Багиры

Звонок от Минако был более чем внезапным: после разговора о возможной продаже клуба владелица «Багир» явно не желала общаться с Миура напрямую, предпочитая сухую переписку по почте или посредника в виде своей помощницы Рей Хино, и Кунсайт, если честно, не видел в этом чего-то удивительного. Как он и предполагал, девушка восприняла его предложение в штыки и не пожелала даже дослушать до конца, — не из вредности, нет, — скорее от отчаяния и незрелости. В глубине души, как бы эта мысль не была Минако противна, она понимала, к чему все идет, однако не могла принять действительности: ее детище, ее пристанище и единственная, судя по всему, опора идет ко дну. Можно сократить расходы до скудного минимума, можно отказаться от всех излишеств и забросить ремонт, но приют рано или поздно придется закрыть. Его содержание вот-вот станет не по карману. Может, через полгода, может, года через три — Кунсайт понятия не имел, сколько у Айно средств. Он лишь знал, что девушка отдает клубу все, что у нее есть, и речь, увы, была не только о деньгах. Но что мог сделать он, Кунсайт? У него не было никаких прав распоряжаться жизнью Минако, давать ей какие-то советы или настаивать на чем-то, какими бы разумными не были его доводы и мучительными переживания. Как бы ему не хотелось снять с плеч Айно хоть каплю взваленного груза (вопреки разуму и всякой логике, на которые Миура привык опираться), он был бессилен. Конечно, у него была одна мысль… одна гадкая, отвратительная идея, которая бы наверняка сделала для Минако ремонт «Багир» практически невозможным. Он мог бы просто отказать ей в сделке. И Мамору бы точно не дал клубу кредит, Миура позаботился бы и об этом. Но тогда Айно возненавидела бы его. Тогда, быть может, она попала бы в еще большую беду, связавшись с кем-то куда менее порядочным, чем «Сириус»… Кунсайт даже думать об этом не хотел. Пожалуй, он мог бы смириться с тем, что владелица приюта станет от него недосягаемо далека, и между ними никогда не будет и тени той мелькнувшей сердечности и откровенности, как тогда, в ресторане или в его кабинете. Но толкнуть ее на отчаянную глупость… нет, только не с его подачи, увольте. Наверное, Кун выбрал не самую лучшую стратегию, но другой у него просто не было, — не вмешиваться; позволить Минако поступать так, как она задумала, ведь, в конце концов, если снова себе напомнить, он не имеет права как-то препятствовать ее решениям, пускай ему до ноющей боли в зубах хотелось встряхнуть девушку за плечи и высказать все, что он думает по поводу ее упрямства и самонадеянности. Ему оставалось лишь надеяться на то, что Айно способна быть благоразумной. Только бы не было поздно… — Ты собираешься брать трубку? Кунсайт не сразу понял, что в ванной не один: Берилл, если честно, иногда была до чертиков бесцеремонной. Между ними уже давно не было отношений, но о личном пространстве женщина явно не слышала (правда, если речь не шла о ее личном пространстве). По крайней мере, ей ничего не стоило вот так вот зайти к нему в ванную, словно эта интимная комната его квартиры была достоянием общественности, и он не стоит около умывальника в одном лишь полотенце, повязанном на бедрах. Что уж говорить о том, что вдову достопочтенного нефтяника Хирата никогда не смущала мысль остановиться на день-другой в доме бывшего любовника, если уж ей случилось прилететь в Токио. Кунсайт не мог отказать матери своего ребенка, да и, сказать откровенно, по большей части был практически равнодушен к пребыванию Берилл на его территории: ее визиты всегда были короткими и почти не предполагали совместного времяпрепровождения, — его бывшая была из тех «птичек», что прекрасно устраивают свою яркую жизнь сами и редко нуждаются в ком-то больше, чем на месяц или даже вечер. При всем при этом Кунсайт не мог бы назвать Берилл легкомысленной, скорее, даже наоборот. Берилл была расчетливой. Она всегда знала, чего хочет, в какой степени и на какой период, и это когда-то казалось Миура крайне привлекательным. Ему повезло, что он не успел прикипеть к ней какими-то серьезными чувствами и тем самым спас себя от горьких разочарований, когда перестал входить в ее планы. Наверное, только поэтому они все еще спокойно, даже дружественно общались друг с другом: Берилл знала, что Кунсайт не станет вмешиваться в ее жизнь и, в отличие от большинства, не строит на ее счет никаких иллюзий. Хирата, прежде всего, существовала для себя, и никого на такую же вершину ставить не собирается; Кунсайту это объяснять было не нужно, и женщина, не видя угрозу своей независимости, сохранила связь с ним, позволив, насколько это возможно, участвовать в судьбе Миры. Миура это полностью устраивало. Более того, он давно научился воспринимать Берилл как некую дальнюю родственницу, с которой, тем не менее, приходится время от времени считаться. Однако сейчас его голова была до такой степени занята собственными проблемами, что бесцеремонность Берилл, обычно им мастерски игнорируемая, как и внезапный приезд, крайне раздражали. — Эта Минако Айно слишком долго ждет твоего ответа, — едко скривила накрашенные рубиновым губы Берилл, кидая взгляд на все еще трезвонящий BlackBerry; даже в легком шелковом халате, с распущенными по плечам рыжим ореолом волосами женщина была уже при полном параде и как будто бы вот-вот готовилась впорхнуть в пару итальянских лодочек и помчать на очередную светскую вечеринку, — она недостаточно хорошенькая? — Закрой дверь с другой стороны, — без лишних церемоний строго велел Кун, отворачиваясь и давая понять, что соваться в свои дела не позволит. Его личная жизнь — не для шуток. Не для острого язычка Берилл, это уж точно, пускай сразу это уяснит. — Надеюсь, эта Минако не заставит тебя забыть, что завтра Мира с тобой? «Что, все еще непонятно?» Кунсайт уже приготовился ответить резче, но дверь за Берилл закрылась. Пусть и балансируя по краю, она всегда кожей чувствовала, когда нужно сматываться, и умудрялась исчезнуть до того, как доведет бывшего до ручки (что и без того было крайне редким явлением). Миура с трудом переключил внимание на звонок, который еще полминуты назад заставил его так взволноваться, и вот он снова окунулся в это странное для него чувство — неуверенности и даже трепета, чувство, которое мало к нему относилось, но все чаще и чаще возникало, когда речь шла о владелице «Багир». Нормальные люди переживали это буйство неадекватных эмоций в юности, Кунсайта же настигло в тридцать шесть, и, наверное, это было куда хуже, чем если бы он переболел подростковыми розовыми соплями вовремя. Тогда все вполне можно было списать на бурление гормонов и отсутствие всякого жизненного и сердечного опыта; сейчас же Кун, как ни старался, оправданий своего нелепого поведения не находил. В бизнесе, в общении с товарищами Миура всегда был инициатором уравновешивания: с одной стороны, дисциплинированный и принципиальный, с другой, мобильный и гибкий, способный смирить свое эго ради общего блага. Пожалуй, только такой лидер мог бы собрать и удержать вокруг себя столь неординарную команду, как коллектив «Сириуса». Минако же вносила ненужные переживания в его отлаженную линию поведения, врезалась в спокойный, тщательно контролируемый мир, выстроенный годами труда и работы над собой. Это было… сложно. Проблемно. Кунсайт думал о ней больше, чем хотел бы, и чаще, чем следовало, чтобы оставаться беспристрастным участником деловых отношений. Однако ж противиться не получалось, и эта слабость, как бы не была ненавистна Кунсайту, в той же мере была и непостижима. В конце концов, Берилл права. Это смешно. Неужели ему так трудно ответить на простой звонок? Выдохнув, Кунсайт нажал на зеленую иконку. — Да, мисс Айно. Слушаю, — спасибо голосу, хоть он не подвел, хотя поднять взгляд в зеркало Кун так и не смог, всем сердцем боясь увидеть свое лицо — как ему казалось, беспомощное и глупое. — Нет, я не занят… Завтра? Боюсь, завтра не получится, а вот сегодня… Да, через два часа вполне. Хорошо. Да, я запишу. Всего доброго, — чтобы и правда ничего не забыть, Кун взял с полочки оставленную Берилл красную помаду и прямо на идеально чистой поверхности зеркала быстро чиркнул адрес, по которому должен был подъехать. — Я и не думала, что все настолько серьезно, — ехидно протянула Хирата, подперев косяк изящным плечом, затянутым фиолетовым жаккардом, и разглядывая впопыхах оставленную запись с нескрываемой иронией, — общество тебя потеряло, знаешь? — Ты задаешь слишком много вопросов, Берилл, — холодно заметил Кун, снимая с вешалки приготовленную одежду и давая понять, что бывшей пассии пора окончательно покинуть его ванную. — Заметь, они не требуют ответов, — вкрадчиво рассмеялась женщина и вышла (как надеялся Кунсайт, теперь уже окончательно). Его до чертиков уязвляло то, что Берилл, как и Мамору, была права. *** Оставленный Минако адрес оказался крошечной захолустной кафешкой; Кунсайт и не подумал бы заглянуть в такое непримечательное заведение, попросту не увидел бы его среди неоновых вывесок и кричащих витрин, однако обстановка неожиданно показалась ему вполне привлекательной: незатейливая, песочного оттенка отделка, добротные деревянные столы, яркие, но не режущие глаз конусовидные лампы. Кафе словно отрезало шумную, суетливую улицу и окунало в некую атмосферу покоя и неторопливости, может, отчасти из-за того, что было практически пустым, не считая пары молодых людей, занятых исключительно друг другом, и Минако, выбравшей столик на отшибе зала. Она, как и обстановка вокруг, выглядела совершенно буднично, даже неформально в своем легком летнем платье цвета кофе с молоком и с по-девичьи распущенными волосами, о которых так часто и некстати вспоминал Миура, и это, что говорится, вновь било в самое яблочко. Кун снова видел в ней вчерашнюю выпускницу старшей школы, пускай и несколько более взбудораженную, чем нужно. — Мисс Айно? — Кунсайта бесило, что он нервничает, бесило, что он не тверд, как обычно, хотя со стороны, наверное, видно обратное: совершенно бесстрастный голос, скупая мимика, строгие коричневые брюки и белая рубашка, пусть и с коротким рукавом, но все-таки по-офисному аскетичная. — Я так рада, что вы нашли для меня время, мистер Миура, — взволнованно улыбнулась Минако, нервно вскинув руку к виску и заправив прядь волос за ухо. — Правда, я очень вам благодарна. Особенно после того, что я устроила у банка… Мне не стоило быть такой резкой. — Вам не за что извиняться. Когда человек устает, ему трудно справиться со своими эмоциями, мисс Айно, — Кунсайт сел напротив и слегка откинулся на спинку сидения, чтобы хоть как-то расслабиться. — Минако, — поправила Миура девушка и тут же торопливо добавила: — Если вам не кажется, что это слишком. — Кунсайт. И можно не на «вы». Видимо, ей стало чуточку легче, потому что лицо Айно перестало быть таким напряженным, и она, судя по всему, действительно сомневалась в том, что Кунсайт пожелает поощрить снижение формальностей. Он еще не понимал, зачем Минако назначила ему встречу, и его невольно грызли сомнения: вызвано ли ее желание увидеться теми же чувствами, что она вызывает у Миура, или же это еще один шаг предводительницы «Багир», готовой ради своего приюта на все? Кунсайт, словно последний глупец (страшно подумать, как бы он пал в глазах Джедайта!), отворачивался от мыслей о меркантильности Минако, как только мог, однако же отмести эту версию все равно не получалось, все-таки Миура не был самым доверчивым человеком, его уважение приходилось заслуживать. Айно же и без того вызывала в начальнике «Сириуса» неуместную слабость, а это было сигналом стать внимательным как никогда. И все же… все же Кун невольно расширил лимит своего доверия к ней; ему отчаянно хотелось, чтобы Минако оказалась именно той, какой он желал — пусть и импульсивной, не умеющей до конца держать себя в руках, но искренней и настоящей. И катись она в пропасть, вся ее сомнительная репутация!.. — Тогда, Кунсайт, я не буду больше томить вас… тебя молчанием. Я хотела бы, чтобы ты дал мне совет. По-дружески… по-товарищески, — и снова взволнованно зачастила: — Я знаю, это, наверное, очень вольно с моей стороны, но мне, если честно, практически не к кому обратиться. — Ты не доверяешь своим приближенным? — по груди Кунсайта разлилось почти детское ликование от того, по какой причине Айно решилась к нему обратиться, и ему очень хотелось, чтобы его торжество не стало слишком уж явным. Неужели он не ошибся? Неужели Минако может быть той самой?.. — Что вы… ты!.. — пылко возразила Айно, не замечая, как изменилось выражение глаз Кунсайта. — Я бы без раздумий доверила им свою жизнь. И Рей, и Ами, и Мако очень хорошие, они желают для клуба и для меня только самого лучшего. Но они слишком… субъективны. А сейчас настал такой момент, когда нужно посмотреть на ситуацию со стороны. Я чувствую, что не справляюсь с этим, теряю контроль. — Ты хочешь знать, что делал бы я на твоем месте? — Кунсайт жестом отозвал подошедшего официанта и снова посмотрел на Минако. Он пытался донести до нее все еще некоторое время назад; тогда она даже не смогла его дослушать. Получится ли сейчас? Найдет ли он такие слова, которые не спугнут ее хрупкое доверие? Сможет ли помочь найти именно то решение, о котором не придется жалеть? — Ты уверена, что хочешь возложить на меня такую ответственность? — Клуб — это зона моих забот, и, что бы ни случилось, я не стану винить кого-то в своих неудачах, — решительно заявила Айно, переставая быть «выпускницей» и возвращаясь в свои двадцать шесть — решительные и взрослые. — Мои слова снова не понравятся тебе, Минако, — мягко напомнил ей Кун, опять испытывая нечто вроде сочувствия, а еще неожиданной благодарности. — Как ни странно, когда я решалась на звонок, я это знала, — горько улыбнулась Мина, доверчиво подаваясь вперед. — Только теперь я уже готова выслушать правду, какой бы малопривлекательной она не была. Меньше всего ему хотелось ранить ее и разбивать ее надежды, даже если она тысячу раз «готова», жизнь Минако Айно и без того не была сладкой. За идеально красивым лицом и модными в прошлом нарядами скрывалось трепетное, чуткое сердце, которому достались и мужество, и слабость. Кунсайту — уравновешенному, размеренному, непоколебимому, — хотелось согреть это сердце, понять его и уберечь. Узнать все от самого начала, когда она, совсем еще девчонка, оказалась на жестокой, равнодушной улице, и до конца, когда открыла двери его кабинета в первый раз, неприступная и холодная, готовая на все, лишь бы продемонстрировать свою самостоятельность. И вот теперь от его слов так многое зависит: либо он потеряет ее навсегда, либо сделает своей. Откуда у него была такая уверенность? Да черт его знает. Может, и не было уверенности, было что-то другое. Но Кунсайт знал, что многое, если не все, решается именно сейчас. Другого шанса не будет. Багиры таких не дают. — Я бы продал это здание, Минако. Ее лицо дрогнуло, взгляд помимо воли метнулся в сторону, словно от боли. Кунсайт заметил, что она почти не дышит, и едва удержался от желания взять ее руку в свою. — Закрыл и продал приют. Снял бы квартиру вместе с самыми близкими друзьями или же купил дом поскромнее. Мы бы все пошли на работу, насколько возможно откладывали бы деньги, чтобы ни в чем не нуждаться. — И забыли бы все, как сон? — глухо продолжила Минако, безнадежно смотря в его глаза. — Я говорю, как поступил бы я, а не ты. Наверное, мой вариант куда более разумный и более простой, — рассуждал он, — я не альтруист, я делец и бизнесмен, а еще куда меньше связан моралью. Я, прежде всего, отвечаю за себя… а ты… ты бы поступила по-другому. — И как же? — Пошла бы туда, куда пришла и сейчас — к людям. Ты на них надеешься, даже если тебе хочется верить, что это не так. И, быть может, в этом есть свое рациональное зерно, ведь, в конце концов, твой клуб поднимает серьезную и важную проблему, он оказывает помощь, возвращает женщин к нормальной жизни. Ты могла бы создать общественный резонанс, заявить о приюте, и, возможно, нашлись бы те, кто откликнется? Что, если «багиры» не так одиноки, как кажется? Минако смотрела на Кунсайта так, словно видела его впервые. Ей, видимо, даже не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. — Но… кто захочет помогать такой, как я?.. Ты просто не знаешь, как на меня реагируют… Не знаешь, что обо мне болтают… — она говорила рвано, взволновано и, что важно, откровенно, поэтому Кунсайт поверил в свои слова больше, чем несколько мгновений назад. — У всех нас есть своя история, Минако, со своей я познакомлю тебя завтра. Ты же хотела встретиться завтра? — странно, но у Миура словно камень с души свалился, и он ощутил силы, которые не чувствовал до сих пор, быть может, никогда; проблемы «Багир» действительно впервые показались ему не такими безнадежными. — Я позвоню тебе позже, извини, но сейчас я должен уйти. Не дожидаясь реакции Айно, Кунсайт, странно окрыленный, но при этом сосредоточенный, покинул кафе и направился к своей машине. В его голове уже созрел кое-какой план.