Неутолимый жар

Деревянная рама подходила к следующей картине не так, как хотел Майкл. Края были слишком зубчатыми, но он пытался их сгладить. Он же скульптор. Он скульптор, чёрт побери. Нет, он так сильно обтесал этот беззащитный кусок дерева, что скоро он будет совершенно бесполезен. Вместо того, чтобы опустить инструменты, он вздохнул и попробовал ещё раз. Со следующим ударом молоток приземлился на большой палец вместо зубила. Майкл закричал, бросая всё и чудом избегая сломанных костей, потому что молоток упал в полдюйме от большого пальца ноги. Он продолжал безмолвно кричать, сунув пульсирующий, ноющий палец в рот, будто это могло остановить боль. Всё шло хреново, понял он, поглядывая на свою работу. Рама была бесполезна, он был бесполезен, и он чувствовал себя истощенным от выпитого накануне вечером алкоголя. Снова в одиночку, потому что подруга Баки, Наташа, взглянула на него таким ледяным взглядом, когда он предложил ей остаться. Только на ужин, он обещал, но зелёные глаза не поверили ни единому слову. Может виной тому и было влияние матери, но он испытывал желание накормить любую встреченную омегу. В основном он просто любил заботиться об омегах, почти так же, как обожал обольщать альф. К тому же кормление было неплохой тактикой. Вряд ли человек будет злиться после того, как его накормят хорошей едой. Серьёзно, ему бы понравилась компания, особенно компания омеги (в этот раз альфами он был сыт по горло), но Наташа отказалась. Совершенно ужасное окончание совершенно ужасного вечера. Он так гордился этой картиной. Он чувствовал, будто действительно смог отобразить на ней Баки, его сущность, злость на грани с опасностью, которая контрастировала с удивительной (потенциальной) уязвимостью. Уже некоторое время ему не попадалось достаточно интригующей модели, и теперь не терпелось показать результат. И, честно говоря, было чертовски любопытно, где жил Баки, какую квартиру подарил ему его альфа. Позвонив Баки, чтобы рассказать ему о картине, Майкл не ожидал, что его направят в Башню Старка. Было, мягко говоря, удивительно, что Баки оказался там. Встреча со Стивом Роджерсом, самим Капитаном грёбаным Америкой, была ещё удивительнее. Он был «героем» Баки, альфой, на котором так зациклился омега, и он был горяч, Майкл это признавал. О чём никто не говорил, никто в СМИ или даже в интернете, так это о том, что у него была стая. Стая, ради бога. В наши-то дни, в цивилизованном обществе, у грёбаного супергероя. Стая. Даже сейчас в Майкле сцепились противоречивые инстинкты. Один говорил ему увести Баки от очевидной опасности, которую представляет этот альфа для кого-то столь же… уязвимого, как он. С другой стороны, он считал, что парень способен сам принимать решения. Майкл нервничал и психовал, боясь, что потеряет хрупкую, но потрясающе лёгкую дружбу с омегой. Боясь, что больше не сможет кормить его, говорить с ним, видеть, как он смеётся. Вздохнув, Майкл зарылся руками в волосы, а потом одёрнул их, вспомнив, сколько пыли и мусора на пальцах. Разгневанный и поверженный, он сел на пол там же, где стоял, скрестив ноги. — Мама всегда говорила не кормить бездомных, — вздохнул он, копаясь в заднем кармане в поисках телефона. Так как большой палец правой руки всё ещё пульсировал от боли, ему пришлось разблокировать экран левой рукой. После он прокрутил до контакта «Ходячий секс». Что самое худшее может произойти? Баки не ответит? Потом Майкл снова пойдёт и напьётся. На секунду он подумал о том, что, вероятно, произойдёт, если Баки не возьмёт трубку. Он нажал на «вызов» и встал, ища какой-нибудь алкоголь. — Ты можешь отрастить новую печень? — со всей серьёзностью спросил Майкл, когда услышал, как соединяется линия. — Эм, — Баки казался сбитым с толку, но он часто так звучал, — не помню, чтобы когда-либо пытался, но… может быть? — Хорошо, — так же серьёзно продолжил Майкл, — потому что мне она может понадобиться. В динамике раздался тихий смех. — Я не врач, но не думаю, что обменяться печенью так легко, — сказал Баки, его голос звучал позабавлено и совсем не сердито. Это было хорошо, Майкл боялся гнева. После того, как он ушёл, после того, как заставил Капитана ёбаного Америку бросить вызов… гнев казался подходящим ответом. — Ну, а я не думаю, что человека можно заморозить на семьдесят лет, затем разморозить и получить его абсолютно живым и здоровым, так что наши с тобой знания нихера не стоят, — пожаловался Майкл, изучая найденные в шкафу бутылки вина. Проблема была в том, что одна рука была занята телефоном, а большой палец быстро распухал и казался вдвое больше нормального размера. Это… будет проблемой. Очень серьёзной логистической проблемой. Майкл подумывал открыть её зубами. — Кого-то заморозили на семьдесят лет? — спросил Баки. — Да, — легкомысленно сказал Майкл, — твоего героя. Знаешь, авиакатастрофа, лёд. Разморозка. Ни о чём не говорит? Ты его видел. — Хм, — сказал Баки, и Майкл понял, что сейчас ему реально нужен алкоголь. — Вроде как говорили, что он умер? — Баки, когда ты говоришь, что встречаешься с парнем, что ты имеешь в виду? Если ты с ним не трахаешься и не знаешь важнейших событий его жизни… то что это? — Мы ходим на свидания, — немедленно сказал Баки. Было что-то странное в том, как он произнёс слово «свидания» — будто оно было чужим и буквально выцарапанным из горла. — И о чём вы говорите? — спросил Майкл и почти прикусил себе язык, чтобы не выболтнуть настоящий вопрос: как, чёрт возьми, Баки не знал, что Капитан Америка был заморожен на семь десятилетий. — Мы говорим, — сказал в свою защиту Баки, защищаясь, — но прошлое в некотором роде закрытая тема. Майкл снова рассмотрел бутылку. Может попробовать зубилом? — Я повторяю свой вопрос, о чём вы говорите? — Я не могу… рассказать всего, но мы смотрим фильмы, я научил его танцевать, и он тоже готовит… он учит меня кое-каким вещам. Мы говорим, просто… не о прошлом. — Его правило или твоё? — Моё, — признался Баки. Майкл решил не использовать зубило. — Я могу понять, почему прошлое — закрытая тема, — признал Майкл, — но ты ведь знаешь, что однажды оно вернётся и укусит тебя прямо в зад, не так ли? То, о чём ты никогда не говоришь. Донёсшийся из телефона звук был каким-то раздражённым. — Тогда и разберусь с этим. Сейчас всё и так достаточно сложно. Майкл грустно уставился на бутылку вина. Почему он не купил что-то с откручивающейся крышкой? — Слушай. Об… этой штуке, с твоим героем, — нерешительно начал Майкл. Теперь в голосе Баки звучала ярость. Он зарычал на него: — Ты имеешь в виду свою попытку самоубийства? — Было не так уж и плохо, — поморщился Майкл, просто уставившись на закрытую бутылку. — Было, — беспощадно припечатал Баки. — Он мог тебя в отбивную превратить и даже не вспотеть. Тебе повезло, Майкл. — Нет, — сказал Майкл, не меняя тона, — ты ему слишком важен. — С чего ты взял? — спросил Баки, в его голосе звучало любопытство, почти нетерпеливость. — Это очевидно, разве нет? — мягко сказал Майкл, зная, что точно не для Баки, но ещё зная, что тот не хочет особого отношения. — Он отступил не потому что думал, что ошибся. Он ушёл не потому что сдался, или потому что вдруг доверил мне тебя. — Так почему он ушёл? — спросил Баки. Не потому, что не знал, что имеет в виду Майкл, а потому что ему просто нужно было услышать это от кого-то ещё. — Потому что он любит тебя. Любит достаточно, чтобы действовать вопреки низшим, самым первобытным побуждениям. Он подчинился мне, альфе, который очевидно слабее его, чтобы не навредить кому-то, кто тебе дорог. После этого на линии долгое время была тишина. Баки слишком хорошо себя контролировал, чтобы позволить Майклу услышать хотя бы своё дыхание, выдать, насколько повлияли на него слова, но он всё ещё не бросал трубку. Позволив Баки молчать, Майкл включил громкую связь, отложил телефон и, наконец, взялся за штопор обеими руками. Бутылка вина была открыта, бокал налит, и Баки снова заговорил. — Я рад, что встретил тебя, — тихо признался он. Теперь настала очередь Майкла замолчать, тупо уставившись на ближайшее окно. — Я тоже рад, что встретил тебя, — наконец-то сказал Майкл. — Ты отличный переводчик, — похвалил его Баки, звучало честно, но ещё и дразняще. — Спасибо, — Майкл сделал большой глоток вина. — Я продолжу им быть, если ты оплатишь мне пересадку печени. Баки фыркнул. — С чего такое увлечение человеческими органами? — Потому что ты превращаешь меня в алкоголика, — серьёзно сказал Майкл, допив вино из бокала и налив ещё. — Неа, ты так же, как и я сам, не знаешь, что со мной делать, — бесцеремонно сказал Баки, и Майкл был поражён, поняв, что он был прав. Это было правдой: именно это он чувствовал к омеге. — Я хочу накормить тебя, — бессильно признался Майкл, поставив особое ударение на слово «накормить». Он всё ещё думал, что секс с Баки был бы потрясающим, но правда хотел накормить парня — сильнее, чем что-либо ещё. Сильнее, чем трахнуть. Майкл опустился на пол, а затем опрокинулся на спину, мягко ударившись головой о плитку. — Ты счастлив? — спросил он. — В своей башне со своим героем? — Ты задаёшь сложные вопросы, — тихо сказал Баки. — Позволь мне выразиться проще, — предложил Майкл, чувствуя, что теряет Баки. — Ты хотел бы быть где-нибудь ещё? — Нет, — быстро и четко ответил тот. Майкл вздохнул. Тогда не существовало никакого крестового похода, чтобы вытащить Баки из стаи. Нет, если он хотел быть в Башне Старка и стае Капитана Америки. — Ты должен ещё раз мне попозировать, — сказал Майкл, снова наполняя бокал. Он определённо чувствовал кайф. — Что? Почему? — Баки был восхитительно возмущён. — Ты не сказал и даже не намекнул, что ты — суперсолдат с опасной металлической рукой. И я требую объяснений, каким образом, когда мы в последний раз друг друга видели, тебе удалось скрыть, что вся рука у тебя сделана из металла. — А позировать-то я почему должен? — и вот сейчас в его голос определённо просочился элемент нытья. Майкл чувствовал себя сильным и уверенным. — Я художник. Я изображаю реальность своими глазами. Ты не показал мне реальность, поэтому должен снова позировать. На этот раз так, чтобы металлическую руку было видно. Спроси своего героя, он поймёт. — Нет, — удивительно уверенно возразил Баки, — он не поймёт. — Отстойно быть тобой, — весело сказал Майкл. *** Тони потребовалось два, два дня непрерывной круглосуточной работы, но он это сделал. Стиву и Наташе больше не придётся беспокоиться, что ножи и когти разрежут их костюмы. Невозможно полностью защититься от пуль и лезвий, но Тони внёс в кевларовую формулу изменения, которые сделают его достаточно лёгким, чтобы удовлетворить как Стива, так и Наташу. Это всё ещё была формула Дюпона, поэтому он не мог её продать, но теперь костюмы были более гибкими. Наташа не станет орать на него за то, что он пытался замедлить её реакцию, а Стив не будет жаловаться на чрезмерную нагрузку. Грёбаные суперсолдатские шпионы-гимнасты. Хотя, если они снова начнут жаловаться, он просто убьёт их обоих и покончит с этим. Они никогда не ценили его стараний. — Сэр, — сказал Джарвис, — вы снова разговариваете сами с собой. Возможно, пришло время составить вам компанию. — Компания, да, — согласился Тони, — блестящая идея, Джарвис. Хотя, конечно, это потому, что все твои идеи — это только мои идеи. Сержант Коварные Ботинки до сих пор тебя боится и презирает? Тони подумал, что если бы искусственный интеллект был запрограммирован на вздох, то Джарвис бы это сделал. — Боюсь, что да, сэр. — Мне придётся это исправить. Позже, — добавил Тони, потому что Джарвис обычно был прав насчёт таких вещей. — Общая гостиная, Джарвис. Посмотрим, проснулся ли кто-нибудь из моих супер-шпионов. — Сейчас три часа дня, сэр. — Правда? — спросил Тони, зайдя в лифт. Тело ощущалось тяжёлым и в то же время напряжённым — явные признаки переутомления и переизбытка кофеина. — Мне казалось, больше похоже на три часа утра. Такие штуки обычно заканчиваются в начале суток. Почему? — Боюсь, я не знаю, сэр, — сказал Джарвис, когда двери закрылись. — Это бесполезно, — отметил Тони. Теперь Джарвис определённо бы вздохнул. Возможно, Тони должен уговорить его вздохнуть. Это было бы полезно? — Должен ли я подтвердить эту гипотезу? — спросил Джарвис. — Нет, нет, — Тони махнул рукой в воздухе. — Всё в порядке. Напомни мне научить тебя вздыхать, Джарвис. — Если вы настаиваете, сэр. Лифт свистяще открылся — какое интересное слово, свистяще — и Тони медленно вышел из него. К счастью, ему не пришлось далеко идти, чтобы найти людей, так как гостиная была занята. Стив сидел посреди дивана, с книгой в руке и с бокалом чего-нибудь оранжевого (вероятно, апельсиновый сок, но Тони был учёным, и он не просто предполагал) на кофейном столике перед собой. — Amat victoria curam, — продекларировал Тони, высоко вскинув кулак. Стив поднял от книги голову и посмотрел на Тони — на самом деле это было всё, чего он хотел. Не то чтобы Стив говорил по-латыни. — Что? Ты снова говоришь не по английски, — сказал Стив, но он уже улыбался, наблюдая за шаркающими шагами Тони. — Я сделал тебе новый костюм, — пояснил Тони, подойдя к краю дивана, плюхнувшись на него и привалившись к боку Стива. — И поэтому ты говорил со мной на латыни? — весело спросил Стив, сместившись и приподняв руку, позволяя Тони притиснуться к себе. — Quidquid Latine dictum sit, altum videtur, — зевнув, ответил Тони. — Ты не говорил, — саркастично сказал Стив, — я обязательно запомню. — Это означает, что всё, сказанное на латыни, звучит глубокомысленно. Костюм отличный. Сделал ещё один для Королевы Пауков. Ты должен его примерить, но не вини меня за то, что он натирает. Он остановит когти хеллхаундов, и это важнее. Стив фыркнул, перехватил книгу и ещё комфортнее прижал к себе Тони. — Ложись спать, — приказал Стив. — Джарвис говорит, что мне нужно проводить время с людьми. — Сон. Мы устроим импровизированную ночь кино, когда ты проснёшься. — Оу, ты меня, похоже, знаешь. Или что-то в этом роде, — сказал Тони, пытаясь язвить, даже когда глаза закрылись. Он, вероятно, злоупотреблял меткой, но был на восемьдесят процентов уверен, что рядом нет никого, кто мог бы озаботиться тем, насколько он близко к мягкому боку. Стив, тёплый как печь и удивительно удобный, несмотря на все свои стальные мышцы, не ответил. Вероятно, он знал, что Тони будет продолжать говорить и не ложиться спать. Умный человек, их Кэп. Он был почти так же великолепен, как Пеппер. Даже пах приятно, немного как мыло и… Тони резко сел, оттолкнув от себя Стива. — Ты трахаешь Барнса! — обвинил он. Стив почти соскользнул с дивана от удивления, но сумел себя затормозить. — Что? Нет. — Да, — парировал Тони. Аргумент пятилетки, но это был Стив, поэтому ему пришлось делать всё просто. — Ты пахнешь им. Это, — смутно махнул он руками, — везде. Взгляд Стива заставил Тони захотеть забиться в угол. — Если бы я с ним трахался, тебя бы это не касалось, Тони. — Не касалось? — повторил Тони, поглубже задвинув боль, которую причинил этот приговор. — Конечно, это моё дело. Ты прыгаешь со зданий, когда несчастен, и мне или Сэму приходится тебя ловить. Это был действительно тупой аргумент, решил Тони. — Ты прыгаешь с грёбаных зданий… — сердито пожаловался Стив, отмечая страницу и откладывая книгу. — И когда ты несчастен, мы все несчастны. Стив вздохнул. — Я счастлив, Тони. Тони на это не купится, ни на секунду. Ну, хорошо, может быть только на одну. — Может быть, — признал он, — но ни один из вас не способен к зрелым, здоровым отношениям с таким количеством эмоциональных и психологических проблем, от которых вы оба всё ещё пытаетесь оправиться. Твердость в глазах Стива смягчилась. — Ты снова встречаешься со своим терапевтом, — тихо сказал он, — из-за «Трёх сестёр»? — Не переводи стрелки на меня, — раздражённо сказал Тони. — Мы говорим о тебе, Кэп, и о твоём… твоём… не знаю ком, но это означает, что ты делаешь ужасный выбор, потому что ты — всегда самоотверженный идиот. Взгляд Стива снова похолодел. — Сэм присматривает за мной, — категорично сказал он. — Я присматриваю за собой, и Наташа, и мы не трахаемся, Тони. Мы… встречаемся. Пытаемся построить отношения. — Отношения, — скептически повторил Тони. — С Терминатором? — Он не Терминатор, — резко сказал Стив. — Слушай, мы попытаемся это сделать, нравится тебе или нет, поэтому мне нужно, чтобы ты встал на борт. Честно говоря, мне бы не помешала твоя помощь. Если Тони что-то знал об уловках, то именно она это и была, но он всё ещё собирался на неё попасться. Проклятый Стив и его вечное тактическое преимущество. — Помощь с чем? — настороженно спросил Тони. — Есть только один парень, который приглядывает за Баки, и он живёт не здесь. Он живёт в Джерси, так что если… ты можешь присмотреть за ним? Ты — омега, ты такой же упрямый и волевой, как и он, ты поймёшь, через что он проходит, лучше, чем кто-либо другой, и если я веду себя как мудак… я бы хотел, чтобы кто-нибудь мне сказал. — Я? Ты же понимаешь, что произойдёт убийство? — Тони, — резко сказал Стив. Вздохнув, Тони откинулся на спинку дивана. — И с чего ты решил, что тебе вообще нужна помощь, Капитан Совершенство? Стив закатил глаза. — Я уже однажды причинил ему боль, а он… — Стив не уточнил, каким был Баки. — Мне нужно смотреть за собой. Когда я это делаю, приглядывать одновременно и за ним тяжело. Тони потёр глаза и переносицу; он не мог поверить, что собирается на это согласиться. Но это был Стив, и он хотел помощи Тони. — Ладно. Когда он снова открыл глаза, Стив подарил ему свою идеальную солнечную улыбку. — Прекрати, — заворчал Тони, — ты отвратительно счастлив. — Иди сюда, — настаивал Стив, снова протягивая руку, — тебе всё ещё нужно поспать. Тони не нужно было повторять дважды. Снова подсев к Стиву, он прижался к его суперсолдатскому боку. Стив снова обнял его, поднял книгу и расслабился. Будто у них никогда и не было этого разговора по душам о его возлюбленном Маньчжурском кандидате. Тони определённо должен повторить этот разговор, чтобы убедиться, что не галлюцинировал из-за недостатка сна. Хотя Стива действительно отовсюду покрывал запах Барнса, Тони был достаточно измучен, чтобы легко парить между сном и сознанием. Затем лифт свистяще — да, ему понравилось это слово — открылся, и он приоткрыл глаз, обнаружив смотрящего на них Барнса. Стив медленно застыл, словно не был уверен, следует ли ему бежать. Будто он подумал, что обнимашки с Тони не разрешены, и это, чёрт побери, недопустимо. Тони свой суперсолдатский обогреватель не потеряет. — Другой бок свободен, Сердитый Кот, — сонно пробормотал Тони. Барнс посмотрел на Тони, его серые глаза были пусты и несколько недоверчивы. Он обошёл вокруг дивана, будто тот горел, поглядывая на Стива, а затем снова переводя взгляд на Тони. Не останавливаясь, он снова кружил, и было ясно, что он не собирается прижиматься к Стиву. Тони видел, как Стив слегка спал с лица, и это было слишком. Глядя на Барнса, он видел, что и омега замечал уходящую надежду. По крайней мере, если Тони проснулся настолько, чтобы правильно истолковать его сгорбленные плечи. Барнс нерешительно замедлился, прежде чем подошёл к краю дивана и присел у самого подлокотника, повернувшись к ним. Чтобы держать их в поле зрения. Он оставался настороженным, и Тони всё ещё не спал. — Баки? — подсказал Стив, но омега просто покачал головой. Губы Стива сжались в тонкую линию: он пытался скрыть разочарование. — Ну же, Бакотик, — заворчал Тони. — Из-за тебя Стив напялил Лицо Кэпа. Я не кусаюсь, осчастливь день Кэпа. Барнс вздохнул и стянул обувь, закинул ноги на диван и медленно, осторожно вытянул их, коснувшись пальцами бедра Стива. Затем надавил сильнее, упираясь пальцами в твёрдые мышцы. Судя по улыбке Стива, это действительно осчастливило его день. Идеальная солнечная улыбка вернулась. — Ты ужасно обнимаешься, — категорично сказал Тони, — мне придётся тебя научить. Когда смогу двигаться, — сжалился он, опустив взгляд. — Я занимался снаряжением. Пришлось повозиться. Тебе тоже нужно сделать. Правильно, Капитан-сосулька? — Да, Тони, — серьёзно сказал Стив. — Он сказал «Да, Тони», — пробормотал Тони. — Это уже куда лучше. Стив сказал что-то ещё, но прозвучало словно издалека. В любом случае, не имело большого значения. Стив был счастлив, у него был новый, более безопасный костюм, у Наташи тоже, и у благоверного Кэпа скоро тоже появится. Пеппер была счастлива, Тони весь год не забывал о важных юбилеях или днях рождения, и никто не пытался завоевать мир уже целые пять недель. Беспокоиться было не о чем, даже если он только что стал защитником самого порочного ежа в мире. — Я не ёж, — возмутился Барнс в его сне. По крайней мере, Тони думал, что это был сон. Так или иначе… — Докажи, — пробормотал Тони. — Баки, нет… — сказал Стив, а Тони улыбнулся. Очень хороший сон. *** Настала очередь Клинта исполнять Долг Нянчить Кэпа, или, как сам он его называл, ДНК. Часы, когда Тони или Наташа беспокоились о парне и не слишком скрытно его пасли. Клинт не был полностью уверен, почему они вообще за него переживали, когда был Баки. Он считал, что, может, это как-то связано с нестабильностью Баки, или с тем, что Стив превращался в грустного ретривера, когда его не было рядом, но они, казалось, хорошо ладили. Достаточно хорошо, чтобы Клинт не считал необходимым тайно следовать за Стивом в нижний вестибюль. Если Стив и заметил, то не показал виду, что было вполне ожидаемо. Для альфы он терпел кучу дерьма и не психовал. Например сумасшедших омег-собственников и убийц с промытыми мозгами. Этот клуб теперь состоял из троих, и Клинт страстно надеялся, что больше никто в него не вступит. Когда Клинт понял, что Стив расхаживает по вестибюлю, рыща по сторонам, потому что ждёт Барнса, то вытащил телефон. Потолочный глаз: Опоздал на выпускной вечер, Угроза? Собираешься превратиться в тыкву? Потолочная угроза: Какого хрена? Вместо ответа Клинт снял короткое видео о том, как Стив сталкерит пост охраны и смотрит на вращающуюся стеклянную дверь. Было прикольно, потому что Стив пиздецки пугал остальных окрестных альф — те не могли оторвать от него глаз. Хотя Стив даже не заметил. По крайней мере, Клинт так думал. Он не мог с уверенностью сказать, когда Стив был настолько в говно, что ни на что не обращал внимания. Потолочная угроза: Дерьмо. Потолочный глаз: Не думаю, что он прям до усрачки всех пугает, но да. Где ты? До сих пор не дал Стиву свой номер телефона? Потолочная угроза: Он не просил. Потолочный глаз: Всё равно дай. Клинт посмотрел на очевидные признаки стресса Стива, то, как он источал агрессию и выглядел готовым взорваться в любую секунду. Покачав головой, он снова напечатал свой вопрос, потому что ладно, может быть, ДНК действительно был необходим. Потолочный глаз: Где ты? Потолочная угроза: На пути. Клинт тихо зарычал в ответ. Омега цеплялся за свои секреты крепче, чем Наташа, а он не думал, что это возможно. В отместку он отправил ещё одно видео с рыщущим Стивом — теперь рядом с лифтами. Несколько военных ушли с его пути. Потолочная угроза: Пригляди, чтобы он не лез в неприятности. Буду минут через пятнадцать. Потолочный глаз: Насколько ты близко, если доберёшься за пятнадцать минут? Потолочная угроза: Не близко. На аллитеративном пути. Клинт прочитал текст дважды, прежде чем понял, что это, может быть, автозамена? Когда Стив намеренно шуганул женщину в деловом костюме, несущую портфель, Клинт понял, что он специально пугает других до усрачки. Потолочный глаз: Он делает это нарочно. Что ты натворил, Угроза? За пять минут, прошедших перед тем, как телефон Клинта просигнализировал о новом сообщении, не произошло ничего хорошего. Он остался там, где был — на вершине одной из скульптур лобби, наблюдая за меряющим зал шагами Стивом. Теперь, когда он знал, что Стив делает это нарочно — беспокоит людей, которые просто занимались своими делами, смотреть было забавно. Потолочная угроза: Связь разорвалась. — О, нет, Угроза, — пробормотал Клинт, сразу понимая, почему Стив вёл себя как тигр в клетке. Связь разорвалась, и с тех пор он не видел своего омегу. Им повезло, что Стив не начал проводить обыск за пределами башни. Потолочный глаз: Отправь ему свой номер телефона. Потолочная угроза: Не могу. Потолочный глаз: Почему нет? Потолочная угроза: Занят преобразованием речи в текст. Клинт уставился на сообщение. Он испытал внезапное, непреодолимое желание побиться головой о стену. Сильно. Эти двое его убьют. Прибейте его. И как получилось, что Баки мог пользоваться голосовым помощником, а Клинт во все свои попытки получал только строку неразборчивых слов? Баки был древним. Старики не должны понимать технологии. Потолочный глаз: ладно, я просто промолчу, но оставлять его в день, когда исчезла связь — не лучшая твоя идея. Потолочная угроза: ожидал, что он побежит за бронёй. На мгновение Клинт повторил «побежит за бронёй». Долгое мгновение. Потолочная угроза: Дольше будет тренироваться с новой бронёй. Речь распознаётся отлично, но не всегда понятно. Тут. Ещё до того, как он закончил читать предложение, кто-то ударил по стеклянным дверям с такой силой, что звук эхом облетел вестибюль. Клинт поднял взгляд и увидел Баки, растрёпанного и запыхавшегося, спешащего к Стиву. Стиву, который замер и уставился на него так, будто мог наброситься в любой момент, а пока просто втягивал воздух. Будто не был уверен, что может доверять своим глазам. Клинт мысленно начал обратный отчёт: три, два, один, и Стив рванул, прижимая Баки спиной к стене и обхватывая ладонями его лицо. Он наклонился и поцеловал его так, будто умрёт, если подождёт ещё хоть секунду. Руки Баки взметнулись; обе были закрыты слоями одежд: красное хенли, кожаная куртка, кисти закрыты кожаными перчатками, прячущими металлическую руку. Баки зловеще вскрикнул, но не предпринял никаких попыток остановить Стива, просто позволил прижать себя к стене и зацеловывать до полусмерти. Стив зарычал, тихо и глухо — просто гул, но наполненный таким желанием, что даже Клинт почувствовал жар под воротником. Баки не просто без каких-то либо протестов позволил грубо себя зажать — в тот момент, когда его спина коснулась стены, он обхватил Стива руками, положив левую ладонь ему на шею. Что только заставило того рычать громче, а целоваться усерднее. Как будто подразумеваемая угроза захвата ещё больше возбудила Стива. Они целовались и лапали друг друга, пока Барнс вдруг не разжал руки и не оттолкнул Стива. Если раньше Баки выглядел разбитым, взъерошенным и грязным, то теперь — так, будто его чуть не убили. Его губы были красными, распухшими и влажными. Они со Стивом смотрели друг на друга: их глаза были тёмными, а грудные клетки тяжело вздымались. На них пялилась половина вестибюля, но они, кажется, не замечали. — Я не мог тебя найти, — сказал Стив, как будто это всё объясняло. — Знаю. Сейчас я здесь. В его тоне звучали мягкие, почти примирительные ноты. Клинт не знал, что Баки может говорить так нежно. — Ты ушёл, — голос Стива всё ещё звучал тоскливо, но теперь, когда Баки был рядом, гнев исчез. Теперь, когда альфа мог видеть его, чувствовать его запах. Это было отвратительно романтично. — Думал, что вернусь до того, как ты поймёшь, — теперь Баки озирался по сторонам. В общественном месте ему становилось некомфортно. Стив заметил, поймал Баки за руку и потащил к лифту. Вздохнув, Клинт уселся на скульптуру, которую выбрал в качестве точки обзора, и снова вытащил телефон. Может он и исполнял ДНК, но не собирался смотреть, что должно произойти. Никто не должен это видеть, кроме Стива. *** — Если бы Джим был здесь, он бы уже закончил, — сказал Тим Гейбу. — Если бы Джим был здесь, — парировал Гейб, — я бы этого не делал. Игнорируя это, потому что Джима не было уже десять лет, Тим сказал: — Поторопись. Потребовалось столько времени, чтобы он позвонил нам по скайпу. Если мы опоздаем, то можем умереть до того, как он снова согласится. — Если будешь меня отвлекать, — заворчал Гейб, — ты умрёшь прежде, чем я закончу. Прежде, чем Тим успел ответить, динамики ноутбука, который подарил ему на прошлое Рождество внук, зашумели. Раздались знакомые короткие булькающие звуки и завывания входящего звонка в Скайпе — хотя Тим не слишком охотно с ними знакомился. — Он звонит нам? — не без удивления спросил Тим, его морщинистые руки нависли над крошечными кнопками. — Похоже, — сказал Гейб, — если только кто-то другой не использует тот контакт, который он нам дал. Нажав на зелёную кнопку «принять», Тим улыбнулся, когда показались два экрана видеозвонка. Изображение двух седых стариков, сидящих бок о бок на стульях с низкой спинкой, наложилось на нижний левый угол экрана, на котором был Стив. Парень выглядел точно так, как тогда, когда они видели его в последний раз — когда он заскочил на самолёт Красного Черепа. Тим знал, что это правда, что Стив был заморожен и разморожен, но видеть его таким — нечто совершенно иное. — Кэп! — радостно воскликнул Гейб. — Прекрасно выглядишь для стольника. Лёгкая улыбка Стива стала уверенней. — Гейб, Дум-Дум, рад видеть вас обоих в здравии. — Брось, Кэп, — грубовато сказал Тим, — мы знаем, что дерьмово выглядим, не нужно ходить вокруг да около. Мы смирились со своей смертностью несколько десятилетий назад. — Может и так, — серьёзно сказал Стив, — но я нет. Чёрт побери, жутко было смотреть на это молодое лицо, которое они знали и помнили из своего прошлого. В некотором смысле, Тим привык думать о своих друзьях, как о стариках. Видеть такое молодое лицо и знать, что это — человек, под чьим началом они служили семьдесят лет назад… напоминало галлюцинацию. — Поэтому ты не звонил? — проницательно сказал Гейб. — Не писал? — Да, и нет, — сказал Стив, и он был честен, как никогда. Это заставило Тима следовать за ним в пасть смерти. Несмотря ни на что, он думал, что может доверять Стиву: что он скажет им, с чем они на самом деле столкнулись, каковы были шансы, а затем снова вытащит. Он никогда не доверял так ни одному командиру — за исключением сержанта их отряда, которого им тоже пришлось оставить. — Видел Пегги… — Ах, — понимающе сказал Тим, — болезнь Альцгеймера и слабоумие — хуже всего. Но мы по большей части в своём уме. Ты всё же позвонил. Стив наконец улыбнулся. — Считал, что должен. Тим взглянул на Гейба, который кивнул. Тим тоже. — Теперь, когда всё улеглось, ты поймёшь, почему мы так сильно на тебя давили. Если бы Тим не знал его так хорошо, если бы его лицо не было точно таким, каким Тим помнил, он бы проглядел настороженность, мелькнувшую во взгляде Стива. — По той же причине, по которой я согласился встретиться лицом к лицу, — серьёзно сказал Стив. — Он никогда не позволял мне сказать вам, что жив, никогда не позволял узнать кому-либо, что не умер, и он не готов встретиться с людьми, которых оставил. — Послушай, Кэп, — строго сказал Тим, — Джеймс Барнс был нашим сержантом до того, как появился ты. Когда его забрали, то приходили не за ним. Они пришли за мной, а он сцепился с ними и занял моё место. Если бы не он, то я был бы мёртв. И не только тогда — дюжину раз до этого. — Он не… я не знаю, каким человеком он был раньше, — с нечитаемым лицом признался Стив. — Я только знаю, что он через многое прошёл. Это его озлобило. Его легко спровоцировать на насилие. Он смотрит на людей так, будто они другого вида, и он не хочет понять или пойти навстречу. И подтолкнуть его к разговору о прошлом? Обычно это заканчивается взрывным противостоянием, — Стив говорил медленно, с преувеличенной осторожностью выбирая слова. Совсем на него не похоже. — Он был моим сержантом, — мягко сказал Гейб, — и я подвёл его. У меня не так много времени, чтобы извиниться. — У всех нас, Кэп, — добавил Тим. — Я знаю, — сказал Стив, и боль на его лице сказала больше, чем были готовы услышать Тим или Гейб, — но он не готов. Он был военнопленным семьдесят лет, джентльмены. Мы делаем для него всё, что можем, но он не готов. Где-то снаружи хлопнула о стену дверь, и кто-то закричал: — Стив! Мы пришли с подарками! Тим никогда раньше не видел на лице Стива такой паники. Его руки потянулись к ноутбуку, но что-то упало и с грохотом разбилось, заставив Стива подпрыгнуть. Его рука замерла, наполовину прикрывая камеру, пока он смотрел на что-то (или кого-то), что устроило столько грёбаного шума. — Эм, чувак, — раздался незнакомый голос. — Клинт?! — заорал Стив. — Ты только что?.. Прямо между большим и указательным пальцами Стива, в углу коридора, показалась чья-то длинноволосая голова. — Всё в порядке, Кэп? — нерешительно спросил Тим, а человек отбросил волосы с лица. — Ничего не сломалось… — начал говорить человек, и несмотря на длинные волосы и чёрную рубашку, растянувшуюся на более громоздких, чем когда-либо видел у своего сержанта Тим, плечах, в застывшем на полпути к комнате молодом человеке ясно узнавался Баки Барнс. Его широко раскрытые от удивления серые глаза метались от Стива к ноутбуку и обратно. Он выглядел загнанным в угол, преданным. Его лицо казалось таким же, как помнил Тим, но была в его выражении незнакомая, шокирующая жёсткость и холодность. — Сержант? — разом воскликнули Тим и Гейб. — Святое дерьмо! Господи, это ты. Боже, сержант, ты выглядишь… — из лица человека быстро утекали эмоции, широко открытые от удивления глаза теперь подозрительно сузились, челюсти заметно сжались. Тим видел, как трещит в его теле напряжение. — Неважно, — перебил он сам себя, когда Гейб толкнул его локтем. — Сержант, — сказал он громче, — мы так рады, что ты в порядке. Что ты не умер там и… и мы… Голос Тима надломился, и Гейб быстро подхватил. — Нам очень жаль, что мы оставили тебя. Если бы мы знали, то вернулись бы за тобой, сержант. Раздался металлический визг, и Баки дёрнулся, дверная ручка, на которую он опирался, оторвалась… это была металлическая рука? Металлическая рука? Что случилось с его рукой? Старк сделал ему новую? Сейчас такое возможно? Мысли Тима метались, как паникующие овцы, разбегались в стороны без какой-либо системы и логики. Тогда парень зарычал, низко и опасно — ужасный звук, который заставил Тима и Гейба вздрогнуть. Такой рык Тим слышал только от готового убивать и разрывать кого-то на части альфы. Не тот звук, который можно услышать в хоть сколько-нибудь нормальной обстановке. — Баки! — крикнул Стив, но их сержант резко повернулся и скрылся. Не было другого способа это описать, кроме «убежал, поджав хвост». Стив сделал шаг, будто хотел последовать за ним, а затем плюхнулся обратно в кресло, в котором сидел, когда позвонил. Тим поморщился, наблюдая, как он тёр лицо обеими руками. — Я понимаю, что ты имел в виду, когда сказал, что он не готов, — медленно сказал Гейб. Стив кивнул. — Э-э, — ещё одна голова показалась в углу коридора. Она принадлежала тёмно-русому парню с торчащими во все стороны волосами. — Я пойду?.. — Да, Клинт, — устало сказал Стив. Когда дверь снова закрылась, Тим спросил: — Значит, ему сейчас не очень хорошо? — Он мало говорит, — ответил Стив, — так что трудно сказать. Тот факт, что первые десять вариаций его реакции всегда включают в себя насилие, не помогает. Некоторые дни хуже других. Теперь этот будет одним из плохих. Тим думал извиниться, но решил этого не делать. Может быть, было слишком рано, как сказал Стив, но у него с Гейбом не было времени. Некоторые вещи необходимо сказать, независимо от того, каким будет ответ. Это — одна из них. Баки мог сделать с этим извинением всё, что хотел, сколько угодно думать, принять его или отклонить. У него была такая роскошь. — Его второй пол уже выяснился? — спросил вместо этого Тим. — Омега, — тихо ответил Стив. — Омега с таким рыком? Святой… — пробормотал Тим, думая о звуке, от которого вставали дыбом волосы. — Э-э-э, — тут же многозначительно произнёс Гейб. Тим не понимал, пока Стив не покраснел и не опустил руки на колени. — О! — ахнул он и хрипло рассмеялся. — Ты с сержантом? Господи, какая пара. Держу пари, он тобой крутит как хочет. Так он и делает, верно? Боже, у него отлично получалось. Ставить на место недалёких. — Да, да, — заворчал Стив, принимая их насмешки. — Он, эм. Я очень к нему привязан. — Хорошо, — искренне сказал Гейб, — тогда мы знаем, что он в хороших руках. Тим всё ещё посмеивался, но согласился. — Тогда мы позволим тебе пойти к твоему омеге, — затаив дыхание, сказал он. — И позвони когда-нибудь! — Скоро, — многозначительно сказал Гейб. Стив закатил глаза и попрощался, прежде чем закончил звонок. Изображение почернело, а затем превратилось в знакомую сине-белую заставку Скайпа. Тим уставился на неё, а потом вздохнул, когда Гейб похлопал его по плечу. — С детьми всё будет в порядке, — пообещал Гейб. — Детям лучше позвонить, — сердито ответил Тим. — Да ладно, Кэти хранит в коммуне джин. — Джин, — заворчал Гейб. — Почему мы не можем поиграть в «румми»? — Потому что ты мухлюешь, — зарычал Тим. — Да, — пробормотал Гейб, выходя из гостиной и направляясь в холл. Тим мог только надеяться, что прав. Сержант и Кэп заслужили лучшего за всё, что дали им.