Багиры

Кунсайт редко оставлял свое детище без присмотра, вполне привыкнув к тому, что вся его жизнь во всех ее проявлениях прежде всего подчинена работе: Миура жил недалеко от офиса «Сириуса», в самой толчее и сумятице, лишь бы быть поближе к фирме; его расписание было заполнено как минимум на три месяца вперед, дабы успешно развивать и контролировать деятельность фирмы; у него уже три года не было отпуска, и все снова ради фирмы. Фирма, фирма, фирма. Ничто и никогда не становилось хотя бы на одну ступень с ней, а те, кто думали иначе, могли идти на все четыре стороны. С другой стороны, Кунсайт не был глупцом и понимал, что его дело — это его интерес, а все остальные, в общем-то, не обязаны фанатично убиваться за его цели и мечту, поэтому Миура как мог окружил себя командой профессионалов, создавал все возможные условия труда, чтобы люди держались за свои рабочие места, и не скупился на оплату. Рабы Кунсайта не устраивали; ему нужны были люди, которые смогли бы не просто налегать на весла, но делать это осмысленно и с чувством, а тот, кто «перерос весла», шел дальше, выполнять задачи потруднее и масштабнее, по способностям, поэтому Миура никогда не жалел, что его приближенными стали Джедайт, Нефрит и Зойсайт. Да, пусть своенравные и не всегда гибкие в словах и решениях, зато надежные, компетентные и амбициозные, такие, какими Кун их знал не один год. Все началось, пожалуй, гораздо раньше, чем в момент основания «Сириуса». Кунсайту, тогда уже несколько лет как работающему и содержащему в порядке небольшой домик бабушки, было где-то семнадцать, когда к нему чуть ли не со слезами на глазах обратилась соседка, миссис Като: ее шестилетний отпрыск по имени Зойсайт совершенно отбился от рук. Кунсайт и раньше замечал рыжее нечто, капризно ноющее на всю улицу, если матушка не слишком расторопно тащила вслед за сыном велосипед, самокат и плюшевого медведя, но внимания особенно не обращал: ему, в отличие от расцелованного и разряженного в рюши Зойя, было чем заняться: во-первых, прокормить себя и совсем уже хворающую бабушку, вырастившую его с малых лет, во-вторых, подлатать старый дом, в-третьих, учиться, в-четвертых… список можно было продолжать долго, поэтому когда соседка обратилась к нему не с самой ожидаемой просьбой, Кунсайт не сразу понял, чего от него хотят. Миссис Като, женщина энергичная и довольно приятная, частенько навещала бабушку Кунсайта и даже добывала для нее кое-какие редкие лекарства, и Кун, хоть и каждая клеточка его тела воспротивилась только мысли о компании малолетнего избалованного существа, не смог решительно отказать, как бы ни хотел. Ему пришлось выслушать целую тираду о том, что Като растит сына фактически одна; что теперь отец постоянно работает, чтобы дать их ненаглядному Зойю всё; что она была вынуждена освободить место, потому что ни одна няня не справляется, да и сама она, если честно, тоже. Кун молча слушал и отдаленно думал, что с такими отметками, какие он хватает (именно хватает второпях), его не возьмут ни в одно приличное учебное заведение, а еще он ничего не ел с утра. Когда жалобы и стенания миссис Като наконец подошли к концу, и она, шумно высморкавшись в платок, с мольбой уставилась на юношу, Кун пообещал, что попробует чем-нибудь помочь, но за это ему не нужны деньги. Если миссис Като хочет, чтобы Кунсайт приучал ее изнеженного отпрыска к самостоятельности, она наймет Куну учителя, чтобы он мог закончить школу и поступить хоть куда-нибудь. Так в жизни Кунсайта вошел Зойсайт. Хотя «вошел» — слабо сказано; фактически, миссис Като втолкнула сына в и без того суетливое и полное забот существование Куна, и юноша, не зная, как подступиться к ребенку, попробовал просто его игнорировать — до поры до времени. Сначала Зойсайт, жестко выдернутый из своего беспроблемного мира, где все доставалось по одному лишь недовольному взгляду, решил только наблюдать: надежно заперев двери во всем доме, дабы не проморгать подопечного и дать ему явно понять, что улизнуть не получится, Кунсайт занимался своими делами, в то время как мальчик, явно не воодушевленный перспективой проводить время в компании молчаливого и равнодушного к жалобам и капризам Миура, демонстративно бил баклуши. Шли дни за днями, ничего не менялось: мать забирала Зойсайта ровно через два часа, не минутой раньше, и мальчик по-прежнему был вынужден сидеть у Кунсайта, пока тот чинил что-нибудь в доме, готовил обед или читал книги. Как только двери за Като затворялись, к Миура приходил учитель, и так по кругу. В конце концов, когда Кунсайт, в душе сгорающий от гнева и отчаянно боящийся потерять возможность учиться, уже стал подумывать, что его метод не сработал, и мальчишка никогда не перестанет ломать комедию, в какой-то момент, пока Кун красил забор, Зой, измотанный бездельем, задал пустячный вопрос, и Миура и сам и не заметил, как мальчик взял в руки кисть, напрочь забыв о мнимой забастовке. На удивление оказалось, что Зойсайт — очень даже сообразительный для своего возраста и, можно сказать, неглупый, хотя и ленивый. Задора — хоть отбавляй, а вот усидчивости никакой. Под спокойным, терпеливым контролем старшего товарища, с которым Зой успел даже подружиться, он незаметно приохотился к некоторым домашним обязанностям и увлеченно учился всему, за что бы не брался Кун (пусть и в упрощенном варианте). Миссис Като плакала от умиления и, помимо оплаченных уроков, готовила Кунсайту его любимые блюда. Так бы это наставничество и продолжалось дальше, если бы не смерть бабушки Куна и не его переезд в общежитие колледжа, в который ему все-таки удалось поступить, сдав на приличные баллы школьные экзамены. С тех пор Кунсайт не видел своего маленького подопечного, но вот пять лет назад в силу неприятных обстоятельств Миура был вынужден вернуться в свой отчий дом, где по соседству все еще жила миссис Като, ужасно обрадовавшаяся, повстречав возмужавшего и крепко стоящего на ногах Куна. Только вот жалобы остались все те же: хоть Зойсайту и двадцать, в голове его, по мнению матери, ветер и черт пойми что. Учился Като через пень-колоду, явно свихнулся на фоне увлечения искусством и авторитета матушки не признавал. Кун, поддавшись чувству ностальгии, предложил миссис Като поговорить с ее сыном, о чем в будущем, к слову, редко жалел. Из избалованного и праздного мальчишки, не умеющего доводить ни одно дело до конца, Зойсайт Като превратился в такого же юношу, разве что с той разницей, что теперь присутствие Куна не вызывало в нем негодования и протеста; наоборот, Зой отлично помнил, как Кунсайт строил железобетонные мины на все его капризы, а еще доверял ему то, что дома не позволили бы ни за какие коврижки: мыть полы, вбивать гвозди, чистить овощи… По-матерински напористый, восторженный и активный, Зой неожиданно подтолкнул Миура к предложению, которое, вообще-то, Кунсайт делать не собирался: он пообещал взять Като к себе в компанию, если тот докажет, что способен заниматься своим делом толково, и скинул на него один из довольно крупных проектов своей фирмы. Зой хоть и опешил, но не спасовал, и с тех пор встал в одну шеренгу с Нефритом и Джедайтом, уже несколько лет работавших в «Сириусе». Джедайт нового знакомого оценил далеко не сразу, искренне не понимая, как Кун мог впустить в свою жизнь такого совершенно непрактичного, ветреного и взбалмошного юнца, а вот Неф как всегда отнесся ко всему философски и, судя по всему, нашел в Зойсайте еще одного ценителя прекрасного, причислить к которым Джеда и Куна трудно. В итоге, как любил шутить Нефрит, в созвездии Большого Пса, где уже был «палящий» Сириус (Кунсайт), «предвестник» Мирзам (Джедайт), ярчайшая звезда Алудра (Зойсайт) и Адара (это Неф поскромничал, ибо Адара хоть и вторая по яркости звезда, но переводится как «девственница»), не хватало только «хвоста» Везена, который бы до конца обрисовал созвездие, ставшее счастливым именем детища Миура. А фирму действительно можно было назвать счастливой. Кун чувствовал это по тому, как отлажено, четко работали его подчиненные, как легко находились заказчики и поставщики, как редко покидали стены «Сириуса» специалисты. Да и сам Миура ощущал себя везунчиком и вот уже тринадцать лет не мог приноровиться к тому, чего достиг и достигает каждый день. Но была у этого праздника жизни и другая сторона, сторона, которую Куну было легче считать рудиментарной. Кунсайту ничего не стоило найти себе спутницу, в поле его зрения всегда сновали, блистая глазами и украшениями, хорошенькие женщины; многие были больше чем хороши. Половина из них — образованны, в свою очередь еще половина — не только образованны, а даже умны; меньшая из них часть обладала достаточным вкусом, единицы можно было назвать натурами тонкими. К несчастью, Миура заинтересовывался только такими редкими экземплярами, немыслимым образом сочетающими в себе знание жизни, человеческой души и красоты, а посему был вынужден перебиваться скоротечными романами, не затрагивающими в нем ничего, кроме тела. До того, пока он не встретил Берилл. О любви, если честно, не шло и речи, Кунсайт просто здраво рассудил, что молодая вдова нефтяного магната из благородного японского семейства действительно достаточно привлекательна, чтобы он обратил на нее более пристальное внимание. Берилл, хоть и была ровесницей Куна и не могла похвастаться юностью двадцатилетних обожательниц Миура, была аристократична, ухожена, безупречно образованна и остроумна почти до желчи; Кунсайту нравились ее уверенность в себе и острый язык, которого боялись почти все люди их окружения. А еще она весьма явно выделяла Куна среди других мужчин, давая Миура понять, что симпатизирует ему. Их роман продлился рекордных для Кунсайта пять месяцев, в конце которого мужчина узнал, что его пассия беременна. И не то что бы он не хотел нести ответственности, просто Берилл заявила, что вовсе не желает снова вступать в брак и свободу свою ценит куда больше, чем стопку обременительных документов. На том и сошлись: Кунсайт остался в Токио и по возможности навещал маленькую дочь, а Берилл обосновалась в Кобе и по полгода путешествовала по стране и миру. Интимные отношения их сами собой сошли на нет, и теперь их связывал только ребенок — пожалуй, больше чем достаточно. Сейчас Берилл вернулась из Марокко, и Кунсайт, отложив свои дела, буквально одним днем летал в Кобе, чтобы повидаться с дочерью. И вот теперь, по прилету в Токио, был вынужден моментально наверстывать то, что пропустил: он и отсутствовал-то всего ничего, а Зой и Джед не разговаривают друг с другом, при этом Неф отказывался как-либо это пояснять и лишь настаивал на ускорении подписания контракта с «Багирами». Что бы это значило, Кунсайт понять не мог, и хотя мысли его были забиты сотней неотложных дел, на уговоры Ли поддался. Контракт с Айно являлся делом решенным, а у Миура и без того было о чем подумать, хотя бы взять рассорившихся друзей. Поэтому, более не желая толочь воду в ступе, Кун запланировал встречу с владелицей клуба. Хоть кто-то должен был оставлять в их компании голову трезвой. *** Дизайн ресторана «Тайна» разрабатывался «Сириусом» лет пять или шесть назад, но пользовалось это место успехом до сих пор. Кунсайт даже считал этот проект одним из лучших за всю историю работы фирмы: с одной стороны, заведение носило некий вечерний, даже интимный характер благодаря стилизации под звездное небо, серебристым деталям и наличию удобных зашторенных кабинок, с другой, было достаточно респектабельным и удобным, чтобы решать бизнес-вопросы, правда, в таких случаях Кун предпочитал дневные и утренние встречи. И сейчас в его мысли невольно вкралось сомнение, что ему стоило чуть менее рьяно хвататься за дела фирмы и отложить все на завтра, но было уже поздно: он сидел в уютно «завернутой» в серебро и синеву кабинке в свете прозрачного серого бра и понимал, что Минако Айно должна войти с минуты на минуту. Что уж сказать, невпопад получилось. — Мистер Миура, — плотная штора из акрила отъехала в сторону, и Кунсайт поднялся со своего места: официант, предупредительно склонив голову и опустив глаза, представил уже знакомую Куну девушку, — мисс Айно. Кунсайту хватило только одного взгляда, чтобы понять, что Минако озадачена, похоже, ему действительно удалось перегнуть палку. Она выглядела куда строже, чем того подразумевала обстановка: скрывающее колени черное узкое платье с двумя белыми треугольниками на талии, классические лодочки и аккуратно убранные в низкий узел золотистые волосы; в руках — мужской черный портфель, видимо, с документами. Вид же Миура можно было бы даже охарактеризовать как фривольный (для него): брюки, бежевая рубашка с коротким рукавом, пусть и свежая, но в узкую полоску. В офис Кун такого не носил, и Айно, судя по выражению лица, как будто бы это понимала. Он словно очнулся и взглянул на себя со стороны, и осмотр оказался ох каким не утешающим. — Мисс Айно, прошу, — тем не менее спокойно поклонился Кунсайт, давая официанту взглядом понять, что пока что в его услугах не нуждаются, — рад встрече с вами. — Взаимно, мистер Миура, — Минако позволила проводить себя до места и села напротив Кунсайта. По тому, как она посмотрела на него, напряженно поведя закрытыми рукавами плечами, Кун понял, что инициатива отныне в его руках: то ли его спутница боялась сказать что-то не так, то ли ждала пояснений за странную встречу и обстановку. Что ж, вполне обоснованно. — Прошу прощения за столь неожиданное приглашение и… место встречи. Я прилетел только сегодня и, наверное, опрометчиво решил, что готов решать дела фирмы. Если это место кажется вам недостаточно… позволительным… — То я легко закрою на это глаза, мистер Миура, — перебила мужчину Айно, кидая взгляд куда-то за спину Куна. — Здесь… славно, — и нервно улыбнулась бледно накрашенными губами. Она была очень красива, эта Айно. Тогда, в офисе, ее лицо показалось Кунсайту слишком детским и усталым, сейчас же, отчасти благодаря лаконичному платью, отчасти — приглушенному освещению, Минако Айно наконец выглядела на свои двадцать шесть, но при этом легко давала фору более молодым девушкам. Наверное, ей не хватало чуть-чуть полноты, но в целом лицо ее было классически правильным и гармоничным. — Спасибо. Приму это и на свой счет, потому что этим рестораном занималась именно моя фирма. — Вам удалось убедить меня, что я обратилась именно туда, куда нужно, хотя и запросы у клуба куда скромнее. — Нам важен каждый заказ, мисс Айно. Ваш клуб для нас стоит ровно на таком же месте, что и этот ресторан. Минако улыбнулась, но улыбка показалась Кунсайту знающей. — Вам вовсе не обязательно добиваться моего расположения, мистер Миура. Вы прекрасно осведомлены о том, что у меня сложная финансовая ситуация. Я не могу сказать, что ваша компания для нас — последняя надежда, но лукавить не стану — быть может, этот контракт куда важнее для нас, чем для вас, — Минако положила на стол свой портфель и достала оттуда розовую папку. — Прежде чем вы расскажете причину нашей встречи, я бы хотела признаться в том, что пока что не нашла банк, готовый дать мне кредит. Наверное, мне стоило заняться этим заранее, — на несколько секунд ее лицо снова стало озабоченным и усталым, но девушка быстро пришла в себя, — однако так получилось… так сложились обстоятельства… — она слегка оправилась и твердо посмотрела Кунсайту в глаза, — что ремонт мне нужен в ближайшее же время. Ну, это была чистая наглость, если уж на то пошло. Может, Джед прав куда больше, чем казалось Куну? Очарование хорошенькой мордашки мисс Айно, если честно, стало выветриваться. — Вы предлагаете мне делать работу бесплатно? — решив твердо не выражать никаких эмоций, спросил Кун. Минако слегка замялась: — Конечно же нет. Мы подготовим нужные бумаги, согласуем все возможные нюансы… — Конкретнее, мисс Айно, конкретнее. Я весь внимание. — Вы начнете сейчас, — краснея, выпалила она: — Как только я получу необходимые средства, я тут же выплачиваю вам все по контракту. — Но вы ведь должны понимать, что подобные условия для меня — чистейший абсурд. Ему даже стало жаль ее, потому что ни один здравомыслящий человек не пошел бы с такими просьбами к постороннему без понимания, что сунул, можно сказать, голову в петлю. То ли Минако не была здравомыслящей, то ли была доведена до крайнего отчаяния, Кун не знал. Но был ошарашен — это точно. — Мисс Айно, я работаю слишком давно, чтобы браться за сомнительные контракты. Я и без того пошел вам навстречу, — почти по-отечески успокаивающе напомнил Кунсайт, глядя на сжатую в пружину девушку, которая, как ему на мгновение показалось, готова была броситься прочь. В бессилии откинувшись на спинку дивана, она выдохнула: — Официанта. — Что, простите? — приподнял брови Кун, сбитый столку. — Вы не могли бы позвать официанта? Кун, ничего не уточняя, нажал на крошечную кнопочку на столе, и через десяток секунд в кабинке появился официант. — Пожалуйста, воды. Нет, не воды. У вас есть текила? Кунсайт, если честно, потерял дар речи. — Конечно, мисс. — Тогда текилу. Официант тут же ретировался, оставив Минако и Кунсайта снова наедине. — Тогда я прошу раздробить наш контракт, мистер Миура. Мне крайне необходимо, чтобы ваши люди привели в порядок медблок, я найду для этого деньги в ближайшее время. Остальное, если вам будет угодно, вы сделаете позже, когда я получу кредит. Это возможно? — Думаю, да, — согласился Кунсайт, — мой помощник, кажется, уже осматривал эти помещения… — Ему придется сделать это еще раз. Поверьте, когда он зайдет внутрь, он их не узнает, — бесцветно ответила Айно, одарив Кунсайта блуждающим взглядом. Она словно находилась за мили от него, мысленно искала деньги, выкраивала, экономила. Наверное, она не так представляла эту встречу, да и он порядком забыл, зачем звал Айно в ресторан. Ему было странно, что он все еще здесь, все еще пытается разобраться в том, что происходит, и ищет какие-то варианты, как все обыграть, а ведь мог бы давно уже отправить «багиру» куда подальше. Зачем ему ее проблемы? Он может сотрудничать с куда более стабильными людьми, но весь вид этой Айно и ее помощницы Хино во всю глотку орал о помощи, какими бы фантиками из гордости эти женщины не прикрывались. Кунсайт никогда не отличался альтруизмом, но нечто неподвластное ему заставляло его сейчас сидеть напротив Минако. И это было отнюдь не желание получить замечательное здание клуба… Да сдалось ему это здание! Даже если случится так, что Айно будет вынуждена отдать право собственности ему, Кунсайт тут же отделается от дома и постарается забыть о нем, как о страшном сне. — Что-то случилось? — зачем-то спросил Кунсайт, хотя данная информация была ему ну вот вообще ни к чему. — Это не важно, мистер Миура. А вот и текила, — Минако подтащила к себе оставленную официантом «лошадку», сыпнула на руку соль, слизнула ее и, поморщившись, залпом осушила рюмку; нашарив пальцами ломтик лайма, девушка закусила алкоголь. Пила она как-то неумело, и Кун невольно сделал вывод, что для Айно это почти новинка, что тут же она и подтвердила: — Редкостная гадость! — Тогда зачем пили? — Мако говорит, что это универсальное обезболивающее: лечит все от глаз до ж… простите, — фыркнула Минако, не переставая морщиться, — вообще-то, я не планировала при вас… я… даже страшно представить, что вы теперь о нас думаете. Слух о том, что «Багиры» — публичный дом, до вас уже доходил, осталась только вишенка на торте в виде начальницы-алкоголички, — она рассмеялась сухим невеселым смехом, от которого Куну даже жутковато стало. — Простите. Это ужас. Я знаю. — Давайте я довезу вас до дома, — предложил Кунсайт. — У меня нет дома. — Тогда до клуба. — Скоро не будет и его. Но пока что — была бы благодарна, — Минако поднялась со своего места, и Миура последовал за ней. — Сколько я должна? — Ни сколько, я решу это потом, меня тут все знают, — Кун предложил девушке локоть, но она отрицательно покачала головой: — Всего лишь порция текилы, мистер Миура. Я не наклюкалась до полубеспамятства. — Ваше счастье, мисс Айно. Они вышли на свежий вечерний воздух, и Айно, сощурившись, глубоко вдохнула прохладу. Даже в полутьме Кунсайт видел, что ее щеки пылают, а по фарфоровой белой коже рук бегут мурашки. И ему почему-то совсем не верилось, что перед ним — бывшая любовница ныне ушедшего в мир иной миллионера Наканаси, его натурщица и создательница сомнительного клуба для женщин. — Скажите честно, мисс Айно, где вы достали деньги на клуб? — зачем-то спросил он и уже приготовился к отпору, но Минако, не открывая глаз, ответила: — Получила от своего сожителя. — А почему открыли, допустим, не салон красоты, а приют? — Потому что когда я оказалась на улице, мне нужен был не салон, а приют, — она открыла глаза и посмотрела на Кунсайта — не оскорбленно, не гордо, а просто — посмотрела, словно они и не были незнакомцами. — Я не вложила в него ни гроша из своего кармана, бесприданница я и сейчас, но тогда я была в ответе только за себя, а теперь — за десятки женщин. — Мне кажется, вы взвалили на себя слишком много, мисс Айно. — Вам не кажется. Но это уже неважно. Назад пути нет. Когда они в полном молчании добрались до «Багир», и Кунсайт остался один, он подумал, что действительно сочувствует этой Айно. За то, что бьется как рыба об лед, за то, что, стараясь осчастливить всех вокруг, несчастна. За старческую усталость в свои двадцать шесть. И даже если она просто манипулирует его чувствами и вовсе не стоит сопереживания, Кунсайт решил пойти на уступки, ведь он тоже не понаслышке знает, что такое ответственность. А там — будь что будет.