так, значит, ты хочешь? — спросил Барнс, и в его голосе было нечто жуткое. Он смотрел прямо на Стива глазами, омраченными болезнью. Наташа замерла. Слова были просты, в то же время было в них что-то чрезвычайно опасное. — Сам знаешь, что нет, — Стив, пусть и не отклонился, смягчил тон. Он не попытался высвободить руку из хватки Барнса. Даже не отступил. — Ты оставил мне не так много вариантов. — Тогда заткнись нахуй. Ты так чертовски уверен, что твой выбор — единственно правильный и идеальный, что говорить с тобой абсолютно бесполезно. Барнс встал с кровати одним резким движением, собирая в руку конфеты, и пошёл прочь. В одно мгновение он оказался на другом конце трюма, сев на стоящее спиной к ним сидение и сгорбившись так, что они едва видели за спинкой его голову. Стив возле койки не двинулся, его рука всё ещё висела в воздухе, будто Барнс пытался сломать её даже сейчас. Наташа поймала Стива за руку и потащила его к кабине, подальше от Барнса. — Сейчас он не в том состоянии, чтобы мыслить рационально, Стив, — успокоила она. — Это бесполезно, пока мы не узнаем, есть у Тони лекарство или нет. Сейчас ты до него достучаться и не сможешь. Никто не сможет. — Мне никогда до него не достучаться, Нат, — устало сказал Стив, заняв место второго пилота. — Я могу объяснять до посинения, но он прав. Может сколько угодно на меня орать, и это не изменится. Наташа фыркнула. Долбанутость этих людей ужасала. — Ну, сначала он пытался избежать конфронтации. Наверное, — сказала Наташа, устраиваясь в кресле пилота, вытянув ногу под консолью. Так нагрузка на поврежденные мышцы ослабла, тупая ноющая боль поутихла. — Не заметила, чтоб он делал это с теми, кто ему не нравится — ну, хоть немного. Я просчиталась, не стоило пытаться с ним поговорить. Стив просто упёрто покачал головой. — Бак… Барнс, как и я, уверен, что прав. Он не собирается никого слушать. — Мы понятия не имеем, насколько ему больно, прямо сейчас он имеет дело с неизвестными ментальными факторами и, вероятно, его всё ещё трясёт после контроля Кларксона. Ты не можешь ждать от него рациональности. — Ты так говоришь, будто это что-то новое. Раньше он был таким же. Разница только в том, что не так давно он потерял контроль. И я тоже этому помог. Наташа разорвала пакет с чипсами и раздражённо посмотрела на Стива. Запах специй и жирной жареной картошки ударил её, как кувалда, рот мгновенно наполнился слюной. Она так хотела нормальной вкусной еды. Стив последовал её примеру, покопавшись в их припасах и начав делать себе ещё один коктейль. — Раньше он спорил и провоцировал, потому что испытывал тебя, — терпеливо объяснила Наташа, хотя не была полностью уверена, что правильно делает, поощряя Стива. — И да, он был расстроен, зол и всё ещё страдал от травмы, с которой никто никогда не удосужился ему помочь. Его поведение было продуманным. Он ходил по краю, но никогда не заходил за пределы твоей зоны комфорта. Он подкалывал, вставлял палки в колёса, но всё равно был заодно с тобой и нами. Прямо сейчас он не что иное, как животное в ловушке, готовое отгрызть собственную лапу, чтобы сбежать. Это совсем другое дело, Стив, — она съела горсть чипсов и застонала от попавшего на язык вкуса сладкого перца и специй. Проклятье, она хотела стейк с молодым картофелем и огромной миской салата прямо сейчас. И маслом. Много, много масла. — Хочешь моё мнение? Он сдерживался. Мы уже видели, как хорошо ему удаётся залезть тебе под кожу. Если бы он действительно захотел, то ранил бы намного больнее. Недовольно поморщившись, Стив разом проглотил коктейль; лучше делать это как можно быстрее, чтобы избежать вкуса. Он не ответил, и это значило не меньше реальных слов. Он ей не поверил. К счастью, это было связано скорее с его психическим состоянием, а не мнением о её возможностях. А ещё это означало, что он запал на Барнса сильнее, чем она подозревала. — Ты совместим с ним, не так ли? — тихо предположила Наташа. — Знаешь, как часто это случается? — спросил Стив свою бутылку питательных добавок. — По статистике, я не должен был встретить и одной совместимой омеги. Я встретил троих, и просто посмотри, как всё обернулось. Все эти рассказы о судьбе, совместимости и родственных душах. Позволь мне высказаться: херня это полная. Просто биология. Наташа тихо фыркнула. — Спорю, ты не ожидал суперсолдата с металлической рукой и характером проснувшегося посреди зимы медведя, — она вымученно засмеялась. Она была настолько вымотана, что шутить было трудно. — Но на самом деле, если взглянуть с определённого ракурса, вы двое так похожи, что больно становится. — Да? — спросил Стив и приподнял бровь, наконец глядя на неё. — Чем же? — Ты любишь спорить. — Наташа фыркнула, снова увидев обиженное выражение на его лице. — Нет, не смотри на меня так. Любишь. Ты делаешь это так, что кажешься милым и вежливым, но будешь давить, давить и давить, пока не заставишь людей согласиться с твоей точкой зрения. Барнс тоже явно обожает спорить, просто он менее любезен. Вы оба любите дурить и лихачить только потому, что можете, и оба упрямы как ослы. — О, отлично, мы разделяем худшие черты друг друга, — язвительно сказал Стив. — Но, Стив, — Наташа съела ещё одну горсть чипсов и захлопала ресницами. — Только представь, как вы сможете часами ругаться и спорить, и никто из вас не заскучает и не сдастся! — Я не так уж и плох, — возмутился Стив, но она могла сказать, что он не всерьёз. Некоторое время Наташа задумчиво жевала. — Ладно, может, это было бы не настолько плохо, — она сделала жёсткий акцент на слове «настолько». — Вы могли бы тратить время на тупые трюки вроде незапланированных прыжков из самолета без парашюта, а затем критиковать работоспособность друг друга. — Один раз, — сказал Стив, но улыбнулся. — Это не было запланировано всего один раз. Наташа запустила руку в пакет и с разбитым сердцем обнаружила внутри всего несколько раскрошившихся чипсин. Она съела их все. После она начала облизывать испачканные специями пальцы. — Как твоё запястье? — вскользь спросила она. Повращав запястьем, Стив пожал плечами. — По меньшей мере растянуто. Через несколько часов всё будет хорошо. — Он мог схватить другой рукой, — отметила она. Стив поморщился, поняв, о чём она говорит. — Логично, но причинять мне боль не так уж и действенно. Пожав плечами, Наташа протянула руку за оставшейся частью его напитка. — Он сломлен, Роджерс. Ты с самого начала это знал, — вздохнула она, опустившись ниже на сиденье и забросив уставшие ноги на консоль. От этого она неприятно упёрлась задницей в край сиденья, но ноге стало лучше. — К сожалению, в отличие от меня, он всё ещё находится на стадии, когда больше всего хочет, чтобы мир страдал так же, как и он. Откинув голову, Наташа постаралась расслабиться. Стив умен, в конце концов он бы понял, что она имела в виду. Что если он действительно хочет Барнса, ему придётся переждать стадию агрессии, пока не наступит стадия принятия. Прежде чем открыться кому-то, Барнсу нужно было почувствовать свободу. Не существовало никакого волшебного лекарства, никакого аргумента, который моментально бы сработал. Как бы пугающе это ни было, единственным планом действия было ожидание. — На каком этапе сейчас ты? — тихо спросил Стив. — На том, где хочу на что-то положиться. Стив усмехнулся. — Не хочу расстраивать, но ты вроде как уже. Наташа улыбнулась. — Так оно и случилось, верно? Невозможно было не чувствовать счастье и тепло, когда она думала об их маленькой нетрадиционной стае. — Вздремни, — предложил Стив. — Это поможет твоей ноге, и я обещаю не драться с Барнсом, пока ты не проснешься. — Какое обещание, — засмеялась Наташа, закрыв глаза. — Неплохая идея. Увидимся минут через сорок. Сон Наташи продлился гораздо дольше сорока минут. Больше похоже на два часа. Когда она проснулась, что-то мелко подрагивало в мозгу. Она путано думала о воде, жажда почти заставила её подняться. Зевнув, она подумала, что чувствует себя ещё хуже, чем до сна, прежде чем поняла, что что-то не так. Инстинкт, который напомнил ей о временной связи или ощущении чужих желаний, эмоций. Дело было не в пересохшем горле: кто-то был с ней связан. — Стив? — дрожащим голосом позвала Наташа, но тот выглядел столь же напряжённым. Он едва заметно дёрнулся, когда она, ощущая зуд в горле, встала и начала копаться в сумке у его ног. Бутылки с водой нашлись легко, и она выхватила одну, прежде чем последовала за ощущением напряжения и влечения в хвостовую часть самолёта. Барнс даже не посмотрел на неё, когда она протянула ему воду. Она дрожала внутри пластиковой бутылки, потому что руки Наташи тряслись. Барнс, должно быть, тоже спал, потому что потёр лицо ладонью, прежде чем, так и не открыв глаз, протянул руку за бутылкой. Его пальцы коснулись прохладного пластика, и в тот же момент светящиеся красным глаза открылись и сфокусировались на лице Наташи. Она выронила бутылку и отшатнулась, подавившись вдохом, влечение исчезло так же внезапно, как и появилось. Его рука замерла в воздухе, пальцы вытянулись, когда бутылка упала на пол, отскочила и откатилась. Наташа отступила, споткнулась об один из привинчивающих каталку к полу болтов и с шумом упала. Грохот привёл Барнса в себя, и он отшатнулся — будто это она была угрозой. В металлической руке с шумом перекалибровались пластины. Она чувствовала его неприязнь — такую глубокую и инстинктивную, что она потрясла её до глубины души. Глаза жгли слёзы, что-то резко сжалось в груди, будто она внезапно перестала дышать. Тем не менее она не могла отвести взгляда от Барнса, от глаз, которые становились всё крупнее и крупнее. Серый оттенок кожи становился всё темнее. Она неуклюже отползла назад, и он тоже отодвинулся на ряде кресел, пока практически не вжался в угол трюма. Затем Стив оказался рядом, шагнув из кабины пилота и направившись прямо к ней. Он встал возле неё на колени, загораживая от Барнса, обхватил за плечи и прижал к себе. — Эй, — тихо прошептал он. — Всё в порядке. Всё хорошо, — и уткнул её лицом себе в шею, подальше от Барнса. — Стив, откуда… откуда ты узнал? Что?.. — залепетала она, испуганная и смущённая. Всепоглощающее чувство неприятия давило на неё. Ей было стыдно, потому что она была плохой и недостаточно… — Мне приказали, — спокойно ответил Стив, в его тоне не было ни намёка на горечь или панику. Или, если на то пошло, в его запахе. — Он призвал и меня. — Призвал? — переспросила она, медленно и тупо, отрицая то, что и сама уже подозревала. Стив был Стивом: он понял её состояние, но кивнул, будто вопрос не был бессмысленным. — Всё в порядке, — снова сказал он, пропуская между пальцами пряди её волос. — Мы оба в порядке. Подождём ещё несколько часов, хорошо? Она отдалённо поняла, что Барнс вышел из своего угла. От него исходило дикое сочетание эмоций, вместе с долбаным чувством жажды. Хоть и было слабее того сочетания неприятия, ужаса и смятения. Как всегда спокойно, Стив просто повернул голову к Барнсу и сказал: — Твоя вода укатилась под стул. Барнс облизнул губы, но его глаза были расширены, и будь они нормального цвета, она, вероятно, увидела бы их белки. Ей потребовалось время, чтобы осознать предыдущие слова Стива, понять, что он чувствовал то же самое, что и она, ощущал жажду Барнса так же ясно, как и она. И связь казалась очень односторонней. Она могла чувствовать Барнса, его желания, но ещё она была уверена, что он не мог чувствовать её. Эта связь, тяжёлая и подавляющая, влияла на неё, заставляла его желания заслонить её собственные. Она встала и пошла за водой ещё до того, как полностью проснулась. Что было ещё более ужасающим, так это то, что она не остановилась даже когда поняла, что происходит. И эта связь была настолько сильна, что позволила омеге контролировать альфу. Наташа снова посмотрела на Стива, ожидая увидеть страх — теперь, когда он осознал происходящее, нарушающее естественный порядок, но Стив был спокоен. Он постоянно проводил пальцами сквозь её волосы — руки были нежными, тело расслабленным. Когда она взглянула ему в глаза, они всё ещё были голубыми, пусть и не такими, как обычно. Они были темнее, веки посерели, но он был спокоен. Может, потому что смирился, но он успокоился. Как он мог быть так спокоен, когда сквозь связь рвался столь очевидный отказ, было за пределами её понимания. В ней было так много «нет, уйди», что подташнивало. Она смутно понимала, что Барнс ещё более напуган, чем она. Он отреагировал так, будто её разум вторгся в его, а не наоборот. Вздохнув, Стив поднял подбородок, в третий раз обнажая горло перед Барнсом. Он никогда не делал этого раньше. Даже для Тони. Барнс посмотрел. При всем своём недовольстве и позерстве Барнс всегда смотрел на Стива. Никогда не игнорировал альфу. Теперь его взгляд метнулся к горлу Стива, затем к лицу и снова к горлу. Он успокоился, перестал нервничать и озираться. — Всё в порядке, — снова сказал Стив, но на этот раз Барнсу. — Ты не сделал ничего плохого, и теперь ты в безопасности. Ты это видишь, не так ли? Можешь быть уверен, мы не причиним тебе вреда. Так что всё в порядке. Барнс ужасно скривился. Он опустил руки, под кожей задвигались напрягшиеся мышцы, и он практически зарычал: — Я не хотел этого! Я не хочу! Не хочу контролировать кого-то! — если бы Наташа знала его хуже, то подумала бы, что он сейчас расплачется. — Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое. Не этого! — Мы знаем, — со своим непоколебимым спокойствием заверил Стив. Он замешкался, а затем предложил Барнсу руку. — Всё в порядке, Баки. Я знаю. Я понимаю, — мягко сказал Стив. Барнс сделал небольшой шаг вперёд, затем ещё один, пока не оказался так близко, что можно было достать рукой. Несмотря на ужас Наташа не могла не думать, что это — нелепое поведение для того, кто сейчас всё контролирует. Тем не менее, Барнс был напуган и не в себе. Ему потребовалось мучительно много времени, чтобы приблизиться и опуститься рядом с ними на колени, задевая её бок. Стив коснулся его плеча, и Барнс замер, совершенно неподвижный. У неё было ощущение, что если она попытается прикоснуться к нему, он тут же убежит. Со Стивом он был неподвижен. Контакт помог: всепоглощающее чувство стыда и неприязни ослабли, и она достаточно пришла в себя, чтобы снова получить возможность здраво мыслить. Барнс опустил голову, позволив волосам упасть на лицо. Через несколько минут, когда Наташа была уверена, что сердцебиение вернулось под контроль, а разум стал принадлежать только ей, Барнс снова заговорил. — Уведи её подальше, — сказал он Стиву. — Береги её. Наташа моргнула, едва осознав его слова, когда Барнс облизнулся и тихо прошептал: — Пожалуйста. — Если это то, что тебе нужно, — согласился Стив, будто у него был выбор в этом вопросе. Опустив подбородок, он помог Наташе подняться и повёл обратно в кабину. Прежде чем двери закрылись, Наташа заметила, что Барнс смотрел на них расширенными, затравленными глазами. Они слабо светились красным.