Неутолимый жар

Баки выскочил из квартиры Стива с такой скоростью, что едва не снёс Клинта. Он рванул в коридор и направился прямо к лифту, а потом понял, что ни за что, блядь, на свете не останется в маленькой, закрытой комнате в подобном состоянии. Там были… в груди всё кипело, в горле ощущался привкус желчи. Он свернул налево, захлопывая входную дверь металлической рукой. Он шумно спускался вниз по пустой лестнице, звук эхом отзывался в голове, в которой гремели едва осознаваемые мысли. Сердце колотилось в груди, рука была липкой от пота, кожа чесалась. Ему необходимо было двигаться, чтобы чувствовать контроль хоть над чем-то. Собственным телом, своими реакциями, но он не мог остановить прилив крови, стук своих мыслей. Дыхание было тяжёлым и неглубоким, будто он бежал часами. Потребовалось всё мастерство, вся его практика, чтобы успокоить разум и очистить мысли — до тех пор, пока он не доберётся до тренажёрного зала. Он сосредоточился на своём дыхании, на том, как бьётся сердце — ускоренно, даже когда он усиленно старался контролировать его, даже тогда оно почти не слушалось. К счастью, путь до тренажёрного зала не занял много времени, и Баки направился прямо к усиленным боксёрским грушам. Он не удосужился обмотать бинтами живую руку, просто начал бить и пинать всё, что попадалось на пути. Боль в руках и жжение в мышцах помогали, пусть и не могли полностью очистить разум. Баки сказал Стиву, сказал ему, что не хотел говорить с последними из своего старого отряда. Он сказал Стиву, что они не должны знать о том, что Баки жив, но этот ублюдок всё равно обнародовал этот факт на чёртовом национальном телевидении. Всё было в порядке, пока он мог это игнорировать, пока ничего не вырвалось наружу. Пока все держали рты на замке. Как сказал Майкл, то, о чём они не говорили, вернулось, чтобы впиться ему в зад. Когда дверь в спортзал открылась, Баки уже знал, кто это. Стив. Альфа подошёл не сразу — он ошивался в стороне, наблюдая, пока металлическая рука Баки не разорвала боксёрскую грушу. — Баки? — неуверенно позвал Стив, и зуд и ярость снова вспыхнули под кожей. — Мне очень жаль. Это должен был быть приватный разговор. Ты не должен был быть замешан. Баки развернулся к нему, но Стив не вздрогнул и не отступил. — Знаешь, что мне пришлось сделать, чтобы выжить? — спросил Баки, горько и зло. В этот раз он был готов просто выплеснуть весь скопившийся в груди яд. — Я ненавидел. Я ненавидел людей, которые делали всё это со мной. Ненавидел себя за то, что был достаточно слаб, что сломался, что превратился в животное. Я ненавидел гражданских, людей, которые не подвергались пыткам или изнасилованиям, которых не заставляли делать настолько ужасные вещи, что они боялись когда-либо вспоминать о них. Я ненавидел своё тело за то, что всегда предавало меня, за то, что было оружием, используемым против меня. Вот как я выжил. На одной только ненависти. Это заставляло меня идти, когда я думал, что не смогу продержаться ни часа, ни мгновения больше. Думаешь, я такой же, как ты? С грустными глазами и прощением? Замерев и широко раскрыв глаза, Стив смотрел на него, его губы раздвинулись от удивления. — Я — гнев и ненависть, а эти люди там? Думаешь, я просто взгляну на их старые, скрюченные лица, на фотографии их счастливых семей, и выслушаю их извинения? Всё, что я мог видеть, всё, о чём мог думать — они прожили счастливой жизнью, завели семьи, были счастливы, в то время как я превратился в монстра! Стив двинулся вперёд, медленно, будто Баки был животным, которое может атаковать в любой момент. — И я ненавижу тебя за то, что заставил меня прочувствовать это снова! — Баки, — тихо сказал Стив. — Это чувство всё равно было в тебе. Просто ты не позволял ему выйти. Но это нормально, — быстро сказал он, увидев, как Баки по-звериному оскалил зубы. — Это нормально — чувствовать подобное. Что они получили всё, что хотел ты. Ты можешь это чувствовать. — Я, блядь, буду чувствовать то, что хочу! — рявкнул Баки, только всё больше зверея с каждой секундой. Стив всё ещё не отступал, не убегал от него и не уходил от его гнева. От угрозы — Баки знал, что он угроза. Будто у Стива была неправильная реакция на страх, что так чертовски много бы объяснило. Он уставился на альфу. Голова почти что кружилась — теперь, когда из него выкипел гнев, всё, о чём он никогда не говорил (потому что это было социально неприемлемо), и он приложил сознательное, отчаянное усилие, чтобы сдержать этот гнев и не напасть на Стива. — Ты… я не хочу, чтобы меня заставляли что-либо делать! Что угодно, по любой причине! — он начал хотеть, чтобы Стив понял, чтобы увидел то, что никто не видел. — Меня не волнуют причины! Мне плевать, правильно это или неправильно! Всё, что мне нужно — делать то, что хочу, и когда хочу, и никто, ни одна душа не посмеет меня остановить, даже если это для моего собственного так называемого блага. Я не хочу ненавидеть то, что делаю, но если ты подтолкнешь меня, клянусь богом, я уничтожу всё, что увижу! Баки чувствовал, как покраснело лицо, как вспотела шея, как болели от перенапряжения мышцы. Стив осторожно подкрался ещё ближе. В спокойных, мягких голубых глазах не было страха. — Прости, — просто сказал Стив. Только это, ничего больше. Он, наконец, перестал двигаться, застыв на месте и замолчав. Баки засмеялся — прозвучало практически истерично. — Прости, — повторил Стив. — Мне жаль, что раньше меня не было рядом. Теперь я с тобой. Если понадоблюсь. Он говорил так тихо, что Баки пришлось перестать смеяться, чтобы услышать его. И он просто стоял там, так близко, что Баки чувствовал его запах, но не пытался прикоснуться к нему. Пока. — Попытаешься ко мне прикоснуться — и я тебя покалечу, — пообещал Баки, злой и сбитый с толку одновременно. — Я не буду, — заверил Стив, не поддаваясь угрозе, — но если ты захочешь прикоснуться ко мне, то я здесь. Баки раздражённо фыркнул и уставился на него, настолько ошарашенный, что большая часть гнева была выбита из него явным замешательством. Если Стив и заметил, то этого не показал. Он медленно сел — на пол, прямо там, где стоял. Он свободно скрестил ноги и откинул голову, смотря на Баки и при этом обнажая горло. — Я здесь. Я всегда буду здесь. Баки смотрел на него, всё ещё задыхаясь и сжимая вытянутые по швам руки в кулаки. — Ненавижу, — огрызнулся он — последняя попытка сдержать остатки ярости, которая оставляла его так же быстро, как и взбурлила, возвращаясь в привычное покалывание в затылке. — Я знаю. Прости. Я здесь, — повторил Стив, ни разу не подняв голоса. Облизнув губы, Баки медленно разжал кулаки, позволяя металлической руке перекалиброваться. — Я доверил тебе свои секреты, — сказал Баки, теперь медленнее, спокойнее, однако он ощущал себя так, будто лишился кожи, будто его ударили дюжиной электрошокеров. — Я знаю, — тихо повторил Стив, всё ещё просто глядя на него. Баки покачал головой, пробежался обеими руками по волосам и громко выдохнул, быстро вышагивая вокруг Стива. Идиот не пошевелился, даже не повернул голову, чтобы отследить его движения. — Я ненавижу быть один, — сказал Баки, признавшись в том, что не хотел говорить никому, — но в то же время я ненавижу, когда рядом со мной незнакомцы. — Ты не одинок, Бак, — мягко сказал Стив, всё ещё не поворачиваясь, позволяя Баки стоять за его спиной. Баки вздохнул, весь его гнев исчез, оставив только резкую боль и истощение. Опустившись на пол позади Стива, он сместился, пока не коснулся его спиной. Ощущение этой горячей, твёрдой спины напротив его собственной было неожиданно успокаивающим. Это было… безопасно. — Я так злюсь, — прошептал Баки. — Это нормально — чувствовать то же, что и ты, — сказал Стив, чуть сильнее прижимаясь к Баки спиной, — и посмотри, как далеко ты уже зашёл. Баки фыркнул, глядя на живую руку и уже исцеляющиеся костяшки. Он понятия не имел, когда разбил их. — И как же? Стив снова опёрся на него спиной, твёрдо и расслабленно. — Ты пришёл сюда. Ты так злился, что готов был всё вокруг разнести, но ты не сорвался ни на одного гражданского — не физически. Даже на меня. Ты пришёл сюда — туда, где безопасно. — Безопасно для кого? — Для всех. Баки мысленно фыркнул. Да, точно. Стив снова видел в людях лучшее, глядя на мир сквозь розовые очки. Никто не в безопасности. Ни Баки, ни неопределённые «другие». Они были в безопасности только здесь и сейчас, в этот момент, а в следующий всё может развалиться. — Почему ты всё время такой оптимист? — спросил Баки, глядя на игру теней на противоположной стене. — Это не оптимизм. Ты делаешь успехи, может быть, и небольшие, но ты должен принять свои победы. Каждый шаг имеет значение, не только большие. — Я говорил не о себе, Стив. Стив фыркнул и устроился поудобнее, задевая плечами спину Баки. — Хорошо, так о чём мы тогда говорим? — О тебе, — быстро сказал Баки. Он жаждал отвлечься. — То, как ты смотришь на мир, то, как ты… ты понимаешь, как он работает, но всё же умудряешься находить в нём добро, — он заметил это в Стиве. Это сводило Баки с ума, злило, и всё же оставляло внутри ощущение тепла, потому что он говорил о надежде, а Баки больше не был способен на надежду. — Это не так уж и сложно, — ответил Стив тихим и спокойным голосом. Успокаивающим, хотя Баки уже успокоился. — Присмотрись внимательнее, и найдёшь всё, что хочешь. Тебе просто нужно определиться, что именно ты ищешь. Как… прямо сейчас? Ты сидишь со мной. Мне это нравится. Баки нахмурился. — Для меня всё наоборот. Чем больше я смотрю, тем больше вижу, насколько слабы, насколько разрушительны люди. Я вижу трещины, недостатки, точки давления. С тобой всё по-другому, — сказал Баки, коротко, раздражённо вздохнув. — Ты всегда говоришь так уверенно, всегда так убежден, что всё знаешь лучше всех, и что-то, что, по твоему мнению, должно произойти, произойдёт. — Ты правда это ненавидишь, не так ли? — Стив вздохнул, и Баки почувствовал всем телом, как выпятилась на вдохе его грудь и медленно, плавно расслабилась на выдохе. — Я не всегда уверен, но я должен. — Должен, блядь, — фыркнул Баки. — Никто тебя не принуждает. Это твой выбор. Напряжение снова сковало спину Стива, пробиваясь в мышцы, пока он не почувствовал, что Баки прислонился к нему. — Так и есть, — сухо согласился он. Баки ждал продолжения, но его не последовало — Стив во всей красе, стоило ожидать от него подобного. — И? — разозлившись, надавил Баки. Стив молчал, его спина была твёрдой, как камень. — Ты лицемер, знаешь, — спокойно обвинил Баки. — Говоришь, что рядом, и что всегда будешь, что я могу поговорить с тобой, но затыкаешь меня. Ты мне не доверяешь. Почему я должен доверять тебе? Слова попали в точку, если то, как вздрогнул Стив, было каким-то знаком. — Этого от меня ждут, — пробормотал Стив, — я выбираю быть тем, кем хотят меня видеть. Баки вздохнул, сползая вниз и откатываясь в сторону, чтобы лечь на пол рядом со Стивом и смотреть на него снизу вверх. — То есть я потратил десятилетия на борьбу, пожертвовал большей частью своей человечности, заплатил кровью за то, чтобы сохранить свою личность, чтобы отвоевать право быть собой… а ты сам от этого отказываешься? Потому что… почему? Глядя на него, Стив слегка скривил губы, но в его глазах не было никакого тепла. — Это совсем не то же самое, — утверждал он. — У тебя не было выбора. — Конечно, был. Я мог бы просто смириться и уберечь себя от множества боли и страданий. Чёрт, я бы, вероятно, спас себя от всех этих связей, если бы просто решил быть хорошим маленьким заключенным и делать то, что ожидалось от кого-то в моём положении. Стив с растущим огорчением смотрел на него, его глаза расширились. — Это не… Баки… — Так оно и есть! Ты уничтожаешь сам себя. Уничтожаешь свою истинную личность ради чего? Публичности? Гражданских? Фьюри? Миру бы настал конец, если бы ты сказал, чего действительно хочешь? — Я… Ты торопишься с выводами, — сказал Стив, но в его голосе было мало уверенности, и он больше не встречался с Баки взглядом. Баки повернулся лицом ко Стиву. — О, вовсе нет. Всё начинается с мелочей. Сначала они просят тебя отказаться от чего-то, всего лишь какой-то мелочи. Только один раз. И как только ты это сделаешь, уже будешь на крючке. В следующий раз тебя попросят пожертвовать чем-то большим, и ты скажешь «нет», но они укажут, что раньше ты уже отказался от чего-то по тем же причинам. Почему не сейчас? Стив, ты уже на этой скользкой дорожке. Стив покачал головой, но Баки не закончил. — Когда мы боролись с АИМ? Всё, что ты чувствовал, но не показывал? Гнев, от которого у меня дыхание перехватывало? Отвращение? Яростное удовлетворение, когда головорезы умерли? Когда мы не могли взять их в плен? Ты играл в идеального солдатика. Под маской бессердечного, бездушного символа, забывая, что люди следуют за лидером, человеком, а не карикатурой, которая не имеет своих собственных мыслей или чувств. — У меня есть… — Знаешь, у кого нет чувств? — оборвал Баки. — Желаний? Слабостей? Что всегда бесчеловечно идеально? — теперь Баки стоял на коленях, глядя Стиву в лицо, в его широко открытые, уязвимые и потрясённые глаза. — Оружие. Стив так вздрогнул, что отшатнулся от Баки, ощутив вес его руки. На этот раз альфа не пытался ответить. Он медленно откинулся на пол, будто слишком быстрое движение выведет из равновесия, и он снова упадёт. Он до сих пор не встретил взгляда Баки, но его голубые глаза метались по полу, словно пытаясь прочитать что-то, что могло бы подсказать ему, что делать, что думать… нет, что сказать. Ещё одна вещь, которую заметил Баки: Стив никогда не говорил ни слова, если полностью его не продумывал. — Ненавижу, — тут же сказал Баки. — Я ненавижу, что ты играешь эту роль и со мной. Среди всех людей, абсолютно всех людей в мире, думаешь, я бы хотел, чтобы ты играл для меня идеальное оружие? Наконец, Стив снова встретил его взгляд, часть паники покинула его. — Нет, — немедленно, не раздумывая сказал он. Затем потянулся к Баки, но остановился на полпути к его щеке. — Можно? Когда Баки кивнул, рука Стива продолжила движение вперёд, проводя кончиками пальцев у него под глазами. — Я хочу, чтобы ты знал: я знаю, что ты уходишь от темы, — сказал он, в его тоне промелькнула дразнящая нота, прежде чем исчезла, — но… никто… не знает, — медленно сказал он, неуверенный то ли в себе, то ли в своих словах, — кем я был. Возможно, Дум-Дум и Гейб, Пегс не помнит, и когда я проснулся… они уже решили. Кем был Капитан Америка, а я не соответствовал их представлениям. Никто… не хочет Стива Роджерса. Они хотят костюм. — Тогда нахуй костюм, — зарычал Баки, склоняясь к Стиву, кладя ладони на его бицепсы и слегка встряхивая. Стив засмеялся, прикрывая руки Баки своими. Смех резко затих, и он крепко сжал его ладони, достаточно крепко, чтобы кости живой руки заболели. — Я тебя услышал, хорошо? Но мне это нужно, если я хочу изменить мир к лучшему. — Херня. Стив вздохнул. — Мы это уже проходили. — Нет, не проходили. Ты просто делаешь то, что, как думаешь, хотят видеть люди. Это не имеет ничего общего с миром, только с твоим чувством собственной неполноценности. Ты как будто думаешь, что Стив Роджерс недостаточно хорош, но фальшивый, пластиковый Капитан Америка каким-то образом спасёт мир, не имея ни единой собственной мысли, — зарычал Баки. Баки чувствовал себя так, будто что-то его душит. Как Стив мог, как он мог выбросить свою свободу воли, шанс что-то почувствовать и выражать? О чём он думал? — Нет, — снова заспорил Стив, — всё гораздо сложнее, — рука ещё сильнее сжала металлическую руку Баки, хотя та, что лежала на живой, была нежна. — Когда я проснулся, я мог уйти. От всего этого, но я не знал, что, чёрт возьми, делать с самим собой. Тогда Фьюри предложил мне миссию, и это было как… спасательный круг. Я знал это. Я был в этом хорош. Может, и не сразу, но я хочу это сделать, а ты не… не видел нас. Миру наставал конец у нас под носом, и мы не могли перестать бороться. Так что я это сделал. Сделал то, что они ожидали, и это сработало, Бак, но когда я перестану? Когда я стану только самим собой? Я не могу… всё всегда идёт не так. То слушание в Конгрессе? Я не мог сделать это как Стив Роджерс. Никто его не слушает. — Боже мой, ты действительно веришь в эту еботню, — Баки сел на пятки, глядя на Стива. — Ты правда, серьёзно веришь, что твоя команда следует за тобой, потому что ты притворяешься пластиковой фигуркой? — Нет, не они. — Сомнение мелькнуло на лице Стива. — Может быть немного. Только остальные. — Стив, — мягко сказал Баки. — Твою команду так пугает твоё психическое здоровье, что они составили грёбаный график в гугле, где расписали, кто и когда будет тебя нянчить. Они ненавидят Капитана Америку, но любят Стива Роджерса и до жути боятся, что потеряют его. И не по вине какого-либо врага, снайпера или бомбы, а из-за самого тебя и твоих страхов. Сейчас взгляд Стива метнулся к глазам Баки, настойчиво выискивая в них ответы — как до этого на полу. Тем не менее, его руки не отпустили Баки, словно тисками удерживая на месте его ладони. — Тони выпустил браслеты «что бы сделал Стив» на прошлое Рождество. — Что бы сделал что? — непонимающе переспросил Баки. — «Что бы сделал Стив», — повторил Стив. — Некоторые люди носят браслеты «что бы сделал Иисус» — они нужны, чтобы напомнить сомневающимся христианам, что нужно делать то, что сделал бы на их месте Иисус. Баки не думал, что когда-нибудь почувствует по отношению к Старку что-то тёплое, но в этот момент он был готов обнять этого гения. — Стив, — подчеркнул Баки, склоняясь ближе, заставляя Стива смотреть ему в глаза, заставляя его видеть, насколько он серьёзен, — не Капитан Америка. Что бы сделал Стив. Не «что бы сделал Капитан Америка». — Что? — переспросил Стив, моргая так быстро, что Баки видел, как трепещут его ресницы. — Ты меня слышал, — просто сказал Бак. Стив закрыл глаза и вздохнул. — Я не хочу всё время быть правым. — Итак, подведём итог: единственный человек, которого ты радуешь таким поведением — Фьюри и ему подобные, и знаешь, почему? Потому что им нравится иметь под рукой оружие, и не нравится — людей. Глаза Стива потухли и, наконец, выглядели поверженными. — Я тебя ненавижу, — пробормотал Стив, и Баки засмеялся. — И теперь ты крадёшь мои реплики. — Иногда они удивительно уместны, — надменно сказал Стив, его глаза всё ещё были пусты, руки сжимали ладони Баки. Баки подполз ближе, подталкивая Стива и притягивая к себе, пока тот не прижался к нему, положив голову ему на плечо. Когда он, наконец, отпустил руки Баки, тот завёл их ему за спину и крепко сжал, как, казалось, хотел Стив. — Ты думаешь, мне всё равно, что я не обращаю на тебя внимания, — тихо сказал Баки. — Я обращаю. Я знаю, как ты сражаешься, я знаю, что ты оставляешь левый бок незащищенным чаще, чем здоровый. Я знаю, что рядом с сильными женщинами тебе неудобно, и ты быстро опускаешь голову, когда к тебе подходит уверенная в себе женщина. Я знаю, что с каждым из своих Мстителей ты говоришь немного иным тоном. Я знаю, что ты боишься, что информация о твоей стае выйдет наружу, и того, как это может повлиять на её членов. Я знаю, что ты кусаешь нижнюю губу, когда думаешь о сексе. Ты не доверяешь своему телу и слишком стесняешься своего размера и силы, но когда ты сосредоточен на чём-то, то забываешь о неловкости и становишься изящен. Я знаю: ты думаешь, что я держу тебя на расстоянии вытянутой руки, но меня просто не интересует идеальное лицо, которое ты пытаешься показать миру. Стив Роджерс, парень, который дерзил мне на протяжении всего пути через «Три сестры»? Этого парня я хочу, и когда он вернётся? Я с радостью дам ему всё, что смогу. — А что, если я не уверен, не должен ли быть ими обоими? — спросил Стив, крепче прижавшись к груди Баки. Его губы были прямо напротив горла, и когда он говорил, Баки мог чувствовать их прикосновения к коже, тепло его дыхания и кривую улыбку. Последняя становилась больше по мере того, как он говорил. — Не мог бы ты мне помочь? Убедиться, что я не потеряю себя? — Я хоть раз молчал из-за твоей херни? — решительно спросил Баки. — В случае, если ты не заметил, я вроде как не люблю это делать. — Мм, — промычал Стив, — особенно когда это означает, мы не должны говорить о своих проблемах. — Ну, доказано, что лучшей защитой является нападение, не так ли? — Я тоже злюсь, — тихо сказал Стив ему в горло, — что у всех них счастливый конец. Что глупо, понимаешь? Ведь именно поэтому я сделал это — чтобы у всех мог быть счастливый конец, но я никогда не думал… я никогда не думал, что я проснусь, и у них будет всё, о чём я мечтал, а у меня останется… ничего. — Так злись, — легко сказал Баки. Пусть Стив рассердится, пусть он злится, язвит, пусть ведёт себя как мудак. Баки было всё равно, начнёт ли Стив ругаться или жаловаться, или просто сердиться. Он предпочёл бы это тому идеальному, невозмутимой, неприкасаемой маске Капитана Америки. Стив пошевелился, потёршись носом и щекой о горло Баки, по его ароматическим железам. Теперь на нём повсюду будет запах Баки. — Ничего не помогает, — со вздохом сказал Стив, — не пойми меня неправильно, я был зол долгое время и до сих иногда злюсь… когда думаю о Пегги, но… я решил, что теперь могу построить свой собственный счастливый конец. Я могу получить то, что есть у них. Баки закатил глаза. — Думаю, если ты начнёшь использовать в своих заявлениях больше «я», то начало будет положено, — с сомнением произнёс Баки. — Понятия не имею, что ты имеешь в виду, — пробормотал Стив, но, похоже, ему было всё равно, потому что он всё ещё тёрся о Баки, — что я знаю — я начинаю понимать. У меня, — его голос потерял часть уверенности, — есть ты? — Да, — подтвердил Баки, хотя он не был уверен, что память Стива так хороша, как он утверждал. Супер-сыворотка и эйдетическая память, пошло оно в зад. Сколько раз он уже говорил парню, что не передумает? Стив облегчённо выдохнул и снова устроился на груди Баки. — Ты тоже можешь, — мягко сказал он. — Как я могу ожидать счастливого финала с тобой, если ты этого не сделаешь? — Ну, если ты решишь устроить себе счастливый конец с каким-то другим парнем, то он наступит очень скоро… — Да? — спросил Стив, и Баки почувствовал, как его прижатые к его коже губы изгибаются в улыбке. — Почему это? — Потому что, во-первых, я метко стреляю, и во-вторых, я не делюсь, — зарычал Баки, крепко хватая Стива. — И, — медленно сказал Стив, — ты не передумаешь. Баки широко, блистательно улыбнулся, позволяя показать все зубы. — Нет. — Я думаю, — сказал Стив. — Что эта неторопливость работает. Улыбка Баки немедленно стёрлась с лица, и он заскулил. — Ненавижу её. — Потому что я к тебе не прикасаюсь? — Прошло уже несколько недель! — пожаловался Баки. — Я хочу секса. Стив сел, отстранился, и Баки зарычал. Схватив его, он дернул на себя, затаскивая Стива с пола к себе на колени. Альфа не сопротивлялся, его глаза поражённо расширились, и он вскрикнул. Однако, к лёгкому удивлению Баки, он остался. — Хорошо, — сказал Стив, ёрзая, чтобы устроиться поудобнее и обнять плечи Баки, — ну, я волнуюсь, что ты не понимаешь, что секс только замаскирует наши проблемы. Что если мы не научимся быть вместе без него, то не поймём, как быть вместе с ним… — что-то мелькнуло на лице Стива, и он торопливо добавил: — и я действительно волнуюсь, что если мы снова повяжемся, временно или нет, я причиню тебе боль. Баки боролся с желанием удариться головой о ближайшую стену. Сколько раз ему приходилось говорить Стиву, что он не передумает? Временно или постоянно, в данный момент это не имело для Баки никакого значения. Что его волновало, так это Стив, который боялся, что Баки передумает и остановится, который решал за него. Это заставило сердце Баки ускориться. — Я сказал тебе, — проговорил Баки, — возвращаясь к тебе, я знал, что если мы снова трахнемся, ты можешь опять меня повязать. Ненадолго, и не то чтобы я хотел, чтобы это произошло, но… когда мы дрались вместе, и я мог чувствовать тебя, и найти тебя… это было приятно. Как будто раньше было не так, и я… думаю… каково бы было, не будь связь дефектной. Будь в ней весь ты. Глаза Стива распахнулись, губы приоткрылись, и Баки свирепо посмотрел на него — на случай, если тот попробует посмеяться или сказать, что это не то, чего он хочет. Конечно, ему причинили боль, но Баки знал, чего хочет. Никто не стал бы ему перечить, и связь со Стивом? Да, он хотел. — Баки, — медленно сказал Стив, бросив глаза на его губы, горло, и Баки откинул подбородок, чтобы Стив мог видеть всё, что было ему предложено. К его удовлетворению, Стив застонал. — Хорошо, хорошо, — сказал он, слишком быстро и слишком громко, — я… каждый раз, когда я… просыпаюсь без тебя, — Баки почувствовал, как сжался желудок, — мне страшно, ясно? Мне просто… нужно время. — Сколько? — Я не знаю, — признался Стив. — Недолго. Просто… немного, хорошо? — Хорошо, — вздохнул Баки, — но только потому, что ты не напялил Лицо Кэпа. — О, боже, — застонал Стив, упав лбом на плечо Баки, — перестань разговаривать с Клинтом. — Нет, — серьёзно сказал Баки, — он мой потолочный приятель. Стив засмеялся, дыхание защекотало кожу Баки. — Хорошо, — зарычал Баки, — раз я не могу заняться сексом, то выметайся. Вместо того, чтобы двинуться, руки Стива вцепились в Баки. — Нет! Я хочу обниматься с Бакотиком. Баки помимо воли рассмеялся. — Ладно, ты прижимаешься ко мне, а я прижимаюсь к твоему члену, посмотрим, понравится ли ему сейчас. Стив зарычал, но в этом не было вызова. — Ты ему слишком нравишься. А я продолжаю говорить тебе, что в этом и проблема. — Это не проблема, — утверждал Баки. Он был очень уверен в своём аргументе. — Проблема, — заспорил Стив, игриво и расслабленно. Всё ещё улыбаясь, Баки сжал его покрепче. Он бы подождал, даже если бы Стив продолжил тупить — сколько угодно, пока у Баки будет он. Стив, который не пытается быть тем, кем не является, только самим собой. *** Баки свернул за угол и так резко остановился, что чуть не поскользнулся. Он знал, что Стив где-то рядом: его свежий и сильный запах стоял в коридорах, и Баки легко смог выследить его в этом большом, но всё-таки замкнутом пространстве Башни. Однако он сразу забыл, чего хотел, как только увидел Стива. Стив прислонился к стене. Одет он был так же, как всегда: просто добавьте пару подтяжек, и снова настанет 1935. Его остановил не вид. А маленькая блондинка, прислонившаяся к стене рядом с ним. Она не доставала ему и до плеч и смотрела на альфу сквозь длинные темные ресницы. Склонившись вперёд и обхватывая руками кофейную кружку, она, в своём сером костюме, так и излучала приглашение. Стив вежливо улыбался, как всегда делал, когда люди флиртовали с ним, и также склонился вперёд. Он внимательно наклонил голову, поза указывала на расслабленность и открытость, и он позволяя ей вклиниться в своё личное пространство глубже, чем обычно позволял любому, кто не являлся Мстителем. То, что она только что сказала, заставило его рассмеяться, слегка повернув голову, поэтому Баки увидел его профиль. Его улыбку, всего лишь полуухмылку, а потом он снова повернулся. — Я безусловно заинтересован, — дружелюбным и тёплым голосом сказал Стив. Баки хотел её убить. — Стив, — позвал Баки и приблизился, делая свой шаг непринуждённым. Стив тут же поднял голову и широко, сияюще улыбнулся. Это было бы приятно — так легко переключить внимание альфы на себя, за исключением того, что он так и не отошёл от — Баки принюхался — беты. — Эй, Бак, — легко сказал Стив, — тебе что-то нужно? Подойдя ко Стиву вплотную, Баки размышлял о своей сопернице. Она была улыбчивой, дружелюбной и безоружной, но он чувствовал, что её взгляд был таким же оценивающим, как его собственный. Значит, не гражданская. Не то чтобы Стив когда-нибудь выбирал гражданских. Нет, ему нужен был кто-то, чей внутренний огонь соответствовал его собственному. — Кто твоя подруга? — спросил Баки, полностью игнорируя вопрос. Взгляд Стива повернулся к женщине и обратно к нему. — Шэрон Картер, это сержант Джеймс Барнс. Баки, Шэрон работает на ЩИТ, в основном под прикрытием. Мы обсуждали совместную операцию. — Да, — быстро добавила Шэрон, — я бы украла у вас вашего лидера. Всего на несколько дней. Во Флориде есть картель, занимающийся контрабандой некоторых интересных артефактов, и я могла бы использовать уникальный, — её взгляд упал на тело Стива, — опыт Капитана. — В артефактах? — недоверчиво спросил Баки. — Нет, — ответил Стив. — В том, чтобы выбивать дурь. Я буду изображать телохранителя. Молчать, угрожать и наблюдать, не пойдёт ли что-нибудь не так. — Моё прикрытие — известный аукционист с чёрного рынка, — пояснила Шэрон, но, даже обращаясь к Баки, смотрела она на Стива. — Она, как известно, имеет особый вкус в выборе телохранителей. Капитан как раз подходит. Стив усмехнулся, покраснел, но всё равно выглядел довольным. Никакого притворного непонимания, что Стив любил разыгрывать с другими, никакого наивного румянца. Это был человек, который заводил и нервировал Баки своей жёсткостью. Осознающий свою привлекательность, внимательный, нахальный и уверенный в себе. Баки ненавидел, что эта бета могла так легко вытащить из Стива эти черты, тогда как Баки приходилось вцепляться в них и тащить изо всех долбаных сил. — Вы уже работали вместе, — заявил Баки. — Несколько раз, — Стив не потрудился скрыть облегчение. Если он что-то скрывал… — Ты так и не сказал, что тебе нужно, Бак. — Ты сказал, что я могу найти тебя, если захочу поспарринговаться, — сказал Баки. Было у него ощущение, что просьба неадекватна. Хотел бы он, чтобы был другой предлог оттащить Стива от Шэрон. — Итак, вот он я. Стив протянул руку, сжимая его плечо. Помечая своим запахом, делая Баки своим. Только на этот раз это было не так приятно, потому что рука Стива упала, жестом подзывая Шэрон ближе. — Давай в другой раз, — сказал Стив, когда Шэрон оказалась в тени его рук. Не прикасаясь — она не была частью стаи, он не прикасался к ней, — но действие сопровождалось пародией на объятия, которые заставили Баки стиснуть зубы. — Нам с Шэрон нужно закончить обсуждение миссии. — Стив, — резко сказал Баки, — ты в отпуске. Альфа немедленно остановился, повернувшись к нему. Поймал Баки за руку, он не притянул ближе, так как знал, что Баки ненавидит публичные проявления чувств. Однако в этот раз именно этого он и хотел. — Никакой работы, пока он не закончится, — пообещал Стив, — это просто детали, обещаю. Я найду тебя, как только мы закончим. Хорошо? Баки это не понравилось. Он совершенно не доверял ЩИТу, он уже видел, как легко в него проникнуть. Баки яростно ненавидел то, что Стив выходил из поля зрения и планировал секретную миссию с незнакомкой, без него. Он неохотно мог позволить другим Мстителям прикрывать Стиву спину, но этой девчонке? Он хотел зарычать на женщину, прогнать её, но Стив нетерпеливо, умоляюще смотрел на него, очевидно, желая, чтобы он сотрудничал. — Я не доверяю ЩИТу. Ты не должен уходить на миссию, не взяв с собой в качестве подкрепления кого-то из Мстителей, — спокойно сказал Баки. — Она племянница Пегги, — ответил Стив, — я доверяю ей так же, как любому Мстителю. Как будто наличие общего с давно умершей омегой ДНК могло что-то означать. Как будто Шэрон не могла предать Стива, или сама не могла быть предана. В любом случае, Баки стёр с лица все эмоции. Было бесполезно публично ругаться со Стивом, ему просто нужно было найти способ как-то обойти Стива и его слепую преданность. — Приятно было познакомиться, сержант Барнс, — вежливо сказала Шэрон через плечо, когда Стив снова отстранился. Она была слишком добра, чтобы злорадствовать, что увела Стива. Такого человека заслужил Стив. В отличие от Баки, который почти потянулся за ножом, почти выпалил, чтобы Стив подождал. Однако он не стал бы подвергать опасности свою гордость. Были и другие способы показать Стиву, что его нельзя игнорировать. Его не заменят. Шэрон Картер — никто, особенно когда у Стива был Баки. Теперь Баки просто нужно было найти способ как защитить Стива, так и убедиться, что великий идиот останется в безопасности. *** Баки проснулся с засевшей глубоко в животе болью. Спазматической, тянущей болью, усугубляемой горящим под кожей огнем. В определенной степени он привык к течкам. После десятилетий почти постоянного нахождения в этом состоянии, течка всегда была у него на уме, — всегда рядом, всегда вот-вот начнётся. Эта была другой. Было жарко, как никогда. Мысли снова сбивались на секс, на Стива, его тело, его член. Он хотел почувствовать это тело над собой, так хотел ощутить его между ног, что было больно. Впервые в своей жизни он мечтал о том, чтобы альфа засунул в него свой член. Чтобы Стив протолкнул в него свой узел, растягивая и заставляя скулить от ощущения полноты, натянутости и жжения. Соединяя их, трахая его снова и снова. После того, как он бросил подавители, течка вернулась. Решение прекратить их принимать всё еще было противоречивым. Он был волен делать то, что хотел, но сомневался, что другие Мстители доброжелательно отнесутся к запаху. Пеппер было бы всё равно, несмотря на её второй пол — она была повязана и почти так же хорошо себя контролировала, как и Стив. Наташа испытала бы отвращение, Тони — ярость, Клинт — разочарование, Брюс и Сэм — раздражение. А Стив… Что бы сделал Стив? Именно это не давало ему принять подавители. Какая-то иссохшаяся, человеческая его часть знала, что решать проблему таким способом безжалостно, но это было всё, что он знал. Как бороться, как выживать, как не поддаваться несмотря ни на что. Он нуждался… Баки не мог это сказать даже в уединении собственного разума. Что значила та связь? То, что она вообще существовала, пусть и слабая и дефектная, ошеломляло. Баки честно думал, что больше не способен на это после того, как последний куратор не смог его повязать. Ещё до этого связи стали слабыми, нитевидными. Последняя почти разорвалась, когда появился следующий куратор — предыдущий погиб в автомобильной аварии. Даже когда Баки ничего не соображал из-за течки и наркотиков, связь не образовывалась. Но быть повязанным со Стивом? Быть способным видеть его за маской. Знать, если он ранен, когда ему больно, и где он — это внушало чувство безопасности, которого Баки не ожидал. Комфорта, хотя его альфа был немного безумным, любил делать тупые вещи и сталкиваться с опасными ситуациями, когда единственным средством защиты был грёбаный фрисби. И даже не начинайте говорить Баки о том, как слепо он доверял Стиву время от времени. А ещё та женщина, Картер. Стив, казалось, совершенно забыл, что она была завербована ЩИТом, проводила большую часть своего времени в ЩИТе с персоналом ЩИТа. Люди, как правило, поглощают и интернализируют взгляды группы, с которой себя идентифицируют. Стив собирался на миссию ЩИТа без Мстителей, когда менее трёх лет назад тот на семьдесят процентов состоял из агентов Гидры. Он просто напрашивался на неприятности. Стив так легко мог просто исчезнуть. И, что ещё хуже, пройдут дни или даже недели, прежде чем кто-либо из Мстителей узнает, что Стив пропал. Хотя похищение было не единственным, что беспокоило Баки. Стив был идиотом. Тем, кто думал, что ему нужно угодить людям у власти, нужно стать совершенным, чтобы быть достойным звания Капитана Америки, и Баки ставил свою оставшуюся живую руку на то, что такое мышление было навязано Фьюри и ему подобными. Сколько раз Стивом тонко эмоционально манипулировали, чтобы заставить его действовать как идеальный маленький солдатик? Как кукла, которая делала то, что «правильно», которая «служила» вместо того, чтобы задавать вопросы? Сомневаться? Что бы ни думал Стив, такая манипуляция не всегда была очевидной, не была навязчивой. Существовали сотни, тысячи способов воздействовать на психику, мягко, хитро промывать людям мозги и вбивать в них мышление корпорации. Чтобы заставить их колебаться, сомневаться в своих решениях в тот решающий момент, который будет означать победу для другой стороны. Баки знал это из первых рук, испытал всё это на себе. Это была одна из причин, по которой он был таким агрессивным, почему всегда бросал вызов. Он обнаружил, что людям трудно сосредоточиться на том, чтобы им манипулировать, когда он постоянно их провоцировал и заставлял обороняться на каждом шагу. Стив не заставлял его смотреть на своих так называемых друзей, своих командиров и лидеров, в которых он верил, и сомневаться в каждом сказанном ими слове, в каждом вдохе. Стив не хотел этого делать, но Баки — да. Он мог и хотел. Он дразнил, терзал, раздражал их, а после заставлял объясняться каждую секунду каждого дня. Баки мог убедиться, что люди, с которыми работал Стив, ничего не готовили против него. И он мог сделать это лучше, чем кто-либо. Лучше, чем Наташа, чья лояльность время от времени явно была под вопросом. Лучше, чем Старк, который имел потенциал, но был ослеплён собственным высокомерием. Старк не понимал, что его врагу не нужно быть умнее его, чтобы поймать его в ловушку. В отличие от них, Баки это знал и, глядя на действия Стива, как он путался со ЩИТом, явно не уверенный в своей цели, он должен был это сделать. Ради Стива, нравится это ему или нет. Баки хотел вернуть связь по многим причинам, но Стив так настаивал на том, чтобы замедлиться. И Баки дал ему недели, чтобы обдумать это, недели, чтобы убедиться, что он хочет связи с ним. Честно говоря, дело обстояло так: Стив либо хотел связи, либо нет. Баки не был уверен, что будет делать, если Стив в конце концов решит, что не хочет, но он чувствовал, что у них заканчивается время. У Стива заканчивалось время. Неторопливость была хороша, пока Стив был в отпуске и в безопасности. Теперь, когда отпуск кончился? Стив уже планировал длительные миссии. Времени ждать больше не было. Баки принял решение некоторое время назад, и, как уже повторял Стиву снова и снова, не собирался его менять. Но Стив ждал какого-то неопределенного момента, который Баки не мог себе представить, и не принимал во внимание того, что, стоит ему снова выйти в поле, они могут легко разделиться навсегда. Как бы хорош не был Баки, он не был богом, и он мог потерпеть неудачу, мог быть убит, схвачен, искалечен. Как и Стив. Баки не собирался ждать, пока кто-то уничтожит их шанс, не позволит Стиву подвергнуть опасности будущее, которое может быть у них, только потому, что не может принять решение. Баки не знал, как отреагирует Стив; был только один способ узнать. Поднявшись с кровати, Баки приготовился к своему дню. Зал был пуст, когда он выходил из своей комнаты, но Баки слышал голоса из общей зоны. Он последовал за ними и обнаружил Тони, Наташу, Клинта и Стива на кухне. Клинт сидел на кухонном столе, ел хлопья из миски и смеялся над тем, что сказал Тони. Наташа сидела за кухонным столом вместе с Тони, терпеливо улыбаясь им, в то время как Стив стоял у плиты, готовя то, что пахло яичницей с беконом. Баки надеялся, что это яичница с беконом. Запретив себе нервничать, Баки вышел из зала и упал на стул напротив Тони. Разговор моментально прекратился. Наташа пристально смотрела на Баки, Тони выглядел взбешённым, а Клинт просто уставился на него, медленно жуя свою еду. Затем он соскользнул со стола и встал слева от Стива, откинувшись назад и скрестив руки. — Какого хрена ты делаешь? — потребовал Тони. Единственной реакцией Стива было напряжение, появляющееся в его плечах. — Сижу, — легкомысленно сказал Баки, откинув голову и показывая Тони шею, излучая вызов. После стольких лет, когда ему приходилось защищать всё, что удавалось получить, это вышло инстинктивно. После стольких лет, за которые у него отняли всё, Баки был готов ощериться тут же, стоило произойти чему-то, напоминающему вызов. Не имело значения, что он это начал: Баки не мог сдержаться. Так он был воспитан. Тони сузил глаза, но не отвёл взгляд и не отступил. — Почему ты не принял подавители? — потребовала Наташа, не давая ему уклоняться от вопроса и отвлекая внимание от Тони. Она гораздо лучше контролировала язык своего тела, не излучала прямой вызов, но не скрывала недовольства. Как истинная омега, она ненавидела запах другого течного омеги. Это — укоренившийся инстинкт, подсознательная, животная часть разума, воспринимающая его как угрозу — как кого-то более плодовитого. Баки пожал плечами. — Если тебя это беспокоит, есть быстрое решение. Громкий треск эхом пронёсся по всему этажу. Все взгляды обратились к кухне — Клинт держал руку на спине Стива, прислонившись к нему, весь излучая беспокойство. От альфы исходило напряжение, он склонил голову и сгорбил плечи, словно пытаясь сжаться в комок. Находящаяся возле плиты рука раздавила гранитную столешницу, осколки упали на пол у его ног. — Стив? — позвала Наташа, приподнимаясь со стула. Клинт поднял руку и махнул вниз. Хоть и медленно, но Наташа снова села, и Баки прочувствовал пробивающийся гнев, когда рука Клинта вернулась к спине Стива. Никто не должен прикасаться к Стиву, кроме него. Стив зарычал, поворачиваясь и сосредотачивая свой злой взгляд на Баки. На его лбу был пот, пульс ускорялся так быстро, что Баки мог видеть на горле Стива пульсирующую вену. Потом запах, — боже, запах — долетел до него. Мощный, мускусный; комфорт и сила, обещание… безопасности. Баки не понимал, что обнажил горло, пока не сделал этого. — Серьёзно? — голос Стива звучал настолько зло, зло и болезненно, что Баки был сбит с толку. — Вот что сделал? Одна грёбаная таблетка, Барнс. Раз в день. Один раз в чёртов день! Но ты её не принял, не так ли? Тебе просто приспичило потрахаться. Мы совместимы, и ты… — На самом деле четыре таблетки, — протянул Баки, не желая поддаваться. — Это не оправдание! По Башне разнёсся сигнал тревоги, прерывая и сигнализируя о том, что они должны собраться и справиться с неминуемой угрозой. Реакцией Стива была чистая ярость. Он выглядел так, будто собирался уничтожить всё в поле зрения. Затем Клинт подскочил к сломанной столешнице, обхватывая руками голову Стива и буквально силой наклонил её. — Дыши, — велел лучник. — Просто дыши. Обе руки Стива поднялись, сгибаясь в воздухе: Баки наблюдал, как из него стекает напряжение. Руки Стива упали на талию Клинта, он просто сделал ещё несколько вдохов, прежде чем выпрямился. Остальные смотрели на него, и Стив с благодарностью и признательностью кивнул, и что, чёрт возьми, только что произошло? Гнев не исчез — альфа был в ярости. — Тони, — мрачно сказал Стив, — ты главный. Я сам себя провожу. — Что? — у Баки наконец-то проснулся голос. — Почему? Все взгляды снова обратились на него — все они были злы. — Ты меня не слышал? — потребовал Стив. Голос был низким и, боже, что он творил с Баки. — Мы совместимы. Твоя грёбаная течка только что вызвала у меня гон. Я на скамейке запасных. Ты… пошёл ты. Резко развернувшись, Стив умчался из комнаты, не обращая внимания на окликнувшего Клинта, который велел ему подождать. Не оглядываясь назад, даже не глядя. Это было куда больнее, чем ожидал Баки, пусть он и предполагал такой исход. Хорошо, подумал Баки, несмотря на тяжелое чувство в груди, которое испытал, увидев гнев и предательство на лице Стива. Если команда уйдёт, Стив будет свободен от гиперболизированного Капитана Америки и рациональных, тщательно обдуманных действий. От Стива Баки нужно было что угодно, кроме осторожности. Злость бы тоже подошла, как он полагал, пусть ему и не нравилось видеть его таким. В этот раз ему было нужно, чтобы Стив сделал то, что хотел, не думая о тысяче разных причин, которые кто-то вбил ему в голову. И Баки был уверен, что Стив хотел именно его. Баки определённо хотел Стива. Если бы Стив решил переждать этот гон один (Баки не был уверен, что он это сделает), то, вероятно, ничего хорошего бы не вышло. Тем не менее, он не ожидал, что на него так повлияет реакция Стива. Он никогда не хотел причинять боль Стиву. Тем не менее, как он уже не раз сказал Стиву, он так просто не передумает, и неважно, насколько болезненной будет выбранная им схема действий. — Что, чёрт возьми, это было, Баки? — резко потребовал Клинт, нарушая напряжённую тишину, которая воцарилась, стоило закрыться дверям лифта. — Я знаю, что у тебя проблемы, но серьёзно? — У альф постоянно бывает гон, — зарычал Баки. Ему не нравилось, что они смотрели на него так, как будто он убил чьего-то котенка. Баки так устал от всего этого, того, что все они огрызались на него за то, что он всего-навсего высказал этот дерьмовый факт. Это просто блядская течка, почему, чёрт возьми, они раздували из этого такую проблему? И почему они вели себя так, как будто гон у альф был для них новостью? Да ёбаный в рот, двое из них были омегами. Разве они не должны об этом знать? — Он в это верит? — сорвался на Наташу Тони. — Он не может на самом деле в это верить. Наташа сохраняла молчание, её взгляд был непредсказуемым, но всё же тяжёлым. — У него гон, — сказал Баки, — не будь таким, блядь, мелодраматичным. Не похоже, что это его убьёт. Конечно, они это знали. У альф сотни раз случался гон. Они наслаждались им каждый грёбаный раз, и были разочарованы только потому, что не могли засунуть в омегу свой узел. И что? Небольшое разочарование никогда никого не убивало. Через день Стив будет в порядке. — Мелодраматичным? — потребовал Тони. — Тебе девяносто семь. Я знаю, что ты родился в каменном веке, но не можешь же ты быть таким невеждой. — Я был повязан с десятками альф, — зарычал Баки, низко и предупреждающе — звук, который мог бы опозорить любого альфу. Он не был доволен, вспоминая, насколько сильны были некоторые из этих связей. Особенно в начале — как мало власти над собой он имел, когда был в их руках. — Я знаю, о чём говорю! — Новость дня, Джеймс, — резко сказала Наташа, напряжённая и очень злая. — Если с тобой жестоко обращались, то это не даёт тебе право издеваться над другими. Прежде, чем Баки мог ответить, Клинт вышел вперёд, отвлекая Баки от нападающих омег. Разведя руки к подлокотникам, он склонился над спинкой стула Баки. Баки напрягся, готовый развернуться и атаковать бету за то, что осмелился подойти со спины, но… Более рациональная, здравая часть его разума понимала, что за него просто говорили гормоны и все сломленные части его. Он не хотел кого-то ранить, но так трудно было себя контролировать. Ярость, гнев — особенно из-за оскорбительных слов Тони. Клинт, с другой стороны, не ощущался как угроза, даже когда стоял позади него. Конечно, Баки знал о его присутствии, не мог не знать, но Клинт был удивительно… другим. Его запах был… расслабляющим. Он не должен был быть достаточно близко, чтобы Баки ощутил его запах, но так и случилось — запах кофе и ливней, кожи и стали, чего-то тихого и скрытного заполнил его нос. Мышцы Баки почти против воли расслабились — совсем немного, но достаточно, чтобы подавить растущий гнев, потушить часть пылающего под кожей огня. Ему не нравилось чувствовать себя таким нестабильным, когда все обратились против него. Дискомфорт значит уязвимость, а уязвимость всегда приводит к боли. — Лучше? — спросил Клинт, будто бы не знал ответа. — Д-да, — ответил Баки. Он снова был сбит с толку. — Беты могут выделять успокаивающие феромоны, — объяснил Клинт. — Тебе не часто довелось встречать бет, не так ли? Баки горько фыркнул. — О, я знал многих. Ты забыл, что большинство моих охранников были бетами. Они никогда не делали ничего подобного. Клинт скривил губы, в его глазах было что-то сдерживаемое и болезненное. — Они должны были. Должны были помочь тебе, а не участвовать в пытках. Баки отвернулся от мягких глаз лучника. — Я не ожидал, что кто-то поможет. Если чего-то хочешь, то должен добиться этого сам. — Джарвис, выруби тревогу, — огрызнулся Тони слишком небрежным тоном, который использовал, когда пытался скрыть свои эмоции. — У нас действительно нет времени нянчиться с разгневанным ребенком. Наташа, сходи за здоровяком. Я посмотрю, смогу ли связаться с Тором. Бартон, иди, помоги Кэпу, — взглянув на Баки, он добавил: — Считай, что удалён с поля. — Ты рехнулся? — недоверчиво спросил Баки, дарованное Клинтом спокойствие исчезло. — Стив вышел из строя, и теперь ты хочешь и от меня избавиться? Ты даже не знаешь, что это за угроза, Старк! — Мне насрать! — крикнул Тони, вскакивая на ноги и шокируя остальных. Омега редко кричал. Он часто был саркастичным и бесцеремонным, да, но серьёзно, крики? Он считал себя выше такого поведения. — Если я ещё хоть раз увижу твою поганую рожу, вдохну твою ёбаную вонь, я… — с надрывным выдохом Тони, казалось, пытался взять себя в руки. — Я сделаю то, чего Стив мне не простит. Так что, как он и сказал, пошёл ты, ты наказан. — Тони, — нерешительно сказал Клинт. — Он прав, потеря двоих… — Просто уйди, — рявкнул Тони, прежде чем перевёл дыхание и взглянул другу в лицо. — Я не могу беспокоиться о Стиве и об этой миссии одновременно. Помоги ему, если он позволит. Хмурясь, Клинт не стал спорить, но и не согласился. — Я не ребёнок, — зарычал Баки, но не так громко, как раньше. Присутствие Клинта предотвращало каскад гнева и агрессии, которые всегда управляли его жизнью. Он всё ещё был взволнован и сбит с толку, но не был готов обратиться к насилию. — Тогда веди себя как взрослый, — огрызнулся Тони, но уже отвернулся. Наташа встала, поворачиваясь и без единого слова следуя за Тони. Баки не пытался идти за ними, он мог только сидеть со звоном в ушах и разбегающимися мыслями. Он был совместим со Стивом. Он терзал Стива? Его взаимоотношения с другими Мстителями, место, которое он создавал для себя, всё рушилось. Потому что они нянчились со Стивом? Не то чтобы это не вязалось со всем, что он видел в башне до сих пор, но это просто гон. В прошлый раз Стив был в порядке. — Ты правда не понимаешь, да? — спросил Клинт, нарушив тишину, воцарившуюся после ухода Наташи и Тони. — Понимаю что? — огрызнулся Баки и повторил. — Тони преувеличивает. — Да, — сказал Клинт, и Баки успокоился, не ожидая такого лёгкого соглашения. Что же тогда пытался сделать Клинт? — Он тоже совместим со Стивом. — Какое это имеет к этому отношение? — потребовал Баки, раздраженный тем, что эту информацию снова пихали ему в лицо. Он знал это. Это было одной из причин, почему он предпочёл бы, чтобы Стив повязал его лучше раньше, чем позже. Старк слишком сильно влиял на Стива, и ему совсем не нравился Баки. Баки мог себе представить, что Старк убедит Стива подождать до следующего гона, чтобы всё обдумать, отложить это на неопределённый срок. Нет. Баки бы это не позволил, и он не купится на шумиху о совместимости. Будучи ребёнком, он думал, что это означает одного-единственного партнёра. Родственную душу. Однако жизнь излечила его от таких нелепых романтических представлений. Совместимость просто означала, что вязка пройдёт проще, быстрее, сильнее. Больше ничего. Не было никаких причин раздувать из мухи слона. — Бля, ты действительно не понимаешь, — Клинт зарылся рукой в волосы. — Думаю, что имеет смысл, что ты не знал, если никто не потрудился объяснить тебе все детали. Никогда? О бетах, гоне альф и… — Я знаю о гоне больше, чем хочу, — прервал Баки. — А беты — просто не альфы и омеги. Что ещё может быть таким важным? — Беты не так уж бесполезны, спасибо, но сейчас это не столь важно. Прямо сейчас, — многозначительно сказал Клинт, — ты должен понять, как начинается гон. Баки нахмурился. — Он просто наступает. Как течки у омег. — Да, — терпеливо сказал Клинт, — но гон также может наступить, когда альфа чувствует запах течного омеги, — тон Клинта был успокаивающим, — эмоционально привлекательного омеги. После этого гон может наступить немедленно. Баки откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Но почему гон Стива повлиял на Тони? Он повязан. — Связь просто означает, что нам повезло, что у Тони тоже не началась течка. Не будь он повязан, так бы и случилось. Баки мимолётно поблагодарил судьбу, что из-за Стива у Тони не началась течка. Сама мысль о течном Тони где-то рядом со Стивом оставила в Баки яростное ощущение угрозы на своей территории. Мысль, что он может попробовать подкатить к Стиву, ну… Баки мог убить его. С его базовым уровнем агрессии была бы слишком реальная возможность. Взгляд Клинта смягчился, но жалости в нём стало больше. Баки почувствовал себя уродом. Откуда он должен был всё это знать? — Если ты извинишься, — мягко сказал Клинт, — объяснишь, после того, как они оба успокоятся, они тебя простят. Глядя в сторону, вниз по коридору, где пропал Стив, Баки пытался скрыть, как его задели слова Клинта. По большей части он был согласен, что должен извиниться. Особенно перед Стивом. И он извинился бы, да, но это всё равно не изменило бы его план. Он хотел, чтобы Стив решил сегодня, собираются они или… Баки не собирался думать об «или». — Ты должен, — Баки сглотнул, — иди и присоединяйся к остальным. Ты им нужен, а я… — он коротко задался вопросом, стоит ли сказать Клинту, что он собирается поиметь Стива и наконец-то сделать его своим, но прикусил язык. В любом случае, никто не хотел этого знать. — Я извинюсь. Перед Стивом. Я не буду, — быстро добавил он, — усугублять ситуацию. Если его план сработает, он остановит драму раз и навсегда. Клинт молчал, прежде чем медленно кивнул. — Я пойду. Не заставляй меня жалеть, что оставил тут тебя. — Что, чёрт возьми, это значит? — потребовал Баки, когда Клинт отступил. — Не делай ему больно. Баки наблюдал за Клинтом, пока лучник шёл по коридору. Как, чёрт возьми, он должен был гарантировать, что не навредит Стиву? Кажется, что бы он ни делал, каждое его действие причиняло Стиву боль, независимо от того, хотел он этого или нет. Он не знал, как не обидеть Стива. Когда Клинт удалился, этаж стал казаться таким пустым. Или это ощущение было только в груди Баки. С момента ухода беты боль в пояснице и в низу живота усилилось, жар расползся под кожей, и всё, чего он хотел — чтобы Стив прикоснулся к нему. Трахнул его, повязал, и он… никогда этого не хотел. Даже когда Гидра подсылала к нему альф в моменты, когда он хотел. Не так. Сидение на месте ничем не поможет. Хоть в ногах и чувствовалась слабость, Баки заставил себя встать и медленно подошёл к лифту. Он, не думая, отправился на этаж Стива. В зале он постучал в дверь Стива и подождал, но ответа не последовало. Ещё один стук получил такой же ответ, поэтому Баки вздохнул и попробовал ручку. Не заперто. Глубоко вздохнув, он вошёл внутрь. Запах сразу же ударил ему в нос. Стив, сила и мощь, и он должен просто уступить этому, просто позволить Стиву взять его. Позволить… Баки тряхнул головой. Течка не имела такого контроля над ним в течение десятилетий. Он не собирался позволить ей выиграть сейчас, даже с этим новым… стимулом. Следуя за запахом Стива, Баки оказался в спальне. Стив скинул ботинки, но больше не разделся. Лицом он уткнулся в подушку, руку опустил вниз и засунул под себя. Он не дрочил, просто держал её там. Его грудь быстро вздымалась и опадала, крупное, мускулистое тело растянулось вдоль кровати, и задница Стива была прямо перед ним. Мгновение Баки просто пялился на эту идеальную, слегка вскинутую задницу, и это напомнило ему, что он чувствовал, проталкивая жёсткий член между крепких ягодиц. Как невероятно туго сжималось тело Стива. — Стив? — осторожно позвал Баки, настойчиво выгоняя из памяти воспоминания о том, как хорошо было внутри этого тугого тела. Стив застонал. Не тот звук, который хотел вызвать в нём Баки. В нём звучала боль, а не удовольствие. Старая боль. Стив не пошевелился. Даже рука в штанах, только мышцы спины напряглись под серой рубашкой. — Отъебись, — заворчал в подушку Стив, даже не подняв головы, чтобы посмотреть на Баки. — Нет, — твёрдо сказал Баки, глубже заходя в комнату. — Ты такой мудак, — пробормотал Стив, поднимая голову и поглядывая на него, — почему ты так со мной поступаешь? — Потому что время для колебаний закончилось, — ответил Баки, встречая его сердитый взгляд. — Хочешь вернуться к работе и бросить всех нас? Хорошо, но не раньше, чем мы уладим всё между собой. — Уладим? — Стив поднялся с кровати, вытянул руку, присел. Его мышцы были напряжены, будто он готов был рвануть к Баки через всю комнату. — Так ты всё улаживаешь? Без долбанного предупреждения бросаешь подавители? Баки подошёл ближе, поставил одно колено на кровать — так близко к Стиву, как мог, при этом не касаясь его. — Да, потому что не я сомневаюсь в этих отношениях, — сказал Баки, сжимая руки в кулаки, чтобы не касаться Стива. — Нет, — зарычал Стив, — ты ведёшь себя так, будто мои эмоции и гормоны—ниточки, за которые ты можешь дёргать. — Я хочу, чтобы ты взял то, что действительно хочешь. Не то, что должен по мнению других людей. То, что хочешь ты. — Баки подобрался поближе, чтобы вдохнуть манящий запах Стива. — Когда у тебя гон, ты со мной честен. Стив выбросил руку вперёд, хватая Баки за волосы. Он намотал их на кулак, затягивая Баки на кровать и нависая над ним. Баки позволил своему телу делать то, что оно хотело: плавно растекаться под напряжённым Стивом. Он позволил грубо затащить себя на кровать, наклонил голову, чтобы ослабить натяжение на волосы, и показал Стиву шею, позволяя ему видеть её и чувствовать запах течки. Протолкнув колено между бёдер Баки, Стив упёрся одной рукой ему в плечо, придавливая к постели, а другой запутался в волосах. — Какого чёрта ты хочешь честности за то, что сделал со мной? Даже произнеся это, Стив уткнулся носом в горло Баки, глубоко вдыхая. — Ты колеблешься, — повторил Баки. — Ты не уверен, хочешь связи со мной или нет. Изданный Стивом рык был низким и опасным. — Я говорил, говорил снова и снова, что хочу. — Стив оторвался от горла Баки и навис над его лицом. Зрачки были расширены. — Что, блядь, хорошего в честности, если ты не слушаешь? — Я слушаю, — возмутился Баки. — Я согласился с твоим планом. Я сделал всё, что мог, чтобы не заходить за установленные тобой границы. — Ты слышишь то, что хочешь, — огрызнулся Стив, но просунул бедро между ног Баки. Он легко теребил волосы Баки, убеждая его откинуть голову назад, обнажить горло, чтобы снова прижаться к нему лицом. — Нет, — мягко сказал Баки. — Я слышу твой страх, — он пошевелил ногой, забрасывая её на бедро Стива. — Я слышу, как ты отвергаешь очень реальную угрозу, поддаваясь этому страху. Я ждал столько, сколько мог. Я больше не буду ждать. — Ты мог бы мне сказать, — всё ещё зло сказал Стив, до синяков вцепляясь пальцами ему в плечо, — мог бы сказать и… какая угроза? — Я говорил тебе, — сказал Баки, — много раз говорил. Ты не неуязвим, и после суда? Ты главный кандидат на то, чтобы попасть в список «исчезнувшие». Особенно, когда так легко позволяешь ЩИТу собой манипулировать. — Я угроза? — потребовал Стив, его плечи напряглись, будто он снова собрался отстраниться. В конце концов всё, что он сделал — прижался носом и ртом к ароматической железе под ухом Баки. Наклоняя голову и давая Стиву лучший доступ, он изо всех сил пытался сохранить контроль. — Для себя, да, — кивнул Баки, не обращая внимания на хватку Стива. Баки не возражал против синяков. Они всё равно скоро исцелятся, и Стив делал это не специально. — Я… — Стив замолчал, потеревшись о Баки, проезжаясь своим телом от груди до бедра. Баки чувствовал, насколько твёрд член Стива, прижимающийся к низу живота. — Боже, ты так хорошо пахнешь. Так чертовски хорошо, Бак. Почему ты… я так чертовски сильно тебя хочу. — Ты можешь взять меня, — прошептал Баки, выгибаясь под Стивом, потираясь об него. Тот застонал и снова навалился на Баки. — Ты можешь получить всё, что захочешь. Секс, связь, ты сможешь постоянно видеть мои эмоции. Разве не этого ты хочешь? Всегда? Всё время? — Баки глубоко дышал, долго и медленно, наполняя грудь феромонами Стива. — Ты хочешь это чувство безопасности? Напряжение возвращалось в мышцы Стива, хотя он ослабил хватку на плече Баки. Альфа полностью отстранился, оставив Баки на кровати, однако голос Стива всё так же рычаще вибрировал. Он облизнул губы, его взгляд был прикован к горлу и груди Баки. С болезненным спазмом в животе Баки осознал, что может подтолкнуть Стива к сексу несмотря на протест. Ноздри Стива раздувались, бледная кожа покраснела, по ней уже начали катиться капли пота. Присутствие Баки влияло на него сильнее, чем когда-либо ещё. Сразу же после этого появилось ещё одно, резкое и ожесточенное осознание того, что он никогда, никогда не станет манипулировать Стивом подобным образом. — Хочу, — выдохнул Стив, мягко и задушенно, — так хочу. Ты — мой? Боже, да, но ты… — Стив сел, отрываясь от него, и снова посмотрел на Баки. — Так почему ты не?.. Баки нахмурился. Стив явно хотел, чтобы он что-то сделал, сказал. Баки не знал что. У него не было слов, чтобы объяснить. Для него ответом было или «да», или «нет». У него не было никаких аргументов, способных разъяснить чувства, ничего, что могло бы развеять сомнения Стива, что помогло бы лучше понять. — Бля, неужели ты думаешь, что я бы предложил это, если бы не захотел? У меня когда-нибудь были проблемы с тем, чтобы сказать тебе «нет»?» — Если твой план включал в себя меня, то, думаю, у тебя довольно дерьмовый план, — сорвался Стив. — Я знаю, я помню, ты не хочешь этого… и, боже, я просто хочу укусить тебя. Так сильно… ты так хорошо пахнешь, как будто я не… я не помню что, но так хорошо. — Видишь? — спросил Баки. — Ты сам заставляешь себя страдать. — Я это знаю! — закричал Стив. — Знаю. Разве я не могу сделать выбор? Нет, потому что ты, блядь, это сделал. Я выбрал тебя, а ты…ты ушёл, и я не смогу. Не снова. Это так сильно его задело — что Стив так его отверг. После всех этих красивых слов и заверений, Стив отверг его прямо в лицо. Он даже на секунду не задумался, даже удара сердца не переждал. — Я не хотел причинять тебе боль, — ещё не оправившись от отказа, выпалил Баки, — не специально. Не сегодня и не в последний раз, когда мы были вместе, просто… я не знаю, как перестать делать тебе больно. Я не знаю, как быть, — Баки облизнул губы. — Я безжалостен. Ты знал это до того, как мы оказались в постели. Раньше это не было сдерживающим фактором… Скорее всего, в этом и состояла суть их проблем. Дело в том, что Баки был существом, созданным для выживания, рожденным воевать и выкованным в огне. Он забыл, что не каждый конфликт — это поле боя. Не каждая победа должна означать смерть или унижение противника. Взгляд Стива смягчился. — Это не твоя вина, — розовые губы Стива скривились. — Нет, это определенно твоя вина, но я понимаю почему. И тем не менее лучше от этого не становится. Ты не можешь просто… просто заставить меня делать всё, что тебе захочется! Стив будто зациклился на своем отказе и не сдвинулся ни на дюйм, будто Баки, приходящий сюда и предлагающий себя, ничего не значил. — Если ты хочешь связи со мной, зачем пережидать эту течку? Или десять? Или ты действительно подумываешь со мной порвать? — Нет, боже, Баки нет, — отчаянно сказал Стив, снова приближаясь. — Это из-за этого? Думаешь, я… передумаю? Почему Стиву пришлось задавать этот вопрос? Баки ясно сказал, почему он здесь, почему предложил связь. Похоже, Стив не хотел ответа, не хотел, чтобы у них была связь. Стив хотел подождать, подождать чего? Чтобы пришёл какой-то человек и объявил, что нужное время пришло? Баки понятия не имел. Единственное, в чем он был уверен — Стив сказал «нет». Он злился, злился и страдал, потому что Стив обещал, что хочет его. — Не моё решение тут под вопросом, — мягко напомнил Баки. — Прекрати переводить тему! — крикнул Стив, его гнев вернулся так же быстро, как исчез. — Ответь на чёртов вопрос! — Конечно, да. Я не передумаю, — сказал Баки — Так почему ты думаешь, что передумаю я?! — Потому что прошло несколько недель, и тебе всё ещё не удалось принять решение. И пока оно висит над нами, ты весело планируешь сбежать с ЩИТом без какого-либо грёбаного подкрепления. — О, Баки, — тихо сказал Стив, его лицо, раздавленное эмоциями, которые Баки не узнал. Осторожно подвинувшись, он снова сел у бока Баки и взял его за руку. — Красавчик, послушай, у меня нет выбора. Дело в тебе. Наша медлительность — не моё решение, не моё решение говорить «нет». Я никогда не хотел, чтобы ты так думал. Это было справедливо: Стив уже сказал «нет». — Ты хочешь подождать? Переждать больше течек? Ладно, хорошо, ты можешь делать всё, что хочешь, нахер мои желания. — И ты не хочешь принимать подавители? — устало спросил Стив, и это было лучше, чем злость. — Подавители не особо на меня влияют. Они останавливают течку, но моё тело всё ещё на грани. За десятилетия я перепробовал кучу всего. Препараты, которые имели ужасающие побочные эффекты — всё потому, что мои альфы хотели, чтобы я их принимал. Я ненавижу принимать их, я ненавижу отравлять своё тело, чтобы у альфы было больше самоконтроля и ясного ума. Они должны иметь дело с собственным дерьмом, как и я. Мягкость в глазах Стива сменилась сталью. — Так ты сделаешь то, что хочешь, вне зависимости от того, как это повлияет на меня? — А оказываемый ими на меня эффект лучше? Значит, совершенно нормально травить моё тело хреновой кучей химикатов бог знает сколько времени, потому что так нужно тебе? Потому что ты не хочешь видеть моих течек? Потому что они заставят тебя чего-то хотеть? Когда моей обязанностью стало обеспечивать твоё самообладание? Когда моё тело снова стало общей собственностью, и когда каждый встречный может указывать, что я могу и не могу с ним делать? — Если бы я мог принять их, я бы это сделал! — сорвался Стив. — Не существует подавителей для гона! — Если бы сейчас я согласился принимать подавители, как долго ты заставил бы меня их пить? Месяц? Год? Десять лет? Есть ли вообще временные рамки? Что ты подразумеваешь? Когда я смогу снова принимать собственные решения? Или это дозволено только тебе? — Ты не можешь игнорировать то, что твои решения влияют на других! — крикнул Стив. — Ты даже права голоса мне в этом вопросе не дал, не дал выбрать! — У тебя есть выбор, Стив. У тебя всегда был выбор. Мои решения всегда под вопросом. — Это, блядь, херня, и ты это знаешь, — зарычал Стив. — Я никак не могу его остановить. Я говорил тебе, как сильно его ненавижу. Я говорил тебе, но ты. Блядь, Баки. Это совершенно не нормально, — челюсти Стива сжались. — Ладно, хочешь сделать это со мной? Отлично. Сделай. Заставь меня страдать так же, как они тебя. — Я не хочу заставлять тебя страдать, Стив, — сказал Баки. — И я не хочу принимать подавители. Что мне теперь делать? — Я не знаю! — снова крикнул Стив, прежде чем сдал назад. — У меня нет всех ответов. Если бы ты просто этого не сделал, мы бы об этом поговорили. Мы бы выяснили, как с этим жить, а вместо этого, — Стив махнул рукой. — ты обвиняешь меня в моей сущности! — Нет, я обвиняю тебя в том, что тебе плевать на собственную безопасность, — яростно сказал Баки. Он был не способен забыть, как легко Стив был готов просто распрощаться с жизнью при малейшей провокации, — я обвиняю тебя в том, что ты небрежно относишься к моим инстинктам. Думаешь, я должен быть аккуратен с твоими альфа-инстинктами, говоришь мне, насколько важна совместимость, и в то же время помечаешь другого совместимого омегу прямо у меня под носом. Я не могу дружить с Старком, я хочу убить его каждый раз, как вижу, потому что он пахнет тобой. А потом ты ждёшь, что я просто буду сидеть тут? Что мне понравится, когда ты уйдёшь, и ради чего? На дни? Недели? На миссии с ними? Стив, ревность работает в обоих направлениях. Поэтому я это устроил. Да, это моя вина. Я хочу. Ты хочешь. Нет необходимости ждать. И ещё, я тебя не потеряю. Я не отдам тебя ни другим омегам, ни ЩИТу, ни тому, кто может прятаться за маской ЩИТа. Стив оскалился, обнажая зубы, и выдернул руку из ладони Баки. — Думаю, что наши с тобой эмоции должны быть одинаково важны. Что ты не должен заставлять меня что-то делать, как и я не должен заставлять тебя. У тебя проблемы со Старком? Теперь? После того, как я спросил, будет ли это проблемой? Хочешь потерять меня, Баки? Ты этого добьёшься. Если ты беспокоишься о моих миссиях или думаешь, что я неосторожен, то говоришь со мной. Доверяешь мне. Не загоняешь в угол и не требуешь, чтобы я уступил, и, чёрт возьми, не манипулируешь мной, чтобы я тебя повязал, потому что напуган. Баки уставился на Стива, на его злость, на боль. Он не понимал. Он хотел Стива, хотел быть с ним, хотел этой связи. Стив, казалось, видел в предложении что-то вроде… он понятия не имел, что. Изнасилование, возможно? Он вёл себя так, будто Баки не мог предложить ему связь, будто его течка была неправильна. Будто Баки недостаточно хорош для Стива. Что его желания недостаточно — желания связи, Стива, причин хотеть его сейчас, а не потом — всего этого мало. Что бы ни сделал Баки, этого никогда не будет достаточно. Не тогда, когда его течки оказали такое важное влияние на его личность. Они слишком часто диктовали ему, что делать. Решив бросить подавители, Баки знал, что Стив рассердится, но надеялся, что он поймёт: Баки тоже этого хочет. В конечном итоге оказалось, что они хотели разных вещей — или, может, просто по-разному, но Баки и этого не понимал. Если Стив требует, чтобы Баки изменил абсолютно всё в себе… может быть, ему нужно больше времени, чтобы пересмотреть своё решение. Представить, как он будет прятать свою суть, играя роль, чтобы угодить своему альфе. Его пугало, что какая-то крошечная часть его уже давила, приказывала сделать это, потому что так у него будет Стив. Он громко выдохнул, скатившись с кровати. С другой стороны — Стив и кровать отделяли его от двери. В глубине души, под рефлексивным гневом из-за течки, Баки знал, что Стив не пытался навредить ему, что он никогда не сделает этого нарочно. Неважно, что они друг другу наговорили во время этой ссоры — Баки знал, что это был всего лишь аргумент. Стив не понимал его, Баки не понимал Стива. Он просто хотел, чтобы Стив принял его, принял его решение, не задавая этого проклятого вопроса «почему». — Я приму таблетки, — тихо сказал Баки, оправившись от повторного отказа, от того, что у Стива был какой-то стандарт, до которого Баки вечно не мог дотянуть. — Я не сделал бы этого ни для кого, кроме тебя, просто что б ты знал, — продолжил он, отчаянно пытаясь спасти хоть что-то, дать Стиву то, от чего он будет доволен. — Я больше не буду говорить о миссиях. — Миссии? Баки, господи, — Стив засунул обе руки в волосы, — я говорил не об этом. Я имел в виду, что если ты беспокоишься о моей безопасности, о том, что я иду на миссии без тебя, или боишься потерять меня, или хочешь бросить подавители, мы можем это обсудить. Ты можешь поговорить со мной, если тебя что-то беспокоит, ты не должен… ты не должен для этого вязаться со мной. Ты никогда не должен… есть другие способы, мы просто должны об этом поговорить. — Это не какая-то пытка, — огрызнулся Баки. — Я ненавижу подавители, и я хотел связи. Ты, кажется, думаешь, что я, не знаю, изнасилую тебя или вроде того. Отлично, ты победил. Мне жаль. Баки начал обходить кровать, чувствуя желание уйти, удалиться в безопасное место, чтобы вылизать раны наедине. — Баки, это не соревнование. — Стив преградил ему дорогу, не давая уйти из комнаты. — Господи, Бак. Я не думаю, что ты изнасилуешь меня, я боюсь, что я изнасилую тебя. — Разве что в другой вселенной, — проворчал Баки, а потом пожал плечами. — Последнему альфе, которого они запустили в мою камеру, я наживую вырвал кишечник, а потом написал им сообщение охранникам за решёткой. Так как на тебе я вижу явное отсутствие крови, то понятия не имею, о чём ты говоришь. — И я не понимаю — в половине случаев, когда ты мне всё это рассказываешь, — сказал Стив, с видимым усилием сохраняя свой тон спокойным. Баки вложил в Стива слишком много, чтобы продолжать пытаться уйти, пока тот говорил. Так что он остался, пусть это и приносило боль. — Вот почему мне нужно… знать. Я не могу просто взять себя в руки, а ты не должен быть со мной. Пожалуйста, просто… поговори со мной. — Я говорил, — зарычал Баки. — Я много раз говорил, и говорю сейчас, что хочу связи, а ты спрашиваешь почему. Я объясняю почему, а ты говоришь, что этого недостаточно. Что моих причин недостаточно, — Баки, сдавшись, раскинул руки в стороны. Всё, что он хотел сделать — напасть, разорвать Стива за то, что отверг его подобным образом. Он этого не сделал, потому что, в отличие от Стива, принимал его таким, какой он есть, даже его потребность всё контролировать и принимать решения за Баки. — Прости, мне больше нечего сказать, чтобы убедить тебя. — Скажи мне снова, — надавил Стив. — Скажи мне снова и снова и заставь меня понять, Баки. Не отказывайся от меня. Почему ты хочешь быть со мной? Баки зарычал. Боже, он ненавидел этот вопрос. — А почему другие люди хотят постоянной связи?! Они либо хотят её, либо нет! — Я — не другие! — настойчиво сказал Стив. — Я — тот, с кем ты разговариваешь. Ради бога, Бак, прекрати бросаться на меня. Ты знаешь, я не понимаю. Я знаю, что никогда не смогу понять, но, по крайней мере, блядь, дай мне то, что мне нужно знать. Объясни мне. — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — разъярённо выкрикнул в ответ Баки, чувствуя себя загнанным в угол. — Мне нужна связь. Я хочу её, и я хочу тебя, и я не передумаю. Что ещё ты хочешь услышать? Ты не хочешь, по крайней мере, со мной. Ты не хочешь меня. Не так, как я тебя. Ты не хочешь, чтобы я сейчас был здесь. Тебе не нужна моя течка, потребности моего организма, и тебе не нужны мои причины. И ты хочешь, чтобы я принял эти чёртовы таблетки, так что я приму эти чёртовы таблетки. Так что тебе не придётся нюхать запах моей течки и снова впадать в гон. — Я никогда ничего такого тебе не говорил! — ответил Стив. Голос был повышен, рука рассекла воздух. — Я же говорил, что хочу тебя. Сколько раз я должен повторять? Всё, что я хотел знать — почему, и если это не страх, если это что-то другое, то почему так трудно сказать мне… — Да, так ты говоришь, — громко прервал Баки, — но потом отталкиваешь меня каждый раз, когда я пытаюсь предложить тебе связь. Это как кивнуть и сказать «нет»! — Это единственный способ заставить тебя поверить, что я хочу тебя? — умоляющим тоном спросил Стив. — Сказать «да», только так ты мне поверишь? Господи, я так сильно тебя хочу. Я так боюсь, что снова причиню тебе боль. Я не смогу с этим жить. Не смогу. Баки снова нахмурился. — Когда ты причинил мне боль? Стив вздрогнул. — Тебе нужен список? — Да, — сказал Баки, пытаясь вспомнить хоть один случай, когда Стив причинил ему боль. Глядя на потолок, Стив кивнул. — Когда я нарушил обещание не вязать тебя, когда заставил думать, что я не хочу тебя, потому что к тебе не прикасаюсь, вся та история с Майклом, и, по-видимому, Тони, Наташа и стая. И теперешний разговор, потому что я опять заставил тебя думать, что я тебя не хочу. Когда ты думал, что должен переступить через себя ради того проклятого урока танцев. Дум-Дум и Гейб… Да у парня и правда проблемы с головой. Кто вообще стал бы составлять список всего этого тупого дерьма? Баки забыл о тех случаях так же быстро, как и всём остальном. Временная связь, кто был в этом виноват? Серьёзно, Баки её едва почувствовал. Стив ранил ей себя; Баки не играл никакой роли в этой драме. Майкл — как, черт возьми, Стив мог навредить этим Баки? Два тупоголовых альфы решили устроить соревнование по рыку в его квартире. Честно говоря, Баки был в секунде от того, чтобы их обоих закопать. Затем Стив показал свое грёбаное горло, которое по какой-то непостижимой причине разозлило Баки. Он ничего не имел против танцев — альфы были неприятным сюрпризом, но брокколи в супе тоже были неприятным сюрпризом, и Баки из-за этого не ревел ночами. Он начинал подозревать, что Стив был невротиком или типа того. Ни один из этих моментов не имел никакого значения. Неудивительно, что Баки не мог понять Стива. Стив мог бы с тем же результатом говорить на иностранном языке. Что бы ни сделал Баки, Стив испытывал только злость или боль, никогда не счастье. Это было идеальное время, чтобы уйти и зализать раны в одиночестве. И принять эти ёбаные таблетки, раз они так важны, но Стив всё ещё стоял на его пути. — Ты когда-нибудь сделал что-то, чтобы сознательно, сознательно навредить мне? — Нет, — быстро сказал Стив с неподдельной искренностью в глазах, — но вот почему я боюсь, Баки. Я не… мы так запутались, и я вечно всё порчу, а ты… я ненавижу причинять тебе боль. Я просто хочу быть уверен, что этого не сделаю — не накосячу с чем-то важным, серьёзным. Это так плохо? — Позволь мне прояснить. Ты боишься — вполне веская причина. Я — пугающий, не так ли? Стив со стуком закрыл рот и широко распахнутыми глазами посмотрел на него. Когда он снова заговорил, его голос был тише, чем когда-либо слышал Баки. — С моей точки зрения все твои действия полностью оправданы. Не имеет значения, как они влияют на меня, не имеет значения, что я хочу — ты всё равно не поверишь. Я хочу понять, почему ты этого хочешь, почему сейчас — прежде чем я скажу «да». — Голос Стива снова начал подниматься. — Может я туго соображаю, но я знаю, что в прошлый раз ты сказал мне «никогда», а сейчас говоришь «да», и я хочу убедиться, что не наврежу тебе снова. Ты правда хочешь, чтобы я сдался? — Стив раздражённо заворчал и отвернулся. — Я думаю, что да, тогда тебе никогда не придётся объясняться. Баки покачал головой, решив позволить этому произойти. Он уже давно привык к тому, что если хочется что-то получить, то придётся идти на компромисс. — Я здесь. Я всё ещё здесь, независимо от того, принесёт осознание боль, или нет — ты меня освободил, и я тебя не брошу. Это единственное, что причиняет мне боль. Ты говоришь мне снова и снова, что я поступаю неправильно, и то, что я хочу, плохо. Стив прижал руки к вискам. — То, что ты хочешь, не плохо. Я никогда не говорил… — он оборвал себя, снова безвольно опустив руки, прежде чем посмотрел на Баки. — Ты не ответил на мой вопрос. Только ли связь является единственным способом дать тебе знать, что я хочу тебя. Если я скажу, что хочу быть с тобой, потому что я хочу узнать тебя, потому что хочу дать тебе всё, что ты пожелаешь, позаботиться о тебе, если ты позволишь. Ты мне поверишь? — он шагнул ближе, и Баки откинул голову назад — пусть Стив просто позволит ему сдаться. — Ты не плохой человек, и то, чего ты хочешь, не плохо, но добиваться этого таким образом? Это… мы можем через это пройти. Я хочу, потому что люблю тебя. Хочу, потому что люблю. Баки больше не мог верить Стиву. Не тогда, когда он продолжал повторять, что хочет связи, но продолжал игнорировать его ответы. Он сказал Стиву, что хочет этого. Стив думает, что он настолько глуп, что не понял, что предлагает, когда пришёл сюда? Он не подросток, переживающий свою первую течку. Он знал, что означает связь, знал, что она — намного больше, чем простые отношения. Баки наполняли боль и гнев, и теперь он был настороже, чтобы не выпустить его. Он не хотел превращать это противостояние в кровавую бойню, даже если ему казалось, что они стоят на грани. — Да, это хорошо подводит итог. Разве не поэтому кто-то хотел бы связать свою жизнь с другим человеком? Ты говорил, что мои методы не так уж и плохи, но не этого ты хочешь. Я понятия не имею, чего ты хочешь — кроме того, что я уже сделал. Я позволил тебе меня поцеловать. Я сказал, что хочу тебя — я не произносил этих слов больше восьмидесяти лет, — Баки покачал головой. — Тебе… нужно… я должен говорить о том, что не знаю, что я чувствую? Но в основном я чувствую гнев. Я не могу… я не знаю, как сказать всё правильно. — Погоди, погоди, — Стив сглотнул. Поднятая рука заметно дрожала. — Хочешь сказать, что когда ты говоришь «я хочу тебя», то имеешь в виду «я люблю тебя?» — Если это то, что ты сказал, то да, — вздохнул Баки. — Я уже несколько недель тебе это повторяю. Я хочу тебя, когда как ненавижу людей в целом. — Ты говоришь это с тех пор, как вернулся, — поправил Стив, на его лице вдруг появилась растерянность. Баки не понимал из-за чего, и он так устал от этого. — Да, — повторил Баки, — но тебе нужны были свидания и всё такое, так что я это сделал. Майкл велел мне извиняться, и часто, так что я это сделал. Ничего из этого… не сработало. Его совет, кажется, как всегда дерьмовый, — заворчал Баки, больше себе, чем Стиву. Он собирался вломиться в квартиру Майкла и заменить всю выпивку уксусом. — Нет, нет, Баки, — Стив внезапно задрожал и улыбнулся. Он преодолел оставшееся между ними расстояние и поймал Баки за плечи. — Я не знал. Я понятия не имел. Ох, мне очень жаль, красавчик. Всё это время я не понимал. Всё, что я делал… Баки настороженно уставился на Стива. Его настроение всегда менялось слишком быстро, чтобы Баки мог за ним поспеть. Верить в эту улыбку или пытаться навязать желаемое было безрассудно. Баки остался на месте, наблюдая и пытаясь понять, почему так взволнован Стив. — Что ты не знал? — спросил он наконец, не понимая причин этой внезапной перемены. — Что ты имел в виду, когда говорил, что хочешь меня, — сказал Стив, его голос вдруг сел и дрогнул. — Ты всё ещё? Скажешь это ещё раз? — Есть ли условия? — наконец спросил он, думая, что лучше перестраховаться, чем жалеть. Взгляд Стива смягчился, его руки выпустили из плена плечи Баки и обхватили его лицо. Стив покачал головой. — Никаких условий. — Ты абсолютно уверен? Никаких подавителей или прочего дерьма? — спросил Баки, не желая снова попасться в эту ловушку. — Нет, — твёрдо сказал Стив, и Баки подозревал, что ответит столько раз, сколько его попросят. — Никаких условий, просто… скажи мне это ещё раз. Я хочу это услышать — теперь, когда знаю. — Я хочу тебя, — повторил Баки, всё ещё настороженно, всё ещё ожидая, что ему скажут, что это плохо, неправильно. Так или иначе. Что Баки всё равно недостаточно хорош. Стив прикусил губу, его глаза потемнели. Обхватив Баки за талию, он притянул его к своей груди, вторая рука всё ещё придерживала его за челюсть. — Я думаю, что это началось ещё в «Трёх сёстрах», — сказал Баки, внимательно наблюдая за лицом Стива, его глазами, тем, как расширились его зрачки. — Когда ты снова и снова мне дерзил, но не пытался навязать свой статус. И ты поставил меня на ведущую позицию. Я заметил. — Конечно, ты заметил, — пробормотал Стив. — Я боялся, что если скажу, что люблю тебя, это тебя отпугнет, но я попытался. Когда я сказал, что ничего не могу поделать. Не могу перестать прикасаться к тебе… — взгляд Стива упал на губы Баки и ниже. — Позволь мне это доказать? Ты не должен мне верить. Я понимаю, я знаю, что тебе нужно. Позволь мне доказать это? Баки всем телом подался на прикосновение. Ему понравилось, очень понравилось, и Стив всегда был так скуп. — Как? Голос Стива стал ещё ниже, когда он сказал: — Позволь мне отвести тебя в твою комнату? Давай я отведу тебя в постель, Бак. Помоги мне пройти через это, позволь помочь тебе, позволь, — его пальцы соскользнули с челюсти вниз по горлу и легли на шею под ухом, где Стив укусил бы его, чтобы сформировать связь. — Позволь сделать тебя своим. — В мою комнату, потому что мне нужно принять таблетки? — спросил Баки, просто чтобы быть уверенным. Раньше Стив никогда так сильно не хотел его течки… это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и ему нужно было услышать, как он это говорит. Покачав головой, Стив наклонился ближе, его зрачки были так расширены, что заслоняли голубую радужку. — Никаких таблеток, — пообещал Стив, — В моей комнате записывает Джарвис, и я не хочу, чтобы ты думал об этом, о нём, когда я буду с тобой. Баки закрыл глаза, прильнув всем телом к Стиву, позволив альфе принять его вес. Стив легко и охотно сделал это, сдвинул руки к бедрам Баки и ухватился за них, притянув его ближе. — Я бы этого хотел, — выдохнул Баки в губы Стива. Теперь, когда он сдался, они оба сдались, Баки отпустил часть контроля — ту часть, которую столь тяжело давил в себе. Позволил себе почувствовать, как горяч Стив, как хорошо он пахнет. Он подстрекнул его течку, подстрекнул огонь под кожей и в низу живота. Он склонил голову, чтобы поцеловать Стива, прижаться своими губами к его. Он хотел попробовать его, хотел быть рядом, и он мог. Он мог отпустить себя и знать, что Стив его поймает. Баки едва слышно заскулил — он нуждался в Стиве, в том, чтобы преодолеть это оставшееся расстояние. Изданный Стивом низкий, собственнический рык вибрацией прошёл прямо сквозь тело Баки, заставив колени ослабеть и вырвав из горла ещё один скулёж. Баки ненавидел это, ненавидел этот звук, но так, так замечательно было отпустить себя, что он не мог сдержаться. Он снова заскулил, и пальцы Стива впились в его бёдра. Так чертовски хорошо. Это несправедливо. Несправедливо, что Стив мог так с ним поступить. Нет, это делал с ним его организм. Стив… Стив справлялся лучше. — Шшш, я здесь, — рычащим голосом пообещал Стив, с каждым слогом задевая своими губами его, — я позабочусь о тебе, красавчик. Их разделяло не больше миллиметра, но для Баки ощущалось таким далёким. А потом губы Стива накрыли его. Баки приоткрыл рот, уступая место языку Стива, тело таяло от силы и настойчивости альфы. Грудь Стива вибрировала от рыка, и Баки подчинялся ему — всё сильнее с каждым разом, как Стив отпускал в себе альфу. Стоило Баки отстраниться, как Стив подавался вперёд, втискиваясь в его пространство. Ухватившись за рубашку Стива, он услышал треск ткани и больше почувствовал, чем услышал смешок Стива. Под его руками уже не было ткани, лишь мили гладкой кожи и твёрдых мышц, и огонь внутри разгорался всё жарче. Он скулил — ему было мало прикосновений, мало ощущений, и внутри снова вспыхнула боль. — Боже, ты горишь, — ахнул Стив, отступая. Одна рука всё так же придерживала бедро Баки, а другая нырнула вниз, под пояс его штанов. — На этот раз будешь мокрым для меня, красавчик? Баки заскулил громче, когда его тело повиновалось голосу Стива: внутренние железы заработали так, что хлынула естественная смазка, смачивая отверстие. Ищущие пальцы Стива вжались между ягодиц, прижались к дырке. Просто смешно, насколько быстро его тело реагировало, готовилось ко Стиву. Всё, что Баки мог сделать — это гореть; на лбу выступил пот. И боль. Эта боль будет становиться всё сильней, пока его не наполнят, пока он не сделает что-нибудь — что угодно, чтобы её остановить. — Ты уже мокрый, — застонал Стив, — надо… блядь… убираемся отсюда. Пальцы Стива с влажным звуком покинули его дырку (Баки ненавидел этот звук сильнее, чем свой скулёж), и Баки не приложил никаких усилий, чтобы остановить Стива, когда тот ухватил его за ягодицу, опустил другую руку на вторую и поднял его. Ноги Баки действовали по собственной воле, плотно обхватывая талию Стива, бёдра прижимались к его бёдрам — так, что Стиву почти не приходилось его удерживать. — Чёрт, ты невероятен, — поклялся Стив, сжимая задницу Баки и, наконец, направляясь к двери. Всё, что им нужно было сделать — это добраться до комнаты Баки. За исключением того, что в коридоре Стив снова остановился, широко раскрыв глаза. — Баки? — встревоженно позвал он, и Баки снова заскулил. — Тебе нужны противозачаточные? Баки почти пропустил вопрос мимо ушей, но увидел растущую панику в глазах альфы, и потому выдернул свой разум из наполненной течными гормонами ямы. — Я бесплоден, это должно быть в моём файле, — быстро ответил Баки. Голубые глаза Стива погрустнели, а Баки зарычал, так упираясь пятками ему в низ спины, что он поморщился. — Лучше не останавливайся. — Нет, нет, нет, — быстро сказал Стив, — мой. Мне всё равно, я просто. Прости, Баки. Мы… — Баки опустил голову, царапая зубами ароматические железы Стива, и альфа споткнулся, хоть и стоял на месте. — Мы поговорим об этом позже. Что-то одобрительно промычав, Баки лизнул вспотевшую кожу и услышал вырвавшийся из горла Стива тихий стон. Он улыбнулся, прежде чем позволил себе снова отпустить себя, потому что Стив почти бежал к лифту. Стив действительно собирался проявить себя. Будем надеяться, снова и снова.