Багиры

Ами была слегка взвинчена сценой, устроенной Рей; нет, не тем, что произошло в серебристом додже Джедайта, там как раз все проходило привычно — сухо и немногословно, и Хино зря развела драму на ровном месте: им с Кашима никогда не пришло бы в голову даже просто прикоснуться друг к другу. Какое уж тут рукоприкладство? Ами искренне старалась быть с ним ровной, даже доброжелательной, да и Джедайт никак не выходил за рамки приличий, но холод между ними был все равно слишком явственным. Никто из них еще не забыл тот неприятный разговор в кабинете Зойсайта, когда Кашима обвинил «багир» в манипуляциях и корысти. Если бы Ами была злее, она бы даже съязвила о том, как ловко «попался на крючок» сам высокоморальный и привередливый Джед, избрав не кого-то, а «низкосортную модель» Хино, однако Мицуно была выше этого. Люди часто совершают ошибки, и она — не исключение. В конце концов, тыкать подобными вещами мелочно и по-детски, и если когда-то у Кашима не хватило такта не лезть в интимную жизнь посторонних и малоизвестных ему личностей, то Ами не собиралась следовать его примеру. Оставив компанию позади, не сговариваясь, Ами и Джедайт прошли туда, где должна была транслироваться презентация, в коей подробно описывалось то, что такое «Багиры», кто в них живет и бесконечные данные статистик и подсчетов, которые помогут обрисовать обстановку в клубе, мягко, но доступно подвести к необходимости оказать приюту поддержку. — Давайте проверим аппаратуру, — предложил Джед, и Ами пожала плечами, как бы соглашаясь. Кашима сел за компьютерный стол и тут же нагнулся к одной из колонок, ощущая себя максимально неуютно, впрочем, как и всегда в компании девушки Зойсайта. Убедившись, что все провода подключены, он принялся пролистывать слайды, и Мицуно, хоть и знала свою работу наизусть, в который раз стала сверять ход презентации со сценарием реплик Рей и речи Минако. — Вот тут, наверное, стоит сделать шрифт покрупнее и чуть больше график, иначе с дальних мест не будет видно, — предложила Ами и невольно удивилась, с какой безропотностью Кашима выполнил ее просьбу, хотя раньше они ссорились буквально из-за каждого иероглифа. Джедайт вообще вел себя слегка странно; у Мицуно сложилось впечатление, что он думает о чем-то своем. По крайней мере, мужчина был на удивление исполнительным и покладистым, быть может, под напором укоров Рей. Не то что бы Ами это не устраивало… Но это не устраивало Джедайта. Он чувствовал… вину. Гребаную вину, которая стала частью его жизни, почти как сон и еда, к чему он абсолютно готов не был. Не теперь. Он должен научиться делать выводы. — Мисс Мицуно, можно с вами поговорить? Ами аж вздрогнула, недоуменно глянув на обернувшегося к ней Кашима. Он редко обращался к ней так прямо, а уж сколько раз смотрел в глаза — по пальцам пересчитать можно, и девушке даже стало слегка стыдно, что ее голос прозвучал несколько нервно и натянуто: — Конечно, — руки как-то сами собой поправили упавшую на лоб челку; Джедайту стало неприятно, что она до такой степени напряжена с ним рядом. — Я хочу попросить у вас прощения, — лицо Кашима оставалось абсолютно спокойным, но во взгляде голубых глаз горело такое яркое, откровенное, а оттого неприсущее своей эмоциональностью ожидание, что Ами не могла не смутиться: — Прощения? — окончательно растерялась она. Если честно, Мицуно совершенно такого не ожидала. Ей казалось, что ему все равно на то, что она о нем думает, и девушка была готова поддерживать это мнение. — Да. Прощения. Джедайт выглядел уставшим и честным. — За мое поведение и за все те несправедливые слова, что я вам когда-то сказал, — от его слов неожиданно веяло какой-то подкупающей простотой, что у Ами не было ни желания, ни сил строить неприступность. — Это было как минимум некрасиво. А теперь… — он неопределенно махнул ладонью, словно показывая, во что все вылилось. «Я и сам все понимаю», — говорил его взгляд. Только бы она не заставила его распинаться!.. Им делить нечего. Они в одной лодке. И ему действительно жаль. — Я рада, что вы это сказали, — призналась Ами и сама удивилась, что это была чистая правда. Насколько это была правда. Сама бы она этого ни за что не сказала. Вытерпела бы, а потом просто постаралась забыть; это бы ничуть не уменьшило ее любви к Рей, просто заставило быть несколько настороже. И да — ей было приятно, что Джедайт пожалел о своих словах. Пожалел и сказал об этом. — Пусть это останется в прошлом, — улыбка все еще была немного печальной, но все-таки это была улыбка. Наверное, они еще не были готовы сделать решительный шаг друг к другу; достаточно этого небольшого, хрупкого порыва, этого теплого дуновения между ними. И, наверное, когда-нибудь все действительно останется позади, и они встретятся как старые друзья и больше никогда не вспомнят, с чего началось их знакомство. Ами и Джед действительно желали этого. *** К четырем часам подготовка шла полным ходом, правда, от «багир» она почти не зависела: расставлялись столы и стулья, расстилались хрустящие скатерти, убирались последние следы бурной деятельности. Пространство вокруг наконец начинало источать тончайший аромат предстоящего торжества. Да, «багиры» хотели именно торжества — не поминальной процедуры, не жалкого выпрашивания денег и псевдосиротской атмосферы с деланными постными лицами, они хотели, чтобы люди увидели их достоинство, желание жить, желание помогать, желание быть частью общества, даже если в какой-то момент что-то пошло не так. Они хотели заявить: «Нет, мы не мусор! Мы есть! И мы рядом! Мы не пропащие. Протяните к нам руку, и вы увидите, какие мы люди!» И в этом была определенная — наивысшая — откровенность и доверие. Нефрит, как и обещал, отвез подруг «чистить перышки». Макото снова села на соседнее от него сидение, но на этот раз это было неспроста, хотя за весь суетливый день они не сказали друг другу ни слова. Только выходя из машины, Кино почувствовала на себе выжидающий, внимательным взгляд и не смогла на него не ответить. Нефрит улыбнулся и снова надел солнечные очки. Мако смущенно уперла взгляд в землю. Предстояло нечто новое. Нечто важное. Нечто, что заставило их отвести друг от друга глаза и спрятать, затаить безрассудное желание остаться. Но для личных сантиментов было не время. Едва девушки оказались в клубе, на них тут же налетели и захватили в торопливый вихрь остальные обитательницы приюта: они уже все отутюжили, развесили по вешалкам, распределили, приготовили, и девочкам осталось только поддаться этой суете, оставить позади тревожные моменты последних штрихов и почувствовать себя обычными девушками, готовящимися выйти в свет, тем более, атмосфера в клубе этому только способствовала. Утренняя возня была лишь репетицией цветным бигуди, вечернему макияжу, шороху подолов и переливу страз, а еще странным, возбужденным улыбкам, и для усталости и терзаний просто не осталось времени. Собрав в кучу весь свой праздничный скарб, Мако, Минако, Ами и Рей заперлись в комнате владелицы «Багир». — Я не смогу в них ходить, — жаловалась Макото, сидя перед зеркалом, пока Рей сооружала на ее голове высокую бабетту, подхваченную у основания синей шелковой лентой в тон платья; пожалуй, кимоно она бы не вынесла. — Я сломаю ноги! — Именно по этой причине мы выбрали туфли на танкетке и с ремешком. Не бурчи, пожалуйста, — осадила ее Хино, на которой очень стильно и лаконично сидело приталенное платье-пиджак глубокого винного оттенка и любимые остроносые лодочки на тонком золотистом каблуке. — Минако, скажи уже ей, пожалуйста! — Ох, оставьте, — пробурчала Айно, пытаясь разглядеть себя со спины. Для сегодняшнего образа она выбрала нежное сиреневое платье-рыбку с баской и верхом из кружева, не открывающее ничего лишнего, но подчеркивающее фигуру, которая вполне позволяла такой смелый узкий фасон. Она надевала его только раз, когда Старикан был еще жив, и с тех пор платье висело в шкафу за ненадобностью. Волосы, как и Рей, Минако предпочла оставить распущенными, разве что скрутила на затылке объемную «мальвинку» и закрепила ее заколкой и шпильками — ничего слишком претенциозного, но вполне в соответствии с обстановкой. Проще всего, наверное, было Ами, которая и выглядела спокойнее всех: просто уложив свои недлинные волосы феном и украсив их декоративными невидимками с правой стороны, убрав пряди с одного виска, она переоделась в однотонное серебристо-дымчатое платье без рукавов с шифоновой воздушной вставкой по пышному короткому подолу и таким же легким, расшитым искристой ниткой полупрозрачным болеро. — Хочу увидеть, как рядом с тобой будет выглядеть твой кавалер, — немного ехидно улыбнулась Рей, оценивая довольно сдержанный выбор Ами. — Он обещал быть очень консервативным, — улыбнулась Мицуно, помогая Айно застегнуть ее платье. — Может, завьем кончики? — участливо обратилась она к подруге. — Не «может», а «точно», — не дала ответить Минако Рей. — А ты свободна. Девочки не смогли сдержать добродушного смеха, когда Макото встала с пуфика и с полными ужаса глазами сделала несколько шажков от спасительного сидения. — Ну просто «Первые шаги Бэмби», — приобняла подругу Ами. — Выглядишь так красиво. И так трогательно! Нефрит глаз отвести не сможет. — Да он и так все глаза измозолил, — махнула рукой Рей, доставая щипцы для укладки и разбрасывая волосы Минако по плечам, как бы оценивая масштаб работы. — Должен был следить за официантами, а сам больше вокруг поваров круги наматывал. Макото так молниеносно и очевидно зарделась, что девочки снова рассмеялись. — Наверное, мы должны быть строже, да? Серьезнее? — вопросительно глянула на подруг Минако, когда смех утих, и на них вдруг снова навалилось нечто переживательно-усталое. — Все эти платья, прически?.. Всем будто бы на секунду стало стыдно за свой праздничный вид и щекочуще-пугающее чувство предвкушения, пробивающееся через волнение и сомнения. — Ну уж нет, — решительно развеяла меланхолию Хино. — У нас не парад калек намечается, мы не обшарпанная богадельня какая-нибудь. Если ты хочешь, Минако, чтобы мы вышли на публику в домашних трениках, то без меня! — Но у тебя нет домашних треников, — расхохоталась Макото, и Ами прыснула вслед за ней. — Тем более! Почему мы должны ущемлять себя? Выглядеть жалко кому-то в угоду? — гремела Рей, вышагивая по комнате, как солдат по плацу. — На нас будет работать статистика. Статистика и факты! Мы уважаемое заведение, в конце концов! А если кто-то еще нас не уважает, то обязательно будет! — Все-все! — улыбаясь, подняла руки Минако в знак полнейшей и безоговорочной капитуляции. — Сдаюсь! — Если ты считаешь, что слишком хороша собой, чтобы попрошайничать, то, в общем-то права. Попрошайничать мы не будем. И выглядим мы блестяще! За что мне не стыдно! — она так грозно и решительно посмотрела на своих подруг, что те поспешили закивать в ответ, чтобы у Хино и мысли не возникло, будто кто-то еще сомневается в заслуженности и уместности их внешнего вида. Если бы у Рей было чуть больше времени, она бы с явным пылом устроила целую революцию и возглавила движение гордых обитательниц «Багир», но времени не было, и, сделав последние приготовления, девушки, собрав остальных участниц приема, вызвали такси и группками отправились в дом семейства Ли. Это были последние спокойные минуты предстоящего вечера, и каждая из подруг пользовалась ими по своему: Ами и Макото, волей судьбы оказавшиеся в одной машине, по очереди в качестве соревнования пересказывали все известные им правила этикета — скорее даже для расслабления и отвлечения, чем для пользы; Рей переписывалась с Джедайтом на предмет того, будут ли решившиеся присоединиться к мероприятию клуба представители фонда природы, и еще о чем-то, отчего девушка улыбалась и даже будто бы краснела, хотя в затемненном автомобильном салоне оценить это наверняка было непросто. Одна лишь Минако опустошенно смотрела в окно, как уже это делала сегодня утром, и была счастлива, что никто не обращает на нее внимания. На Токио ложился голубоватый матовый вечер, раскрашивая все вокруг миллионами неоновых вывесок и цветных фонарей. Клуб «Багиры» оставался позади, не переставая быть надежным пристанищем и маяком, чем бы не закончился грядущий прием. Но впереди их ждала неизвестность. Неизвестность и большие надежды. Шаг вперед, после которого ничто уже не будет прежним.