Багиры

В мгновение ока Ами оказалась в объятиях Зойсайта, который тут же, подчинившись музыке, повел ее в неторопливом вальсе, снимая остатки напряжения и усталости. Зойсайт — это седативное. Это бабочки в животе. Один только взгляд на его безумную огненную шевелюру может избавить от всяких депрессий. Знаете, на что способна его улыбка? — Да вы еще и танцор, мистер Като, — игриво удивилась Ами, позволяя телу вспомнить давно забытые движения, и, надо отметить, ему это удавалось весьма успешно. А может, дело в партнере? С Зойсайтом легко все! — А то, — хвастливо подмигнул Зой; серая рубашка на нем сидела просто безупречно. — Полонез, танго, традиционный танец с веерами. Могу и что погорячее, — зеленые глаза Като сияли бандитским огнем, недвусмысленно скользнули по девичьим губам. Ами смущенно фыркнула ему в шею: — Интригует. — На то и расчет. Люблю производить впечатление, особенно приятное, но сегодня меня явно обогнали. Вы прекрасны, мисс Мицуно. Сейчас и всегда. И как ей перестать смущаться? Ами никогда не была осыпана мужским вниманием. Не то что бы Мицуно была дурнушкой, но чаще всего на нее обращали взоры молодые люди, которые, как и она, преимущественно отдавали себя учебе и науке и искали больше толкового собеседника, чем девушку. Рядом с ними Ами чувствовала себя поисковой системой, а не женщиной. Ее ценили, ей восхищались, хвалили, ставили в пример. А ей просто хотелось, чтобы кто-то узнал, какой она любит чай, кто ей больше нравится — кошки или собаки, слушает ли она попсу. Наверное, это желание — быть узнанной, понятой, принятой — отчасти толкнуло ее на необдуманную свадьбу. Ей казалось, мужу будет интересна ее жизнь. Но ей казалось. С Зойсайтом все было не так, и это до сих пор кружило ей голову. С ним она девушка — желанная, красивая, притягательная. Но самое главное, с Зойем Ами чувствовала себя свободной. В ней он видел личность, отдельного человека со своими желаниями и потребностями, необходимостью развития и самовыражения, и при этом — часть своего мира, своего понимания партнерства и отношений, зону ответственности и заботы. Какими бы они ни были разными, им нужны и интересны чувства друг друга. Нужно общее тепло и очаг. Безусловно, Зойсайт ценил то, что Ами знает несколько иностранных языков, в совершенстве владеет компьютером и никогда не вгонит его в краску незнанием этикета. Но больше, если честно, его волновало, не промокла ли она под дождем, возвращаясь от него в приют. Ами не просто далось это решение, однако сейчас сомнения рассеялись, как дым. Ей нечего бояться с Като. — Зой, — не переставая вальсировать, Мицуно полностью обратила внимание своего мужчины на себя, — помнишь, ты предлагал мне поселиться в твоем доме? Зойсайт явно был заинтригован, хотя по радостно вспыхнувшим глазам было видно, что он предвкушает нечто хорошее: — Конечно. — Как ты смотришь на то, чтобы я его приняла? Мужчина плавно остановился, позволяя партнерше закончить па. На самом деле, все и так было понятно — без слов. Они вступали в новый этап своих отношений. А там… будь что будет! *** — Уже пьешь? — скривила алые губы Хино, глядя на пустой бокал в руке Джеда, но возмущение ее было абсолютно напускным, и Кашима видел это. На самом деле, ему достался всего один глоток, однако, глядя на свою девушку, он чувствовал себя опьяненным. Скажи ему кто-то, что та злобно ухмыляющаяся девица из кафе станет его любимой, он бы не поверил. Покрутил бы пальцем у виска. Да, как бы Кашима не отрицал, Рей, что моментально отметили и его друзья, была в его вкусе: высокая, стройная брюнетка с характером, даже некоторой стервозностью, остроумная и непредсказуемая. Домашние девочки, при всем консерватизме и закрытости Кашима, были Джедайту скучны и пресны. И все же Рей его оттолкнула одним своим видом, едкостью, высокомерием и такой манящей его красотой. Оттолкнула, чтобы притянуть так близко, что без нее и дышать нельзя. Тетис никогда не обладала над ним такой властью даже в самые сладостные времена их отношений. — Дегустирую, — оставив бокал на подносе пробегающего мимо официанта, усмехнулся Кашима, на секунду задерживая ладони на запястьях Рей и невесомо дотрагиваясь губами до ее щеки, пахнущей легкой парфюмерной отдушкой. Черт, ну до чего же ей идет красный! — Мог бы и мне чуть-чуть оставить, — откровенно взволнованно укорила Хино, игнорируя его весьма романтический настрой и глядя на беззаботно танцующих Зойя и Ами, абсолютно поглощенных друг другом. — Я смотрю, тут сплошное веселье! — Все устали, дай ребятам расслабиться. Это все-таки праздник. Девушка недоуменно приподняла брови: — Я думала, ты будешь громче всех брюзжать, что все забыли об ответственности, и вообще, могли бы и поработать. — Безусловно, могли бы. И, конечно, мы, то есть сотрудники «Сириуса», сейчас тратим свое время абсолютно нерационально… — Ох, молчи, — оборвала его Рей, — лучше возьми своей даме шампанского, я нервничаю. Усмехнувшись, Джедайт с заговорщическим видом наклонился к девушке: — У меня есть кое-что получше, мисс. Рука сама собой нырнула в карман пиджака, хотя, если честно, Кашима собирался подождать до конца вечера, но порыв был столь силен, что Джед решил ему не противиться. Положив на ладонь небольшой бархатистый мешочек бордового цвета, он протянул его безоружно вытаращившейся на него Хино: — Открой. — Боже, Джед, пожалуйста, скажи мне, что это не кольцо, — взмолилась она абсолютно натурально, и это заставило мужчину усмехнуться: — Открой, говорю. Пожалуй, с эффектом неожиданности он даже перестарался. Рей смотрела на его руку так, словно он предложил ей детонатор, а не милый девичий сюрприз, но все-таки решилась развязать крошечные тесемочки. На ладонь ей выкатились две витиеватые золотые звездочки с алыми камнями, и, несмотря на живую музыку, Джедайт отчетливо услышал ее рваный вздох. — Откуда?.. — Я выкупил их из ломбарда. Глаза Хино увлажнились. Она то глядела на дрожащие в ладони украшения, то на Кашима, и все никак не могла прийти в себя. Он ожидал, что Рей будет рада, возможно, под впечатлением, но чтобы настолько… — Джед. Джед, это же мамины серьги. — Я не знал. Я просто подумал, что тебе они дороги, раз ты так не желала с ними расставаться. — Ты следил за мной? — нахмурилась Рей, наконец, кажется, начиная отходить от шока. — И мне не стыдно. — Но зачем? Зачем ты выкупил их? Если честно, на этот вопрос у Кашима ответа не было, но он и не пытался теперь искать его. Пусть это будет то, что Нефрит назвал бы судьбой. Провидением или роком. — Просто захотел. Рей сняла с ушей бижутерию и надела свои серьги; она сделала это так привычно, по памяти, что у Джедайта появилось стойкое чувство: время он выбрал правильное. Рей нужна была такая поддержка — сейчас. В это мгновение. — Я рад, что все-таки не отдал тебе их раньше. Раньше они обозначали бы прощание. — А теперь? — она лукаво улыбнулась. Даже если бы Рей хотела, она бы не смогла объяснить, насколько важно ей было вернуть эти серьги, и как мало у нее было на это надежд. — А теперь мы пойдем пробовать шампанское. Ты за? — невинно осведомился Кашима, подавая своей девушке локоть. *** Минако шагнула на деревянный настил и совершенно машинально двинулась вместе с подругами в сторону мужчин, хотя, наверное, ей не стоило этого делать, ведь среди них был и Кунсайт. Она понимала, что их встреча неизбежна, и понимала, что не должна больше испытывать по этому поводу никаких эмоций, но было ли это возможно? Ведь вот он, совсем рядом, совсем такой, как она его запомнила — статный, красивый, непрошибаемо спокойный. Такой родной, что хотелось реветь. У нее поджилки затряслись, когда Миура, одеревенев лицом, скользнул по ней взглядом и наткнулся на ее глаза — всего на миг, а ее током прошибло. Он отвернулся и уставился куда-то на плетеную изгородь, и Минако поняла: тридцать шагов между ними ей не преодолеть ни за что, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Под веками защипало так, что Айно пришлось несколько раз с силой моргнуть, только эффекта от этого не было никакого. Он прав в своем отрешении. Ей не за чем к нему подходить. Проглотив горечь, застывшую в сковавшем спазмом горле, девушка отошла ближе к одному из краев платформы, так, чтобы не оказаться на противоположной от Кунсайта стороне, и риск столкнуться с ним взглядом и окончательно потерять контроль стал почти призрачен, хотя она все еще чувствовала его — кожей, оголенными нервами, флюидами. Каждый жест в ее сторону, как под прицелом невидимого снайпера, и, святые Небеса, она была почти готова умолять о спасительном выстреле. Никакого предвкушения и ощущения праздника не было и в помине. Держало на поверхности лишь то, что буквально через несколько минут на прием стали стекаться гости, и угол внимания всех присутствующих сместился к ним. Минако, предоставив возможность Сэцуко проявить гостеприимство, была бы и рада простоять в тишине и одиночестве аж до своей речи, а лучше и вовсе никогда не выходить из своего убежища, однако этому, конечно, не суждено было сбыться. — Это вечер полезных знакомств, Минако. Айно почувствовала, как все напряжение, что было в ней, разом бухает куда-то к ногам, а потом начинает невыносимо звенеть где-то в голове и груди, и ее даже как будто бы слегка качает. Глубокий вдох, стиснутые в кулаки руки — до боли, до красных лунок от ногтей. Она не ожидала, что Кунсайт подойдет к ней. Не ожидала его протянутой руки. Своего имени, слетевшего с его уст. Не ожидала, что он сможет смотреть ей в глаза — долго, почти равнодушно. Только Минако видела, что это не так. О нет, Миура вовсе не равнодушен! Но внутри светлой радужки — мрак и что-то еще, отчего у Айно волнами идет дрожь. Наверное, со стороны она выглядит не совсем здоровой. — Я представлю тебя кое-кому, — бесцветно предложил Кун, и Минако уцепилась за прохладную ткань его синего пиджака. Ей стало страшно от того, как непозволительно быстро, пусть и на пару мгновений, с нее схлынуло волнение, едва она встала рядом с Кунсайтом и ощутила его крепкое плечо рядом. На несколько сумасшедших секунд ей почудилось, что она может позволить себе, зажмурившись, уткнуться в это плечо, как это делала десятки раз, и только невероятной силой воли ей удалось удержать себя от этого шага, зная, что Кун вряд ли оценит такой ее порыв. Они бесконечно кланялись невообразимому количеству людей в роскошных одеждах, задыхаясь тяжелыми шлейфами дорогого парфюма, говорили вежливые слова, светски шутили, но Минако не запомнила ни одного имени, ни одной фирмы или фонда. Кажется, среди присутствующих были и знакомые лица, однако девушка так и не смогла толком вникнуть, кто перед ней, продолжая источать одинаковые пластмассовые улыбки. — Ку Монадо, мисс. Хашиото Микури. Мононоки Исиду. «Черная магнолия». «Тоно Инкарпарейтид»ХаруМишими«ЭйрИнн»Ещебокал, мисс?.. Минако с удивлением обнаружила в своей ладони ополовиненный фужер игристого шампанского. Во рту противно пересохло, виски ломило. Все слилось в какую-то невообразимую тягучую массу, в которой не было места ничему, кроме детского, инфантильного желания все остановить, впиться в предплечья Кунсайта, встряхнуть его, заставить посмотреть ей в глаза — без напускного равнодушия и оков. «Я так сожалею о том, что сделала! Я очень сожалею!» Минако было бесконечно стыдно за свое отчаяние. За свою слабость. За свой эгоизм. За то, что не только ее выдержка, но и тело так подвело ее в самый ответственный момент. — Минако, пора начинать, — на плечо Айно легла теплая рука. Айно, натянуто улыбаясь, повернулась к Рей. Как хорошо, что основную часть мероприятия будет вести именно она: Минако бы, пожалуй, не выдержала, просто не выстояла под градом всеобщего внимания. Сейчас от нее требуется только представиться, и Кунсайт молча шагнул в сторону, оставляя ее без спасительного локтя рядом. — Конечно, — преувеличенно бодро согласилась Мина, игнорируя взволнованный взгляд Рей и одаривая очередных гостей сдержанной улыбкой извинения. Музыканты плавно затихли, на подсвеченном экране появилась вступительная ставка, и присутствующие невольно оторвались от личных разговоров и фуршетных столов; некоторые заняли несколько рядов стульев недалеко от экрана, но, в основном, гости остались стоять маленькими группками. — Ты какая-то бледная, — шепнула Хино на ухо подруге, пока они проходили к небольшому пяточку сцены, однако Минако лишь отмахнулась от нее: — Все хорошо, — солгала Мина, подавляя приступ слабости и головокружения. — Просто напряженный день. Никакой напряженный день ни разу не заставлял ее ноги так дрожать, однако Рей вовсе не обязательно знать это. Отдав бокал официанту, Минако взошла на небольшой помост и улыбнулась присутствующим с полнейшим ощущением, что видит их впервые. Их лица были чужими. И только одно — как оттиск чеканной монеты. Как двадцать пятый кадр. И это не лицо Кунсайта. Хидеки Наканаси. Сын Старикана. Узкая ухмыляющаяся рожа, глядящая на нее с гадостным ожиданием.