Багиры

Рей встала засветло, когда за окном еще было темно и бесшумно. Не в силах справиться с волнением, которое настойчиво мучило ее всю беспокойную, бесконечную ночь, она, устав бороться с собой, приняла душ и оделась в привычно строгую пудровую блузку с v-образным вырезом и черную юбку-карандаш. Ей хотелось бы верить в обратное, однако девушка с особой тщательностью причесала длинные, по обыкновению распущенные к самой талии волосы, чуть дольше повозилась над макияжем и выбором туфель. За сосредоточенными, нарочито медленными манипуляциями Хино изо всех сил пыталась прогнать главный вопрос, своровавший ее сон и хотя бы относительное состояние покоя: придет ли Джедайт? Вчера ей казалось, что придет, она видела это по яростно и ошалело блестящим светлым глазам, по упрямой черточке узких, но чувственных губ, практически лишивших Рей сознания и воли, бросившим к ногам всю ее хваленую выдержку и апломб. Безошибочным женским чутьем Хино чувствовала власть над этим мужчиной. Но сейчас, когда Кашима был далеко, уверенность испарялась, оставляя липкий налет сомнений. Они расстались полушутя, с улыбкой. Однако Хино понимала, что улыбка эта была хоть и полной искреннего облегчения, но зыбкой и выстраданной, сглаживающей углы, которые на тот момент по-другому сгладить бы не удалось. Улыбка-отдушина. Улыбка-перемирие. Улыбка, после которой можно расстаться навсегда, и упрекнуть будет не в чем. Рей и себе бы не призналась, что сошла бы с ума, если бы эта улыбка была для нее прощальной. Вконец измаявшись, девушка вышла из комнаты и как можно тише побрела вниз по пустым, небывало безмолвным коридорам на кухню, которая сейчас, в половину пятого, была нема. Не зажигая шарообразных ламп, она села за стол и утомленно уставилась на серую постоянность неба за прикрытым легким тюлем окном — единственное светлое пятно, кидающее влажный изломанный сумрак на любовно протертые, при свете дня малиново-молочные поверхности. Хино не заметила, как на пороге появилась Макото и щелкнула выключателем, заставив Рей прищуриться. — Ну и рань, — пожаловалась Кино, энергично зевая, однако слишком удивленной или заспанной не выглядела, разве что под зелеными глазами слегка припухло, да и «гулька» на макушке явно была сделана без особого старания. Заправив в высокие джинсы темно-синюю застиранную футболку, судя по виду, сдернутую с чьего-то мужского плеча, и не факт, что без боя, девушка тут же принялась по-хозяйски рыться в своих малиново-белых шкафчиках. — Кофе? — предложила Мако, не оборачиваясь, и от этого голос ее звучал слегка приглушенно. — Давай чай. Похолоднее, — скрипуче попросила Рей и откашлялась: часы молчания даром не прошли. — До сих пор не верю, что Минако на это согласилась, — Макото налила в чашки остатки вчерашней заварки, добавила в них воды из пятилитрового чайника, поддерживающего постоянную температуру, и поставила их на стол. — Пустить в «Багиры» постороннего мужчину… на целый день, — она недоуменно покачала головой, усаживаясь на высокий стул. Хино поняла, что Макото хотела сказать это еще вчера, но не решилась. — Честно говоря, твое согласие меня удивило больше, — притянула к себе Рей терпкий напиток, вспоминая, как подруги отнеслись к ее необычной просьбе: Мако — с недоверием, Ами — тревожно нахмурившись, поглощенная какими-то своими мыслями, а Минако — с грустным, но дающим надежду теплом. И никто не высказался «против». Мало кто говорил в тот вечер, однако все и без объяснений знали: то, что произойдет, фатально для Рей и для них всех, просто теперь это стало очевиднее. В «Багирах» близились большие перемены, и касались они не только готовой вот-вот выпорхнуть из-под крыла Айно Мицуно, предчувствие неминуемой разлуки с которой кололо даже привыкшую держать себя в руках Хино. Они изменились. Все. Бесповоротно. Рей видела это и в осмелевших движениях Ами, и в посерьезневшей, словно затаившей в себе какую-то загадку Кино, и в Минако, все чаще пропадающей из приюта неизвестно куда. И пусть главные откровенные слова еще не произнесены, жизнь в клубе уже не будет прежней, ведь у каждой девушки появилось что-то свое, заветное, то, что зовет и манит в Большой Мир, и противиться этому, наверное, невозможно, как невозможно противиться ходу времени и смене погоды. Рей было страшно. И не только потому, что их с Джедайтом чувства были сложными и зыбкими, не обещающими ни идеального согласия, ни смиренного покоя. А потому, что даже если у них ничего не получится, она уже не будет той Рей Хино, что когда-то гордо ступила на порог «Сириуса». Никто не будет. — Ну, поводов для восторгов не вижу, горький опыт не пропьешь, однако ж не фанатичка я какая-нибудь. Я желаю тебе счастья, а если этот человек способен его принести, то я только «за», — завязав за спиной цветастый фартук, села напротив Кино. — И ты не беспокоишься, что я могу совершить очередную ошибку? — бледно улыбнулась Рей простоте суждений Мако, так и не притронувшись к чаю. — Конечно, беспокоюсь, но что я могу поделать? Твоя судьба только в твоих руках, и моя в ней роль — протянуть руку помощи, если это будет нужно. Ты у нас барышня темпераментная, но стойкая, способная дать отпор и не поддаться на манипуляции, и мне кажется, что уж если ты кого-то выбрала, то лучшее для тебя. А вот и твой кавалер. Готова оценивать, — уже другим тоном закончила она на деликатное постукивание по двери, и Рей, содрогнувшись и так и не выразив рвущуюся благодарность за поддержку, пошла открывать. Хино ожидала увидеть Джедайта в черном костюме, с идеально начищенными строгими туфлями и по-родному непроницаемым выражением лица, в котором девушка научилась-таки ловить тщательно вымеренные эмоции, однако Кашима превзошел все ее ожидания. Как и на встречу с его родителями, мужчина решил одеться неформально, в довольно простую, но тем и приятную светло-зеленую клетчатую рубашку с коротким рукавом и светлые джинсы, да и в голубых глазах отражалось абсолютно явное для Хино волнение, даже скрытая неуверенность, нечитаемая для посторонних, вот только такая заметная для Рей. Кто мог знать, что вечно мрачный, недовольный взгляд Кашима станет таким? Что эти светлые, всегда надменно нахмуренные брови, эта высокомерно и язвительно расчерченная линия губ будут обращены к ней с такой робостью и ожиданием? На мгновение у Рей сперло дыхание от осознания, как много переменилось между ними. Потоптавшись на пороге, Джед неловко ступил внутрь. Пришел. Он все-таки пришел. — Привет, — неловко кивнул Джедайт, и Хино, не удержавшись, все-таки невесомо коснулась губами его губ, заставляя оттаять тревожный взгляд голубых глаз и расслабить одеревеневшие широкие плечи. Теплые мужские ладони мягко погладили кисти ее рук. В их истории было мало прикосновений, и теперь они нужны, как воздух, как обещание, что между ними нет былого отчуждения и защитной дистанции. И все-таки не время терять голову, и Хино была благодарна Кашима за то, что он считал также. Его тепло не было навязчивым или нескромным. Когда надо, Джедайт проявлял удивительно уместную выдержку, и Рей любила в нем это. — Пойдем, я познакомлю тебя с Макото, — почему-то шепотом позвала Хино, и они с Джедайтом зашли в единственное освещенное помещение, где уже вовсю, бубня какой-то жизнерадостный монотонный мотив, колдовала над кастрюлями ответственная за завтрак. — Я позже поставлю рис в рисоварку, а сейчас предлагаю взяться за овощной гарнир, — бодрым голосом заявила она, словно знала Кашима всю жизнь, и по-свойски кивнула, — Макото, если что. И лучше бы без формальностей. Рей помимо воли затопило чувство глубокой признательности к своей подруге, но она только коротко улыбнулась и кинула взгляд на Джедайта: — Джед, — повторил ее жест он. — А мы с вами, то есть с тобой, уже виделись. В офисе «Сириуса». Ты приходила к Ли вместе с мисс Тамура. — Мицуно, — машинально поправила Кино, деловито осматривая ящики с овощами, — ну да, были у меня делишки с Нефритом, — и неожиданно вспыхнула: — С мистером Ли, я хотела сказать. А вообще, что-то мы болтаем попусту, — пробурчала она, напрасно стараясь скрыть смущение от остро-любопытного взгляда Рей. — Шинкуйте капусту, раз уж пришли, — вытащила несколько довольно крупных кочанов и отвернулась с поразительной прытью. — На сегодня нас двадцать восемь, — пояснила Рей Джеду, увидев его вытянувшееся лицо. — Мако готовит завтрак на всех, обедом и ужином занимаются дежурные. — Знал бы, вызвал бы подкрепление, — покачал головой Кашима с неподдельным опасением, вымыв руки вместе с Хино и садясь за стол. — На самом деле, у нас неплохой инвентарь, Минако автоматизировала все процессы, насколько возможно. Сутками стоять у плиты времени нет ни у кого, а оплачивать дополнительный персонал накладно. Тем более, как показал опыт, это важная часть ведения общего хозяйства. «Багиры», конечно, имеют благотворительный характер, и никто за проживание здесь денег не берет. Однако у постоялиц должна быть ответственность перед местом, в которое они пришли, так что мы сами обслуживаем этот дом (насколько возможно, конечно). Каждый носит посильный вклад. Вот Макото у нас спец по кулинарии и любезно освободила нас от самого ужасного… — От подъема в пять утра, — фыркнула Кино, подавая Джедайту и Рей фартуки, доски и удобные терки; щеки ее все еще предательски алели, но держалась она «молодцом». — Кстати, я составила меню на следующую неделю и отдала списки Ами, пусть подсчитает, что там и как. Если из бюджета не выбилась, то готовься делать заказ, да пошустрее, а не как в прошлый раз, когда все мои изыски почти неделю состояли из кунжута и нори, — проворчала она через плечо, чем позволила не отвечать ей, да и вообще всем поглощенным в кулинарные процессы видом показывала, что в беседу особенно не стремится. — Я работаю с поставщиками, это помимо помощи Минако, — Рей довольно ловко разрезала кочаны на несколько более удобных частей и показательно взялась за терку; она прямо-таки наслаждалась удивленным взглядом Джеда, косящемся на ее вполне привычные движения. — Ежедневно приюту нужны лекарства, продукты, средства гигиены. И все это в немалом количестве. Время от времени обновляем постельное белье, кое-какую технику, посуду… Только, кажется, справились в одном месте, как уже с другой стороны «хромает», и вновь — сметы, отчеты, бюджет и прочая головокружительная кутерьма из денег, бумажек и лиц. Разгребать в одиночестве можно до потери пульса, и все равно не разгребешь, потому что здесь, в приюте, кажется, все бурлит каждую секунду: крушится, ломается, склеивается скотчем, заканчивается и начинается. — Не самые комфортные условия для тебя, — покачал головой Кашима. — Врать не буду: сперва сносило крышу, но только сперва. Просто я видела, как справляется Минако, и как много оказывается на ее плечах. Когда мое горе перестало возводиться мною в абсолют, я нашла в себе силы не только мыть зеркала и гладить полотенца. — Не представляю тебя на таких ролях. — Нужны любые роли, Джед, не только главные. Это я здесь поняла. Почти два часа они работали практически молча под ненавязчивым, но строгим шефством Макото, не желающей понижать планку для своих помощником ни на йоту: дошинковали капусту, нарезали тонкими ломтиками маринованные огурцы, разлили соус по соусницам, промыли листья салата — на удивление дружно и слаженно, без поджатых губ и заносчивых взглядов а-ля «я-всё-это-терплю-ради-тебя». — Неужели ты справляешься одна? — не смог не восхититься Макото Кашима, проверяя готовность риса, пока девушки раскладывали гарнир по блюдам и салатникам, и Рей было приятно, словно похвалили ее саму. — Тут из сложностей только капуста, — протирая и без того сверкающую посуду, по-свойски махнула рукой Кино, но было заметно, что слова Джеда ей польстили, — остальное — заготовки. И вообще, я делаю то, что люблю, и делаю в таком количестве, чтобы не чувствовать себя загнанной. — Вот бы и Минако хоть иногда пользовалась этим правилом. — Боюсь, если бы я каждый божий день насильно не вытаскивала себя из постели, «Багиры» закрылись бы через месяц. Минако улыбалась, но взгляд ее, разворот трогательно-женственных плеч оставались настороженными и напряженными. Рей сразу же приметила неловко сцепленные пальцы и темные тени под ее глазами, хотя в остальном владелица приюта выглядела как всегда: аккуратный темно-голубой юбочный бархатный костюм, серые лодочки и тщательно заколотые на затылке волосы, распущенные по плечам. И все-таки скованность красной нитью пробегала по всей ее фигуре и чертам лица. На самом деле, Рей уже давно хотелось поговорить с подругой по душам, спросить, что у нее на сердце, о чем она думает, что ее тревожит. Грустно признавать, но в последнее время они отдалились друг от друга, и сейчас Хино ощутила… стыд? Перед Макото, ради нее старающейся поладить с Джедайтом, перед Минако, доверившуюся ей и впустившей в самое сокровенное человека, с которым даже не была знакома. И все это без упреков, без одолжения. Они делали это, потому что любили ее, зная, что придется ее отпустить, как это уже случилось с Ами. Нет, все были за нее счастливы, все желали ей самого лучшего, но если Мицуно уходила к своему Като, на ее месте оставалась пустота: в складках пледа, лежащего на ее одинокой кровати, в изгибе офисного стула, за которым она обычно сидела за компьютерным столом… И эта пустота не была обезличенной, способной легко заполниться новым теплом и дыханием. Она хранила в себе и робкий, кроткий взгляд, и бесшумные шаги, и тихую улыбку. И от этого становилось еще тоскливей. Ведь когда-то Ами не вернется. И вот теперь… — Кашима Джедайт, — мужчина поклонился идеально вежливо, но в его глазах читался вопрос, который Минако прочитала верно: — Айно Минако, — кивнула Мина и отчего-то протянула Джеду руку*, и в этом жесте Рей увидела ее распахнутое настежь сердце, ожидание и доверие, от которого у Хино вновь защекотало в горле. Джедайт, однако ж, не смутился и аккуратно пожал девичью ладонь. Рей видела, что в этот момент мужчина оценивал Минако, присматривался к ней, но была благодарна ему за то, что это было очевидно только для нее. Ей отчаянно желалось, чтобы Джед был достоин этого рукопожатия, и чтобы он это понимал. — Я только что с утреннего обхода, пришлось слегка слукавить, что мистер Кашима здесь из-за готовящегося благотворительного вечера, — почти как ни в чем не бывало поделилась Мина. — Джедайт. Можно так. — Тогда Минако. И прошу за стол. У нас, вообще-то, не принято сажать гостей за общественную работу… — выразительно посмотрела на ничуть не сконфуженную Макото Мина, расставляя салатники по большому овальному столу, занимающему значительную часть персиковой столовой, прекрасно просматриваемой благодаря широкому проему. — Да я не очень-то отбивался. — А я не очень настаивала, — фыркнула Мако. — Если не против, мы с Джедайтом позавтракаем у меня. Что нам лишний раз глаза мозолить? А что там по поводу обхода, потом расскажешь, — предложила Рей, глядя, как по лестнице стали спускаться первые постоялицы, и отчего-то чувствуя, что не готова сейчас, в этот непростой для нее момент, находиться у всех на виду, под этими любопытными взглядами из-под ресниц и шепотками, заставляющими до боли сводить скулы. — Беру все заботы на себя, Ами обещала подстраховать, да и ничего сверхважного не намечается, — ободряюще кивнула Минако, подавая Кашима две порции риса, овощей и чай на подносе. — Сегодня ты полностью свободна. — Оторвись за нас всех! — вполголоса пожелала Кино, но все, кроме посторонних, ее прекрасно услышали. — Мако, — укорила подругу Айно, однако Рей, улыбнувшись, только покачала головой, и они с Джедайтом пошли на перерез спешащим на завтрак постоялицам. Когда Хино и Кашима оказались у комнаты Рей, коридоры уже были пусты. Мысленно выдохнув, девушка открыла двери и впустила вперед Джедайта. Пути назад не было.