Багиры

Нефрит и Макото еще несколько минут стояли у двери в дом, вслушиваясь, все ли в порядке, и только потом, не сговариваясь, медленно двинулись самым длинным от празднества путем. Здесь, на передней части двора, объятого причудливо оттененными зарослями сада, сбрызнутыми мерцанием цветных лампочек, было удивительно спокойно, и все словно происходило где-то в другой реальности. Каменистая дорожка приятно похрустывала под ногами, вечерний ветерок мягко холодил кожу, и Макото чувствовала, что слезы на глазах окончательно высохли, оставаясь лишь ощущением легкой стянутости на веках и привкусом грусти. — Не замерзла? У меня жилетка… Но мы можем вернуться в дом, там есть что-нибудь подходящее, — озабоченно предложил Нефрит, но Мако, покачав головой, лишь благодарно улыбнулась: — Спасибо. Все в порядке. Хочу освежиться. Меньше всего ей хотелось прерывать такой момент, вот даже если бы ее колотило от холода. Пусть, пусть и в ее жизни будет эта легкокрылая сказка, усеянная волшебными огнями, с прекрасным, влюбленным в нее принцем и магией душистого сада. А чем Нефрит не принц? В идеальных травянисто-серого оттенка брюках и изумрудно-зеленой жилетке, из верхнего кармана которой свисала цепочка круглых золотых часов, в белоснежной рубашке с закатанными на могучих руках рукавами, бежевым галстуком и отпущенными за спину каштановыми волосами, Ли и правда казался потомком аристократов или героем дамских романов. Макото уже знала, что все не так уж и просто, и у ее сказки гораздо больше серой морали, чем противостояния добра и зла, но кто помешает ей мечтать? Хоть чуть-чуть? Отпустить этот сложный, нескончаемый день и представить себя трогательной девушкой из сентиментальной книжки? Нефрит умел внушать ей это ощущение — глубокой, первозданной женственности, и, наверное, сейчас она нуждалась в нем как никогда прежде. Нелепо расставшись с Ли на вокзале, Мако впервые серьезно подумала, что может больше никогда себя так не почувствовать, и испугалась. И вот теперь она пьет это состояние, купается в нем, принимает с жадностью. Украдкой дышит пряным мужским одеколоном и мучительно думает, сможет ли без него жить. А Нефрит, кажется, думал совсем об ином: — Мако, я хочу, чтобы ты посмотрела на случившееся с другой стороны, — мягко, как с безнадежно больной, начал он, и Макото едва успела покачать головой, останавливая его: — Пожалуйста, только не надо цинизма, — поморщилась она, пряча взгляд, — речь о том, что все к лучшему, радости мне не принесет. — Я не думал говорить, что все к лучшему. Но есть то, что мы не в состоянии изменить, и, боюсь, если бы ты увиделась с отцом, ничего, кроме горечи разочарования и вины, не почувствовала бы. «Откуда тебе знать?!» Только не это! Не надо, не надо топтать ее сказку! Она и без нотаций осознает, что он, скорее всего, прав, и вид опустившегося родителя, которого, как и прежде, мало интересует хоть что-то, кроме крепкой настойки, оставил бы ей лишь боль и печаль по собственным розовым фантазиям. Но сейчас она не хотела слышать этого. Не была готова. В ее сознании все еще жила вероятность, что все эти годы ее отец помнил о ней и ждал, когда она вернется, и уже, к счастью, никто не расскажет ей правды, и у нее останется повод любить его. Пусть это ранит, жалит бесполезной виной, но Макото не хотела расставаться с той светлой надеждой, что теплилась в ней. И все же Макото смолчала, проглотила рвущийся наружу протест. Нефрит хочет успокоить ее, и он не виноват, что это пока невозможно. Это то, что внутри, и Кино должна перенести это сама. Вместо того, чтобы кинуться на Ли с обвинениями, Мако прихватила его локоть, и мужчина с облегчением, видимо, тоже опасаясь, что Макото может выйти из себя под напором чувств, встал к ней ближе. — Как ты… узнал о нем? — Это моя работа. До устройства к Миура я был начинающим хедхантером, причем, весьма успешным. Кунсайт, отбросив частности, по сути, оставил меня на этой должности. А вообще, я просто помнил, что ты хочешь найти его и хотел сделать тебе приятное. Сделал, называется, — и, вздохнув, осторожно добавил: — Я думаю, мы сможем перезахоронить твоего отца с достоинством. — Спасибо, — тихо поблагодарила Ли Мако, и ей будто бы стало чуть легче. Не об этом они должны были говорить сейчас, не об этом думать, но, быть может, оно и к лучшему? И это важно — переживать такие моменты вместе? Строить такие воспоминания по кирпичикам, по клеткам? — Нет, я все-таки схожу за пиджаком, он остался на кухне. Не уходи далеко, — на мгновение коснувшись ее предплечья, Ли повернул назад, а Макото осталась стоять на месте, дав возможность Нефу проявить галантность. Он вернулся через минуту и тут же накинул на ее плечи свой пиджак, окутывая девушку своим запахом и заставляя ощутить себя малышкой в такой огромной для нее одежде — удивительно, необычайно спокойно и правильно. Может, стыдно в таком признаваться, но если бы Нефрит вздумал сейчас поцеловать ее, Макото позволила бы ему всё. — Ты слышала? — прерывая вновь накатывающую сказку, внезапно спросил Ли, и Кино растерялась: — Что? — Стук. С титаническим трудом отгоняя от себя романтическое марево, Кино заставила себя прислушаться: действительно, в калитку вроде бы стучали, как и положено, очень «вовремя», но делать было нечего, и пара поспешила на зов. Открыв ее, Макото и Нефрит обнаружили на пороге… — Нару? — удивился Неф и тут же пустил сестру внутрь. Сконфуженная, в дорожной толстовке и спортивных брюках, с рюкзаком наперевес, Нару Осака жалко сжималась под недоуменными взглядами брата и его спутницы. — Я не к месту, да? — упавшим голосом поинтересовалась она, разглядывая антураж вокруг, и скулы ее так пылали, что их пунцовость была заметна даже в полумраке. — Наверное, мне стоило позвонить и предупредить… Вид у девушки был такой, словно она готова опрометью пустится прочь и вообще не очень до сих пор понимает, как решилась на подобный шаг, однако Ли уже пришел в себя и перехватил ее сумку: — Конечно, вовремя, — тепло сказал он. — У Мако и ее подруг мероприятие, но, думаю, они будут рады твоему присутствию. И мама тоже. — Конечно, — тут же согласилась Макото, заметив, насколько мужчина воодушевлен встречей с сестрой; у нее бы язык не повернулся сказать что-то, даже если бы она была против. — Добро пожаловать в дом твоего отца. Нашего отца, — и, подав своим дамам локти, повел их в сторону дома. *** Было непросто, но Минако все-таки заставила себя подняться с удобной постели и привести в относительный порядок свой внешний вид. Она по-прежнему была очень бледна, да и прическа слегка пострадала, однако девушка постаралась вернуть себе божеский облик и придать выражению бескровного лица хотя бы тень заинтересованности в происходящем. Наверное, есть резон взять бокал шампанского, тогда и румянец появится, и блеск в глазах; в первый раз не прокатило, конечно, но чем черт не шутит? Для верности Минако пощипала себя за щеки, и к ним тут же прилила краснота — не очень естественная, но это же лучше могильной серости? А еще не стоит отходить далеко от ребят, пусть подстрахуют. Не все дела еще сделаны. Собравшись с силами, заставив поверить себя в обман зрения, Минако покинула спасительную комнату и вернулась на праздник тем же путем, каким вел ее Нефрит. Окинула платформу взглядом и выдохнула: Хидеки нет. Страшно ли ей было? До дрожи. Но на трусость не оставалось времени. Кивнув и улыбнувшись Ами и Зойсайту, тут же поймавших ее глазами, Минако с напряженной улыбкой пошла через зал, где ее перехватила Рей: — Минако, куда ты пропала? — возбужденно проговорила Хино; выглядела она немного лихорадочно, но весьма довольной. — Тут к тебе столько вопросов. Мистер Исида? К Минако подплыл высокий и статный мужчина с благородной сединой на когда-то темных висках, и Айно поспешила поклониться, с ужасом чувствуя, как пол уходит из-под ног, но вовремя выпрямилась. — Мисс Айно? — вроде бы весьма благодушно и, как показалось Минако, проницательно оглядел девушку Исида, покачивая бокалом вина. — Рад познакомиться с вами. После всех рекомендательных отзывов Кунсайта Миура мне прямо-таки не терпелось увидеть женщину, избравшую своей стезей благотворительность. Минако и подумать не могла, что светские беседы, начавшиеся по второму кругу, отнимут у нее столько сил! Разговоры, взгляды, вопросы, бесконечные улыбки… И не всё, увы, было приятным. Да, в современных реалиях среди сильных мира сего благотворительность — это своего рода крошечная, но весомая незримая надпись в самом низу визитки: между прочим, я еще и сиротам помогаю… и сохраняю лес; слышали о моих вкладах? Это модно и престижно, и бизнесмены ищут, чем бы им блеснуть. Но сегодня люди пришли в дом Ли не только потому, что им некуда девать свои деньги и эго: сколько фондов, больниц, вымирающих видов тигров и парков культуры нуждаются в финансовой поддержке! Гораздо сильнее их вело любопытство, и оно было ох каким разным. Довольно деликатным, как в случае с мистером Исида, полным завуалированной желчи — в других. Игра на умение держать удар и сохранять самообладание под светом невидимых рамп и прожекторов. Минако старалась не подпускать эмоции близко к сердцу: верить, что все будут смотреть на «багир», благоговейно раскрыв рты, было бы наивно. Кто-то просто хотел помуссировать очередные сплетни, и к этому нужно относиться стойко и хладнокровно. Тем не менее, кое-какие договоренности состоялись: по крайней мере, если слово бизнесмена Исида — не пустой звук, ремонт клуба все-таки состоится, а это главное. Ради этого можно потерпеть любые бестактности. Исчерпав разговор с очередным гостем, Минако позволила себе отойти к одному из фуршетных столов и все-таки взять бокал с шампанским и крошечное канапе с креветкой и маслинами. Айно не очень-то жаловала маслины, но в животе было предательски пусто, а канапе находились дальше всего от очередных собеседников, стоящих у закусок, и девушка решила не привередничать. До ее речи осталось всего ничего, подкрепиться ей не помешает. Глотнув щекочущее нос шампанское, Минако зажала зубами шпажку, наслаждаясь короткой передышкой. — Все в порядке? Нефрит сказал, что ты плохо себя чувствуешь, — в этот вечер Кунсайт был сама Внезапность и сама Забота. Не то что бы Минако могла жаловаться на отсутствие внимания со стороны Миура, но сегодня его опека казалась как никогда смущающей и почти неуместной. Держался Кунсайт по-прежнему неэмоционально и отстраненно, однако его поступки противоречили равнодушию. Что это значит? Минако не хотела играть ни в какие игры. Она слишком устала и не могла позволить себе вернуться к своему расклеенному состоянию отчаяния. Она здесь не ради Кунсайта. — Все хорошо, небольшое переутомление, — как попугай-болванчик повторила Айно уже заученную фразу, и ложь легко слетела с ее губ, а вот посмотреть в его глаза Мина так и не смогла. Отойдя от стола, лопатками чувствуя взгляд Миура, Минако махнула рукой Рей, и они обе двинулись к помосту, чтобы завершить официальную часть приема. Музыка стихла, луч света упал на пятачок сцены; Минако с улыбкой обернулась к залу, привлекая к себе взоры и заглушая разговоры и шепотки: — Мне хотелось бы поблагодарить всех присутствующих за внимание, оказанное нашему приюту и женщинам, приживающих в нем, — коротко поклонившись, Айно с радушием оглядела гостей, мысленно аплодируя себе за уверенность в голосе, — а в особенности миссис Ли Сэцуко, любезно предоставившей нам свой дом и мудрое наставничество, а так же фирму «Сириус», оказавшую помощь в проведении и организации этого вечера. Счастлива сообщить, что нашлись спонсоры, готовые помочь в ремонте здания и комнат, а значит, поддержку и приют смогут получить еще больше женщин. Мистер Исида, мисс Хоюри, клуб «Багиры» благодарит вас за ваш благородный порыв. Надеюсь, наше сотрудничество на этом не закончится. Сегодня было сказано много слов; мои девочки, — Минако послала теплый взгляд своим подругам, и это не выглядело слащаво и неискренне, — славно потрудились над созданием достоверной картины того, что происходит с теми, кто оказывается на улице, как много опасностей ожидает тех, кто оказался без крова, особенно если на улице оказывается хрупкая женщина. Безденежье, притоны, наркотики, проституция… — Яхты, SPA, особняки, брендовые тряпки. Ну же, Айно, продолжай, — раздался отвратительно-оглушающий голос Хидеки Наканаси, выступившего откуда-то из глубины зала. Минако стояла, как громом пораженная, белая, ни жива ни мертва. — Расскажи всем, что происходит с девочками на улице, — продолжал издеваться Хидеки, злорадно ухмыляясь. И тут с грохотом упал чей-то стул.