Багиры

Джед и не знал, что способен так нервничать, вот прямо до зуда в ладонях и холодной испарины на затылке. И хотя на его лице это никак не отражалось, Кашима с трудом удерживал себя от того, чтобы, стоя в образовавшейся пробке, не забарабанить пальцами по рулю своего серебристого доджа. Рей же, сидящая рядом с ним, выглядела абсолютно невозмутимо, поправляя на губах алую помаду и придирчиво глядя на себя в крошечное зеркальце, хотя, по мнению мужчины, ей этого совсем не требовалось. Прося Хино разыграть спектакль перед его семьей и представиться Тетис, он и на секунду не задумался, что Рей может выглядеть неидеально. Сейчас на ней были ярко-фиолетовая с перламутровой искрой блуза с плотными полу-прозрачными рукавами (через которые, отнюдь, шрамы не просвечивали) и высоким воротничком-стойкой, наверное, выглядевшим бы старомодным и чопорным, если бы не кокетливая черничного цвета лента, завязанная под ним в изящный атласный бант, и черные широкие брюки, магическим образом только подчеркивающие стройные ноги их обладательницы. Ни распущенным по спине волосам, ни аккуратным остроносым лодочкам Рей как всегда не изменила, и Джедайту это тоже нравилось. Ему вообще нравилось, когда люди оправдывают его ожидания, и с Хино это правило работало почти на сто процентов: сначала она оправдывала худшие ожидания Кашима, теперь — лучшие. Джед редко менял фокус зрения, предпочитая составлять мнение окончательное и бесповоротное, однако сейчас все обстояло… правильно? Нет, Джедайт не проникся к Рей чувствами щенячьего восторга и умиления, он по-прежнему знал, что перед ним девушка, к которой на хромой кобыле не подъедешь, однако постепенно, не без ссадин, заноз и ожогов, Кашима научился ценить ее непростой характер. Хотя бы за стойкость, силу духа и самоуважение. Немало, если так рассудить. — Вот, — Рей крутанула колесико магнитолы, и музыка Enigma стала чуть громче, — расслабься уже и перестань дергаться, как младшеклассник, — всем своим высокомерно-царственным видом Хино демонстрировала презрение к мандражу мужчины. — Да кто дергается? — огрызнулся Джед, задетый ее наблюдательностью; как назло сзади посигналили, и он проехал еще полметра, пока его не растерзали за нерасторопность. — Ты сам говорил, что волноваться не о чем, разве нет? Соберитесь, мистер Кашима, это всего лишь обед. Или вы боитесь, что родители не одобрят ваш выбор? — издевательски изогнув красивые губы, сощурилась она. Кажется, уж кто-кто, а Рей не боялась быть кому-то неугодной. Самоуверенности хоть отбавляй. — Я не согласовываю с родственниками, с кем мне встречаться, — прохладно парировал Кашима, нахмурившись, глядя на дорогу. — Ну так тем более, — видимо, Хино считала, что достаточно ободрила его, — к тому же, тебе очень повезло, что на твою бывшую пассию похожа именно я. — Это почему еще? Если честно, при всем уважении к Рей и ее волевым качествам, Джедайт был в этом не уверен. — Потому что при таком раскладе хотя бы кто-то из нас умеет держать себя в руках, — тонко улыбнувшись, дерзко заявила Хино и, отвернувшись в сторону окна, с досадой выпалила: — Лучше бы на метро поехали! Пробка и правда образовалась кошмарная, и хотя Джед общественный транспорт терпеть не мог, в отличие от Зойя, помешанного на экологии и страдающего за все природные проблемы разом, сейчас он был с Рей солидарен, что не помешало ему скептически хмыкнуть: — И пришлось бы снова пудриться, краситься и что ты там еще делала три часа подряд. Нет уж, увольте. — Какой ж ты зануда, Кашима. Самый занудный зануда, — елейно произнесла «багира». — Неужели ты хочешь, чтобы твоя ненаглядная Тетис явилась перед твоими родителями не только с изуродованным лицом, но еще и с мешками под глазами, прыщами и морщинами? Джедайт не удержался и снова кинул взгляд на Рей. Скоро это он с ней морщинами избороздится, честное слово. — Нет у тебя никаких прыщей и мешков, и вообще, что у тебя за комплексы, Хино? Или ты на комплементы напрашиваешься? — сегодня у него почему-то ну никак не получалось поддеть свою «заклятую подругу», а вот она, похоже, веселилась от души. — И не надеюсь, что вы, — округлила темные глаза Рей, — боюсь, мне до такой чести, как до луны. И вообще, пора прекращать, твоя родня ждет двух влюбленных голубков, а не старых желчных супругов. Откровенно говоря, его близкие никаких «влюбленных голубков» не ждали, слишком уж хорошо они знали замкнутого, сдержанного отпрыска четы Кашима. Фонтанирование эмоциями, подвижность и болтливость с лихвой достались его старшей сестре, в свои тридцать ведущей себя, словно шальной подросток, никак не желающий расстаться с коллекционированием вкладышей от жвачек, сопливыми мелодрамами и дешевой пластиковой бижутерией. Пожалуй, именно присутствия Линн Джедайт и опасался. Бесцеремонная и ехидная, только она и могла раскусить их с Рей маленький секрет. Неожиданно тонкая белая ручка Хино легла на вцепившуюся в руль руку Джеда, и он, слишком погруженный в свои мысли, едва не боднул плетущийся впереди синий седан, благо вовремя успел нажать на тормоз, заставив их с Рей резко рвануть вперед и откинуться на кресла. — Ты что творишь?! — гаркнул он, чувствуя, что, вопреки всем обещаниям и логике, доведен до ручки. — Господи, Кашима, ты в себе? Мы с тобой пара, вообще-то, — пытаясь отдышаться, уставилась на него Рей, — перед твоими родителями будешь также себя вести? Черт возьми, она же права! Что он как пацан, честное слово?! — Прости, — задушенно буркнул Кашима, отводя взгляд от ее возмущенного лица с розовыми огоньками щек. — Я и правда перенервничал. — Вдохни поглубже и помни, что это просто спектакль, — раздраженно посоветовала Рей, хмурясь, а потом, судя по всему, видя неподдельное расстройство во всей сжатой, словно насильно всунутой в бежевый джемпер и простые коричневые брюки фигуре мужчины, мягче добавила: — Я знаю, ты не хочешь расстраивать родителей, но если ты и дальше будешь так реагировать на любое слово или движение, лучше вообще все отменить. Если бы все было так просто! — Нет, — с сожалением качнул головой Джедайт, чувствуя, что неожиданно хочет быть с Рей откровеннее, — откровеннее, чем того подразумевают приятельские отношения, — это невозможно, я обещал; я и так слишком мало уделяю им внимания, мы с родителями, по правде говоря, не очень близки. А этот обед… они к нему готовились, я знаю. И даже Линн прилетела черт знает откуда раньше срока. Опять, наверное, сушила выстиранное в каком-нибудь ручье белье возле очередного палаточного лагеря, — не без толики брезгливости фыркнул Джед. — Ты ее очень любишь, — утвердительно, без всякой иронии заметила Хино. Кашима очень хотелось бы сказать, что это не так, но он только смиренно вздохнул вместо того, чтобы в очередной раз не по-кашимовски огрызнуться. — Я постоянно за нее переживаю, — устало признался Джедайт, — думаю, где она, с кем, все ли с ней в порядке. Понимаешь, Линн… она шальная. Абсолютно безрассудная. Может сесть в машину к незнакомцу, прыгнуть с какой-нибудь хлипкой тарзанки, вечно пропадает то в походах, то в каких-то миссионерских экспедициях. Она мечтала присоединиться к «Красному кресту» и уехать жить в Мозамбик. До сих пор помню свой ужас, когда она сказала, что купила билет в Нампулу, и рейс уже через пять часов, — почти пожаловался он. Хино снова дотронулась до его руки, но на этот раз Кашима не вздрогнул. Он как зачарованный уставился на длинные нежные пальцы, утешающе стиснувшие его ладонь, и даже, пораженный теплом ее мраморной кожи, не заметил, как замерло его дыхание. — Ты себе не представляешь, Джед, как тебе повезло, — с ноткой неожиданной тоски произнесла Рей, заставив мужчину обернуться к ней и посмотреть в глаза. — Тебе есть, за кого бояться. Твоя сестра, судя по всему, хороший человек, твои родители любят тебя. И ты их любишь, даже если не все гладко, даже если не всегда можешь понять. Покажи им это сегодня. Я уверена, они очень ждут. Позади раздраженно засигналили, и Хино испуганно, будто стыдясь содеянного, убрала свою ладонь от ладони Джедайта и, глядя вперед, выпрямилась в кресле. Сейчас она была совсем не такой, какой он привык ее видеть — порывистой, но жесткой, чувствительной, но собранной; ему уже приходилось замечать у нее такое выражение глаз: тогда она рассказала, что ее отец мучительно умер от онкологии, а мать скончалась трагически и внезапно, так и не дожив до старости. И Рей осталась одна. Святые Небеса, а ведь она была совсем еще девчонкой! А он, взрослый мужик, смеет распускать перед нюни и жаловаться, как мало его понимают. — Прости. — Тебе не за что извиняться, — покачала головой Рей, глядя строго вперед, на прижатые друг к другу автомобили. — Наверное, мои стенания кажутся тебе… — Не кажутся, Джед. Правда. Это близкие. С ними не всегда легко. Но лучше, если они есть, какими бы ни были. Хотя, конечно, исключений достаточно. Ему неожиданно захотелось прижать ее к себе — такую колючую, деланно-сильную. Сказать, что все будет хорошо, она не останется одна — никогда, — и это правда. У нее есть эта сомнительная Минако Айно, есть… он? Джедайту очень хотелось сказать, что теперь у нее есть он. — По-моему, нас сейчас растерзают, — натужно, но все-таки усмехнулась Рей, оборачиваясь на возмущенный рев позади, и Кашима не осталась ничего, кроме как двинуться дальше. Весь оставшийся путь вплоть до самого родительского дома они пробыли в полнейшем молчании. Джедайту — сдержанному, не привыкшему лезть кому-то в душу — хотелось задать Рей тысячу вопросов и получить тысячу ответов, но он понимал, что сейчас не время. Время их откровений еще не настало. Но оно неминуемо. Джед смотрел на идеально прямую спину Рей, на ее струящиеся длинные волосы и изящные кисти рук, выглядывающие из-под рукавов блузы, и с обреченностью, почему-то очень спокойной, томительно-горячей, понимал: их встреча и сегодняшний день не пройдут бесследно. Теперь, когда он вводит ее в свою семью, когда может коснуться ее… И откуда взялось это наваждение? — Мои родители продали дом в Канагаве и переселились сюда года четыре назад, — провожая Рей в аккуратный голубой подъезд новенькой многоэтажки, сказал Кашима, больше скорее из желания успокоиться, чем поговорить. — Мама из Токио, она очень скучала по малой родине, но жила в Канагаве до тех пор, пока отец не ушел со службы, где за тридцать лет почти не продвинулся по карьерной лестнице, я же приехал в столицу сразу же после совершеннолетия, — они вошли в идеально убранный, отливающий металлом лифт, и Джедайт нажал на кнопку «22». — Мне не терпелось стать самостоятельным. Мои родители — люди совершенно другой формации, они подарили мне много любви и заботы, но никогда не понимали меня, мое желание что-то менять, достигать высот. Их всегда устраивал тот тихий, спокойный образ жизни, что был придуман и предопределен еще прадедами, и они не видели никакой надобности нарушать и без того отлаженный, бесперебойно работающий механизм. Зачем что-то делать, если и так все хорошо? В этом есть смысл, но такой подход оказался не для меня, хотя консерватизм, видимо, достался мне именно от родителей. — И все же дух свободы у вас с сестрой в крови, — наклонила голову Рей, уже, кажется, вполне пришедшая в себя, держалась как-то непривычно расслабленно, возможно, стараясь войти в образ его подруги. — Мы абсолютно разные. — Я бы так не сказала. Вы просто по-разному пользуетесь своей свободой. — В нашей семье есть некая традиция. Все Кашима на свое совершеннолетие получают небольшое состояние и распоряжаются им по своему усмотрению. Даже если человек решил их просто пустить на ветер, это не осуждалось и не обсуждалось. Линн когда-то укатила в Индию заниматься какими-то ментальными практиками, я же уехал в Токио учиться. Сначала поступил в колледж, потом в университет, подрабатывал то здесь то там, неплохо зарекомендовал себя как программист, осваивал электрику, бухгалтерский учет, писал и редактировал научные работы по своей и чужим специализациям. Нигде не задерживался подолгу, просто оставлял заказчикам контакты; сам хотел освоить как можно больше. А однажды получил заказ на создание сайта для одной небольшой компании под амбициозным названием «Сириус»… — И тут тебя заметил великий бизнесмен Кунсайт Миура, — как показалось Джеду, снисходительно усмехнулась Рей. — Вовсе нет. Это я его заметил. Миура показался мне здравомыслящим, принципиальным человеком и справедливым нанимателем. После того, как я выполнил его заказ, пришел к нему в фирму и сказал, что он крайне нуждается в таком работнике, как я. — И он тебя взял? — почему-то удивилась Хино. — Как видишь. — Никогда бы не подумала, что ты способен вот так вот… предлагать себя, — покачала головой помощница Айно, глядя на него каким-то новым взглядом. — Все запреты у нас в головах, Рей. Если бы люди знали, как много дверей были бы перед ними открыты, решись они «постучаться»… А мы приехали, — они вышли из кабинки и остановились напротив одной из квартир. Чтобы больше не изводить себя крамольными мыслями и не показать и без того сданное с потрохами волнение, Кашима, внутренне дрогнув, тут же нажал на дверной звонок, и на них буквально ураганом налетела его сестра Линн. Визжа от восторга и только ей известных чувств, она повисла на плечах ошарашенного Джеда, заставляя его уткнуться во вьющиеся мелким бесом короткие светлые волосы. — Ты приехал! — возопила она, болтая ногами, и беззастенчиво, как малыша, шумно поцеловала брата в нос. Если честно, Джедайт со времен детского сада так не краснел. — Линн! — послышался укоризненный мужской голос из глубины квартиры. — Как ты себя ведешь перед гостьей! — Перед братиком, моим малюткой, — весело поправила отца Линн, потрепав задушенно пыхтящего Джедайта за щеку и, повернувшись к Рей, отвесила ей низкий, идеально почтительный поклон, выглядевший особенно комично от девушки в короткой сине-зеленой полосатой кофточке и разодранных почти в лоскуты джинсовых бриджах; на одном веке тени были ярко-оранжевые, а на другом почему-то розовые. — Тем более, раз Джедди привел эту милую леди в дом, ей стоит начать привыкать, — игриво усмехнулась она, сверкая ямочками. Джедайт с опасением глянул на Хино. Не нашла ли она такое поведение оскорбительным? Ведь, в конце концов, это его родные привыкли к чудачествам Линн и прощают ей пренебрежение этикетом, даже такое вопиющее. Но Рей, как и всегда, вела себя просто блестяще. Слегка улыбнувшись, ничуть не рассерженная, она тоже поклонилась в ответ, а когда на пороге возникли родители Джедайта, повторила приветствие. — Мы вам очень рады, — смущенно улыбаясь, выпалила Миеко, миниатюрная пухлая женщина, ни капли не похожая ни на сына, ни на дочь, которая была выше ее на целую голову; глядя то на Джедайта, то на его спутницу, она совсем растерялась и все никак не могла взять себя в руки. Как и всегда, широко улыбаясь, приобняв жену за плечи, высокий и статный, с благородной сединой на все еще отдающих светлым золотом висках, на помощь ей пришел Иори, в которого и пошли рослые и кудрявые дети семейства Кашима: — Надеюсь, наш подарок вам понравится. Рей приняла изящно украшенные деревянные палочки в искусном бордовом футляре и, неожиданно рассмеявшись, достала из своей сумочки три точно таких же коробочки. — Видишь! — торжественно воскликнула Линн, отступая в дом. — Это судьба! Что же мы тремся у порога? — спохватилась она. — Так ждали, готовились, просчитывали, кто где стоять будет, а в итоге даже имени гостьи не спросили! — Это Рей, Рей Хино, — попытался навести хоть какой-то порядок в сумбурном знакомстве Джед и, только произнеся это, понял, что ляпнул. Хино бросила на него удивленный, озабоченный взгляд, но ничего не сказала, только щеки ее, кажется, слегка порозовели; нервно коснувшись распущенных волос, она надела гостевые тапочки и последовала в дом за суетящимися, возбужденными долгожданным знакомством родителями, которые, ввиду спасительной малой осведомленности или крайней взволнованности, подвоха не заметили, да еще и про родного сына от счастья позабыли. Кашима уже готов был облегченно вздохнуть, как его буквально силком задержала сестра: — Мне казалось, твою девушку зовут Тетис, — хлопая густо накрашенными зеленым ресницами, с коварной невинностью прошептала Линн ему в самое ухо, но тут же треснула брата по плечу, — а ты у нас ловелас, оказывается. Вот не зря же он ждал подвоха! — Мы с Тетис месяц назад расстались, и вообще… — пришлось сердито оправдаться Джедайту, однако Линн покачала головой: — Да я даже рада, что ты разбежался с той напыщенной гусыней, даже не пожелавшей поздороваться со мной, признайся, ты и сам в ней сомневался, иначе давно бы привел домой в соответствии со всеми твоими уважаемыми и обожаемыми канонами и понятиями. А эта Рей, по-моему, мила и недурно воспитана. А еще стрессоустойчива. Пока не уверена, что у нее достаточно острый язычок, чтобы вовремя пресекать твои наполеоновские замашки, но, мне кажется, она девушка с характером, — предположила Линн, выразительно глядя на Хино, помогающую сияющей удовольствием Миеко зажигать курительные палочки с благовоньями. Джедайт и сам невольно залюбовался этой картиной; Рей, несмотря на скомканное знакомство, держалась очень искренне и просто. Кашима опасался, что неприступная, своенравная Хино станет вести себя скованно, но «багира», хоть и умилительно розовая от смущения, на удивление легко общалась с его родителями, пребывающими в персональном экстазе от того, что их замкнутый, тщательно охраняющий личную жизнь отпрыск все-таки привел в дом девушку. — Правда, смотрятся? — немилосердно ткнула в бок брата Линн. — Неужели наш Джедди таки решил обзавестись невестой? Как он ненавидел, когда она называла его так! — Я не Джедди. И Рей — просто моя подруга, — отстраняясь, буркнул Джедайт, неподдельно сбитый с толку и даже мучительно пристыженный расспросами сестры. — И она настолько ничего для тебя не значит, что ты привел ее после месяца встреч? — едко сощурилась Линн, никак не желая отпустить готового умчаться прочь брата. — Мама настаивала. — А ты ее послушался в первый раз в жизни. С чего вдруг? — Это что, допрос? — холодно поинтересовался Джедайт, выведенный из себя смеющимся выражением лица Линн, ее бестактностью и преступной проницательностью. — Боже, как ты суров, — с нарочито серьезным видом осуждающе поцокала языком девушка, — пойду лучше поближе познакомлюсь с нашей любезной — в отличие от тебя, Джедди, — гостьей, — и тут же как ни в чем не бывало вклинилась в неловкую возню у стола. Кашима потребовалось несколько минут, чтобы с невозмутимым видом, за которым по-прежнему скрывалась досада, присоединиться к остальным. Едва он подошел к непринужденно болтающим Рей, Миеко и Линн, все дружно расселись по своим местам. Мать не сводила восхищенного взгляда с соседствующей с ним Хино, и это было… приятно. Приятно и волнительно, ведь, судя по всему, его семья понравилась и Рей. Пусть он не всегда мог найти с ними общий язык, Джед сейчас четко понимал, что любит своих близких такими, какие они есть: простодушными, незатейливыми и теплыми, ведь они смогли сделать то, чего он не достиг — отогреть Хино, лишившуюся своей ехидной царственной надменности. И при этом чувствовалось, что Рей не лицемерила. В ее голосе неожиданно проснулись серебристые нотки радости и оживленности, в аметистовых глазах появился блеск, и когда ее взгляд падал на Джедайта, у него мелко и горячо кололо в груди. Хорошо, что все внимание было уделено гостье, иначе бы ни от кого не укрылось, как пристально, почти жадно он смотрит на не замечающую его жарких взглядов Хино, не в силах вслушаться и присоединиться к всеобщему разговору. — А кто ваши родители, Рей? — спросил Иори между делом, и Джеда царапнуло, заставило сосредоточиться опасное слово; он прямо почувствовал, как неожиданно напряглась и растерялась его спутница. Соврать или сказать правду?.. Теперь, когда план полетел в тартарары, а Рей так естественно влилась в круг его родных, и у него появилось острое, всеобъемлющее, иррациональное понимание, что все так и должно быть, Кашима не хотел, не мог лгать. Сжав нежную, прохладную, дрогнувшую в его ладони руку, не глядя на Хино, он сказал за собравшуюся уже ответить девушку: — Это не очень удачная тема, отец. Родителей Рей уже нет в живых. — Отчего же? — печально улыбнулась Хино, положив ладонь поверх их сцепленных пальцев (интересно, делала ли она это для образа или, как он, от взаправдашних чувств?). — Тема все равно удачная. Они являлись достойными, превосходными людьми, и расспросы о них не могут меня огорчить, хотя, признаюсь, мне всегда больно от мысли, что мы так мало были друг с другом. — И все-таки мы не хотели расстроить вас, Рей, — покачала головой сердобольная Миеко, взглянув на сына с некоторым осуждением, видимо, за то, что он не удосужился предупредить их. — Ничуть. Вспоминая их, я думаю только о хорошем. Мои родители занимались бизнесом, поставляла ткани и швейную фурнитуру из-за рубежа. Сейчас этой фирмы, увы, уже не существует, — повела плечами девушка. — И где же она? — ляпнула Линн, за что получила целых два укоризненных взгляда от обоих родителей. — Она слилась с компанией моего троюродного брата, — не смутившись, ответила Рей. — То есть вы, — старательно выделила Линн, дабы все ее родственники были удовлетворены, — занимаетесь чем-то другим? — Рей живет и работает в одной социальной организации, — встрял Джедайт, заметив, что Хино слегка замялась, — это женский приют. Она — первая помощница его создательницы, Минако Айно. — Перестань уже вести себя так, словно мы хотим напасть на твою подругу, Джедди, она прекрасно справляется с неловкими для нее вопросами. Жуй свой рис и не мешай нам беседовать, — сгримасничала дочь Миеко и Иори, и, не глядя больше на брата, снова обратилась к Рей: — Даже представить не могу, каким образом вы познакомились, — положив голову на ладони, протянула она, — у моего братца напрочь отсутствует альтруизм и тяга к благотворительности. Я бы сказала, что он в этом плане «душевный инвалид». — Линн! Иори и Джедайт синхронно подавились воздухом. — Ну что поделать, мама, если Джедди у нас сухарь? — не разделила негодования семьи Линн. — Подождите, Рей, не отвечайте! Я сама угадаю. Вы познакомились на работе, да? Причем, на его работе. — Впервые мы встретились в кафе, — осторожно поправила девушку Хино, слегка насмешливо глядя на насупившегося Джедайта, и теперь уже ее, а не его прикосновения стали выражением поддержки. — Хотя, в сущности, вы правы: представились мы с ним именно в офисе «Сириуса». — Никогда не поверю, что Джедди подошел и познакомился с вами в кафе. Нет, вы поймите меня правильно, вы красавица, а для него — даже слишком, только вот это совершенно не в его духе. Если наш Джедди пришел есть салат, он будет есть салат, — комически нахмурилась она, видимо, стараясь скопировать недовольное выражение лица младшего Кашима, с трудом терпящего все эти разговорчики, словно его и нет за столом. — Ко мне подошел его друг, мистер Ли, — с откровенной смешинкой фыркнула Хино, — а Джед поспешил остановить приятеля от этого опрометчивого шага. — А вот это уже очень на него похоже. На обоих. Что на бабника этого прилипчивого, что на моего черствого сородича. — Тогда мы еще не знали, что будем вместе составлять контракт для моего приюта и его компании. — И конечно, Джедди вел себя с вами просто ужасно! — почти с торжеством подсказала Линн. — Он наверняка размахнулся в своих тиранических наклонностях и попытался превратить вас в свою затюканную подчиненную. — Мне трудно с этим спорить. Это уже был почти как нож в спину! — Только вот ничего не вышло, как я погляжу, и наш суровый диктатор пал под гнетом вашего обаяния! — Как видите, — почти скромно пожала плечами Хино. Это ж надо, спелись! — Мама, папа, вы и дальше позволите Линн так себя вести?! — почти по-детски пожаловался Кашима. — Божечки, Джедди снова жалуется на меня родителям! Вы только в угол меня не ставьте! — На самом деле, мы друг друга стоим, — примирительно заявила Рей, пока за столом не разразилась баталия между братом и сестрой под беспомощные взгляды их родителей, явно не умеющих управляться с собственными отпрысками еще со времен их детства. — Джедайт не ожидал, что в напарники ему достанется не менее упрямый баран. Не менее упрямый, но зато более хитрый. — Думаю, этого ему и не хватало. — Быть может, все-таки попробуем кекс «Огура»? Этот рецепт мне достался еще от прабабушки, — как бы невзначай предложила Миеко, останавливая такую шумную, очень знакомую ей перепалку. Прощались бестолково и суетливо: родители никак не хотели расставаться. Только Линн уличила-таки момент и тихо, чтобы ее слышал лишь брат, жизнерадостно поделилась: — Тебе повезло, Джедди. Ты нашел женщину, которая похожа на тебя настолько, чтобы мужественно и легко терпеть твое безбрежное ханжество и тиранию, но не настолько, чтобы ты хотел от нее избавиться каким-нибудь извращенным способом. И пусть Джедайт старательно нагнал мрачный, почти оскорбленный вид, ему было приятно слышать эти слова. Обратную дорогу вновь провели в молчании, но на этот раз оно было густым и томительным. Рей весь путь смотрела в окно, и Кашима не хотел нарушать ее уединения; лишь когда здание клуба оказалось неподалеку, и мужчине пришлось припарковаться, Хино повернулась к нему. И хотя на бледном, лишенном кровинки лице застыла сосредоточенная, строгая печаль, глаза ее сияли. — Вот твои деньги, — со вздохом Джедайт достал из бумажника заранее приготовленную сумму, однако девушка, болезненно скривившись, отрицательно мотнула головой: — Не надо. Я не возьму. — Это не для тебя, а для твоей Тамура, — нахмурился он, вкладывая в слабую ладонь Рей купюры. — Ты ведь для нее согласилась на эту авантюру, так? Рей не ответила. Она уже положила руку на дверцу машины, чтобы выйти, но все еще продолжала сидеть. Джед чувствовал, что должен что-то сделать, сказать, однако слова растерялись, ломко рассыпались, и он оцепенело молчал, боясь и одновременно моля, чтобы Хино осталась. В кармане брюк огнем горела красная бархатная коробочка с заветными сережками-звездочками; Кашима кожей чувствовал алое пламя маленьких гранатов, врезанных в искусное кружево золота. И все же что-то мешало ему отдать их истинной владелице. Быть может, страх, что тогда они больше никогда не увидятся? Страх, что, расставшись с сережками, он потеряет и ее, Рей?.. — Знаешь, если бы я могла, я бы сама тебе приплатила. За то, что сегодня я почувствовала себя дома, — глухо, не глядя на Джедайта, уронила Рей, открывая дверь и ставя изящную ногу на асфальт. — Так может быть всегда, — совершенно серьезно, натянув себя струной, ответил Джед, и рука его саднила от неудержимого желания остановить девушку и собственного бессилия. Ее взгляд остановился на нем, не выражая ничего, не давая ни одной искры надежды. Рей изначально поставила себя так независимо, так гордо и холодно, что Джедайт не мог препятствовать ее воле. Сейчас он не был уверен, что она нуждается в нем, и был бы — надо быть с собой честным — ранен, если бы она оттолкнула его в этот момент. — И не проси. Я больше никогда не соглашусь притворяться твоей девушкой. Рей вышла. Кашима невольно провожал ее глазами, пока ее стройная фигура не скрылась за стенами приюта. Магия прошедшего дня исчезла. Так бывает всегда, когда не хватает смелости сделать решительный шаг.